Маракуйя для злого лиса.

      Брюнет сползает чуть ниже по дивану из белой кожи, устраиваясь поудобней, и подставляет лицо под жёлто-оранжевые лучи заходящего светила, которые льются сквозь панорамные, не завешенные шторами окна. Гук, обласканный теплом вечернего солнышка, блаженно прикрывает глаза и слабо улыбается. От растянутых уголков губ на мужских гладких щеках появляются едва заметные впадинки — ямочки. Они, как говорит сестра Чо́на, есть ничто иное, как непризнанное восьмое чудо света. Чонгук всегда смеётся над этим весьма гиперболизированным сравнением и подмечает, что ямочки на щеках — это вообще-то генетический дефект, зачем-то романтизированный большинством девушек. Стуча тонкими каблуками по тёмному ламинированному полу, Чон Чона́ плавной, но твёрдой походкой подходит сбоку к братцу, полулёжа устроившемуся на софе. Последний, щурясь от солнца, с трудом открывает глаза, чтобы взглянуть на дорогую родственницу. Чона́ одета элегантно, со вкусом: на ней чёрная блузка с длинным рукавом, застёгнутая на все пуговицы, прямая юбка, а сверху болотно-зелёное пальто. Девушка протягивает тонкую, украшенную платиновыми кольцами руку, а Чонгук нежно обхватывает женскую конечность, слегка потирая большим пальцем бархатную кожу своей возлюбленной. Потом, будто осмелев, тянет на себя брюнетку. Чона́, охотно поддаваясь, наклоняется. За время, проведённое на работе, оба соскучились. И какое облегчение, что сегодня и последующие несколько недель они могут не прятаться от родителей, обслуживающего персонала, прочих посторонних глаз. Влюблённые плотно соприкасаются лбами и расслаблено улыбаются. — Родители пробудут в поездке целых две недели, — словно кот, мурлыча, напоминает Гук. Чон Чона́ этим до безумия восторжена и, чтобы разделить свой восторг с Куки, сладко впивается нежным поцелуем в его тёплые, чуть неухоженные губы. Мужчина охотно отвечает, и на его лице играют нотки истомы, которые вскоре сменятся исступлением. Скидывая с себя пальто и убирая дамскую сумочку подальше, Чона́ садится на широкие мужские бёдра и обнимает брата за шею, запуская прохладные пальцы в его короткие волосы на затылке. В этот раз первым за поцелуем лезет Чон: он нежно, но нетерпеливо обхватывает одной рукой лицо девушки, склоняет голову и устремляет мягкий взгляд на уста партнёрши, ожидая слияния. Едва это происходит, брюнет опускает свободную ладонь на оголённое бедро молодой женщины, ведёт выше, сознательно задирая юбку больше и больше. Горячим, влажным языком Гук скользит по полуоткрытым губам брюнетки, и последняя, как-то ошеломлённо выдохнув, открывает рот больше, позволяя чужому органу втиснуться глубже в полость. И девушка, и парень теряются в пространстве на мгновение, забываются, отдаются французскому поцелую, но вскоре отстраняются из-за необходимости отдышаться. Самые вкусные губы — думает сестра, наслаждаясь сладким послевкусием, но оставляет идею сказать об этом вслух, отвлекаясь на физические ощущения. Чона́ чувствует, как отменно её брат затвердел снизу, поэтому она плотнее садится своим пахом на чужой, бесстыдно ёрзает им, чувствуя жар, исходящий от мужчины. Чонгук запрокидывает голову назад, возбуждаясь от трения ещё больше, пусть и через слои одежды. Его член пульсирует и непроизвольно дёргается, а внутренняя сторона нижнего белья уже испачкана предэякулятом, но сестрица не намерена заканчивать с только что начавшимися прелюдиями, ибо качественный «форшпиль» — залог удавшегося полового акта. Она припадает к чужой шее, жадно вдыхает сладковато-родной запах кожи и целует её, однако поцелуи получаются какими-то несуразными из-за почти синхронных подёргиваний напряжённых до