"И целый мир пришлось возненавидеть, чтоб тебя сильнее полюбить... "

      — «Нравишься?» — фраза так резко вонзившаяся в висок, словно выстрел из револьвера, горячая и быстрая пуля, пробившая прочные кости черепа.       Но султан более ничего не сказал, лишь тяжко склоняя плечистый стан, выдыхая клубень горячего воздуха — Уже поздно. Думаю, что стоит расходиться. Тебе стоит выспаться       — Но… Великий султан. — горький ком застрял в горле, вынуждая спазмической судороге, перекрыть голосовую щель, оглушая и без того удивленную наложницу — Кха. Кхм.       — Ну вот, все же ты простудилась. Знал, что плохая идея, выпускать тебя из покоев — гневался мужчина, но вся его агрессия была направлена лишь на него самого, не боясь осуждения за своей неожиданный самосуд.       — Нет! Нет! Я просто хотела сказать, что мне бы хотелось побыть с вами ещё немного, Велкий Султан! Ещё совсем немного. Хотя бы пару минут... — тихо, тихо приглушая тонкий голосок, А-В вовсе расхолел, чувствуя жар, дрожь и ломоту костей. В один момент все его суставчики вывернулись наружу и ещё несколько раз прокрутились. Позвонки резко расстянулись, дикая боль разошлась по всему телу, а кровь болезненно текла по сосудам, ещё больше разогревая тело — В-Великий...       Османская Империя тут же выпрямился в спине, подхватывая измякшее, словно мякушка хлеба, тельце наложницы, более удобней укладывая на свои руки и прижимая к собственной груди — У тебя жар. Плохо дело. — растерянно твердил падишах, с тяжёлым и громким стуком обуви покидая террасу. Длинный, тёмный холл бесконечной лентой выстилался на пути султана, лишь тонкие нити лунного блика освещали дорогу в мрачную, одинокую комнату, не успевшую накопить человеческого тепла, отчего и промерзла насквозь.       Тонкие пальчики империи цеплялись за турецкий воротник рубашки Османа, слезливыми глазками мнимо всматриваясь в рассеянный взор мужчины — О-Осман… Со мной все… Хорошо.       — Я вижу, как тебе хорошо! Не ври мне! — возмущался он, вставая одним коленом на мягкий матрас кровати, отчего тот со скрипом прогнулся, плотно облегая тканью мощное колено. Аккуратным движением, ОИ уложил дрожащий калачик, обернутый в огромный тулуп, на пуховое одеяло — Мерьем! Зови лекаря! Срочно!       Командный бас оглушил чуткий слух двойственной империи, сухие уста с треском корочек приоткрылись, хриплым и изнеможденным голоском процедив — Пожалуйста...Останься со мной...       Султан не скрывал своей личины беспокойства, выражение лица его незрячей наложницы оставляло желать лучшего. Маленькие капельки пота стекали по лбу, устраивая побег по основанию носа и окончательно падая с обрыва, разбиваясь о мягкую ткань одежды Османской Империи. Это не пот — это… Слезы? — Прошу… Не оставляй меня… Одну… — в онемении кричал юноша, зная, что во дворце он нужен только Осману и то... Под подозрением.       — Это невозможно. У меня дела государственной важности. Мне необходимо тебя оставить.       — Нет! Прошу! — резкий скачок и Австро-Венргия с дикой и неконтролируемой дрожью, находясь в состоянии латентного бреда, схватил лицо своего султана, наощупь впиваясь в его горячие и шершавые губы. Скользкий язык А-В лениво пробивался в стиснутые зубы и оборона вот — вот бы пала, если бы не мышечная слабость, одолевающая с каждым разом все сильнее и сильнее. Острыми мечами, тупыми булавами и быстрыми стрелами шла осада изнемогающего тельца, но сердце требовало решительности, настойчивости, не смотря на тление внутри — В-великий Султан...Вы... Вы дьявол в человеческой плоти. Вы так ужасны. Но и неистово прекрасны. Великолепны и могущественны. — цепляясь за широкие и крепкие плечи, наложница чувствовала, как поясницу и правое бедро сильно сжимают плотные пальцы со знакомым рельефом. Она в точности до мелочей изучила руки султана, запомнила тонкие нотки его аромата, голос, манеру речи — всё запечатлилось в памяти, словно вечным клеймом на извилинах мозга.       