Carnival

Овации. Громкое «Браво!». Смех. Музыка. Свет софитов                  . У края арены стоят все артисты цирка, посылая в зал улыбки, воздушные поцелуи и прощальные взмахи руками. Это их заключительное выступление в Европе. Двенадцать долгих и ярких месяцев они гастролировали по этой части света, а сегодня они выступали в Мадриде. Что бы уже завтра сесть в поезд и отправиться дальше. Конферансье уже начал перечислять всех актеров трупы, которые широко улыбаясь выходили в центр и кланялись зрителям. Её объявят вместе с ним, он возьмёт её за руку и выведет в центр арены, под аплодисменты собравшихся. — И конечно же Директор нашего цирка Коди Кримсон и его талантливая протеже Сара О’Нил! Зрители, не сбавляя громкость своего восторга, продолжали кричать и аплодировать. Сара гордо вскинув голову шла под руку с Коди. Она широко улыбалась залу, он лишь слегка приподнял уголки губ. Маленькая девочка неуклюже перелезла на арену, подбежала к ним и протянула О’Нил букетик цветов и плюшевого слона. — Это мне? — восторженно уточнила циркачка, она наклонилась к девчушке, что бы перекричать толпу и прошептала, — Gracias, cariño! / [Спасибо, дорогая!] Она целует девочку в щёку, принимая скромный презент. Восторг, экстаз. Эндорфин поступает в мозг, заглушая боль в конечностях. Её кости давно срослись, но боль — верная подруга — всегда с ней. Сара переводит взгляд на своего учителя, а он как всегда шикарен, в бардовом бархатном костюме, который так хорошо сочетается с его оливковой кожей. Серые глаза Коди полны восхищения и страсти. Любви там нет, но, кажется, это не смущает ни его, ни её. Так проще и удобней. Для них, для всех, для каждого. У цирковых артистов не может быть семьи вне арены, вне поезда, который уже за долгое время стал им домом. Кто захочет быть с человеком, который приезжает домой один раз в год? Они давно приспособились, адаптировались к подобной жизни. Кто-то находит спутника жизни среди цирковых, кто-то наслаждается одноразовыми связями на гастролях. Между этими двумя — чистая физика и взаимная симпатия. Нет громких слов о любви, планов на совместное будущее. Они живут настоящим, и почему бы не коротать вечера в объятиях друг друга? Блондин ещё раз обводит рукой зал и пылко шепчет: — Это всё для тебя, звезда моя! Сара улыбается. Она счастлива. Щёки раскраснелись, дыхание сбилось. Она так сильно любит эти эмоции, которые переполняют шатёр цирка. Девушка готова терпеть любую боль, перебинтовывать стёртые в кровь ступни и оттачивать номера до идеала, лишь бы на секунду ощутить этот драйв. Когда они зашли за кулисы, также держась за руки, их и там встретили аплодисментами и восклицанием. Только сейчас это была радость их семьи. Все артисты наперебой поздравляли с очередным удачным шоу. — Спасибо, мои друзья, сегодня у нас традиционная вечеринка, смывайте свой грим, освобождайтесь от костюмов, через час у нас полноценный праздник! — объявил Коди и скрылся в гримёрке. — Сара! К О’Нил подлетела Нельсон, шурша подолом платья и заключила её в объятия: — Я так рада! Ты как всегда была на высоте! — Ты тоже, Кэн, — прошептала блондинка, обнимая подругу в ответ. — Не могу поверить, этот тур закончился! Буду спать до обеда! — к ним присоединилась Стефани, целуя девушек по очереди. — Тебе лишь бы спать, Рассел! — презрительно фыркнули за их спинами, — Окончание гастролей не означает, что работа закончилась! Брюнетка закатила глаза, складывая руки на груди: — В отличии от тебя, Холл, нам каждодневные репетиции не нужны, достаточно просто быть в хорошей физической форме. Сара обернулась, укротительница тигров Аннет Холл в красном блестящем платье, уперла руки в бока, подчёркивая свою идеальную талию, и наигранно протянула: — Ну даааа, твоим приматам особая дрессура не нужна, — усмешка, колючая и злая, — Это же не работа с тиграми. О’Нил прикрыла глаза. Она знает, трогать Стефани и её подопечных — опасное занятие. Тоже самое, что кидать спички в бочку с керосином. Брюнетка клацнула зубами, сделала два шага вперёд и на выдохе прошептала: — Послушай меня, всё