* * *
День уже клонится к вечеру, и в холле академии давно ждёт взволнованная Тиана. Вид у неё встревоженный и несчастный, и, завидев их, подруга бросается навстречу: — Слава Создателям, вы целы! Как всё прошло?.. — Справились, как видишь, — спешит успокоить её Адам. — А ты разве не на занятиях? Ты же вроде как должна была отмазать нас на семинаре у миссис Огден. — Не получилось, — горестно признаётся Тиана. — Я проводила целителя в лес, к тренеру Моу, и осталась на случай, если потребуется помощь. А когда вернулась вместе с ними, было уже поздно… — Поздно, значит… — тянет Адам задумчиво. Тиана поднимает на него виноватый взгляд, и Адам с улыбкой разводит руками: — Ну, ничего не поделаешь. В лес нас никто не гнал, мы рванули туда сами — сами и объяснительные напишем. Так, Джереми? Джереми, закусив губу, томно поводит бровями: — М-м-м, обожаю писать объяснительные! Последняя была особенно хороша! Но пределов совершенству нет, так что напишем, не вопрос!.. Адам с благодарностью думает, как же ему повезло с друзьями. Тиана, которая готова рискнуть ради них своей репутацией отличницы и примерной студентки, и неунывающий Джереми — с ним даже отработка академических взысканий кажется приключением. — Ребята, извините, — произносит Тиана, и Джереми округляет глаза: — Ого, и даже «ребята», а не «балбесы»? Это что-то новенькое!.. Да всё нормально, не парься, — утешает он подругу и переводит разговор: — Расскажи лучше, что с тем парнем? — Выжил! — сообщает Тиана, и, заметив, как Адам с Джереми с облегчением переглянулись, добавляет: — Правда, потерял много энергии, но… он выжил. Хотела остаться у него в палате, только меня выгнали. Так что я решила подождать вас здесь… Значит, всё было не зря, их усилия не пропали даром. И неважно, что теперь придётся писать объяснительные и отбывать неизбежное наказание: главное — студент остался жив. Адам обнимает друзей за плечи: — Вот это отличная новость! Как же я рад! — Он крепко прижимает к себе Тиану и тормошит её. — Хватит грустить, Тиана, всё ведь обошлось! И, заметь, не без нашего участия! — Я тоже так рад, что, кажется, даже собаку с шерстью съел бы! — подхватывает Джереми. — Так есть хочу, что аж не могу! Кто со мной? — Я бы тоже перекусила, — соглашается повеселевшая Тиана. — Вас пока дождёшься, можно с голода помереть!.. — Джереми открывает было рот, но девушка предупреждает: — Если сейчас скажешь, что мне не помешает похудеть, то следующее эссе по истории магии будешь писать без моей помощи! — Ну что ты выдумываешь?! — преувеличенно возмущается Джереми. — Когда я такое говорил! По-моему ты, наоборот, даже слишком похудела, и вот, например, сзади… Ай! Тиана полушутя замахивается, и он, уворачиваясь, жалуется Адаму: — А ещё делает вид, что паинька! Срочно в столовую, принести жертвы этой оголодавшей богине!.. Ты как, с нами? — Пожалуй, я пас, — улыбается Адам. Кажется, жизнь входит в обычное русло, но вот после всего случившегося аппетит у него отбило совершенно. — Идите без меня и съешьте что-нибудь ужасно неполезное и сладкое. В холле тем временем становится людно и довольно шумно — окончились занятия, и студенты торопятся на ужин. Но Адаму сейчас больше всего хочется остаться наедине с самим собой и своими мыслями. Джереми кивает: — Ладно. Увидимся позже! Друзья уходят, а Адам идёт в другую сторону, стараясь не сталкиваться со спешащими учениками. Академия живёт дальше, будто ничего и не произошло. Так странно… Внезапно распахивается дверь дамской комнаты и оттуда появляется шумная стайка студенток. Девушки не замечают ничего вокруг, смеются и оживлённо что-то обсуждают. Адам отступает в сторону, пропуская их, и видит в толпе знакомое лицо. Стелла! — Вот чёрт, — шепчет он и ускоряет шаг, но поздно — девушка уже рядом. — Ой, Адам! — щебечет Стелла, делая вид, будто только что его увидела. — Привет! Адаму, в свою очередь, хочется сделать вид, что не расслышал, и унести ноги как можно быстрее. Обычно, заметив Стеллу поблизости, он старается улизнуть. Она, конечно, симпатичная и весёлая, но в жизни Адама её... многовато. Такое ощущение, что со второго курса они играют в какие-то односторонние догонялки, и в этой бесконечной игре Адам, увы, определённо проигрывает. Иногда даже кажется, будто девушка заранее знает, где и когда он появится, и словно из-под земли вырастает у него на пути, лучезарно улыбаясь. Адам совершенно не понимает, чего Стелла добивается, но такое постоянное внимание напрягает. Впрочем, не ответить на приветствие он не может и вежливо говорит: — Привет, Стелла. Девушка едва не взвизгивает от радости, что Адам помнит её имя. Он ускоряет шаг в надежде, что Стелла потеряется где-нибудь, но тщетно. — Знаешь, я тут кое-что слышала… — с загадочным видом сообщает она. С этих слов начинается почти каждый их разговор, и Адам готовится услышать очередную сплетню, однако Стелла, накручивая на палец выбившийся из причёски белокуро-розовый локон, с интересом спрашивает: — А правда, что ты сегодня утром надрал задницу этому хаму Тёрнеру? — Правда, — отвечает Адам. Но победил он по счастливому стечению обстоятельств, поэтому признаёт: — Просто повезло. Берт был очень близок к победе. Стелла расцветает в улыбке и словно невзначай прижимается грудью к руке Адама: — Ой, да брось! Ты, как всегда, в своём репертуаре! Такой скромняга! Адам осторожно отодвигается, но Стелла не намерена так скоро выпускать его из цепких коготков: — Послушай, у меня небольшая просьба… Может, подпишешь фотографию? Если ты не против, конечно. Скорее всего, какая-нибудь общая студенческая фотография, думает Адам и, радуясь, что легко отделался, говорит: — Да, разумеется! Давай сюда свою фотку. Стелла протягивает ему ручку и снимок, Адам прикладывает фотографию к стене и… долго смотрит на изображение. Со снимка на него глядят его собственные родители — молодые, красивые, самоуверенные, в полной экипировке боевых магов. Мамины светлые волосы развеваются, словно от ветра; вскинув подбородок, она смотрит на Адама требовательно, в упор. Он хорошо помнит этот взгляд… «Прекрати истерику! Поднимайся и продолжай тренировку! Пока заклинание не будет слетать с пальцев само, домой не зайдёшь!». Отец обнимает маму за плечи и едва заметно улыбается. Даже на фотографии видно, как он её