Выдержка падишаха трескалась по швам, тело горячело с каждым новым непотребством со стороны наложницы. Грубая рука мужчины резко сжала худенькое, немного мясистое бедрышко, тут же оглушаясь тихим, сладеньким стоном из открытых уст девы, что так тяжко дышала в изгиб его открытой шеи. Войско морозных мурашек прошлось по спине, стоило влажным и тёплым губам коснуться грубой кожи. Австро-Венргия плотно облегал губами участок кожи на широкой шеи. С пошлым и грязным звуком обсасывая местечко, он вцепился тупыми зубками, прищипывая кожицу, отчего тут же получил продолжительный выдох со стороны султана. Он совсем не сопротивляется, но явно чего — то ждёт. Или же... Сдерживает. А-В на этом останавливаться не собирался, шевеля в полусознании онемевшим язычком, только плотнее присасываясь в плоть, выражая всю страсть, которую только мог, до того момента, пока его грубо не отдернули за волосы.       — Прекрати. — сорвавшись в голосе, Осман глянул на довольное личико наложницы, отчего тонкая ниточка его терпения окончательно оборвалась. Роняя девицу на мягкую кровать, мужчина тут же навис над ней, зверски сдирая полотна одежды, скрывающие её шею, плечи и грудь — Матушка — Земля, явно тебя обделила — ехидно ухмыльнулся он, приоткрывая ненасытный рот, вонзаясь острыми клыками в тонкую, бледную плоть, чувствуя железный привкус на кончиках зубов.       Острая боль штормом разливалась по телу юной империи, только больше подогревая азарт. Сладкий, тягучий стон сошёл с губ, оставляя судорожное дыхание и нетерпеливое мычание. Тело требовало ласки, Австро — Венгрия изгибался в поясничке, словно дикая пантера, хватался длинными пальчиками за округлые, каменные плечи, что так налегали на него. А мокрые, слизкие причмокивания, издаваемые около уха, тут же подкрепляли необратимую реакцию в районе таза. Султан умело пользовался языком, вакуумом присасываясь к каждому участку нежной кожи, оставляя непоправимые алые и багрвые пятна, выстилающиеся, словно драгоценное ожерелье из редких каменных пород.       — Е-ещё… Прошу. Хочу ещё! — полушепотом твердил империя, начиная тереться тазом о твёрдый пресс своего повелителя, затем случайно опустив его до крупного эрогированного бугра — Мхах!.. Не уж то. Вы. Вы тоже возбудились, Ваше Величество?       — Что за глупые вопросы? — вдруг возразил Османская Империя, потирая плотную бусинку на груди спутницы, продолжая творить злорадное деяние с тонкой шейкой       — В-вы. Вы… Дьявол! А-ах! — стоны и мычания вырывались наружу, как бы их не пытались скрыть. Не уж то сейчас вскроется секрет его личности? И его тут же закинут в клетку ко львам?       — Нисколечки, кто докажет правоту твоих слов? — язвительность и издевки — главный репертуар османского владыки. Ощущая трение в районе паха, мужчина понимал, что совсем скоро заявится лекарь, потому стоит поторопиться — Наглая девица, тратишь моё время, которое я выделил на сборы — властно причитал Осман, облизываясь и схватив слабенькие ручки девушки, вжимая их в оковы матраса, он принялся упорно и интенсивно тереться своим могучим бугром об пах наложницы       Н-нисколько! — разлитые стоны заполняли комнату. Жар выходил наружу вместе с потом, крупные капли стекали по лбу и измученной шейке, а дикое нарастающее возбуждение тугим и прочным узлом затягивалось внизу живота. Трение с каждым разом увеличивалось, как и нажим скольжения. Поясничка предательски выгибалась, не давая и шансов на самообладание. Руки скованы чужой хваткой, но стоило наплыву возбуждения дойти до конца, как пальчики тут же сжали маленькие лоскутки ткани простыни, голова опрокинулась назад, выражая глубокий, горловой стон. Невидимая глазу сперма двух империй осталась за кулисами их плотных одеяний, так что на этот раз Австро-Венгрии премного повезло. Силы моментально покидали тело, жар постепенно сходил, а тело охлаждалось от наличия плотной пелены пота, облегающий всё тело, словно гостиная тюль — В-великий султан...— судорожно произнесла наложница, интуитивно проподнимая голову в сторону нависающего мужчины, вытягивая губы трубочкой для маленького поцелуя. Ощущая, как горячий поток от тела султана приближается в сторону империи и вот — вот жадные губы вновь сольются в поцелуе, как в этот момент раздался стук по двери и вновь эти скрипучие петли.       — Вы меня звали…? — с привычным тоном спросил доктор, но тут же отвернулся, увидев явно не то, что должен был — Ваше Величество! Не велите казнить, я ничего не видел!       — Вышел отсюда и стой там, пока не позову — не теряя самообладание, с тиснутыми зубами приказал империя.       Стоило лекарю оказаться за дверью, как сам султан резко переместился на край кровати, начиная оправлять взъерошенную одежду на своём теле.       — Вы даже не одарите меня своим прощальным поцелуем, Великий Султан? — ехидно вымолвила наложница, перекатываясь на бочок и «наблюдая пустыми глазами», как прихорашивается «её» мужчина.       — Много требуешь. Чувствую себя зайцем на побегушках, так что...Не борзей — твёрдо отчеканил тот, поднимаясь, зачесывая прямые прядки волос пальцами — Отдыхай лучше.       — Вы волнуетесь обо мне? Как же это мило с вашей стороны, Ваше Высочество — довольная полуулыбка красовалась на мокром и красном личике, но Австро-Венргия ещё не догадывался, как будет ему стыдно на утро, когда здравый рассудок наконец заявится к нему.       Осман ничего не ответил на эти детские и девичьи лепетания, лишь бегло бросив взгляд на свои деяния, да задумчиво потёр крупную переносицу — «Перестарался.» — молча покинув покои, он подловил лекаря за ворот халата, нашептав ему парочку слов — Узнаю, что трогал её, пальцы обрублю и заставлю съесть, все понятно?       — Н-Но как же я её обследую?..       — Это уже будут не мои проблемы. Решай, что тебе важнее целая кисть или огрызок от неё — более ничего не сказав, султан поспешил скрыться в своих покоях, чтоб наконец заняться сборами к завтрашнему походу в далёкие государства, которые так тщательно хотят затащить в секту «обиженный на Россию», по крайне мере, так выглядело со стороны.       Ночь была суетной, бурной, несуразной, как для султана, так и для наложницы, тихонько посапывающей на любовном ложе, укрытая просторным тулупом из мягкой шкуры овчины и густого животного меха, прибывший из Московии. Вышитые узоры мелькали маленькими звёздочками от льющихся утренних лучиков солнца, которые с большим энтузиазмом прожигали полотна тюли и тонких алых штор. Льющиеся золотая полоса выстилалась на бледной щеке незрячей империи, слегка обогревая и лаская её. Миниатюрный носик дрогнул, чуть потеревшись о меховушку изделия, делая глубокий вздох. Аромат разлитого мускуса и терпкого олеандра тут же вонзились в нос, отчего Австро-Венгрия съежился, только плотнее прижимаясь к худенькой одежке, вбирая аромат всем объёмом собственных лёгких.       — Мх...Осман.. — протяжно и сонливо произнёс империя, после чего резко подняв голову — Повелитель?! — резкий удар холодом прошиб спину, отчего по телу прошлись мурашки и тонкая вибрация дрожи повалила уставшее тельце обратно — Тут...Никого нет?.. — спросил он в пустое и одинокое пространство, свободно выдыхая — Это точно не клетка, уже радует. — поднимая руку, он бегло прошелся по своим губам подушечками пальцев, плавно спускаясь на шею, тут же чувствуя жжение в районе ключицы — Что я наделал?.. Зачем... Зачем я набросился на него? А если бы все вскрылось?.. Я бы подставил Германа. И меня бы...Не спасли? — колкая боль пронзила острым лезвием грудь, отчего империя тут же схватился за больное место, тут же воспоминая ласки своих сосков, что возбудились от одного только голоса Его Превосходительства — Не спасли... — заключил он, вновь падая на мягкую кровать, оправляя пушистые и запутавшиеся локоны волос, упавшие на лицо.       Солнце безжалостно жгло глаза и смуглые тела имперских слуг, ведущих караван императора. Султан восседал в ложе, закрытый от агрессивных действий дневного светилы, только больше утыкаясь носом в ситцевый хамут, закрывая тяжёлые веки. Пчелиный рой мыслей не давал покоя всю ночь, отчего империя не смыкал очей до самого утра, вглядываясь в узоры комнатных штор, постельного белья или вазы, стоящая на маленьком столе с выдвижным ящиком. Тело изголодало по женским ласкам. Не смотря на обильное наличие наложниц, никто не был настолько активной, инициативой и страстной с ним, ведь Осман понимал под каким предлогом они к нему попали. Но эта европейская красавица... Что с ней творится? Почему она не плачет, когда он над ней издевается? Почему не держит дистанцию, когда он находится слишком близко, явно и демонстративно нарушая её личные границы? Почему она...