Тебя невозможно не полюбить...

      Как и было оговорено ранее, Филипп подъезжает к дому старушки — матери покойного Михаила, ровно в девять часов утра. Женщина выходит из покосившейся калитки сразу же, как он подъехал к её дому. Филипп выходит из машины, чтобы помочь ей сесть в автомобиль, открывая перед старушкой переднюю дверь. — Да что я барыня что ли? Я здесь устроюсь, позади вас. — Ну хорошо, садитесь куда вам удобно. Кстати, как вас зовут? — Валентина Никитична я, — ответила женщина, усаживаясь на заднее сидение «мэрса».  — Очень приятно, — Филипп огибает машину и садится на водительское место. — Вы фотографию захватили с собой? — А как же! Вот, держите. Валентина Никитична протягивает Филиппу фото, с которого смотрел на него русоволосый светлоглазый парень, с детским выражением лица и едва заметной улыбкой на губах. — Симпатичный, на вас похож.  Филипп кладёт фото в барсетку и отъезжает от дома в сторону кладбища, где находился цех по изготовлению памятников. По дороге, его спутница рассказывает о своей жизни, в частности о младшем сыне Михаиле. Михаил с самого детства знал о своей болезни, и что долго он не проживёт и поэтому тема смерти и кладбища была в их доме частенько на устах. Он наказал матери после его смерти исправно молиться за него и памятник красивый поставить. Первое желание сына Валентина Никитична исправно выполняла, каждое воскресенье заказывала в церкви обедню за упокой и хлебушек носила для поминовения. Дома тоже ежедневно шла молитва под зажжённую лампадку. Второе желание выполнить ну совсем никак не удавалось. Валентина Никитична уже и ко главе села ходила, он обещал ей помочь, выделив необходимые средства. Но время шло, а обещанных средств не было видно. Не забывала старушка вовлекать в разговор и своего благодетеля: откуда приехал, спокойно ли в доме, привидения не озорничают ли? Филипп посмеивался, отвечая ей, что с привидениями он уже поладил. Ехали они недолго, от силы минут двадцать — по извилистой дороге, уходящей за окраину села. Прямо рядом с погостом расположился цех по изготовлению памятников и что немаловажно — помещение, где производилась металлическая ковка разнообразной сложности, тоже соседствовала с цехом. Памятник решено было делать из гранита, Филипп как узнал о его стоимости, что даже у него приподнялись брови от озвученной суммы. Да уж, если при жизни ты ничего не имел за душой, то и после смерти тебе не светит ничего красивого и дорогого. Ну если только родственники не помогут. Закончив с делами кладбищенскими, Филипп отвозит Валентину Никитичну домой, та сердечно благодарит его и снова плачет, теперь уже от позитивных эмоций, переполнявших её сердце. Фил отъезжает от её жилища — не дом это был даже, а просто саманная хата, окошки со ставенками, деревянный забор, помнящий ещё, наверное, Сталина и такая же калитка, держащаяся на честном слове. «А вдруг она бедствует и ей есть нечего?» — думал Фил, двигаясь к автотрассе. «Надо Велизара расспросить об этом, уж он-то должен знать». ***        Филипп отсутствовал дома весь день, выполняя обязательства нового контракта, готовя документы на отправку лука в Западную Сибирь, в город Барнаул, возвратившись только к шести часам вечера. Оксанка была ещё в городе, она звонила, сказала, что будет не раньше девяти часов, так как съёмки происходили за двести километров от села. Пользуясь её отсутствием, Фил быстро переодевается и стучится в комнату к Велизару. Не дожидаясь ответа — уж больно велико было его желание видеть домового, Филипп открывает дверь и входит внутрь. — О, привет. Ай! — Привет. Что случилось? Филипп подходит к парню и садится рядом с ним на диванчик, смотря, как тот обрабатывает себе пальцы на ногах перекисью водорода, шипя от боли. — Да вот, от собак-овчарок убегал и натёр ноги ботинками. На нас с Олесей один тип их натравил, когда мы пришли к его матери травы отдать. Филипп нахмурился, видя содранную до крови кожу на аккуратных пальчиках, захотелось тоже принять участие в лечении своего