предела тел. Ловко и неторопливо женские руки расстёгивают верхние пуговицы на рубашке Куки, обнажая его звёздные плеяды на молочных ключицах и плечах. Чона́, кажется, касается полувлажными губами каждой родинки по отдельности. Пальцы Чонгу проникают под юбку сестры, скользят по внутренней стороне бедра, и младшая замирает в ожидании. Когда же мужчина касается девушки сквозь ткань белья, очерчивая клитор несколькими подушечками, она невольно стонет и напрягается, а внутри всё сжимается. Чон продолжает давить на бугорок, елозя по нему круговыми движениями. У обоих перехватывает дыхание, но мужчина, в отличие от своей спутницы, старается дышать как можно тише, чтобы насладиться чужими вздохами и сдавленными криками. Темноволосая извивается, цепляясь за плечи партнёра, запрокидывает голову и открывает рот в беззвучном стоне, но Чонгук отнюдь не доволен тем, что сестричка пытается быть тихой. — Я хочу слышать тебя, малыш, — опаляя дыханием, шепчет он в самое ухо девушки. Чона́ облизывает пересохшие губы и выдыхает с тягуче-сладким, словно карамель, стоном. На мгновение мужчина останавливается, растирает друг о друга пальцы рабочей руки, испачканные в смазке, и ухмыляется, а затем отодвигает нижнее бельё, проводит по влажным складкам указательным и толкает его вглубь разгорячённой плоти, пульсирующей от вожделения. — Пожалуйста…ещё… — девушка пытается вымолвить просьбу, но получается произнести только пару бессвязных слов, и то на выдохах. Однако Чонгуку этого вполне достаточно, чтобы понять свою девочку. Мужчина аккуратно добавляет второй палец, и его движения ускоряются, грубеют, растягивая узкие стенки влагалища. Чон Чона́ намокает ещё больше, и по комнате разливаются хлюпающие звуки. Свободная рука Куки ложится на грудь брюнетки, хаотично сминая её через ткани рубашки и бюстгальтера. Женщина на грани разрядки, оргазм подступает к её телу, словно волна к скале, поэтому она выгибается, коротко замирает, а потом начинает содрогаться в экстазе, повторяя имя любимого. Ещё не успев отдышаться, она поднимается с колен старшего на ватных ногах и, удовлетворённо улыбаясь, тянет братца за собой.       На меблированной кухне просторно и по-строгому уютно. Приторно-огненный свет заката добавляет помещению интимной атмосферы, и Чонгук, сразу проникшись данной обстановкой, подхватывает Чону́ на руки и усаживает на широкий стол. Мужчина располагается между чуть разведённых ног девушки и льнёт жаркими губами к не менее жаркой коже на чужой шее, нетерпеливо рыча. Он чувствует неприятные ощущения в области паха, потому что плотная ткань штанов слишком давит на член, налившийся кровью, и хочет поскорее избавиться от всего, что стесняет его. Чон Чона́ кусает свои губы, изогнутые в улыбке, прикрывает глаза, довольствуясь поцелуями, следы которых, кажется, начинают гореть и плавить брюнетку, словно огонь деформирует некогда крепкий металл. Старший небрежно расстёгивает рубашку Чоны́, рывками вытаскивая пуговицы из петель, но партнёрша, слегка хмурясь, накрывает ладошками чужие руки, останавливая грубые манипуляции, а потом мягко целует Куки в губы. Ей не хватает нежности и животная страсть кажется неуместной, несмотря на тягуче-дикое желание обоих, кроме того она переживает за целостность одежды. Мужчина, не отрываясь от поцелуя, смягчённо продолжает начатое: расстёгивает оставшиеся пуговицы и стягивает рубашку с плеч до сгибов локтей. Он любуется округлой грудью, спрятанной наполовину под довольно тонким слоем бюста. Пока кареглазый возится с крепкой застёжкой бюстгальтера, последняя, воспользовавшись моментом, тянется к чонгуковскому ремню, который несколькими секундами позже с