***
Прошла почти неделя после ее выписки из больницы, прежде чем Гермиона снова пересеклась с Люциусом наедине. Она только что пересекла главный вестибюль и собиралась подняться по парадной лестнице, когда главные двери открылись и вошел ее муж. Они оба замолчали, глядя друг на друга. Она задалась вопросом, потрудится ли он что-нибудь сказать, затем отбросила эту мысль, вспомнив, что это был Люциус Малфой, и его гордость, скорее всего, всегда побеждала. Она сделала два шага вперед, когда он наконец заговорил. — Я…- она повернулась и увидела, что он колеблется, явно чувствуя себя неловко. Она вспомнила, что никогда не видела, чтобы он выглядел хоть немного неловко, и это почти заставило ее почувствовать то же самое. — Я приношу извинения за любые огорчения, которые, возможно, причинила вам наша последняя встреча, — тихо закончил он. — Постарайся лучше, — огрызнулась она на него. — Постарайся лучше, потому что на этот раз это может быть твой внук. В следующий раз это может быть твой ребенок, а мой ребенок мог умереть из-за тебя и этой женщины… Люциус резко вдохнул. — Какой женщины? — Ты чертовски хорошо знаешь какая, — огрызнулась она в ответ. — Твоя жена! Он приподнял бровь, хотя его лицо оставалось бесстрастным. — Твоя бывшая жена! Мне все равно, — кипятилась она, приближаясь к нему. — Я… Она оборвала его. — Я твоя жена, Люциус. Твоя жена, а не какая-то шлюха, которую притащили с улицы, и, черт возьми, тебе давно пора начать относиться ко мне так! Если ты когда-нибудь посмеешь снова подвергнуть опасности меня или любого ребенка, которого я ношу, я обещаю, что заколдую тебя на царствие небесное. — Понятно, — произнес он после долгого молчания. Его губы раздраженно дернулись, хотя он ничего не сказал. Ей было интересно, когда — если вообще когда — нибудь-кто-нибудь в последний раз обращал на него свой гнев, но она решила, что ей все равно. — И эта сука должна уйти, — добавила она. -Сейчас. Затем послышались шаги, и Кингсли вышел из ближайшей к ним гостиной, с интересом разглядывая их. — Все в порядке, Гермиона? — спросил он, переводя взгляд с одного на другого. — Я в порядке, спасибо, — сказала она, одарив его улыбкой, которая, как она надеялась, не сочилась фальшью, которую она услышала в своем голосе. — Я чувствую себя немного усталой, поэтому, пожалуйста, извините меня, — сказала она, прежде чем снова подняться по лестнице.***
Поздно вечером того же дня она была в постели с Кингсли, лениво проводя кругами по вьющимся волосам, покрывавшими его груди. Она окинула оценивающим взглядом его широкое мускулистое тело, задержавшись на толстом члене, вяло лежащем на его бедре. Он проследил за ее взглядом, рассмеявшись своим глубоким, рокочущим смехом, от которого слегка задрожала кровать. — Мне понадобится еще несколько минут, прежде чем я снова буду готов, Гермиона, — засмеялся он. Она покраснела и наклонилась, чтобы быстро поцеловать его. Они погрузились в уютную тишину, и его рука нежно провела по выпуклости ее живота. — Что случилось в тот день? — спросил он, начав рисовать на ней свои собственные узоры. — Я…- она знала, что у нее не было причин лгать Кингсли о вещах, но тем не менее чувствовала, что колеблется. — Я на мгновение забыла, кто такой Люциус Малфой, — сказала она наконец. — А он просто напомнил мне, вот и все. Кингсли долго молчал и размышлял, прежде чем ответить. — Есть такие…стороны этого человека, которые трудно понять. Гермиона приподнялась на локте, хмуро глядя на него. — Почему ты заступаешься за него? — Я не оправдываю его действия, — сказал Кингсли. — Я не знаю, что он сделал. Я просто напоминаю тебе, что не все в жизни бывает черным или