персонального домового, а заодно — побороть свою боязнь прикосновения к нему. — Вот же гад! И долго вы бежали? — Да, почти до самого дома олесиного, километра три. Всё, что я мог сделать - это прибавить нам скорость, отчего мы и спаслись. — Не люди, а изверги. Можно, я помогу тебе? — спросил Фил, переводя взгляд на его лицо. Велизар поднимает глаза и слегка улыбнувшись, кивает. — Можно. — Окей. Я только за кремом чудодейственным сгоняю, мне мама его от всех недугов дала. — Ага, хорошо. Филипп поднимается с места и быстрым шагом идёт в спальню, там он достаёт из тумбочки крем и возвращается в комнату к Велизару. — Сейчас кремом заживляющим помажем и будешь снова скакать по дорожке, — сказал Филипп, присаживаясь на диван. — Давай-давай, а то я никуда не смогу выйти несколько дней. Уж что-что, а целительной силой я не обладаю. — На сегодня я твой лекарь, — бодро начинает Филипп, превозмогая свой страх и дотрагиваясь до левой велизаровой ступни и кладя её для удобства к себе на колени, зачем-то задирая край чёрных брюк, оголяя голень. Вопреки ожиданиям, домовой вовсе не был холодным, как представлял себе Филипп, тёплые, гладкие ноги с розовыми пятками. Ступни будто выточенные, а вот пальцы все до единого содраны в кровь. Хмурясь, Филипп зачерпывает немного крема ватной палочкой и наносит на повреждённую кожу, аккуратно распределяя по всей ранке. Проделав так со всеми пальцами, Филипп смещает ногу Велизара со своих колен на диван и кладёт его правую ногу к себе на колени, проделывая с ней те же лечебные манипуляции, что и с левой ногой. — Как здорово-о-о, у меня уже ничего не болит. Спасибо большое! — благодарит Велизар, улыбаясь и слегка лукаво глядя на Филиппа. — Не стоит благодарности. — А я знаю, чем ты сегодня занимался! Соседка бабы Глаши уже успела поделиться своей радостной вестью. Молодец, ты очень хорошее дело сделал. — Как я могу отказать бедной одинокой старушке? Кстати, может ей и продуктами питания помочь? Как думаешь? — Можно и помочь, не лишние будут, пенсии в основном у всех небольшие, трудновато бывает на неё прожить месяц. Я вот слышал, что сельские стараются покупать молочные продукты не в магазине, а у своих же, местных. Также дело обстоит и с мясом. Овощи выращивают сами, у кого здоровье позволяет. — Я понял тебя, завтра же отвезу ей гостинцы, — кивнув ответил Филипп. — А как насчёт тебя, болезный, есть хочешь? — Есть не хочу, за меня баба Глаша основательно взялась и решила откормить, — хохотнул домовой, — но чайку с чем-нибудь вкусным выпил бы, — мечтательно произнёс парень, прикрыв на секунду глаза. — Тогда идём на кухню, там нас ожидает много разных вкусняшек. — Правда?! Тогда вперёд на дегустацию! Велизар оживился и легко соскочил с дивана, взяв Филиппа за руку и вынуждая подняться. От такого простого прикосновения Филу было непривычно, никогда он с парнями за руку не ходил. Ему не было стрёмно или противно, ощущения были естественными и красная лампочка не мигала, требуя немедленно отпустить ладонь парня. Так они и добрались до главного помещения в доме, не расцепляя рук. Нащупав у Велизара на безымянном пальце левой руки кольцо, Филипп заинтересовался украшением, поднося тонкую ладонь домового ближе и рассматривая серебряный перстенёк с изумрудом в обрамлении крохотных прозрачных камешков — бриллиантиков или же фианитов, не разобрать, но Фил всё же склоняется к первому варианту. — Красивое колечко. Кто подарил? — интересуется как бы невзначай Филипп, отпуская руку парня и наливая в электрический чайник воду. — Кто подарил — это совсем уже неважно. Велизар помогает сервировать стол, явно чем-то расстроенный после вопроса Филиппа. Обычно жизнерадостный и улыбчивый парень, сейчас больше похож на угрюмого пессимиста. Филипп старается его отвлечь, понимая, что затронул глубоко личную тему. Он задаёт ему вопрос, который интересовал его ещё со вчерашнего дня. — Велизар, ты же знаешь наверняка, кому из местных жителей нужна срочная материальная помощь? Домовой принимает участливое