металлическим звоном падает под стол. На партнёрах всё меньше элементов одежды: аккуратно, но торопливо они избавляются от злополучных тканей, скрывающих пылающие тела. Младшая уже лежит перед своим мужчиной совершенно обнажённая и раскрытая, а в её лукавой ухмылке и отяжелевшем взгляде пляшут искорки сексуального влечения, собственно, на лице Чонгу написано то же самое. Чона́ поджимает распухшие от укусов губы и дрожит, как осиновый лист, когда кареглазый трётся каменным органом о её промежность, надавливая мягко-розовой, открытой головкой на обильно увлажнённое естественной смазкой отверстие, которое, на первый взгляд, кажется слишком узким, неподатливым. Мужчина толкается бёдрами вперёд, и его ствол легко оказывается внутри благодаря сокам возбуждения, а девушка, вскрикнув, закатывает глаза от дьявольски прекрасных ощущений заполненности. Чонгук наклоняется к сестре, беззащитно лежащей на кухонном столе, упираясь руками в дерево, а последняя, пользуясь моментом, обнимает кареглазого за шею, прижимаясь своей разгорячённой щекой к чужой. Чон медленно входит до основания и начинает двигаться выверенными движениями, обезумев от сладкой тяжести внизу живота. Резкий и неожиданный толчок. Ещё один. Гук уже не в состоянии контролировать свои действия. Он обхватывает одну ногу младшей под коленкой, по-прежнему опираясь второй ладонью о стол, и топорно вдалбливает Чону́ в жёсткую мебель. Молодая женщина стонет прямо в ухо брюнета. Куки чувствует, как она плотно сжимает его пенис скользкой, горячей, узкой плотью. Чертовски приятно. Рваное дыхание. Головокружение. Девушка чувствует ноющую боль в области поясницы, но это не мешает ей, к счастью, испытывать удовольствие. Многие люди убеждены, что заниматься половым актом на кухонном столе крайне благоприятно и эротично. Этими людьми, как правило, являются мужчины, которым не приходилось лежать долгие минуты на твёрдой плоскости, кривясь от болезненно ноющих частей тела. — Поменяем позу? — с заботой хрипит брюнет и страстно целует партнёршу. Последняя кивает, прикусывая нижнюю губу мужчины. Простонав, Гук разрывает поцелуй и помогает миледи подняться на ноги, но Чона оказывается не в состоянии стоять на своих двоих, поэтому кареглазый самостоятельно переворачивает её и, надавив на плечи, укладывает на живот. Да, теперь он будет брать любимую сзади. Гук проникает, придерживая ствол у основания, а его спутница приподнимается на носочки и выгибается больше. Мужчина толкается внутрь равномерно и чувственно. Шлепки соприкасающихся частей тела сопровождают каждое движение. Кожа обоих становится горячей и липкой, она сексуально лоснится от пота под потоками последних солнечных лучей и покрывается мурашками. Жар. Куки собирает чёрные волосы брюнетки, чтобы они не мешали ни ей, ни ему, а потом, намотав на кулак, слегка тянет на себя. Это может показаться грубым и вульгарным, но это не так. Чона́ охотно выгибает шею вслед за чужой рукой, сосредоточившись на внутренних ощущениях. Она одна из тех девушек, которые скромничают, но любят грубый секс, и брат знает об этом. Волны наслаждения захлёстывают обоих партнёров. Они всё больше окунаются в возбуждающий транс, избавиться от которого можно, только кончив. Дрожь, свидетельствующая о приближении разрядки, овладевает любовниками. Чон резко толкается в последний раз и замирает, вцепившись одеревенелыми пальцами в бёдра младшей, гортанно постанывая в унисон с возлюбленной. Молодая женщина опускает голову на руки и часто дышит, чувствуя в себе горячую сперму. — Восхитительно, — шепчет брюнетка, на что Гук устало улыбается, наклоняется и целует Чону́ в плечо, а затем удаляется в сторону ванной.