30 дней в одной комнате. Между любовью и смертью.

Антон смотрел на порезы на своей руке, ему не хватало ощущения физической боли, а моральная давила изнутри, руки тряслись, а мысли путались. Он лежит в этой больнице уже неделю, на входе у него отобрали все режущие предметы, он и не пытался их пронести. Хотелось вылечиться и жить нормальной жизнью. Сказали, что к нему в палату подселят парня с РПП, это был новый проект больницы — селить пациентов с разными отклонениями в одну палату, чтобы быстрее вылечиться. Часа через два, наверное, Щур не знает — нет часов, в палату входит парень. Объёмная одежда, зелёные волосы, худое, костлявое лицо. Он входит под присмотром врача и тут же обессиленно падает на кровать. — Что с ним? — Антон впервые видит его, но уже переживает, хотя, с его отклонениями это, наверное, нормально. — Очередной анорексик, который раз уже у нас. Родственники снова сдали, надоел он им. Жалко парня, но ему опять помогут, хочет он этого или нет, — пробасил врач, и Антон кивнул. Доктор ушёл, а новенький так и остался лежать на койке, он находился в истощённом сне, Антон видел такое у прошлого соседа, но после очередной попытки суицида его перевели в другую палату. Он задумался над словами врача о том, что этот паренёк, который выглядит младше него, надоел родственникам. Это страшно, когда даже близкие от тебя отказываются, он уже несколько раз здесь, видимо главное лечение в этой больнице — набрать вес, а не справиться с психологическими зажимами и прочим, что вызывает этот ужас. Утро следующего дня. Парень так и не проснулся, и Антон уже решил идти ко врачу, чтобы сказать, что он умер. Он отвернулся, рисуя что-то в своём блокноте, его у Щура не забрали. Когда он снова повернулся на койку соседа, парень уже сидел на ней, он смотрел в пустоту, и это выглядело очень пугающе. — Эй, парень, всё в порядке? — Парень повернул голову, потёр глаза и посмотрел на Антона. — Опять. — Шёпотом сорвалось с его губ. — Да, всё в порядке. Прости, если напугал. — Щур кивнул. Парень вышел из зоны видимости Антона, скорее всего умыться. А Щур задумался, он решил, что с этим парнем нужно познакомиться, вдруг общение и правда поможет быстрее отсюда выйти. Когда зеленоволосый вернулся, он обратился к Щуру. Голос был хриплый и очень тихий, у парня, видно, сильное истощение, потому что даже ходил он пошатываясь, что пугало Антона. — А почему ты здесь лежишь? Тоже родственники упекли? — Он присел на кровать, смотря на парня. — Не, я сам лёг. У меня шизофрения и три попытки суицида, я хочу нормально жить, поэтому решил, что это будет лучшим решением. — Он замолчал, а потом добавил. — Меня Антон зовут, кстати. — Женя, -кивнул сосед, — а тебе врач, видимо, всё рассказал, раз ты не спрашиваешь, почему я здесь, ну или по мне видно, — парень усмехнулся. Антон кивнул, по Жене сразу видно, что он болен анорексией, его лицо очень худое, даже пугающее. Женя оказался достаточно приветливым, пусть и депрессивным, они немного поговорили на отвлечённые темы, а дальше ушли на процедуры и к психиатру. Завтрак Волков проспал, поэтому с самого утра не ел и чувствовал себя более-менее. Пришло время обеда. Щур видел, Женя пытается есть, очень пытается, но видно, он ненавидит себя за то, что просто ест, Антон не понимает, как можно ненавидеть себя за это. Сам Антон, так скажем, в теле, но по этому поводу он никогда не комплексовал, а вот Женя. Он случайно увидел его фото, выпавшие из рюкзака. Парень никогда не был толстым, даже наоборот. Что толкнуло его на такие радикальные меры? Он думал об этом так долго, что не заметил как сам съел всё, и как Женя аккуратно трясёт его за плечо. — Антон, Антон, — голос парня всё ещё был слабым и был пропитан беспокойством, — эй, всё хорошо? — Худая рука старшего слабо сжала плечо Антона, он этого почти не почувствовал. Щур тряхнул головой и глянул на Женю. — Да, да, я в порядке, задумался