белым. Жуткий холодок пробежал по ее спине, когда Кингсли повторил те же слова, что и Люциус во время их спора. — Что ты хочешь этим сказать, Кингсли? — она посмотрела на него сверху вниз, пытаясь прочесть выражение его лица, но оно было пустым. — Именно то, что я сказал, и ничего больше, — заверил он ее, притягивая обратно в свои объятия. Они снова погрузились в молчание, но на этот раз у нее в голове все кружилось, пока она пыталась осмыслить слова Кингсли. Она вскочила и укоризненно посмотрела на него сверху вниз. - Ты что-то знаешь, — сказала она, заглядывая ему в глаза. Он отвел взгляд. — Это не… — Не лги мне, Кингсли, — сказала она, дергая его за лицо, пока он снова не посмотрел на нее. — Я заслуживаю знать. Кингсли ничего не сказал и снова отвернулся от нее. — Это касается войны, не так ли? — спросила она. Кингсли и Люциус были любезны друг с другом, но никогда не были друзьями. Все, что он знал, должно было иметь отношение к его должности министра магии. — Гермиона… — сказал он наконец. — Пожалуйста, не пытайся узнать. — Почему? — раздраженно спросила она. — Он мой муж. Ты мой муж. Между нами существует супружеская привилегия во многих вещах, которую нелегко нарушить, — напомнила она ему. — Дело не в том, что ты наша жена, — нерешительно сказал Кингсли. — Я просто уважаю просьбу Люциуса о конфиденциальности по этому вопросу. Глаза Гермионы расширились, когда она посмотрела на него. Он не мог иметь в виду… — Он дезертировал раньше, чем мы думали, не так ли? — тихо спросила она, но безрезультатно. — Он… он был… — Не задавай мне вопросов, на которые я не могу ответить, Гермиона, — мрачно ответил он. - Он работал на Орден? — прошептала она, и в ее голосе послышался шок. — Я… — она выскользнула из кровати, накидывая свой халат. Если это было правдой, то это все меняло…все. — Гермиона… — тихо позвал Кингсли. — Мне нужно идти, — прошептала она, выходя из комнаты в оцепенении. Она направилась по коридору обратно в свою комнату, мысли в ее голове кружились, пока она сама справлялась с шоком. Когда она распахнула дверь в свою комнату, она вскрикнула, едва не столкнувшись с человеком. — Драко? — спросила она, удивленная его изможденным видом. Он ничего не сказал и вместо этого потащил ее в комнату, закрыв за собой двери, как только они оказались в ее гостиной. — Что-то не так? — тихо спросила она, подходя к нему. — Драко, посмотри на меня, пожалуйста. Когда он это сделал, она увидела муку в его глазах. — Что она тебе сказала? — прохрипел он, нежно проводя пальцем по ее щеке. — Кто?.. — Моя мать, Грейнджер, — сказал он. — Она мне не скажет. Что она сказала? — повторил он. Она втянула в себя воздух. — Ты не слышал? — она напрягла мозги, пытаясь вспомнить, что именно она сказала Люциусу ранее. — Драко, я… — Что она сказала? — он повторил, на этот раз с мрачными нотками в голосе. — Они любят тебя, Драко, вот и все, клянусь, — прошептала она, притягивая его ближе и пряча лицо у него на груди. Он замер от ее слов. — Ты поссорилась с ними…из-за меня? — его голос был жестким и мрачным. — Нет! Драко, это было просто недоразумение, и оно разгорелось, и… — Не лги мне, — огрызнулся он. — Теперь я в порядке! Все решено, и мы в порядке, — заверила она его. — Раньше так не казалось, — сказал Драко ей в волосы. — Я просто разозлилась, — сказала она. — Но теперь я справилась с этим, клянусь. Я позволила своему гневу взять верх надо мной, но я знаю, что Люциус не хотел причинить вреда. Она задавалась вопросом, хотел ли он когда-нибудь причинить вред за последние два года или даже с тех пор, как покинул Азкабан. Было еще так много того, чего она не знала, и Драко, вероятно, тоже