что ты делаешь, это тычешь в своих кошек палкой с мясом на конце, и орёшь на них, как неврастеничка! Смотри, как бы они не сожрали тебя, ты же так любишь морить их голодом! Всё. Колёсо ненависти и злобы запущенно. Клочки человеческого мяса полетят и без участия тигров. Холл была готова кинуться на Рассел, а брюнетка только этого и ждала. — Хватит! — Джон Холл мягко придержал сестру за локоть. На нём был костюм в цвет наряда Аннет. Они работают в паре и имеют статус — «самые молодые дрессировщики». И да, Джон гораздо приятней своей сестры. — Мы все отлично поработали и заслужили отдых, а не ваши склоки! — он говорит мягко, но уверенно. И с кошками обращается так же. В дрессуре брюнет преуспел больше, чем его сестра. Аннет недовольно фыркнула, выдернула руку из хватки брата и удалилась. Джон последовал за ней. — Идиотка! Как она меня бесит! — по слогам чеканила Стефани, тяжело дыша. И обратившись к подругам спросила, — Все же видели? Сегодня её чуть не сожрал тигр! Кэнди потупив взгляд отвернула голову в сторону, ища предлог сменить тему. Поняв, что бурю по имени Стефани Рассел так просто не успокоить, Сара согласно кивнула: — Да, видели, Коди отдал приказ запустить воду в шланги и достал свой револьвер. Сегодня у тигров на ужин могла случиться Аннет, — невесело хохотнула она. Нельсон укоризненно сузила глаза и цокнула языком: — Потому что дрессура это сложно! И то, что делает Холл — неправильно! Я не раз поднимала эту тему, все цирки мира перешли на более контактный вид дрессировки. А они держат тигров в страхе — добром это не кончится. Все трое синхронно перевели взгляд на клетки с полосатыми животными: семейство Холл перегоняло их в вольер для транспортировки, был слышен рык тигров и крики Аннет, та махала палкой, подгоняя своих подопечных. Джон устало и обессилено смотрел на это со стороны. — Знаете, я хочу посмотреть на это зрелище из первого ряда, когда их Тайфун откусит ей ногу или руку, — беспечно произнесла уже успокоившаяся Стефани. — Ты ужасна! — возмутилась Кэнди, но не смогла сдержать смеха, как и Сара. — Всё, проваливайте в гримёрки, встретимся позже, у меня для вас новость! Голубые глаза Нельсон горели огнём, не дав подругам вымолвить и слова, она скрылась за красной тканью шатра. Стефани протянула О’Нил мизинец, их фирменный жест: — Держу пари, она решила выступать не только с собаками, но и с верблюдами. Сара хохотнула, скрестив её палец со своим: — Иди уже! Каждый шаг отдавался болью во всём теле, она буквально чувствовала каждый свой сустав, каждую мышцу. Подняв руки, О’Нил начала доставать многочисленные шпильки из своей причёски, обильно залакированные волосы не хотели поддаваться, да и подаренный букет цветов и игрушка не способствовали этому. Подушечками пальцев она начала массировать кожу головы, что бы хоть как-то снять напряжение. — Сара! Ты чудо! — восторженно произнёс голос. Рядом с её фургончиком стоял человек, которому она обязана если не всем то многим. — Рики! — искренняя улыбка озарила её лицо, — Всё благодаря тебе! И вот они уже в дружеских объятьях поздравляют друг друга с окончанием гастролей. Да, есть её подруги, есть Коди, есть зрители, но только Рики смотрит на её выступления под куполом цирка под другим углом. Только он всегда точно, в мельчайших подробностях знает её программы, знает, в какой момент натягивать трос сильнее, знает, в какой момент опустить прожектор, что бы он не слепил глаза. Только Рики знает, в какой момент кинуть ещё одну гимнастическую булаву. И только он поймёт, если её выступление пойдёт не так. — Сегодня моё сердце ни разу не дрогнуло, когда ты порхала под куполом, — улыбнулся он, целуя её в макушку. Сара уверена, будь у неё старший брат, он бы был именно таким. Рики не раз спасал её саму и выступления от провала, кажется, стоит ей сделать неосторожный взмах ресницами, то он сразу всё поймёт и будет готов ловить циркачку из-под купола цирка. — Надеюсь, твоё сердце всегда будет биться ровно, — улыбнулась девушка, гладя его по груди. Он улыбнулся так тепло и искренне, что к глазам Сары подступили