любит. «Элли, дорогая, не волнуйся, в следующий раз у него всё получится... Соберись, Адам, давай, так же, но чуть посильнее… Ещё сильнее… Ещё! Ты должен сделать это, Адам, понимаешь? Должен»... Скорее всего, снимок сделан сразу после выпуска из Ларвуда. На виске у отца нет шрама, и у мамы наверняка ещё нет шрама на груди — война пока не оставила на них свой след… Они всегда вдвоём — Огненный Феникс и влюблённый в неё менестрель. Не существует ни одной фотографии, на которой с ними был бы их сын. Ему просто нет места рядом. Адам сглатывает комок в горле и касается пальцами плотной лоснящейся бумаги. Родители смотрят на него, будто чего-то ждут, и Адаму становится сильно не по себе. — Стелла, прости, я… — Добрый вечер, Адам, — вдруг слышит он суховатый голос миссис Огден, преподавательницы защитных чар. — Не изволите ли объяснить, почему отсутствовали сегодня на занятии? — Вот же чёрт!.. — бормочет Адам, спешно пряча фотографию и пытаясь придумать себе убедительное оправдание. Вид у миссис Огден благообразный — интеллигентное лицо, седые волосы до плеч, простое платье со старомодным кружевным воротником, — но обманываться внешностью не стоит. Она строга не меньше, чем учитель Моу. — Вы что-то сказали, молодой человек? — поторапливает профессор, и Адам решает, что, раз уж быстро соврать не получилось, самый лучший выход — сказать правду: — Миссис Огден! Я, Тиана и Джереми сегодня помогали тренеру Моу! Он может подтвердить — мы не успели на занятие, потому что были с ним в лесу. — Вот как? — профессор скептически вскидывает брови. — И что же вы там делали? Адам бросает косой взгляд на Стеллу. Та уже навострила уши и с нетерпением ждёт ответа. Без сплетен Стелла жить не может. Рассказал что-то при ней — считай, рассказал всей академии. Если поползут слухи о нападении Тени, неприятностей не избежать ни академии, ни ректору. А следовательно, крайними окажутся и сам Адам, и Тиана, и Джереми. Так что он подпускает тумана: — Скажем так, мы кое-кого встретили в лесу и… тренер попросил нас помочь в решении одной проблемы. — Ясно, — задумчиво говорит миссис Огден. — Так значит, это вы втроём помогли… всё исправить? Адам кивает. Стелла, ничего не понимая, переводит взгляд на преподавателя, обратно на него, потом снова на миссис Огден. — Хорошая работа, Адам, — сдержанно хвалит профессор, и он с облегчением переводит дух: — Спасибо. — Впрочем, не забывайте, что тема сегодняшнего занятия крайне важна, — строго заявляет миссис Огден. — В виде исключения и принимая во внимание ваши… заслуги, я не буду требовать от вас эссе в отработку семинара, но устно ответить на несколько вопросов всё же придётся. Отнеситесь к подготовке как можно серьёзнее, и впредь не пропускайте занятий. Она уходит, и Адам остаётся один на один с заинтригованной Стеллой. Сейчас начнутся вопросы. По виду девушки понятно, что теперь-то она не оставит Адама в покое, пока не выпытает все подробности, и он в панике продумывает пути к отступлению. Но спасение внезапно приходит оттуда, откуда меньше всего можно было ждать. — О, глядите-ка, подхалим и зубрила Флетчер получил выволочку, — цедит рядом ненавистный голос, и, обернувшись, Адам второй раз за день встречается лицом к лицу с Тёрнером. — Какое же приятное зрелище. Так бы и смотрел с утра до ночи, как тебя натягивают, придурок. Что, велено собирать вещички и на выход? Но у Адама был слишком бурный день, и сил, чтобы как-то реагировать на всё это, у него не осталось. Ему хочется наконец подняться к себе в комнату, где уж точно больше не будет никаких нежданных встреч. Он возвращает Стелле фотографию, и, глядя Берту в глаза, устало говорит: — Да пошёл ты в жопу, Тёрнер. Обходит его, остолбеневшего от такой наглости, и направляется в сторону гостиной своего курса. — Эй, утырок, берега потерял?!. — запоздало несётся вслед. — С тобой разговариваю!.. Вернись и повтори, что ты там вякнул!.. Однако у Адама такое чувство, что на сегодня с него хватит. Поэтому он, не поворачивая головы, просто поднимает руку и показывает Берту средний палец.* * *
Комната встречает Адама молчанием. Этот уютный островок вот уже два года заменяет ему родной дом. За окном уже совсем темно, только над горизонтом, словно угли в догорающем костре, тлеет закат. Адам закрывает за собой дверь, прижимается к ней спиной и выдыхает, наконец-то оставляя позади длинный безумный день. Потом делает несколько шагов, прямо в одежде падает на кровать и, раскинув руки, долго смотрит в потолок. В голове калейдоскопом кружатся мысли; на поверхность, сменяя друг друга, выплывают то приторная улыбка приставучей Стеллы, то осточертевшая морда Берта, то похожая на огромную собаку Тень… птица, бесстрашно летящая в брешь… студент, безжизненно распростёртый на поляне… — Да что за день сегодня такой! — с досадой бормочет Адам. Ещё недавно он чувствовал себя настоящим героем, но теперь понимает: о его участии во всём случившемся, скорее всего, так никто и не узнает. Здравый смысл подсказывает ему — это совсем не то событие, о котором стоит рассказывать. Но самое главное, внезапно приходит Адаму в голову — их троих запросто могут отчислить из академии. О таком повороте он и не подумал! — Если б мне хотелось замять какое-то происшествие, я первым делом избавился бы от свидетелей… — грустно произносит он вслух. — Боюсь, нас теперь реально могут выпереть! Комната сочувственно молчит. Адаму хочется знать, что сказали бы на этот счёт родители, но у них есть более важные дела, чем разговоры по душам с сыном, который не оправдал их надежд… Адам поворачивается на бок и обнимает подушку. Вот бы уснуть и забыться, а завтра настанет новый день, и всё будет легче и проще… Адам думает, не выключить ли свет, но лежать во мраке не хочется, и он решает не трогать светильник — всё равно тот погаснет сам, как только Адам заснёт. Закрыв глаза, он представляет себя на своём любимом месте, на зелёном холме неподалёку от дома: будто он сидит, прислонившись спиной к старому раскидистому дубу и смотрит вверх. В густой зелени иногда мелькает кусочек голубого неба, ветер успокаивающе шелестит листвой, где-то на ветвях щебечут птицы. Вокруг так тихо, хорошо и спокойно, что щемит сердце и хочется остаться здесь навсегда… Руки и ноги тяжелеют, словно наливаются свинцом, и Адам, так и не раздевшись, засыпает в полутёмной комнате.* * *