Принимает его? Чего она добивается? Эти вопросы не раз гложили задумчивый ум повелителя, только больше разжигая чувств в груди, где-то совсем далеко, что так и не увидишь — Странная она… Но зато моя. Кхм, слишком громко было сказано.       Караван простирая горячие пути турецких земель, бороздил просторы бескрайних равнин и возвышенностей. Спустя долгих и протяжных пять дней дороги караван Османской Империи прибыли в назначенное место переговоров — город — столица Германской Империи — Берлин.       Германия относительно недавняя страна. Она была образована только в 1871 году. До 1871 года немецкоязычная территория была раздроблена и состояла из нескольких государств с разными правителями. Общим для всех этих государств был, конечно же, немецкий язык. До объединения Германии Берлин был столицей Пруссии, самого сильного и промышленно развитого государства Германии того времени. Именно Пруссия была в первую очередь ответственна за усилия, которые должны были привести к объединению Германии. С 1871 Берлин стал столицей Германской империи, тем самым положив начало глобальным переменам. Будучи столицей Германской империи, Берлин пережил значительные социальные, политические и экономические перемены. Первым серьёзным изменением в Берлине после объединения стал рост населения. Промышленность Берлина процветала во второй половине 19 века, постоянно требуя рабочих для своих отраслей. Это привело к тенденции урбанизации, а это означало, что большие массы людей переехали в город в поисках работы в быстро развивающейся промышленности Берлина. По этой причине население города более чем удвоилось за тридцать лет, последовавших за образованием Германской империи. В Берлине проживало два миллиона человек, что делало его третьим по численности населения городом в Европе после Парижа и Лондона.       Милитаризм в Германии был на подъёме, и это стало частью повседневной жизни. Военные парады становились всё более частыми, а военная форма была более модной, чем когда-либо. Даже детей часто одевали по-военному и заставляли играть в солдат или морских пехотинцев. Немецкое общество, а именно в его столице, было переполнено желанием доказать свою силу и превосходство.       Османская империя не раз удивлялся и восхищался культурой и архитектурой мрачной Европы — сплошная готика, ренессанс, барокко. Сделай он подобное на своих землях сочтут умалишенным и свергнут с престола. А этого ему совсем не хотелось. Меньшая часть каравана, в предводительстве с небольшой охраной, приближалась к главной точке командировки султана — Королевский дворец — главная резиденция бранденбургских маркграфов и курфюрстов, а затем прусских королей и германских императоров на острове Шпрееинзель на реке Шпрее в центре Берлина.       Курфюрст Фридрих II по прозвищу «Железный зуб» начал строительство дворца в 1443 году. На месте, где позднее возникнет шлютеровский шедевр, находилась крепость, контролировавшая пересекающиеся на Шпрееинзель торговые пути. В 1465 году была построена позднеготическая капелла Эразма. По приказу курфюрста Йоахима II на месте крепости по образцу замка в Торгау была построена роскошная резиденция в стиле ренессанса.       При курфюрсте Иоганне Георге в конце 16 века было возведено западное крыло дворца и прилегающая придворная аптека. После Тридцатилетней войны благоустройством обветшавшего дворца занялся «великий курфюрст» Фридрих Вильгельм. Позднее во времена его правления были оформлены внутренние помещения дворца как, например, «Кугелькаммер» и «Брауншвейгская галерея».       