этого не знал, судя по мрачному выражению его лица. — Я не позволю ему сделать с тобой то, что он сделал со мной, — мрачно сказал он. — Я не позволю ему причинить вред тебе или ребенку. — Он не причинит, Драко, я клянусь, — сказала она. — Он мой муж… Он не может, не с помощью связывающей магии… — Но он может попытаться! — Драко закипел, сжимая ее крепче. — Я не позволю ему. — Я знаю, Драко, — прошептала она ему в грудь, — я знаю. — Ты могла умереть, — прохрипел он. — Ты, возможно, носишь моего ребенка…наш ребенок мог умереть. — Мы в порядке, Драко, — она отстранилась и прижала его руки к своему животу. — Мы в порядке. Он кивнул, но его глаза все еще были темными от боли. Ей очень хотелось рассказать ему о своих подозрениях из разговора с Кингсли, но она знала слишком мало, чтобы поднимать эту тему. Люциус Малфой действительно был загадкой, и ей предстояло еще так много узнать.***
— Привет, Северус, — тихо сказала Гермиона, входя в его лабораторию. Мужчина посмотрел на нее, но на этот раз на его лице отразились непроницаемые эмоции, а не обычное раздражение или презрение. — Ты…в порядке? — спросил он, и она кивнула. — Теперь я в порядке, — тихо сказала она, прежде чем приступить к работе рядом с ним. Она чувствовала, как его пристальный взгляд прожигает ее, но не могла встретиться с ним взглядом. В конце концов они вернулись к своей обычной работе в тишине, и она с удивлением поняла, что дошло до того, что она почти чувствовала себя комфортно здесь с угрюмым мужчиной. Она долго думала, пока они продолжали работать, прежде чем заговорила. — Северус… — она увидела, как он слегка напрягся при звуке ее голоса, но тем не менее продолжила, прежде чем потеряла самообладание. — Это… это твоя ночь, сегодня вечером, если ты… — она замолчала, слегка покраснев. Когда он ничего не сказал, она случайно взглянула на него и обнаружила, что он смотрит на нее сверху вниз с презрением. — Я не вижу необходимости участвовать в таких встречах вне тех случаев, когда это специально требуется, — отрезал он, возвращаясь к своей работе. — Если у тебя возникнут проблемы с этим, я могу сохранить флакон для себя, — добавил он, многозначительно глядя на флаконы с успокаивающим напитком, которые она наполняла. Она хмуро посмотрела на него, но остановила возражение, вертевшееся у нее на языке, прежде чем оно успело сорваться с языка, поскольку вопрос, который она собиралась задать, возник у нее в голове. — В любом случае, как ты узнал о зелье? Он нахмурился на нее на мгновение, прежде чем ответить, без сомнения, понимая, что в этот день он не будет избегать разговора с ней. — Министерство спросило у меня совета по подавлению…эмоций…церемонии соединения могли быть сорваны из-за них, — сказал он. — Это было самое безопасное решение, учитывая деликатную природу используемой магии. — О, — тихо сказала она, нервно прикусив губу, раздумывая, не задать ли ей следующий вопрос. — Просто спроси, — отрезал Снейп, не потрудившись скрыть раздражение в своем голосе. Она слегка покраснела, прежде чем заговорить. — Эм, — начала она. — Эти…эффекты… Как долго они, как ожидается, продлятся? Ее ненасытное либидо спало вскоре после визита в больницу, но она все еще чувствовала, как подспудное пульсирующее желание влечет ее к каждому из ее мужей. Он выгнул бровь, прежде чем заговорить. — Основываясь на количестве заключенных браков, мы теперь знаем, что среднее время составляет 3 дня, но оно может длиться до пяти. Она кивнула и собралась снова наполнить флаконы, когда с удивлением поняла, что он продолжает. — В твоем случае, — протянул он. — Любое повышенное сексуальное желание, не связанное с гормонами