Ему снится странный сон. Как наяву он слышит чей-то голос, зовущий его по имени. Открыв глаза, Адам видит комнату, заполненную странным голубоватым светом, и сквозь это неестественное свечение — тёмный мужской силуэт. — Адам, ты слышишь меня? — повторяет незнакомец. Потрясённый Адам не может вымолвить ни слова, а в ушах вновь звучит настойчивый зов: — Ответь! Я пытаюсь удержать связь, а это непросто, если ты молчишь! Он садится на кровати. Тело словно ватное и повинуется с трудом. Он щиплет себя за руку — и не ощущает боли. То, что сейчас происходит, происходит у него в голове! Двигается Адам медленно, словно под водой, но мыслит вполне ясно. — Кто ты такой?! — выдыхает он, и слышит в ответ: — Наконец-то! Здравствуй, Адам... А ты подрос с нашей последней встречи! Смутная фигура проясняется, и Адам всматривается в незваного гостя. На вид ему лет сорок пять, и выглядит он… необычно. Короткая каштановая бородка, доброжелательная улыбка из-под усов, плащ, сколотый на плече фибулой. На бритом черепе, тыльной стороне ладоней и костяшках пальцев сплетаются в причудливый узор татуировки — древние руны и магические символы. Незнакомец тоже с интересом разглядывает Адама, а потом вдруг спрашивает: — Помнишь меня? Я твой кровный наставник. — Занятный сон… — удивлённо бормочет Адам. — Ты ничего не путаешь? Кровного наставника у меня никогда не было. Незнакомец качает головой: — Ошибки быть не может! Просто мы долго не общались и ты… вероятно, забыл меня. Помочь вспомнить? Возвращаться в своё детство, пусть даже и в воспоминаниях, Адаму не очень-то хочется. Он прекрасно помнит, что приятного там было мало. Однако незнакомец, чуть склонив голову к плечу, спокойно и серьёзно смотрит на него, и от этого взгляда у Адама теплеет в груди. Он чувствует неподдельный интерес этого человека, кем бы он ни был, и ему хочется доверять. — А разве это возможно — вспомнить? — с сомнением спрашивает Адам, и незнакомец улыбается: — В магии нет ничего невозможного. Забудь само слово «невозможно». Он протягивает руку и Адам, поколебавшись, берёт её. Комната плывёт у него перед глазами. Адам непроизвольно сжимает крепче протянутую ладонь — и пёстрая карусель замедляется, а когда успокаивается совсем, он видит перед собой дом… Родительский дом. Так давно Адам не был здесь… Сколько он себя помнит, отец и мать постоянно пропадали на работе. Днём их отсутствие было не так заметно, но по вечерам тоска по родителям казалась особенно нестерпимой, и Адам ждал их, сидя на подоконнике в своей комнате, подтянув колени к подбородку и глядя на извилистую дорогу от подножия холма к дому. «Почему мамы и папы никогда нет?» — спрашивал он бабушку Гвенлиан, и та говорила: «Они — боевые маги. Это нелёгкая работа». — «Но ведь война уже закончилась, — возражал Адам. — С кем же они тогда сражаются?». Бабушка целовала его в макушку: «Тьма не дремлет. Но пока твои родители разят её без всякой пощады, Тьма не смеет и носа высунуть из своей норы». «Так, значит, они герои?» — затаив дыхание, спрашивал Адам, и бабушка твёрдо отвечала: «Настоящие герои, — и добавляла: — Да хранят их Создатели». И чем старше он становился, тем реже видел родителей… — А что дальше? — слышит Адам и видит мальчика лет семи — у него рыжие взъерошенные волосы, зелёные глаза и россыпь золотистых веснушек на носу. Это он сам. — А дальше просто берёшь и переливаешь его в другую руку, — отвечает мужской голос, и Адам, обернувшись, видит своего ночного гостя; улыбаясь, тот делает руками плавный жест: — Вот так! Мальчик послушно переливает из ладони в ладонь жидкий огонь; Адам изумлённо наблюдает за ним и внезапно вспоминает, у кого научился этому фокусу. Кровный наставник… Следом всплывает давно забытое имя — Льётольв!.. — А теперь его можно просто испарить, — говорит Льётольв, и семилетний Адам, погрустнев, опускает голову: — Мама не разрешает мне ничего испарять… — Да? И почему же? — наставник присаживается на корточки и заглядывает ему в глаза. Мальчик колеблется. Если сказать, как есть, то наставник может разочароваться в нём, как разочаровалась мама… а ему так не хочется лишиться друга!.. Но папа сказал, что всегда надо говорить правду… По глазам мальчика Льётольв видит, что в душе у того происходит нешуточная борьба. Однако не торопит маленького собеседника — выбор, каким бы он ни был, Адам должен сделать сам. Льётольв на несколько мгновений опускает взгляд, а потом снова со спокойной терпеливой улыбкой смотрит на мальчика. И Адам решается. — Я однажды испарил её кастрюлю, — нехотя признаётся он. — И теперь мама ругается и говорит, что я могу однажды испарить себя. — Какие глупости! — не сдержавшись, раскатисто смеётся Льётольв. В этом вся Элизабет!.. Странная логика этой женщины всегда ставила его в тупик. Что вообще должно быть в голове, чтобы предположить, будто магический импульс может ни с того ни с сего, спонтанно, поразить свой собственный исток!.. Мальчик исподлобья смотрит на Льётольва, и тот понимает, что нужно что-то сказать. — Послушай, Адам… — Льётольв собирается с мыслями. «Как же объяснить это, малыш…» — Пока не захочешь испарить себя — очень-очень — у тебя ничего не получится! Но ты ведь не хочешь? — Нет! — маленького Адама, кажется, развеселила эта идея, и Льётольв говорит: — Вот и славно. Тогда испари только огонь в своих руках. Сосредоточься. У тебя обязательно получится! Адам чувствует, что улыбается. Потому что помнит — у него получилось! — Это был ты! — В голове не укладывается — как мог он забыть наставника! — Вспомнил? — улыбается Льётольв, и его глубокий, низкий голос, искренний интерес и участие пробуждают в Адаме море эмоций. — Да!.. — удивлённо выдыхает он, захваченный воспоминаниями, которые, казалось, давно и прочно забыты. — Ты был моим единственным другом. Играл со мной, когда я был ещё ребёнком... Принимал всерьёз все мои вопросы и отвечал на них... Иногда приходил во снах... а потом перестал. — Адам хмурится. Тогда, в детстве, он очень хотел знать, что он сделал не так и почему Льётольв больше не приходит. Но с тех пор прошло много времени, и теперь его интересует совсем другой вопрос. — Зачем ты вернулся спустя столько лет? — Мне нужно было исчезнуть на