слёзы. Она подняла руку и зарылась пальцами в его кудри тёмно-русого цвета, Рики смешно дёрнул носом и серьёзно спросил: — Как нога? Словно отвечая на его вопрос — бедро дало о себе знать, ноющей болью отдаваясь в колено и перетекая в голень. О’Нил дёрнула головой, изображая на лице подобие безмятежности: — Нормально. — Ты же знаешь, врать мне не стоит, — строго прищурив глаза отозвался он. Она не любит это чувство. Врать Эрику тоже самое, что есть суп вилкой — бесполезное занятие. Сара устало склоняет голову набок: — Как будто это имеет значение? Нога, рука, шея…. Болит всё, всегда. Каждый день. Парень прикрывает глаза, шумно втягивая носом воздух, но О’Нил тут же перебивает его. — Всё нормально, — слегка поглаживает его по груди, тепло улыбается — Болит и болит, я уже привыкла. Рики мягко перехватывает её ладонь, слегка сжимая: — Так не должно быть. — А как должно? — усмехаясь спрашивает блондинка в ответ, — Это цирк и его законы ты знаешь не хуже меня. Лицо её друга пронзила боль. Боль памяти. Он говорит, что его кости срослись и не беспокоят. Но так ли это на самом деле? Тогда врачи назвали это чудом, они в течении шести часов сшивали его сухожилия, не давая никаких гарантий. Эрик мог потерять правую руку. — К сожалению, все мы знаем, — кисло улыбается он, проводя подушечкой пальцев по её шраму под ключицей, — Беги, отдыхай. Он коротко целует её в макушку и быстрым шагом отходит от подруги. Сара глубоко вдохнула, напрягая слух. Тихо. Они назвали это часом тишины — когда все коллеги разбредались по своим гримёркам или неспешно завершали работу. Возбуждённая публика уже покинула территорию цирка, животные отдыхали в своих вольерах и клетках. Для О’Нил это означало одно — время орать её внутренним демонам. Сара зашла в свой фургончик, обвела его взглядом, всё в привычных цветах: серых. Для неё этот цвет не имеет эмоций, простота и строгость. То, что нужно для такой как она. Маленький плюшевый слон, которого ей подарила девочка, занял своё место на полке, его соседями стали тигр из Франции, медведь из Бельгии и волк из Австралии. На гастролях часто дарят цветы, игрушки, украшения по типу бус из дерева или картины на которых горы да реки. Зрители не задаются вопросом — а надо ли это им? И несут к арене всякое барахло. Но мягкие игрушки О’Нил любит, есть в этом что-то из детства. Детства, которого у неё не было. Сара скинула шикарные туфли, которые надевала только перед финальным выходом, они ярко светились в свете прожекторов и были жутко неудобными. Боль в обеих ногах тут же острым жалом пронзила её связки, а может и кости. Она давно не пытается понять суть этой проблемы. За дверью её фургона послышался настойчивый скулёж и такое же царапанье. Сара толкнула дверь и тут же маленький, белый, кудрявый ураган ворвался в её дом (?). — Джанго! — умиляясь воскликнула О’Нил, подставляя руки щенку, тот в свою очередь звонко лая запрыгнул к ней, — Ну и что ты тут делаешь? Кэнди опять будет ворчать на нас с тобой. Щенок лишь состроил умилительную мордашку и поднял уши. — Ладно, оставайся, но только на одну ночь! — добавляя строгости в голосе согласилась О’Нил. Джанго радостно тяфкнул и лизнул её нос. Сара не отпуская щенка уселась за свой гримёрный столик, по краям зеркала ярко светили лампы, демонстрируя её лицо во всех деталях. — Что мы имеем? — устало спросила она у самой себя, разглядывая своё отражение, — Сара О’Нил — двадцать лет, мешки под глазами, полопавшиеся капилляры вокруг зрачков, мимические морщины вокруг рта… а мне точно двадцать? — саркастически уточнила она обращаясь к Джанго, тот издал что-то вроде «уф» и поудобней устроился на коленях артистки, — И как только Рассел в двадцать пять выглядит гораздо лучше? Сара крутила головой, стараясь во всех ракурсах рассмотреть своё лицо и найти ещё больше изъянов. Это своего рода традиция, ритуал, уже почти полгода, после каждого выступления она рассматривает своё густо загримированное лицо и задаёт одни и те же вопросы. Только чтобы не отвечать на другие. Смывая грим, О’Нил упорно глушила в своей голове