Тебя невозможно не полюбить...

      Спустившись утром на первый этаж, Филипп не застаёт домового в гостиной. Аккуратно сложенный плед на собранном диване и несколько штучек печенья в вазочке — это всё, что напоминает о вчерашнем приятном времяпрепровождении в компании сказочного существа. Так как время было ещё раннее, по выходным меркам — всего девять утра, то Филипп полагал, что застанет Велизара мирно спящим, но, видимо, домовой не был через чур соней и привык к ранним подъёмам. Выпив стакан тёплой воды, Филипп снова отправляется на второй этаж. Постучавшись в дверь к Велизару, он дожидается пока хозяин комнаты появится перед ним. Спустя несколько секунд дверь распахивается настежь, являя свежего и бодрого Велизара, одетого в тёмно-зелёные вельветовые брюки и чёрную рубашку, и в неизменных белых носках. Выглядел он весьма привлекательно в таком наряде, очевидно, куда-то собирался. — Доброе утро, Филипп, проходи! Домовой широко раскрыл дверь, пропуская мужчину на свою территорию. — Доброе утро, я думал ты ещё спишь, — сказал Филипп, останавливаясь напротив парня. — Неее, утром я рано встаю, но могу днём поспать, всё-таки кошачье естесство даёт о себе знать. — Велизар улыбается, показывая жемчужные зубки и очаровательную ямочку на гладкой щеке. Фил трёт рукой лоб, когда понимает, что засмотрелся на парня намного дольше положенного. — Ты будешь завтракать со мной? — Буду, — произнеся это, Велизар щёлкает пальцами, глядя в глаза Филиппу. — Тогда идём. Филипп первый покидает комнату, Велизар за ним. — А чем ты занимался до моего прихода? — спросил Фил у парня, спускаясь по лестнице. — Да так, ничем таким особенным: книжку почитал, сделал кое-какие записи и травы из своих запасов собрал для Олеси. — Какой ещё Олеси? — Фил нахмурился, чувствуя непонятную злость, змеёй поднимающейся где-то в груди. — Целительницы местной, внучки бабы Глаши. — Ведьмы что ли? — Нет, обычная целительница, травница. Понимаешь? — Угу. Больше Филипп ничего не говорит, так как видит накрытый для завтрака стол: дымящийся заварник, яичница, поджаренный бекон и бутерброды с красной и чёрной икрой. — Вот это да! И когда ты успел-то? — недоумевает Филипп, садясь за стол. — Когда мы с тобой разговаривали, — отвечает Велизар, беря с тарелки бутерброд с чёрной икрой. — Ммм, обожаю осетрину. Фил хмыкает, глядя на довольного домового и накалывает на вилку кусочек яичницы, формируя в голове вопрос. — Что-то я не совсем понимаю: если эта Олеся травница, так зачем ты ей травы носишь? — А она начинающая целительница, у неё только недавно дар открылся, с пару месяцев как. Я как про это прознал, наставником её стал, — пояснил Велизар, уплетая второй бутерброд и заедая его яичницей. — Так, стоп. Ты же мне принадлежишь. Домовой коротко рассмеялся, посмотрев на Филиппа зелёным ярким взглядом и ответил: — Я не тебе принадлежу, а дому. Так как ты хозяин этого дома, то тебе дозволено видеть меня воочию и принимать от меня помощь в содержании дома. — Да? Извини тогда, что-то я погорячился, посчитав тебя своим рабом. — Филу не понравилось, то, что он узнал, ему по нраву было предположение, что домовой является его собственностью. — Извинения приняты, — Велизар выглядел совсем не обидевшимся и продолжал с аппетитом поглощать свой завтрак. Какое-то время они ели молча, потом Филипп задал следующий вопрос, который назрел у него в голове: — Получается и этой Олесе тебя можно видеть? — Ага. Кому я захочу, тому и показываюсь. Но до её дома я пройду незамеченным, баба Глаша калитку держит открытой для меня — так принято, — хоть мне любые преграды и ни по чём. — Вот оно как, — протянул Филипп, ревнуя своего домового Велизара к травнице Олесе и её бабке Глаше. Велизар улыбнулся ему краешком рта, наливая себе в чашку ароматный чай. — Что мы всё обо мне да обо мне. Расскажи и ты о себе, чем занимаешься? Откуда у тебя богатство, раз ты такой дворец отстроил, — спросил домовой у Филиппа. — Я занимаюсь