время, — просто говорит наставник. — Но не думай, что я позабыл о тебе, Адам. Я всегда следил за тобой и никогда не оставлял без защиты. На тебе мой знак ворона. — Что?.. — Адам с недоумением смотрит на наставника, и тот поясняет: — Амулет, который я просил твоего отца передать тебе. Ты до сих пор его носишь? — Я никогда его не снимаю, он для меня очень важен… Так это твой подарок? Льётольв кивает: — Да, я создал его и зачаровал. Это мощный артефакт, его предназначение — защищать тебя. Адам непроизвольно сжимает в ладони амулет, и в голове словно что-то щёлкает, становясь на место, будто эти воспоминания были намеренно стёрты у него из памяти. — Но почему ты решил вернуться именно сейчас? — настойчиво спрашивает он. — Почему не раньше, не тогда, когда был так мне нужен, и не позже? Лицо наставника становится серьёзным. — Потому что сейчас тебе угрожает большая опасность. Кое-кто хочет твоей смерти, и не остановится, пока не исполнит своё намерение! — заявляет он. — Я вернулся защитить тебя. В первый момент сказанное кажется Адаму полным бредом. Какая опасность может ему угрожать?.. Что касается Тени — так он просто оказался случайным свидетелем... В голову закрадывается робкая мысль. — Есть у меня неприятель в академии… — неуверенно говорит Адам. — Но… не думаю, что он настолько опасен. Его зовут Берт… Льётольв презрительно фыркает: — Берт? Мальчишка Тёрнеров?.. Нет, бояться нужно не этого сопляка. У твоих родителей есть враги куда серьёзнее. Тебя оберегали, сколько было возможно, но время пришло! — Голос наставника набирает силу, становится звучным, и Адам слушает, будто зачарованный. — Вспомни, родители недаром уделяли столько времени твоей подготовке. Они хотели, чтобы ты мог себя защитить!.. — Да, это правда, — с горечью откликается Адам. — Моё детство — просто сплошной курс молодого бойца… — Сознавать, что тренировки, похоже, были впустую и, несмотря на подготовку, в академии он мало чем отличился, тяжело. Однако всего, что умеет, Адам добился самостоятельно, кровью и потом, и не собирается прятаться за чужой спиной. А потому решительно говорит: — Но все эти годы я как-то обходился без помощи. Если время пришло — что ж, сумею постоять за себя сам. Ничьи советы мне не требуются. Даже твои. Его слова звучат резко и, возможно, чересчур самонадеянно, но наставника эта дерзость не обескураживает — похоже, даже наоборот. Улыбаясь, он окидывает Адама одобрительным взглядом: — Вот это характер!.. Ну что ж, справляйся сам. А я буду следить за твоими успехами.* * *
Адам просыпается, хватая ртом воздух, и подскакивает на кровати с ощущением, что его выбросило из собственного сна. Он оглядывается по сторонам — никого, в комнате он совершенно один. В окно льётся утренний свет. Он опускает ноги на пол и трёт руками лицо, пытаясь успокоиться, но сердце всё равно колотится как бешеное. Адам помнит сон в мельчайших подробностях, и у него закрадывается мысль — а точно ли это было просто сновидение?.. Кровный наставник — всё равно, что часть семьи, практически второй отец. Как можно забыть человека, который настолько важен? И почему родители никогда ни словом о нём не упоминали — тоже забыли? Бред какой-то... Но если это всё-таки правда, то откуда новоявленный наставник может знать, что Адам в опасности? Неужели действительно наблюдал за ним? Зачем появился сейчас и что всё это значит?.. Кто он вообще такой, этот Льётольв? У Адама ощущение, будто голова сейчас лопнет от загадок. Ему интересно и тревожно, он взбудоражен и сбит с толку. Смешно вспомнить, как вчера он засыпал с надеждой, что новый день будет легче и проще… Потягиваясь, Адам бросает взгляд на часы — и быстро вскакивает на ноги. Времени до начала занятий осталось в обрез. Он безбожно опаздывает, про завтрак придётся забыть. И вечером зря не разделся, теперь вид у него ещё тот: помятая одежда, взъерошенные волосы… — Супер, — критически говорит Адам своему отражению в зеркале. — Вот-вот первая пара начнётся, а я пугало пугалом. И в душ не успеваю. Но не идти же в таком виде! Ладно, обойдёмся короткой программой, без душа, решает он. А вот переодеться точно не помешает. Адам заглядывает в шкаф, хватает первое, что попалось под руку — чёрную водолазку — и, быстро натянув её и наскоро пригладив рукой взлохмаченные рыжие пряди, возвращается к зеркалу. Отражение одобрительно смотрит на него, и Адам не может не признать, что парень в зеркале выглядит симпатично: зелёные глаза блестят, чёрная водолазка обрисовывает подтянутую фигуру и широкие плечи, и вид у него хоть и немного невыспавшийся, но бодрый. — Ну вот, теперь на человека стал похож, — комментирует Адам. — А что слегка небрит и растрёпан, так простите — будни боевых магов нелегки! — С кем это ты тут разговариваешь? — вдруг раздаётся голос рядом, и Адам вздрагивает: — Джереми!.. Чтоб тебя!.. Увлёкшись своими мыслями, он и не заметил, когда друг успел открыть дверь и войти в комнату. Джереми окидывает его оценивающим взглядом: — Чего это ты такой красивый с утра? И водолазку эту я на тебе раньше не видел… У тебя сегодня свидание, что ли? Захваченный врасплох Адам не успевает ответить, и Джереми подмигивает: — Шучу, друг! Здорово выглядишь… даже как-то непривычно лучше меня. Джереми есть Джереми, непревзойдённый мастер совместить комплимент с лёгким уколом. Адам улыбается. — Я-то опаздываю, а вот ты почему не на паре? — интересуется он. Джереми напускает на себя торжественный вид: — А пару отменили. Зато есть интересная новость! Ты знаешь что-нибудь про этот… Ларвуд, или как его там?.. — Ларвуд, закрытое элитное учреждение высшего магического образования, — тоном экскурсовода или отличника, отвечающего наизусть вызубренный урок, начинает Адам. — Специализируется на обучении боевых магов различного профиля. На протяжении всей своей истории отличается глубокой всесторонней подготовкой студентов. Многие герои Последней войны являются выпускниками этой академии, коими Ларвуд по праву гордится. Достопримечательностью Ларвуда является так называемый Зал лучших выпускников, где висят портреты родителей кое-кого из твоих друзей… — Джереми делает знак говорить помедленнее, будто не успевает записывать лекцию в воображаемой тетради. — Ну, и к чему эти вопросы? Ты и сам всё прекрасно знаешь! — А не