настойчивый крик, глушила свой язвительный внутренний голос. Это началось примерно полгода назад, когда Рики сорвался на репетиции. Нет, не так, это стало катализатором всех её терзаний. Раньше она об этом не задумывалась, то ли потому что однажды выкарабкавшись сама, забыла, заглушила этот страх, забыла какого это. То ли потому что в тот день Рики сказал — «простой прогон, пара трюков, весь номер репетировать не буду, можешь не участвовать» и Сара могла разбиться вместе с ним, если бы настояла и села бы на его мотоцикл, и кто знает, выжила бы она во второй раз. А может всё дело в том, что в её цирковой сознательной жизни — это был первый случай, когда кто-то из труппы травмируется так серьёзно. Это стало ударом для всей команды. Пока лучшие хирурги Франции собирали его раздробленные кости, вся труппа перестраивала программу. В полном неведении и страхе за жизнь Эрика. Тогда О’Нил впервые порхала под купалом без его контроля, она почти не отдавала отчёт своим действиям, мысли были далеко, а перед глазами — Рики придавленный собственным мотоциклом. И только чудо спасло её от падения с высоты двадцати пяти метров. Эрику сохранили руку, постепенно вернулась работоспособность, вот только на сцену он больше не выходит, говорит, что страха нет, просто уже не видит себя в этом. Но цирк он не оставил, так же прорабатывает программы, придумывает номера, контролирует выступления, в общем, варится в закулисной жизни. А вот О’Нил с тех пор варится в своих собственных страхах и фобиях. В ней борется две личности: прирождённая акробатка и просто Сара. Она получает удовольствие от тренировок, ей нравится придумывать что-то новое, ей нравится адреналин, который она глотает раз за разом, поднимаясь под купол цирка. Но каждый раз оказываясь наедине с самой собой, с этим зеркалом, её душат слёзы и отчаяние, ведь она артистка уже отыгранной программы, овации для неё уже отзвучали. А что будет дальше? Что если старые травмы дадут знать о себе гораздо сильнее? Что если она не сможет не то что крутиться под куполом, а просто не сможет выйти на сцену? А что если её звезда догорает прямо сейчас? Эти и сотни других вопросов плотным кольцом сжимают её разум. А получить ответа не у кого. — А может дело в зеркале? — шмыгнув носом прошептала она. Джанго уже посапывал у неё на коленях, О’Нил бережно провела рукой по его холке, поднялась на ноги и положила его на кровать. Безумно энергичный щенок, подопечный (как и все собаки) Кэнди Нельсон, вот только ленивый и упрямый, если речь идёт о дрессировке. Кэнди заметила это почти сразу. Щенки родились четыре месяца назад, тогда они были в Дании. Пять очаровательных щенков покорили всю труппу: Джанго, Джастин, Джульетта, Джо и Джин занимали всё их свободное от репетиций и выступлений время. Уже через полтора месяца, Кэнди начала с ними заниматься, обучать простым командам: ко мне, сидеть и рядом. Четыре неуклюжих комочка с радостью «играли» с Нельсон, вот только Джанго полностью отказался выполнять простые просьбы за кусочек мяса. Он носился по арене, громко лаял и мешал процессу дрессировки. Однажды Сара просто забрала его от закипающей Нельсон, хотя вывести её не так уж и просто. А вот уже в руках О’Нил, щенок делал всё, что она его просила. Кэнди махнула на щенка рукой и «подарила» его Саре. Хотя сама тщательно следила за его здоровьем, питанием и выгулом. Сара же просто тискала его и разрешала спать в своей постели. Джанго слегка заскулил во сне, но глаза не открыл, Сара же начала снимать своё темно-синее платье, в котором ещё сорок минут назад порхала под куполом. Она бы с удовольствием натянула шорты и футболку, в которых привыкла спать и никуда бы не пошла, но Стефани так просто от неё не отстанет, будет ломиться к ней с угрозами сжечь её фургон. Синяя ткань полетела в угол рядом с кроватью, долго не раздумывая она вытащила из ящика первые попавшиеся джинсовые шорты и рубашку с длинным рукавом. Натянула кеды, погладила Джанго по голове и вышла из фургона. Ночь была тёплой и безоблачной, луна царственно расположилась в россыпи