агробизнесом: у меня в собственности имеется несколько десятков гектаров земли, под посадку сельскохозяйственных культур — зерновых, лука и сахарной свёклы. Потом весь урожай я реализовываю разным фирмам, ну то есть продаю, чтобы тебе понятней было. — Стало быть, ты купец? — Ну да. Или барин. — А женщина с тобой живёт — это суженая твоя? — Пока только невеста, а там дальше видно будет. — Тоже верно. Надо выбирать себе спутника жизни один раз и навсегда. — А как же ты? Ты же тоже можешь выбрать себе пару? — Могу, — кивнул Велизар, разглядывая что-то в чашке с чаем, — но моё предназначение совсем иное. Филипп посчитал, что Велизар чего-то не договаривает, уж больно задумчивым тот стал, но не стал больше расспрашивать парня, лезть к нему в душу. После завтрака, Велизар поднялся к себе в комнату за верхней одеждой, а когда стал спускаться по лестнице, Филипп им невольно восхитился. — Да вы, однако, сударь, щёголь, — проговорил Филипп, сидя на диване с ноутбуком в руках и разглядывая парня одетого в тёмно-серое драповое пальто, в синюю трикотажную шапочку, на шее у него был повязан шарф, каким-то хитрым узлом, на ногах кожаные высокие ботинки. От простого молодого человека не отличить, разве что взгляд колдовской, завораживающий. — Да, есть такая привычка. Люблю наряжаться в модные одёжи, — улыбнулся Велизар, поворачиваясь к зеркалу в прихожей. — А откуда у тебя современная одежда? — Так я свою преобразовываю, которую мне Настасья Ильинична покупала. Из старомодной одежды получается очень даже актуальный фасончик. — Что верно, то верно, — Филипп ловит его взгляд в отражении, в который раз зависая от внешности парня. — Что ж, мне пора. Не скучай, скорее всего буду поздно. Домовой поворачивается к выходу, но Филипп его окликивает, отчего он замирает на месте: — Велизар, постой! — Да? — А Оксане ты не покажешься? — Нет, не покажусь. Вы с ней не женаты как полагается, так что, она не считается здесь хозяйкой. Вот когда обвенчаетесь, детей родите, тогда и будет у вас полноценная семья, а так, это просто сожительство. — Как премудро получается.  Слова Велизара дали повод для размышлений, Филипп не собирался пока жениться, надо сначала пройти испытания верности, а также огонь и медные трубы. Время сейчас такое, ни в ком не уверен на сто процентов. — Ладно, не смею тебя больше задерживать, иди учи свою травницу. — Хорошо, ещё свидимся. Велизар машет Филиппу рукой, тот повторяет его жест, провожая парня глазами, сквозь оконное стекло, пока он не скрывается за калиткой. Вот и познакомился с персональным домовым, который не больно-то и на домового смахивает, уж слишком… хорош. Филипп поражается своим мыслям, он никогда не засматривался на парней, а от этого рыжего глаз невозможно отвести. Филипп поднимает руку с наручными часами и чуть ли не присвистывает: скоро Оксанка приедет, (она сообщение ему отправила с примерным временем своего появления в Сосновке), а у него на уме одни домовые. Да и поработать не мешало бы, почту проверить, пару звоночков важных сделать. Филипп оглядывается в поисках телефона, снова поражаясь своей рассеянности. Раньше он не выпускал его из рук, а теперь едва вспоминает что он у него есть. Там, наверное, куча непринятых начиная родителями и заканчивая Михалычем, начальником склада. *** — Я так соскучилааась! — пищит Оксанка, вешаясь на шею к Филу. — Ну как ты без меня здесь время провёл? Небось истосковался весь, котик мой. — О, ещё как соскучился, солнышко моё. Филипп нежно обнимает свою девушку, чувствуя себя при этом весьма странно, какое-то ощущение неправильности и некой холодности момента витало в воздухе. Это всё Велизар, со своими старомодными убеждениями насчёт женитьбы забил ему мозги. Филу не хотелось признавать правоту мудрого домового, он привык так жить, но всё же тому удалось поколебать его жизненные устои. Фил слушает Оксанку, её рассказ о весело проведённом времени в компании подруги Анжелики, то и дело уплывая мыслями к