хочешь пополнить ряды лучших, Адам? — то ли в шутку, то ли всерьёз интересуется Джереми. Адаму не терпится узнать, в чём дело, однако он по опыту знает — торопить друга бессмысленно, расспросы его только раззадорят. Поэтому Адам глядит на Джереми, улыбается и молчит, дожидаясь, пока тот дойдёт до сути самостоятельно. А друг, поглядывая на него, лениво прохаживается по комнате — разглядывает книги на полке, подходит к окну и смотрит вниз… Адам сдаётся первым. Признавая поражение, он прикрывает глаза и с улыбкой говорит: — Ну, ладно, предположим, хочу. Джереми, мгновенно позабыв про вид из окна, пружинисто разворачивается к нему: — А если я скажу, что вчера, пока мы были заняты всей этой историей с Тенью, ректор сделал объявление о наборе в Ларвуд? — Правда?.. Ты не шутишь? — взволнованно спрашивает Адам. — Нет! — откликается друг. — Без шуток — на нашем курсе отменяют сессию, а вместо неё будут вступительные испытания в академию твоей мечты!.. Ну, и как тебе новость? — Да это просто великолепная новость! — Адам не может скрыть ликования, и Джереми широко улыбается, довольный произведённым эффектом: — Ещё бы!.. В общем, смотри, — деловито продолжает он. — Тиана, разумеется, в шоке, но мы с ней придумали потрясный план, который даст нам шанс не ударить в грязь лицом. — Совместный план от Тианы и Джереми? — немного сомневается Адам. — По-моему, неприятностей точно не избежать. — Ой, да ладно тебе! — Джереми в шутку толкает его в плечо, и Адам рефлекторно перехватывает запястье друга. В комнате повисает тишина. Под пальцами Адама упруго стучит пульс, и неожиданная чувственность этого прикосновения пьянит сильнее вина. После того, что он сказал вчера, с каждой секундой молчания, которое становится всё более осязаемым, с каждым мигом, который длится касание, понять этот жест неправильно просто невозможно. Адам не знает, как относится к нему Джереми, но ведь… отнять руку он даже не пытается. В груди разгорается безумная надежда. Адам, пытаясь уловить хоть какой-то намёк, вглядывается в лицо друга, но Джереми, быстро облизнув губы, смотрит ему в глаза и ничего не говорит. Адам понимает, что решение за ним, и с каждым ударом сердца приближается момент, когда нужно будет отпустить руку Джереми… или сделать что-нибудь. Ещё он понимает: стоит сделать хоть что-то — и, к чему бы это ни привело, их отношения никогда уже не будут прежними… Но разжать пальцы сейчас выше его сил. Словно шагая с обрыва, он медленно подносит руку друга к губам и целует тёплую ладонь. — Адам… — негромко, словно предупреждая, говорит Джереми, и на мгновение Адаму кажется, что тот его оттолкнёт. Но Джереми только прижимается лбом к его лбу, Адам ощущает на лице его лёгкое дыхание. — Расскажешь, зачем ты это делаешь? — серьёзно, без улыбки спрашивает он. Адам всё ещё не понял, что думает по этому поводу сам Джереми, но отступать уже некуда. Вместо слов он чуть подаётся вперёд и легко, но решительно касается губами губ друга… и чувствует, как они приоткрываются навстречу. Это первый поцелуй Адама. Поцеловать Джереми ему хотелось давно, но он и не мечтал, что это вправду случится. Осторожно, кончиками пальцев, он дотрагивается до щеки Джереми и чувствует, как умелые ладони ложатся ему на талию, скользят ниже, на поясницу, аккуратно поглаживая… От этих прикосновений Адама лихорадит, его переполняют восторг, волнение, желание; не до конца верится, что всё происходит на самом деле... Они целуются легко и нежно: Адаму хочется большего, но Джереми отвечает сдержанно, не торопится углублять поцелуй, и Адаму остаётся только принять эти правила. Первым отстраняется Джереми — совсем немного, — и, уткнувшись Адаму в шею, глубоко вздыхает. — Я думал, тебя интересуют только девушки, — осторожно произносит Адам, чтобы что-то сказать. Ему казалось, после поцелуя всё должно было проясниться, но… похоже, всё запуталось ещё больше. — Кто тебе сказал такое? — не поднимая головы, негромко отвечает Джереми. — Этот человек нагло соврал. — Когда он говорит, его губы задевают кожу Адама, и у того по спине бегут мурашки, а по венам будто растекается жидкий огонь. Джереми замолкает — умеет, оказывается, быть немногословным. Адам обнимает его и прикрывает глаза. На душе становится спокойно. В конце концов Джереми, хмыкнув, деликатно высвобождается из объятий и говорит: — А я заметил, что ты на меня как-то странно смотришь! — Давно заметил? — Заметил давно, понял сейчас. — Джереми на мгновение отводит взгляд, потом вскидывает голову и снова глядит на Адама: — Но ты, пожалуйста, подумай ещё раз. Ладно? У Адама опускаются руки. — Это значит… нет? — уточняет он. — Да не в том дело! — хмурится Джереми. — Мы же дружим с первого курса, ты меня знаешь как облупленного… и все мои похождения тоже. Понимаешь… — он закусывает губу, — обидно будет вот так запросто перечеркнуть годы дружбы. «Вот так запросто»?.. — с недоумением и обидой думает Адам. — Он что, считает — я сделал это из-за того, что мне просто потрахаться захотелось?.. Наверное, все чувства отражаются у него на лице, потому что Джереми осторожно касается его руки и примирительно говорит: — Не злись… Хотя, знаешь… — добавляет он лукаво, — когда ты злишься, от тебя взгляд оторвать невозможно. Так что злись, пожалуйста. Только, чур, не на меня! Он смеётся, сглаживая неловкий момент, прячет руки в карманы и, покачиваясь на носках, предлагает: — Давай сходим позавтракаем, раз уж пару отменили? Ты ведь ещё не завтракал?.. А потом найдём Тиану. Лады?.. — Лады, — в тон отвечает Адам. Ему очень хочется прикоснуться к Джереми ещё раз. Но так сложно понять, нужно ли это им обоим… Подавив дурное предчувствие, он подхватывает сумку и вслед за другом выходит из комнаты.* * *