В великолепную королевскую резиденцию дворец превратил курфюрст Фридрих III. Под руководством архитектора Андреаса Шлютера начиная с 1699 года началось масштабное превращение дворца в грандиозный образец архитектуры протестантского барокко. Построенную архитектором Водовзводную башню монетного двора в северо-западной части дворца пришлось снести из-за допущенных ошибок.       Проект дворца подлежал пересмотру, чего, однако, не произошло из-за смерти Фридриха I. Его преемник, король Фридрих Вильгельм I, король-солдат, уволил большинство работавших при дворе художников из соображений экономии и при опустевшей государственной казне поручил завершить строительство дворца. В 1760 году во время берлинского рейда во дворце побывали российские войска, однако оставили его почти нетронутым, довольствовавшись присвоением всех найденных в сокровищнице ценностей.       За исключением купольного здания, возведённого в 1845–1853 годах, внешний облик дворца сохранился практически без изменений. Во внутреннем убранстве дворца напротив происходили многочисленные и иногда значительные изменения. Над интерьерами резиденции трудились крупнейшие немецкие архитекторы соответствующих периодов.       — Guten Morgen, der große Sultan ist das Osmanische Reich! Ich dachte, Sie würden nicht kommen. — с довольной улыбкой, блестая своими позолоченными эполетами и шевронами, вышел глава немецкого государства — Германская Империя. Одет он был с иголочки — нательная рубаха совсем не выглядывала за пределы чёрного кителя, даже не смотря на наличие стойкого воротника. Чёрные брюки плотно прилегали к ногам и плавно переходили в контур солдатских, лакированых сапог. Лишь одна шинель красовалась на широких плечах германского государства, закрывая блеск пуговиц на погонах. Его алый соколиный взор тут же дал оценку вышедшей из роскошного, золотого купола с зелёными стёклами паланкина империи. Во время официальных церемоний Осман не раз надевал нижнее платье с длинными рукавами, которое было украшено пуговицами от локтя до запястья. Поверх нижнего платья надевался кафтан с короткими рукавами, сшитый из камка, сэрасэра, бархата, чатмы — тканей, подобных тяжелому шелку. Поверх кафтана надевалось верхнее платье, чья внутренняя часть была отделана мехом. Верхнее платье было с длинными, до пола рукавами. Пуговицы украшались драгоценными камнями. Эту парадную верхнюю одежду называли «копаниче». В отделке копаниче использовался мех чернобурой лисы, а также бриллианты и английские булавки с маленькими рубинами.       — Приветствую, Ваше Величество - Германская Империя. Рад, что приняли меня с миром.       — Вы меня совсем недооцениваете, разве я могу такого важного гостя и встретить с открытым огнём? Ахах, конечно, чего мне это стоит, но все же вы мне очень важны, Великий Султан — двуликая улыбочка не раз красовалась на лице немецкого императора, что же он замышляет?       Стоило Османской Империи пересечь границу кабинета Германа, как его тут же охватил невообразимый восторг, который он решил скрыть глубоко в себе, не выдавая лишних эмоций на лице — Погляжу, вы любите богато жить       — Конечно! Человек падок на такое, а я чем хуже? Тем более, когда есть деньги, можно многое себе позволить. Вы присаживайтесь, нечего стоять в сторонке — указав рукой, облаченной в белую перчатку, ГИ поспешил занять свое место за столом, тут же открывая ящичек, доставая скопу бумаг.       ОИ плавным и тяжёлым шагом дошел до указанного места, аккуратно усаживаясь на стул с гибкой спинкой, чувствуя, как ножки изделия слегка скрипнули.       — Не бойтесь, он не сломается. Сделан из прочного дуба, такие только на заказ и делаются       — Дуб — хорошее дерево — заключил Осман, бегая тёмными глазами по столу своего собеседника. Настольная ажурная лампа, подставка под кисти, баночка чернил, чистые листы бумаги, книги — все было настолько обычным, но так необычно расположеным, казалось, что Герман ещё тот педант, не считая хаотично оставленных писем в крахмально белоснежных конвертах с шоколадной сургучной печатью и гравировкой герба — «РИ?!» — Осман узнает этот герб из тысячи, ведь не раз доводилось его видеть. Старой, скрипящей кинопленкой он воспроизводил все воспоминания, связанные с этим изображением, но почему эти письма сейчас здесь?       