просто, — он встал из-за стола, и обратил внимание на тарелку Волкова, там было в четыре раза меньше обычной порции, но и та была съедена только наполовину. Их отпускали есть в столовую, так как они не могли сбежать, Женя — физически, а Антон хочет вылечиться, да и оба они понимали, что при попытке пробега их потом ни на шаг дальше не отпустят, а оба они были свободолюбивы. Женя сидел на койке, погрузившись в воспоминания. Семейное застолье, все сидят, болтают и едят. Парню четырнадцать лет, он только пришёл с тренировки, очень устал и голоден, поэтому налегает на еду. Мама с отцом молчат, понимая сына, а вот родственники, — Жень, ну вот куда ты столько ешь?! Скоро вся одежда рваться начнёт. — Бабушка отобрала у него тарелку. — Ты у нас и так не худой, ешь меньше, а то как дед будешь! — Да, не надо себя запускать! Так много ешь, больше отца! И так всегда. Упрёки за вес, внешность. И парень стал голодать, придумывать отмазки и стремительно сбрасывать вес. Он перестал расти, перестал нравиться себе. Родственники упрекали его во всём чём только можно. И только мать с отцом молча обнимали сына и поддерживали его. Они надеялись, что в больнице его вылечат. Но его лишь откормили. Сейчас ему двадцать один, он живёт один. Родители отдали его снова, когда они приехали к сыну, а он валялся в голодом обмороке и истощении. Рядом куча таблеток: слабительное и прочие, помогающие худеть. Ему должны помочь, родители в это верят. Из воспоминаний Волкова вывели всхлипы. Это был Антон. Женя решил подойти к нему и спросить, что случилось. В глазах потемнело от резкого поднятия, он потряс головой и встал, идя к койке Щура. — Антон, эй, Антон. Ты чего? — Женя потряс соседа за плечо, наблюдая за тем, как парень озирается по сторонам бешеными, стеклянными глазами. — Они повсюду, повсюду… — как в бреду повторял младший. Конечно память Волкова становилась очень плохой из-за истощения, но он точно запомнил — у Антона шизофрения. А точнее сейчас это галлюцинации. Он знал, что когда человек такое испытывает, его нельзя оставлять одного, но и врачу сообщить надо было. У Жени были часы, он глянул время. Через пятнадцать минут должен прийти врач. Парень сел рядом с Антоном. Это было страшно, он смотрел на то, как парень мечется, вскрикивает, забивается в угол, как его глаза испуганно смотрят по сторонам. Женя сидел и держал его за руку, казалось, это помогает, Антон начинает успокаиваться, а потом снова округляет глаза. И вот, на пороге появляется врач. — Господи, у него снова начались галлюцинации? — Волков кивнул, — ты молодец, что не оставил его. Сейчас ему станет легче. Доктор достал из кармана закрытый шприц, аккуратно перевернул младшего и ввёл дозу транквилизатора. Спустя пару минут Антон упал на койку. Заснул. — С ним всё хорошо. — Пояснил доктор. — Это снотворное. Так будет лучше. — Он отвёл взгляд от мирно спящего парня. — А ты как себя чувствуешь? — Женя рассказал всё как есть. Глядя на Антона хотелось жить, а не поскорее отсюда выйти. Это было странно, но так. Щур проснулся ближе к отбою. Он пропустил ужин и не видел, как Волков съел всю свою порцию и даже не бился в истерике из-за этого. Наоборот даже, сказал себе, что прекрасен. Не помогло, конечно, но отвлекло от ненависти к себе. Женя обернулся к Антону. — Ты как? — Голос был всё ещё хриплый, но стал чуть громче. — Нормально. Доктор сказал, что от этих галюнов никак не избавиться, но их можно сделать меньше. Прости, что напугал и спасибо, -Женя изогнул бровь, — я, конечно, не видел и не слышал, но точно чувствовал, что ты был со мной. Женя улыбнулся. «У него очень красивая улыбка,» — промелькнуло в голове младшего. Свет потух. — Спокойной ночи. — Антон повернулся к стене, анализируя события сегодняшнего дня. — Спокойной ночи. — Женя же просто погрузился в тишину и темноту, словно растворяясь в минующем дне. И лечебница потонула в ночи. Что будет завтра? Кто знает.