Дни рождения Адам не любил. Когда Адаму было лет пять, однажды после завтрака отец вручил ему большую красивую коробку. «Что это?» — удивлённо спросил Адам, и отец ответил: «Подарок. Сегодня твой день рождения». Адам заметил, как напряглась мама, но любопытство победило. «Что такое день рождения?» — «День, когда ты появился на свет. Это большой праздник». «Габриэль», чужим голосом сказала мама, но отец словно не услышал. Он смотрел на Адама и тепло улыбался. Адам перевёл взгляд на маму, потом снова на отца и неуверенно переспросил: «Праздник? Потому что я родился?..». «Да», подтвердил отец. «Это чудесный и радостный день для меня. Для нас. Правда, Элизабет?.. Ну же, Адам, открывай подарок». В коробке оказался большой и яркий воздушный змей, и они вдвоём сразу же отправились его запускать. Змей парил высоко в небе, длинный хвост вился за ним на ветру, а Адам, набегавшись, лежал в траве рядом с отцом, усталый и счастливый, и ему казалось, что он тоже может парить над землёй. …Змей сгорел вместе с домом год спустя. Впрочем, тот пожар унёс не только детские игрушки Адама, но и всю его прежнюю жизнь. Вскоре началось не по возрасту изнурительное обучение, родители разрывались между работой, где их непрестанно перебрасывали с задания на задание, и собственным ребёнком, от которого они, казалось, хотели невозможного… На посиделки с друзьями и их семьями у Флетчеров не находилось ни времени, ни желания, а в той глухомани, где они жили теперь, на много миль вокруг не было ни души, так что у Адама не появилось ни товарищей по играм, ни просто знакомых. И даже дни рождения — один за другим — он проводил в одиночестве. Нынешний исключением не был. Вернувшись с занятий, Адам сидел у себя в комнате — делал домашние задания. Так себе развлечение, но не торчать же весь вечер в общей гостиной, привлекая лишнее внимание и выслушивая вопросы. Настроение для вопросов у Адама было неподходящее. Когда за окном стемнело, а сокурсники разбрелись по спальням, он спустился вниз, потому что оставаться в комнате было невыносимо. К одиночеству примешивалась тоска по дому: по террасе с деревянными резными перилами, по уютному аромату бабушкиной выпечки, по камину в большом зале… Здесь в гостиной тоже был камин, и Адам, придвинув поближе к огню пухлое кресло, устроился в нём с недочитанной книгой. Время от времени он поднимал голову и смотрел на потрескивающее пламя, представляя, будто он дома. Однако уединение оказалось недолгим. Дверь гостиной хлопнула, и Адам обернулся посмотреть на вошедшего. Им оказался тот самый симпатичный блондин, который привлёк его внимание несколько дней назад. Они уже пару раз пересекались на занятиях и в столовой, и вежливо говорили друг другу «Привет». Вот и сейчас парень остановился в дверях и сказал: — Привет. — В его голосе слышалось лёгкое удивление. — А я думал, все уже разошлись. Адам пожал плечами: — Так все и разошлись. Он отвёл взгляд, потому что парень разглядывал его, не скрывая любопытства. — Ты ведь Адам? — вдруг спросил тот. — Я помню тебя — ты помог этой хорошенькой девчонке, которая уронила учебники в первый день. Адам слышал его имя на занятиях во время переклички. — А ты Джереми, верно? Я тоже тебя помню. — Он сам немного смутился от того, как это прозвучало, однако Джереми улыбнулся и упал в соседнее в кресло, откинувшись на спинку и вытянув длинные ноги: — Всегда знал, что меня, увидев хоть раз, забыть невозможно! У Адама вырвался смешок, и Джереми воспринял это как приглашение к продолжению разговора: — А здесь неплохо, правда? В информационных буклетах, конечно, всегда пишут «уютные спальни и гостиные», но обычно у составителей какое-то своё представление об уюте. Своеобразное. А здесь в самом деле уютно… — Казалось, его совсем не смущало молчание Адама. Джереми уселся поудобнее, повернувшись к нему, и Адам увидел длинный шрам, пересекающий его правую щёку. — Не то, что дома, понятно — никак не привыкну, что комната такая маленькая, но, с другой стороны, здесь столько всего интересного!.. А тебе чего не спится? Грызёшь гранит науки, не жалея зубов? — спросил он, указывая на книгу у Адама на коленях. — Учебный год всего два дня как начался, притормози немного! Его беззлобные шутки, искорки смеха в сияющих голубых глазах и непринуждённая болтовня невольно притягивали, и Адам почувствовал, как отступает первоначальная неловкость. — Да просто читаю, — ответил он и неожиданно для себя самого добавил: — Не самый плохой способ встретить совершеннолетие. — Да ладно! У тебя день рождения?! — Адам кивнул, и Джереми недоверчиво выдохнул: — И ты просто сидишь здесь… с книжкой? — А что не так? — ответил вопросом на вопрос слегка задетый Адам. — Нет, но… как-то это печально, тебе не кажется? Адам, чьи дни рождения обычно примерно так и выглядели, пожалел, что не удержал язык за зубами. — Да всё нормально. Пожалуй, пойду к себе, поздно уже. Он начал подниматься из кресла, но Джереми вдруг сказал: — Погоди!.. В день рождения человек просто не должен быть один. Оставайся здесь, я сейчас вернусь! Он решительно вскочил на ноги и устремился наверх, и на мгновение Адам испугался, что он примется стучать в двери, созывая однокурсников на вечеринку. Однако Джереми скрылся в своей комнате, а спустя минуту уже спускался обратно в гостиную с небольшим бумажным пакетом в руках. Он поставил его на столик, и внутри пакета характерно звякнуло. Адам с подозрением посмотрел на Джереми, и тот подмигнул: — Имеем право выпить по стаканчику. Не каждый же день тебе исполняется восемнадцать. — А разве правила академии не запрещают студентам распивать алкоголь? — осторожно напомнил Адам, на что Джереми с великолепным презрением фыркнул: — Пффф! Правила академии!.. Да кто их вообще придумал? Какие-нибудь замшелые деды, которые давным-давно забыли, что значит быть молодым!.. Между прочим, ещё эти правила запрещают петь под душем. Адам заинтересовался: — Что, правда? — Абсолютная! И, чтоб ты знал, целоваться дольше пяти минут — тоже. — Ты сейчас серьёзно? — не поверил Адам. — Представь себе! — Джереми извлёк из бумажного пакета бутылку виски, два приземистых стакана и большое красное яблоко. — А ещё студент, закончивший академию с отличием, после получения диплома имеет право плюнуть в лицо одному преподавателю на выбор. Адам рассмеялся: — Ну, вот это ты только что выдумал, признайся! — Точно, — со смехом согласился Джереми, падая обратно в кресло. — Но всё остальное — нет. В следующие пять лет я намерен нарушить и эти дурацкие правила, и многие другие, причём неоднократно! А начать собираюсь прямо сейчас, тем более что компания собралась отличная. — Он открыл бутылку и разлил виски. — Льда, к сожалению, нет, но ведь не лёд здесь главное, так?.. Ну, с днём рождения, Адам! — Спасибо. — Адам пригубил золотистый напиток. У виски оказался