Германия в это время занимался бумажной волокитой, расфасовывая листочки по отдельным группам, но стоило ему отвлечься ненадолго, как тут же заметил пристальный и прожигающий взгляд на случайно оставленных письмах поодаль от него. Император тут же спохватился, резко вытягивая стан вперёд, беря конверты и тут же пряча их в скрытый поддол ящика, закрывая с громким хлопком — Не обращайте внимание, просто Нико… Кхм, этот русский пишет по всяким пустякам, я уже даже и не смотрю — нервно отмахнулся он, тут же протягивая небольшую стопочку документов — Я подготовил для вас договор, прошу ознакомьтесь с ним, если что обсудим все «за» и «против»       Скептически взяв бумаги, Султан начал тщательно вчитываться в буквы родного языка, подчёркивая для себя небольшие преимущества, а именно то, что теперь он не один пойдёт против «Антанты», коалиции России, Великобритании и Франции. Но тут же он заметил участников Тройственного Союза — Германская Империя, Италия и Австро-Венгрия — Впервые слышу про последнее государство, кто это?       — Это... — сделав небольшую паузу, империя оскалисто улыбнулся — Не волнуйтесь, в скором времени, вам удастся увидеться, а если кратко, то это новоиспеченное государство, совсем недавно взошел на мировую арену       — Занимательно — приметил Осман, доходя до места его подписи — Чем подкрепляется наш союз? Какой имеется фундамент?       — Он направлен на страны, что идут против нашей политики, думаю, что вам они известны, тем более, как не вам стоит учитывать, что каждый взошел на этот пьедестал только с личными, корыстными целями       — Я наконец хочу покончить с Россией, наши бессмысленные войны, лишь потеха народу, не более. Потому, я вступлю в союз с одним условием       — И какое же?.. — внезапно спросил ГИ, оттягивая бесцветную кожицу на своих губах, сдирая тонкий слой       — Уничтожить Россию, дать понять, кто глава этого мира — холодным лезвием твердил мужчина, будучи полностью уверенным в своих словах       — Вот оно что... — немного судорожно ухмыльнулся Германия — У меня тоже личные счёты с этим государством, не уж то вы поступите, как полный эгоист и лишите меня удовольствия поквитаться с российским императором?       — Если от него что-то останется, то дам вам такое право       — Надеюсь, на вашу благоразумность — сглотнув огромный ком, моментально скопившийся в горле, немецкий кайзер неохотно протянул пишущее перо, предварительно окунув в чернила — Стоит напомнить, что с момента вашего вхождения в наши ряды, союз будет именоваться, как Четверной       — Мне все равно, мне важна цель, а не то, под каким именем я к ней иду — перехватывая перо, ОИ какое — то время редиться, но затем тут же ставить извилистую, крупную подпись, отдавая канцелярские принадлежности обратно в руки хозяина — На этом все? Я думал, что это затянется на продолжительное время       — Представители Италии и Австро-Венгрии не смогли прийти по личным проблемам, да и тем более договор с ними уже подписан и никто не был против вашего вхождения. Всё было согласовано заранее       — Прекрасно. Тогда я могу идти? Мне бы хотелось немного побыть в вашей столице, прикупить кое — что..       — Да, конечно! Я принял вас, как достопочтенного гостя, так что вы вправе побыть у меня какое — то время       — Благодарю, за вашу щедрость. А теперь позвольте с вами попрощаться. До скорой встречи, ваше превосходительство - Германская Империя — Султан поднялся со своего места.       Герман сделал подобный жест, протягивая руку — До скорой встречи, Великий Султан - Османская Империя       Стоило им пожать друг другу руки, а султану покинуть помещение, как в кабинете кайзера, тут же стало тихо. Мертвенно тихо. Но резкий удар по столу разбил в дребезки все приличия тишины, ГИ шумно вздохнул, падая плечами на столешницу и жадно схватив собственные волосы, вырывая клок чёрных локонов — Nein! Ich werde das nicht zulassen! Ich werde es nicht zulassen! Och.. Lieber Nicola. Ich... Ich werde dich beschützen, um jeden Preis. Trotz unseres Streits. Ich werde dich nicht sterben lassen!