Лосяш, пора отдохнуть

– Пин, дорогой, ты нарисуешь мне на память что-нибудь? – спрашивает Лосяш, сидя со своим товарищем поздним вечером в домике. Он разморен, растекается лужицей – сегодня он отсидел три долгих пары в университете, только закончил писать текст для заказчика и по идее, должен еще читать учебники, но... устал, слишком устал сегодня. Пингвин также не выглядит особенно радостным, полным жизненных сил, он нигде не учится, но не перестает конструировать различные механизмы у себя в летном гараже. Он сидит за столом, подоткнув подбородок кулаком и кажется, думает о чем-то своем. Нехотя, с зевком отвечает, что когда-нибудь, если Лосяш принесет свой блокнот и карандаш – он исполнит его маленькое желание… Лосяш смущенно отводит взгляд и поглаживает копытцем свой рог, ему стало неловко, когда диалог представился со стороны в голове. Но на самом деле, вещественность всегда давала ему какое-то ощущение покоя – он мог потрогать вещицу, она бы напомнила ему о чем-то, что давно уже осталось в прошлом. Ведь когда-то мы все покинем этот мир, рано или поздно – это совсем нестрашно. Потеря близких – вот, что действительно может «выбить из колеи» твою телегу жизни. На всякий случай, - думал Лосяш, - тем более, так на бумажке останется не только продавленная рукой любимого человека линия, но и какое-то вероятно изображение – ведь это задумка, мысль, что-то выраженное – вот что здорово.       Снаружи уже не осталось теней – одна единая темная ночь, не в городе же – нет этого противного розовато-лилового оттенка на всех объектах за окном, устоявшегося из-за круглосуточного освещения улиц. Шумит ветер, но в домике тепло и уютно – полки с книгами высятся до потолка, на столе – неоконченный ужин – две чашки чая и крошки от употребленного на бутерброды хлеба. Пин пересел со стула на кровать друга, посидел с пустым, направленным в никуда взором, пару минут, и плюхнулся назад, распластав крылья – типичная фигура морской звезды, только не приставшей к стенкам аквариума как в Поисках Немо, например, а такой, свойственной человеку, полного пустого шума и непонятных эмоций.       Тусклый свет в комнате создавал непринужденную обстановку, но Лосяш испытывал внутреннее беспокойство – мозг прокручивал цитаты преподавателя с учебы, а сила воли нещадно запихивала их в мусорную корзинку – ему не хотелось пускать внешнее, официальное в свое комфортное, уже расслабленное состояние. "Никаких треволнений, все будет хорошо, я сдам сессию, получу свой красный диплом, пойду работать в науку, стану знаменит в своих кругах и сделаю важные открытия… Да, когда-то точно. А сейчас так хорошо, что Пин рядом – его можно даже не воссоздавать по сообщениям в соцсетях, по фотографиям – он есть тут, не какой-нибудь отраженный в письменном или пиксельном варианте – а такой, материальный, натуральный". Лосяш и не заметил, как оказался напротив друга и уже гладил его по черному крылу. - Лосяш, ты в порядке? Ты какой-то загадочный, как говорят, в облаках летаешь. Хе-хе, летаешь, прямо как я. Помнишь же песню, да? – и тут пингвин стал напевать с всякими искажениями песню про бедного пилота, которому очень хочется спать. Даже во время полета. Друзья разговаривали почти что до утра. Их силуэты мог различить прохожий с улицы – да какое им было до него дело, а? Ведь ничего предосудительного в этом не было. В начале пятого лось отправился наружу, чтобы пополнить водный запас - водопровод еще не провели, приходилось действовать по старинке. Вернувшись, он застал Пина заснувшим. - Друг мой любезный… - начал было он – я принес нам чаю! – и уже совсем тихо – да, вам везет, вы можете спать, а вот мне такие радости жизни недоступны уже который месяц…       Наверное, ему следовало обратиться к психологу – его очень что-то волновало и не давало начинать новые дела, планировать будущее, он зацикливался на прошлом и всеми силами пытался «остановить мгновенье». Вот и сейчас он зорким глазом окинул помещение и необычную обстановку (нечасто у него гости, тем более – такие званные… чаще заходит молодежь – им что-то там с компьютером помочь надо, книжки достать необычные, которых даже у Совуньи нет): Пин нежно посапывает на его ночном ложе, дверь приоткрыта – из щели виден занимающийся рассвет, на полу лужицы расплесканной воды, которую он принес. Глубокий вдох грудью – воздух потрясающе чистый, такой, какой был, наверное, в том лагере, в который он ездил лет в 12 за город, чтобы родители от него могли отдохнуть. Он хорошо помнил, как так же выходил на улицу посмотреть, как выглядит природа без назойливых людей. Тело немного устало от непрекращающегося дня – Лосяш не собирался ложиться, да и куда… он поочередно помочил конечности в ледяной воде, ведерко скрипнуло как-то знакомо… стало получше. Лось включил компьютер, стал забивать в поисковике интересующие его заголовки статей, погрузился в чтение – точнее сказать – путешествие глазами по сотням и сотням гигабайт информации. Когда в глазах предательски стал чувствоваться песок – он закончил, к этому времени на столе образовался маленький бардак – беспорядочные листочки с заметками так и норовили слететь на пол и там быть помятыми, потоптанными. Студент старался контролировать и это – тем более не хотелось оставить где-то темно-коричневые следы дна утренней чашки кофе (от которой предательски защемило сердце). Пин что-то пробурчал во сне и перевернулся на бок – да, это наверное настольная лампа ему помешала видеть новые чертежи неизвестных изобретений. Лосяш повернулся на мгновение – умилился, вздохнул и продолжил мучиться с домашними работами. Днем, сидя в конференции, «посещая занятия», Лосяш погружался во вчерашние разговоры и думал о своем друге, вспоминал его сомкнутые глаза и шевелящиеся губы (он шептал что-то по-немецки), когда тот заснул у него на постели. Вот бы такие встречи были намного чаще в его жизни – подумал смешарик. - Лосяш, вы меня слышите? Сейчас ваш черед отвечать! – доносится из зума. «Господи, да когда же эта учеба закончится!»