тёплый, сладковато-острый вкус. Адам чувствовал себя… странно. Полчаса назад ему казалось, что день сегодня хуже некуда — и вот всё изменилось так стремительно... Он заметил, что Джереми с интересом смотрит на него, и улыбнулся: — Честно говоря, не представляю, как ты раздобыл это всё. С собой привёз? Джереми покрутил в длинных пальцах яблоко и с хрустом разломил его пополам. — Ты же меня не сдашь?.. Адам качнул стаканом: — Мы вроде как соучастники. — Логично, — согласился Джереми, протягивая ему половину яблока. — Ну, как добываются такие вещи… Разузнал, у кого из старшекурсников есть выход на нужного человека, встретился с этим парнем, переговорил… Заплатил, забрал — и дело в шляпе!.. Мне, в конце концов, несколько лет здесь учиться — не помирать же с тоски. — Когда только успел, — с некоторым восхищением сказал Адам. — Сам же говорил — учебный год только два дня как начался! Джереми с напускной скромностью развёл руками: — Что сказать… Талант! Они снова засмеялись и выпили ещё — за талант, а потом — за знакомство, ещё раз за день рождения Адама, за начало учебного года… За разговорами парни допили бутылку, и когда, наконец, далеко за полночь разошлись по комнатам, Адам упал на кровать и снова, как в детстве, почувствовал себя воздушным змеем — лёгким, летучим и беззаботным... Наутро он проснулся с жуткой головной болью и пропустил первую пару. — Ты где был? — набросилась на него Тиана, когда он наконец-то добрался до аудитории. — Сегодня начали важную тему, если не взяться за неё сразу, наверстать будет сложно! Адам поморщился, и девушка с беспокойством спросила: — С тобой всё в порядке? Что случилось? — Голова немного болит, — пробормотал он, но Тиана, окинув его внимательным взглядом, догадалась: — У тебя похмелье?.. — Адам моргнул в знак согласия, и на лице девушки появилось встревоженное выражение: — Но ведь употребление алкоголя в академии запрещено! Если кто-нибудь узнает... — Если не кричать так громко, никто и не узнает, — раздался поблизости голос Джереми. — Подумаешь, ну, выпил он немного, это же не конец света… Привет, Адам. — Привет, — откликнулся тот. — Тиана, это Джереми. Джереми, это Тиана. Девушка окинула блондина недружелюбным взглядом и протянула: — А, теперь понятно. Судя по всему, напились вы вместе. — Доброе утро! — Джереми включил всё своё обаяние и стал совершенно неотразим. Положив руку на сердце, он устремил на Тиану проникновенный взгляд. — Адам не виноват, это всё моё дурное влияние!.. Мы с ним вчера слишком увлеклись. Прошу прощения за неподобающий вид, но я очень рад знакомству. — Не могу сказать того же, — отрезала Тиана, однако щёки её порозовели. — Адам, такого я от тебя не ожидала! Но Джереми не собирался сдаваться. — Неужели отметить день рождения — настолько страшное преступление? — спросил он, и Тиана заморгала: — Что… Подожди… Адам, у тебя вчера был день рождения?.. Ты не говорил… я не знала… Ой, я без подарка… — Лучшим подарком для него сейчас стал бы стакан антипохмельного отвара и поспать ещё часа три. Но, учитывая обстоятельства, пересидеть следующую пару на последней парте, подальше от преподавательских глаз, тоже сгодится. Правда, Адам? — Угу. — Даже кивнуть было больно, и Тиана смягчилась: — Ладно, так и быть, потом дам тебе переписать лекцию… — А мне? — Джереми слегка склонил голову к плечу и улыбнулся открыто и обезоруживающе. Девушка, хмурясь, посмотрела на него, но всё же не смогла сдержать ответной улыбки: — Не знаю. Посмотрим. Идите уже на заднюю парту… два балбеса. Джереми оказался другом, о котором можно только мечтать: весёлым, понимающим, неистощимым на выдумки, готовым всегда прийти на помощь — и втянуть в невообразимые приключения. К концу первого курса трио Джереми-Адам-Тиана стало неразлучным. На втором курсе Адам понял, что влюбился.* * *
В коридоре на втором этаже непривычно тихо и пусто. Адам и Джереми проходят мимо закрытых дверей аудиторий, откуда доносятся приглушённые голоса преподавателей. Адаму немного неловко от того, что он пропускает занятия. Это только ради Ларвуда, говорит он себе. Честное слово, больше не пропущу ни одной пары. Вот поступлю в Ларвуд, и… Свернув направо, они сразу же натыкаются на Тиану, которая в нетерпении прохаживается возле высокой резной двери преподавательской комнаты. — О, соизволил, наконец, проснуться! — язвительно говорит она Адаму вместо приветствия. Вид у неё такой решительный, что даже страшно. — Где вас носило? Я, между прочим, тут уже почти час жду! — А что вы всё-таки задумали? — интересуется Адам. — Решили напроситься к миссис Огден на дополнительные занятия? — Ой, у тебя вообще фантазии нет, — фыркает Джереми. — Мелко берёшь! Мы с Тианой вчера подслушали один прелюбопытный разговор… — Он косится на девушку, и та утвердительно кивает. — Если вкратце, то смысл такой: экзаменационные вопросы у преподавателей уже есть, но нам их выдадут за две недели до сессии… — Ну и?.. — Адам всё ещё не до конца понимает связь между экзаменационными билетами и тем, что они стоят возле дверей в преподавательскую. — Вы решили попросить у кого-то из преподавателей эти вопросы? Таков ваш гениальный план? — Это ты сейчас типа пошутил, или правда такой наивный? — закатывает глаза Джереми. — Само собой, никто нам вопросы просто так не даст! — Мы решили их выкрасть, — заявляет Тиана и, глядя на ошеломлённого Адама, поправляется: — Вернее… скопировать. — Боюсь спросить, чья это была идея? — говорит Адам, когда к нему возвращается дар речи. — Моя, — с вызовом отвечает Тиана, но тут же добавляет: — Сама до сих пор в шоке, не спрашивай, пожалуйста! Искушение поддеть подругу велико, но Адам сдерживается. — Ладно, в этом есть смысл, — задумчиво произносит он. — Наверное… Джереми и Тиана заговорщицки переглядываются, однако Адам всё же сомневается: — А что, если нас поймают? Об этом вы подумали? — Я давно слежу за дверью, там никого нет, — уверенно заявляет Тиана. — Почти все преподаватели на занятиях. — А если и засекут — соврём что-нибудь правдоподобное, — подхватывает Джереми. — В первый раз, что ли! Ну, Адам, где твой дух авантюризма! Как тебе план? Адам колеблется: если что-то пойдёт не так, в свете последних событий всех троих запросто могут вышвырнуть из академии, и хорошо ещё, если не заблокируют дар. Но, с