Велизару: когда он домой придёт? Обернётся ли котом или ночью тайком к себе в комнату зайдёт? Так думал Филипп, рассеянно смотря на то, как его девушка накрывала на стол, было уже пять вечера, они собирались поужинать. — Ну как, удалось дверь в гостевую комнату открыть? — спрашивает Оксана и Фил начинает на ходу придумывать достойный правдоподобный ответ. — Да, — кивает он, — сегодня открыли, наконец. Заклинило её вот и всё. — Это хорошо, а то ж скоро Новый год, я хотела Анжелку с Юриком пригласить. Твои б разместились в соседней комнате — она больше по размерам, а они — напротив. — До Нового года ещё время есть, сто раз переиграется всё, — ответил девушке Фил, доедая последний кусочек рубленой котлеты. Трель дверного звонка прерывает их разговор — интересно, кому он понадобился, ведь знакомых в селе у него нет. Филипп, очень удивившись данному факту, что всё же кто-то решил прийти и познакомиться, накинув домашнюю куртку, вышел на улицу. Оксана стала наблюдать за ним с окна кухни, мало ли какой алкаш припёрся. Когда Филипп открыл калитку, то увидел перед собой пожилую женщину лет семидесяти пяти, а может больше, в коричневом пуховом платке и стареньком затёртом пальто. Она была низенькой и суховатой, блёклые голубые глаза смотрели очень печально, скорбно и немного затравлено. — Здравствуйте, молодой человек, — поздоровалась с ним старушка, едва Филипп показался из-за калитки. — Здравствуйте. — Понимаете, мне некуда больше пойти… Алексеич всё обещает и обещает, а всё никак не сдержит слово-то! А мне мой Мишенька уже который раз снится, я ж ему ещё при жизни обещала памятничек поставить с оградочкой, чтобы в родительские дни поминать его как следует… Я ж совсем одна… Тут женщина расплакалась, закрывая рот ладонью и глуша всхлипы. Её глаза стали совсем мутными, она всё их утирала цветастым скомканным платком. Филиппу стало очень жаль старушку и он взял ситуацию в свои руки, заговорив: — Вы хотите, чтобы я помог вам памятник на кладбище установить вашему родственнику, правильно я понимаю? — Да, сыночку моему, Мишеньке. Он умер год назад, слабенький он очень был, я его в сорок пять родила, а он в тридцать лет умер… — слабым голосом произнесла женщина. — Вот что — вы не расстраивайтесь идите спокойно домой, а завтра я займусь этим вопросом, в цех с вами поедем и памятник закажем с оградой. — Ой дай Бог вам здоровья! Как вас величать? — Филипп. — А по батюшке? — Николаевич. — Спасибо вам, Филипп Николаевич. Мне Егоровна подсказала к вам обратиться, говорит богатый человек к нам в посёлок переехал, не должен отказать. Вы простите меня Христа ради, что потревожила, но ведь Мишенька снится… — старушка снова заплакала, промакивая глаза платком. — Ну всё, не плачьте, будет у вашего Мишеньки самая лучшая и красивая оградка на всём кладбище, — подбодрил женщину Филипп, улыбнувшись ей. — Спасибо вам, ещё раз простите, — женщина горестно вздыхает, приложив морщинистую руку к груди. — Пока не за что. Вы скажите свой адрес, я заеду за вами с утра, выберите памятник какой нужно и фотографию Михаила не забудьте. — Есть фотокарточка, да. Мишенька ещё при жизни её выбрал и наказал на памятничек приспособить, — говоря это, старушка даже как-то оживилась вся, пободрее стала. — А адрес мой — Майская, 84, тут недалеко, около дома нашего главы, Роман Алексеича. — Хорошо, в девять я заеду за вами. — Хорошо, хорошо, Филипп Николаевич, прям отлегло от сердца, спасибо ещё раз вам и здоровьица вам крепкого. — И вы не переживайте. До завтра. — До свидания. Старушка поворачивается и медленно уходит в сторону своего дома, а Филипп пару минут стоит около ворот, высматривая Велизара, вдруг тот объявится, а Фил его у ворот встречает. И с чего бы это? Так, пора завязывать думать о всяких там домовых. Возвратившись в особняк, Фил вешает куртку на крючок в прихожей и ловит своё отражение в зеркале: побриться бы не мешало, Оксанка наверняка не в восторге от небритых мужиков, сейчас