Опио

Гера просыпается на жёстком полу в какой-то комнате. У единственной стены - мойка и туалет. Вместо остальных стен - решётки, за ними - ещё стены. Не видно входа. Комната похожа на тюремную камеру... впрочем, в тюрьме условия куда лучше, чем в этой комнате. Что же такого совершила Гера, что попала сюда? Где-то громко лязгает ключ. Человек в милитаристской униформе завязывает Гере глаза какой-то лентой и ведёт таким извилистым направлением, что Гера не запоминает дорогу. Человек куда-то сажает Геру и пристёгивает. Когда человек снимает повязку с глаз Геры, в них сразу же ударяет яркий свет прожектора. Гера дёргается, но ремни на подлокотниках кресла крепко её держат. Кто-то сзади ласково произносит: - Если в течение пяти минут будешь смотреть на свет, получишь зиплок. - Мефедра? - Гера хочет повернуться, но её шея тоже пристёгнута. Только ремень больно врезается в шею. - Мефедра, я жила у тебя! Пощади, отпусти! - Смотри на свет, - Мефедра направляет прожектор ближе к Гере. Через три минуты Гера зажмуривается от чудовищной боли, пронизывающей глаза от зрачков до сетчатки. Гера не плачет, но разомкнуть веки уже не может. - Мефедра, я три минуты смотрела на свет... Дай мне... - Нет. Пять минут - это ещё мало для новенькой! Если ты и это не выдержала, то можешь забыть о зиплоке. Будешь стараться, за месяц избавим от аддикции и тебя, и твоего выродка. - Спиди? Где она? - В одной из соседних камер. Но ты с ней не поговоришь через стены, очень сильная звукоизоляция! И с остальными аддиктами ты не поговоришь тоже. Ещё не хватало, чтобы они тебе передавали наркоту за услуги определённого характера. Ты же ничего не можешь им предложить, кроме своей дырки. А ведь Амфиса ещё меня шмарой называет! Я хотя бы за зиплок не отдамся! - Давно тут работаешь? - спрашивает Гера. - А вот как ты и твой выродок оказались тут, с тех пор и работаю, помогаю. Бесплатно. Медик-педик, сука! Работаю целыми днями - твой выродок так искусал мне руки! - и ничего не получаю, кроме гордости за то, что вы-то аддикты, а я-то нормальный собер, на три порядка выше! Я вот даже перчатки ношу. И маску противовирусную. Ваша аддикция может не только через трах, но ещё и по воздуху передаваться! Да, впрочем, что я буду трепаться с аддиктом? Просто не с кем поговорить тут. Скука смертная. Ладно, мне ещё твоего выродка обрабатывать. Уведите её! Человек в милитаристской униформе снова завязывает ленту на глазах Геры и провожает в камеру, запирая. *** Спиди сидит в камере и стучит руками по решётке. После крика охранника она прекращает. Спиди не пытают светом, не бьют... и уж тем более не насилуют. Для маленького ребёнка вроде Спиди худшая пытка - это пытка скукой. Спиди трипует без каких-либо веществ на фоне трёхдневной изоляции без возможности заснуть. Спиди спит наяву, и в её трипах появляется красивая девушка с полупрозрачной кожей. Спиди хочет с ней пообщаться, но девушка сразу же исчезает, уступая место разноцветной психоделической размазне. На четвёртые сутки Спиди падает без сознания на пол. *** Мефедра сидит за столом и раскладывает ещё одну дорожку. Глубокая мощная затяжка ударяет в мозг. Мефедра начинает понимать, что мефедрон для неё - уже не прикольная закуска, а необходимость. Мефедра кладёт ноги на стол и расслабляется, пока внутри неё зреет, как гнилая опухоль, то, что Мефедра презирает больше всего на свете - аддикция. "Я хотя бы за зиплок не отдамся!" "Я-то нормальный собер, на три порядка выше!" Нет, не собер - аддикт. И не заражение от аддиктов в центре этому виной.