другой стороны, он всю жизнь хотел попасть в академию, в которой учились его родители, да и друзей подводить не хочется — в конце концов, не он один мечтает о Ларвуде… И он решает отнестись к ситуации без лишнего драматизма: — Что ж, рискнуть, пожалуй, стоит… — Вот Адам, которого я знаю! — подмигивает Джереми с довольной ухмылкой. Адам неуверенно дёргает дверную ручку, в глубине души надеясь, что дверь не заперта и в преподавательской кто-нибудь есть, но дверь, как и следовало ожидать, даже не шевелится. —Давайте, я попробую открыть заклинанием? — предлагает Тиана, но Джереми возражает: — Против магии тут наверняка стоит защита. Может, лучше отмычкой? Оба переводят на Адама взгляд, ожидая, что он примет окончательное решение. Тот оглядывает коридор. Вокруг тихо, только-только начался второй учебный час, и шанс остаться незамеченными действительно есть. Уверенность друзей передаётся и Адаму, но решать надо быстро. — Давай, Джереми, — говорит он, и Джереми тут же выдёргивает из кармана небольшую связку отмычек и начинает аккуратно орудовать в замочной скважине. Умелые, выверенные движения его ловких пальцев завораживают. Замок, негромко щёлкнув, с поразительной лёгкостью поддаётся, и Джереми приоткрывает дверь, однако в этот момент Адам слышит, что по коридору кто-то идёт. Он пихает друга в бок, Джереми мгновенно выпрямляется, и все трое со скучающим видом провожают взглядом пару увлечённых разговором сокурсников. Те проходят мимо, не обращая на них внимания, но в любом случае здесь не происходит ничего необычного: подумаешь, студенты подпирают стену — наверное, ждут преподавателя у дверей… — Ложная тревога! — выдыхает Адам, а Джереми приглашающе распахивает дверь: — Прошу! Ещё ни один замок не устоял перед банальной отмычкой! Забавно, правда? — Вот уж не ожидала, — косится на него Тиана, первой входя в преподавательскую. — Откуда только у тебя такие таланты… — Научишь меня такому фокусу? — спрашивает Адам. Джереми мягко подталкивает его в спину, направляя к двери, и негромко говорит над ухом: — Если только ты меня очень сильно попросишь… наедине. Адам от неожиданности спотыкается и делает движение повернуться, но друг, довольный произведённым эффектом, снова подталкивает его, а Тиана с осуждением заключает: — Любите же вы потрепаться! Хуже девчонок, честное слово. Может, приступим уже? Джереми тем временем снимает с металлического кольца несколько отмычек и, взяв руку Адама, кладёт их ему на ладонь: — Держи. — Спасибо. Думаю, пригодится. — Адам сжимает в кулаке отмычки — и пальцы Джереми, которые тот не торопится убирать. Сердце Адама пропускает удар, а Джереми, с улыбкой глядя в глаза, говорит: — Вот закончим наше дельце, и научу тебя ими пользоваться. Наконец, все трое оказываются в преподавательской, и Джереми аккуратно прикрывает за собой дверь. Внутри никого нет. Стоит тишина. За всё время обучения Адаму не доводилось бывать здесь, и уж тем более вламываться сюда вот так дерзко, и потому он с интересом осматривает комнату. Обстановка здесь очень простая: у стен — старинные шкафы, набитые книгами и папками, в центре комнаты тяжёлый круглый стол из тёмного дерева, а вокруг — стулья с высокими спинками. Единственным украшением служит большой светильник на потолке, представляющий собой искусно выполненную модель Солнечной системы: Солнце излучает яркий свет, а вокруг него едва заметно движутся по своим орбитам зачарованные планеты… Адам с любопытством разглядывает светильник, но слова Тианы возвращают его на землю. — Не будем терять времени! — говорит она деловым тоном. — Мы слышали, что вопросы получил кто-то из преподавателей нашего курса. Где ищем? Есть идеи? — По-моему, искать в шкафах нет смысла, — откликается Адам. — Давайте посмотрим на столе, там вроде лежат какие-то документы… Все трое осторожно начинают перебирать бумаги, аккуратно возвращая их на место, но ничего похожего на экзаменационные вопросы никому не попадается. — Пусто, — с досадой говорит Тиана. — Вряд ли они будут хранить такую важную вещь прямо на столе. — Я б точно не стал, — соглашается Джереми. — Спрятал бы подальше и запер понадёжнее! Адам задумчиво проводит рукой по краю стола — и замечает под массивной столешницей выдвижные ящики. — Джереми, ты гений! — вырывается у него. — Ищите запертый ящик в столе! Почти все оказываются открытыми. Похоже, у преподавателей академии не принято запирать личные вещи, да и от кого?.. Адам испытывает сложные чувства. Ему неловко рыться в чужих вещах, словно он занимается воровством, и хочется побыстрее закончить поиск. Но также Адам ловит себя на мысли, что ему нравится угадывать владельца по содержимому ящика. Вот этот, в котором лежит пухлый журнал, пара смятых салфеток со следами помады и сломанный браслет, наверняка принадлежит целительнице. Другой, в котором обнаруживается только набор для каллиграфии, — очевидно, тренеру Моу. Под завязку забитый исписанными свитками — преподавателю бытовых чар, он известный бумагомаратель… — Вот этот заперт! — подаёт голос Джереми. — Сейчас мы его быстренько… Достав отмычки, он опускается на колени и, повозившись, справляется с замком и выдвигает ящик. Тиана хватает бумаги и бегло их просматривает: — Кажется, это они… да, точно — вот печать Ларвуда, это точно они! Девушка хватает чистый лист бумаги и прикладывает его к листку с вопросами. Щелчок пальцев — и копия готова! — А ничего, что текст скопировался зеркально?.. — с подозрением спрашивает Адам, и Тиана, не прекращая своего занятия, деловито поясняет: — Ничего. Вернёмся в гостиную, проделаем то же самое ещё раз и получим удобочитаемый вариант. У быстрого магического копирования есть, к сожалению, свои нюансы. Она продолжает делать копии, а Адам, которому нечем заняться, понемногу начинает нервничать: — Слушай, а побыстрее никак? Пора уходить, до конца пары осталось совсем… Он осекается на полуслове — за дверью слышатся уверенные шаги. Тиана тут же оценивает ситуацию, поспешно прячет бумаги в ящик и, захлопнув его, оборачивается к Адаму. Джереми тоже оказывается рядом. Друзья испуганно и выжидающе смотрят на Адама, и у того в голове проносится мысль: Похоже, на этот раз мы реально влипли. Надо срочно что-то придумать, не то экзаменационные вопросы нам вообще не понадобятся!