беременности, полностью создано твоим организмом. Как я и предполагал, — он еще раз многозначительно посмотрел на флаконы с темно-фиолетовой жидкостью, — это может вам очень помочь. Она скрестила руки на груди и пристально посмотрела на него, хотя какая-то часть внутри нее съежилась от смущения. — Не намекай, что я в любом случае шлюха, — прорычала она. — Мне это надоело! Боже упаси, чтобы я захотела заняться сексом со своим мужем. Она схватила пузырек с гораздо большей силой, чем требовалось, и начала наполнять его. Снейп ничего не ответил, но она почувствовала, что он смотрит на нее на мгновение дольше, чем необходимо, прежде чем возобновить приготовление своего зелья. — И кроме того, — огрызнулась она после долгого напряженного молчания, — как ты смеешь стыдить меня за то, что я желаю чего-то столь естественного? Ты связан со мной на всю жизнь, а это довольно долгий срок, особенно для волшебников. Неужели ты настолько благороден, что будешь отвергать все формы близости, даже когда твоя жена более чем готова предложить это? — Я не разделяю таких желаний по отношению к таким невыносимым детям, как ты, — он окинул ее взглядом так, что всего несколько месяцев назад она бы смутилась. Вместо этого она встретила его взгляд стальным взглядом. — Ты очень хорошо знаешь, что я не ребенок, — тихо сказала она. Затем она приняла решение за долю секунды и, продолжая удерживать его взгляд, села на пустое место на столешнице между кипящими котлами. Ее нога теперь касалась его брюк, и он удерживал ее взгляд, даже когда она медленно скользнула руками под мантию, взглядом приказывая ей остановиться. Она сняла трусики, положила их на стол, прежде чем начала медленно раздвигать бедра, склонив голову набок в знак вызова их противостоянию. Воздух накалился от напряжения, и она почувствовала, как ее сердце забилось быстрее, когда она сообразили, что она делает и с кем она это делает. Тем не менее, она знала, что не может отступить, и продолжала раздвигать бедра. Она чувствовала тепло, исходящее от него через его одежду. Она надеялась, что он не заметил, как она нервно сглотнула, прежде чем выгнула ногу и медленно подняла ее вверх по его ноге, к бедру, и прижала к его паху, слегка надавливая вперед. Он не был полностью твердым, но она знала, что его член, по крайней мере, напрягся. Она хитро улыбнулась ему и продолжила нежно поглаживать его кончиками пальцев ног, прежде чем подняла руку и начала медленно задирать платье. Ее щеки слегка порозовели, когда его глаза, наконец, оторвались от ее, только чтобы сосредоточиться на коже, которую она обнажала, когда ее платье еще больше задралось. Она на мгновение остановилась, глядя на него, удовлетворенная тем, что его напряженные пальцы крепко вцепились в деревянную столешницу. Она задрала платье до конца и откинулась назад, подставляя свою вагину холодному воздуху помещения. Выражение его лица было непроницаемым, но она задалась вопросом, было ли это ее воображением или его дыхание действительно стало немного затрудненным. Она собрала платье выше живота, затем скользнула рукой по своей вагине, раздвигая половые губы в надежде, что он сможет увидеть влагу, сочившуюся из нее. Она погрузила два пальца внутрь себя, слегка задыхаясь, когда использовала смазку, чтобы обвести свой клитор. Сейчас она, несомненно, была возбуждена, но знала, что ей нужно остановиться, прежде чем он придет в себя и попытается восстановить контроль над ситуацией. Она сделала себе еще несколько взмахов, прежде чем быстро сомкнуть ноги и спрыгнуть со стойки, резко нарушив его транс. — Нет, совсем не ребенок, — задумчиво произнесла она, ухмыляясь ему, прежде чем выйти из комнаты.