выражение лица и сделав глоток чаю, отвечает. — Да той же баб Вале - соседке бабы Глаши. У неё крыша прохудилась и она мучается от этого всякий раз, когда на улице осадки. — Завтра же займусь этим вопросом. — Филипп, я тобой чрезмерно доволен. Ты правильно мыслишь. Одиноким бедным старикам как никогда поддержка нужна. После слов Велизара Филипп проникся данной проблемой. Он в состоянии помочь многим, не обеднев и не причинив себе материального ущерба. Так почему бы и не осчастливить людей?! Они беседуют ещё с полчаса, Велизар рассказывает о своих прежних хозяевах, что они тоже были щедрыми и добросердечными людьми, помогали беднякам и никогда никому не отказывали. Их богатство не оскудевало, наоборот, умножалось, а имение процветало. Услышав, как поднимаются автоматические ворота — приехала Оксана, Велизар поспешно встаёт с места и прощается с Филиппом. — До завтра, завтра свидимся. — А может ещё ночью поболтаем? — Неа, ночью спать нужно. Домовой уходит на второй этаж к себе в спальню, а Филипп чувствует лёгкое разочарование, с Велизаром было так хорошо и непринуждённо общаться и просто находиться рядом. Фил убирает вторую чашку в шкаф и бегло осматривает стол. Так, фантики от конфет — их слишком много для одного человека, тем более Оксанка знает, что он не любитель сладкого в таких больших количествах. Всё, теперь ничего не вызывает подозрения, можно встречать любимую девушку, что Фил и сделал. Едва хлопнула входная дверь, Филипп уже стоял у порога и помогал Оксане снять шубку. Она беспрестанно рассказывала о своих съёмках, Филипп слушал, попутно сооружая девушке лёгкий ужин. Ночью, он снова просыпался и спускался на кухню, в надежде встретить на её территории Велизара, но его там не было, было почти темно, только лунный свет проникал через окно, высеребривая лунную дорожку через всё пространство. Выпив воды, Филипп поднимается наверх и открывает дверь спальни Велизара, потихоньку входя внутрь. Комната была достаточно освещена, чтобы разглядеть на постели спящего юношу. Он спал на левом боку, подложив руку под щёку, и выглядел при этом по-детски трогательно, по крайней мере Филипп таким его видел. Через несколько секунд Филипп возвращается к себе в спальню, но сон никак не идёт, какое-то странное ощущение не покидало его. К Велизару он стремился больше, чем к своей девушке. Как ни странно, это открытие его нисколько не пугало, Велизар же ему не чужой в конце концов, считай тоже член семьи, а о них надо заботиться и Филипп кое-что придумал, чтобы проявить заботу и порадовать домового. ***        На следующий день, во вторник, въехав в черту города, Филипп направляет свой автомобиль к фирме, занимающейся кровельными работами. Переговорив с мастерами, он оставляет задаток и адрес Валентины Никитичны, чтобы они в ближайшее время подъехали к месту работ. Далее, Филипп держит путь в торговый центр в отдел мужской одежды. Он хочет обновить столетние, в прямом смысле этого слова, шмотки Велизара, купив ему модную современную одежду. Что он, хуже Настасьи Ильиничны, не может приодеть парня?! Для начала актуальные на данный момент вещи — это удлинённая куртка, два джемпера, кардиган, пара рубашек и двое брюк. Не забыл Филипп и о домашней одежде, выбрав два трикотажных костюма — синий и серый меланж, несколько футболок и шорт. Нижнее бельё, носки и обувь тоже были подобраны и сложены в пакеты. Параллельно хождению по магазинам, Филипп занимался переговорами по телефону с клиентами, желающими заключить контракт для получения сахарной свёклы. Филипп едет в офис, занимается бумажной волокитой, потом договаривается с камазистами-дальнобойщиками о датах, сроках и времени погрузки. Помимо свёклы горели сроки контракта по луку, весь день ушёл на подготовку документов и самого сырья для дальнейшего транспортирования в Центральную Сибирь. Домой Филипп приехал около десяти часов вечера, вымотанный разъездами, переговорами, бюрократией и отправкой лука в дальние дали. Оксанка была уже дома, дожидалась его в гостиной перед