он ей кожу поцарапает, а она расстроится, актриса ведь! — Котик, кто там приходил? — спрашивает Оксана, когда он появляется в гостиной. — Старушка приходила, местная жительница. Она попросила помочь памятник поставить её сыну. — То есть как: прийти на кладбище и повозиться в грязи? Или отлить сам монумент? — Оксан, ну ясно как: заплатить за всю работу по установке памятника и ограды вокруг этого самого памятника. — Что? Фил, я надеюсь, ты отказал наглой старухе? — Нет, конечно. Мы завтра с ней поедем в цех по изготовлению памятников, — Филиппу было неприятно от слов девушки, он думал, что она поддержит его и будет такого же мнения, что он делает всё правильно. — Ничего себе! А завтра она попросит у тебя терем, а послезавтра палаты белокаменные! Филипп очнись! Её небось, этот самый сын алкаш подослал, чтобы денег выманить. — Оксан, я не давал ей денег, я сам всё оплачу. Разве это плохо помогать людям, когда они остро нуждаются в поддержке? — В первую очередь надо думать о себе, свою жизнь обустраивать, родственникам близким помогать — отцу с матерью, но никак не каким-то левым старухам! Если каждый будет приходить со своими проблемами, то они тебя по’ миру пустят. Тем более мы в Таиланд с тобой лететь собирались на зимних каникулах. — Я в силах помочь и родителям и тем, кто просит о помощи. Так что это не обсуждается. И в Таиланд мы тоже сможем полететь, не волнуйся об этом ни минуты, — Фил старался говорить убедительно, чтобы до Оксаны дошла суть. — Если так рассуждать, то мы не только в Таиланд, мы в и занюханный Геленджик не попадём! Оксана поднимается с дивана и направляется на второй этаж, Фил не идёт следом, пусть поразмыслит, остынет, может до чего-нибудь умного додумается. Оставшись один, Филипп вспоминает, что Зинаида Михайловна ждёт его звонка с описанием подробностей совершённых им дел накануне. Он звонит матери и рассказывает о вчерашнем визите священника в дом, освящении жилища и приходе незнакомой старушки. Зинаида Михайловна очень довольна сыном, она полностью поддерживает его и говорит, что никогда нельзя отворачиваться от тех, у кого есть жизненные трудности, независимо от того беден ты или богат.       После разговора с мамой, Филиппу становится намного легче, он идёт на второй этаж к Оксанке и предлагает ей съездить в город, в любое заведение и злачное место. Оксана уже не так сильно дуется и с радостью принимает его предложение. Решено было ехать в кинотеатр «Синема Парк Космос», приличное заведение с отличными отзывами, туда часто ездит брат Гришка с племянниками на всякие новые мульты, мелкие потом просто пищат от восторга, рассказывая дяде о просмотренных мультфильмах и об огромных вёдрах попкорна, купленных на сеанс. Собралась Оксана на удивление быстро, а что, ресницы наращенные, подводка на веках — перманентный татуаж, ногти после коррекции с новым покрытием гель-лака, голова чистая, можно и в люди выходить. Приехали в город тоже лихо, без пробок, и без нежелательных остановок гаишниками, которых на въезде в город было несколько патрулей. Наверное, у них сейчас сезон клёва: высматривают нарушителей, не поменявших шины на зимние. Филипп с Оксаной даже вовремя успели на начало сеанса, правда фильм не особо пришлось выбирать — они попали на сопливую мелодраму с элементами эротики, Фил даже название фильма не запомнил, настолько игра актёров была неубедительна и переиграна. То ли дело старая добрая фантастика, за которую не стыдно и от которой уши не горят, как от этой пошлятины. Вот бы ещё повторить с Велизаром их домашний киносеанс! Филипп искренне надеялся, что они ещё не раз посмотрят вместе фильмец-другой, ведь у Ксюшки ненормированный график, она на съёмки часто ездит в другие города, это в текущие выходные режиссёр их что-то пожалел, дал отдохнуть по-человечески. После просмотра фильма, Фил с Оксаной поехали в фешенебельный ресторан отужинать по-лёгкому, на людей посмотреть, себя показать. Оксанка, как она сама