ноутбуком, общаясь с подругами в соцсетях и просматривая информационную ленту. Филипп не стал с ней рассиживаться, а сразу побрёл в спальню готовиться ко сну и занимаясь водными процедурами. После, выйдя из ванной, он мажет лицо успокаивающим кремом и почти мгновенно вырубается, успевая только укрыться одеялом. ***       Бешеный рабочий ритм продолжался всю неделю. Филипп с утра до вечера посвящал время отгрузке продукции, а вечером едва выходил из душа, его клонило в сон. Пару раз Оксанке удалось его подловить и сделать обоим приятное и это всё, на что он был способен за неделю. На выходные запланированы грандиозные планы, но в приоритете — увидеть Велизара, так как Филипп ужасно по нему соскучился, его зверски не хватало и было от этого тоскливо. Ночью Филипп не просыпался, умаявшись за день и будильник тоже не мог поставить, Оксанка чутко спала и подумала бы что у него не всё в порядке с головой, если б будильник зазвонил в два часа ночи. В субботу и воскресенье у Оксаны были выходные и Филипп чуть не взвыл: он уже почти неделю не видел Велизара! Пришлось нагонять время и посвящать его Оксане, но прежде, Филипп поехал смотреть, как обстоят дела с крышей у Валентины Никитичны. Конечно, из-за этого не обошлось без ссоры с Оксаной, он не хотел ей говорить, что занимается благотворительностью, но и на её вопрос «куда он собрался?» соврать не мог. Первые результаты уже радовали глаз: старое покрытие было ликвидировано, деревянные балочки-стоечки выделялись своей новизной и добротностью. Филипп постучал камешком в покосившуюся калитку, ожидая на порывистом ветру со снегом хозяйку дома. — Иду, иду! — послышалось откуда-то с крыльца. Валентина Никитична очень обрадовалась увидев Филиппа, она пригласила его в дом, неустанно благодаря и нахваливая его неслыханную щедрость, а также приглашая выпить чаю с капустными пирогами. Филипп не мог отказаться, он коротко улыбался женщине и расспрашивал о состоянии её сантехники, может ещё что заменить надо. Баб Валя уклончиво отвечает, что мол всё старое, но держится, нигде не течёт. Выпив чаю и отведав выпечки, Филипп сам осматривает старую ванную комнату и делает неутешительные выводы, обещая в понедельник прислать слесарей для замены всех труб и сантехники. Валентина Никитична утыкается ему в плечо, плача и повторяя «откуда ты ж такой добрый и заботливый взялся, сынок?! Дай Бог тебе здоровья!» Филипп ей отвечал, что, наверное, его высшие силы сюда направили и вразумили. В особняке его ждёт разозлённая Оксанка, жутко недовольная его отсутствием дома в их совместный выходной, напоминая ему, что он обещал поехать в горы, если у них совпадут выходные. Филипп видит, что дело плохо и никак не получится отвертеться, говорит ей собираться в поездку. Девушка почти сразу меняется в лице и отправляется в спальню паковать необходимые вещи, а Филипп с тоской думает, что ещё не увидит Велизара хрен знает сколько времени. Потом вспоминает, что так и не вынул из багажника покупки для парня. Он идёт в гараж и достаёт из машины пакеты, потом, стараясь ступать как можно тише, поднимается на второй этаж с надеждой, что Велизар будет у себя в спальне. Но к его глубокому разочарованию, парня в комнате не оказалось. Аккуратно застеленная кровать, будто забытая книга на овальном столике, белая рубашка на спинке дивана… Сложив покупки на диванчик, Филипп берёт с комода блокнот с ручкой и пишет ему записку: «Велизар, это тебе от меня. Носи с удовольствием». Выйдя из соседней комнаты, Филипп идёт в свою, там Оксана разложила и его, и свои вещи на кровати, складывая их в дорожную сумку. — Оксан, много не бери одежды, мне вообще одного спортивного костюма будет достаточно. — Хорошо, котик. Я буду готова через десять минут.  Оксана, предвкушая интересную поездку, было сговорчива и ласкова, поцеловав любимого в губы, она продолжила сборы. Фил тоже подключился, чтобы скорее уехать из дому и не думать о рыжеволосом парне, так как, чем больше он размышлял о нём, тем тяжелее становилось на душе.