выразилась, выгуливала сегодня бриллиантовые серёжки из платины и чёрное короткое платье свободного кроя от модного дома «Versace». В итоге, вечер удался на славу, а ночь ещё лучше. Через полтора часа, Филипп уже снимал с Оксаны чёрное платье от «Версаче», а с себя — плавки «Кельвин Кляин», чтобы закрепить их перемирие жарким соитием и как положено завершить выходные. Проспав несколько часов, Филипп просыпается, ощущая сильную жажду. Всё-таки роллы есть на ночь не совсем хорошая была идея, ведь от соевого соуса ужасная жажда возникает. На кухне горит свет, а это значит, что Велизар вернулся! Фил, не сдерживая улыбки, приветствует парня, уплетающего свои любимые бутерброды с «Нутеллой». — Доброй ночи. — Доброй. А ты чего это почти голый? Непотребствами занимался со своей женщиной? Ай-ай-ай! — Велизар качает головой и прицокивает языком, вгоняя Фила в краску. — Вообще-то я всегда обнажённый сплю, а трусы надел, чтобы не смущать всяких там домовых-полуночников. Тебя, кстати, не кормили что ли? — Кормили. И борщом, и картошечкой запеченной с утятинкой, и пирогами сдобными с яблочной начинкой. Без шоколадной пасты, я уснуть не могу, поэтому решил перекусить на ночь глядя. Домовой смотрит на Фила весёлыми зелёными глазами, попивая травяной чай. — Всё ясно. Ты лучше скажи: как день у тебя прошёл? Помог своей травнице? — выпив стакан воды, Фил садится за стол напротив Велизара. — Ага, помог. Я её учил различать некоторые виды трав, необходимые для устранения головных болей и при спазмах кишечника. Народ в селе пожилой, здоровьем не блещущий, вот мы и ходили с ней и стариков опрашивали, кто какими болезнями хворает, травки раздавали, рецепты им выписывали. — И они прям вас слушались? Подчинялись юным лекарям? — Не совсем. Мне приходилось чуть-чуть надавливать на их сознание, это для их же пользы. Некоторые люди полжизни на лекарствах сидят из аптеки, ошибочно полагая, что они им помогают. Да, может в начале и помогают, но потом организм засоряется опасной химией и человек уже лечит другой свой орган, который пострадал от употребления лекарств. — В чём-то ты прав. Я припомнил историю из своей жизни с походом ко врачу с кашлем, мне тогда лет пятнадцать было. После приёма выписанного лекарства, у меня произошёл спазм дыхательных путей, попросту аллергия, ни вдох ни выдох не мог сделать, через нос кое-как дышал. Хорошо мама дома была, здорово ж я её напугал тогда! Она вызвала «скорую», мне сделали укол, и через минут десять, меня стало отпускать. К счастью, с тех пор, я не болел ничем, кроме насморка. — Ну если вдруг захвораешь, то я мигом тебя вылечу. Велизар поднимается с места, допивает чай и моет чашку в раковине. — Вот теперь можно и на боковую, — зевая говорит Велизар и машет рукой Филу в приглашающем жесте. — Пойдём, провожу тебя до спальни. — Пойдём. Фил встаёт с места, и идёт следом за парнем, разглядывая его наряд: длинная белая хлопковая рубашка, доходящая до середины бедра и хлопковые свободные штаны. Он был босиком, Фил обратил внимание на его ступни — аккуратные, не больше тридцать восьмого размера, с ровными пальцами. Он был совершенен с головы до ног. — Спокойной ночи, — произносит Фил, берясь за ручку двери своей спальни. — Спокойной. Велизар открывает дверь и тихонько скрывается у себя в комнате. А Филипп стоит как истукан, борясь с непонятным желанием зайти к нему в спальню, чтобы провести в обществе Велизара ещё несколько минуток. Парень ему был интересен, как собеседник, как личность, поэтому к нему так тянуло. Тряхнув головой, Фил входит в спальню и ложится на своё место, повернув голову в сторону своей девушки: Оксанка спала замотавшись в одеяло по самую макушку, отвернувшись в противоположную сторону. «Интересно, а Велизар как любит спать, в каком положении?» Филипп повернулся на бок, призывая себя настроиться на сон, и выкинуть лишние мысли из головы. Через минут пятнадцать ему это удалось, он уснул крепким спокойным сном без сновидений.