звёзд. Коллеги плавно стекались к главному шатру, там по традиции зажгли костёр и играла музыка. Две фокусницы-близняшки Мэри и Дэрри, широко улыбаясь, призывно махали руками, подзывая в свою сторону, рядом с ними сидели Стефани и Кэнди. — Что я пропустила? — натягивая улыбку спросила О’Нил, присаживаясь на раскладной стул рядом с ними. — Ничего, — хором ответили близняшки. — Коди ещё нет, — лениво отозвалась Стефани, потягивая пиво из жестяной банки. Сара огляделась, люди нехотя располагались у костра, кто-то откровенно начинал ворчать, кто-то скучать, кто-то во всю налегал на выпивку, ища счастье на дне бутылки. Их труппа насчитывала сорок пять человек. Они чётко делились на две группы, те кто работает на сцене и те кто работают за ней. Но все они были сложённым механизмом и одной большой семьёй. Всегда поддерживали друг друга, помогали, могли обратиться за советом и не только. Склоки, скандалы и конфликты тоже случались, но циркачи народ простой и отходчивый. — Может сходить к нему? — не к кому конкретно не обращаясь, спросила Сара. — Да, да, иди поторопи своего любовничка, О’Нил, — ядовито выплюнули ей в спину. Циркачка дёрнула головой на звук. Конечно, Холл. Кто же ещё. Сара набрала в лёгкие побольше воздуха, что бы ответить Аннет, но Стефани опередила её: — Во-первых, имей уважение, ты говоришь о своём директоре, — она хитро улыбнулась, — Во-вторых, не завидуй. Аннет вспыхнула, Кэнди, Мэри и Дэрри прыснули от смеха. Сара же в улыбке закусила губу. Только слепой не заметил, что младшая Холл влюблена в Коди и всячески старается привлечь его внимание, смотрит ему в рот и поддерживает все его идеи, какими бы абсурдными они не были. И О’Нил видела это и ей было плевать, ведь она не была влюблена в Коди. Взаимное влечение? Безусловно. Отличный секс? Да. Но не было даже банальной химии между ними, чего-то искрящегося и до мурашек волнительного. Иногда Сара брала в руки романы о любви и понимала, что не испытывала и половины чувств, которые там описывались. Волновало ли её это? Нет. Её всё устраивало. — Да как ты смеешь? — прошипела Холл, заливаясь краской — Аннет, не начинай то, что придётся заканчивать мне, — Джон, уже во второй раз за этот вечер оттащил сестру от Рассел. Последний ли? О’Нил хмыкнув, подмигнула Рассел, поднявшись со своего места и перед тем как уйти обратилась к подруге: — Кэн, Джанго у меня, не теряй. — Знаю, — отозвалась та, небрежно махнув пальцами, — Сама его к тебе отправила. — Беги скорее к мамочке, Джанго, — пропела Стефани, якобы от лица Нельсон. — Да, да, так и было, — она в свою очередь закатила глаза, складывая руки на груди. Сара глупо хихикая подмигнула Кэнди и показала язык Стефани, встала со стула и пошла в сторону шатра Коди. Рассел любила Нельсон и это было взаимно, но подруги и дня не могли прожить что бы не задеть друг друга колкой фразой. Стефани дразнила Кэнди, говоря, что она мать всех собак в их цирке, а блондинка в свою очередь обещала ей, что обезьяны Рассел когда-нибудь обязательно эволюционируют и возьмут её в плен. Но вся труппа знала, если эти две сделают совместный номер, это будет высшая степень успеха, тогда программа не будет нуждаться не в акробатке О’Нил, не в дрессировщиках Холл. Сара шагала рассматривая своих коллег, приветливо махнула рукой Рики и Сэму, их ветеринарному врачу и парню Кэнди. Эти двое были теми немногими, кто решился на серьёзные отношения в труппе. «Любовь приходит и уходит, а цирк остаётся» — так однажды сказал ей Коди, наблюдая за воркующими Нельсон и Уилкс. Имея в виду, что если их отношения закончатся, то им придётся либо выживать рядом друг с другом, либо кому-то из них покинуть их команду. Но Кримсону не хотелось терять не дрессировщицу, не ветеринара. А те в свою очередь были счастливы вместе уже пару лет, жили в гармонии и согласии, и даже планировали пожениться, как только найдут время в плотном гастрольном графике. Приближаясь к шатру Коди, О’Нил уловила тяжёлый запах сигар и грубый мужской смех. Она решительно отодвинула плотную ткань и вошла. Трое мужчин тут же замолкают и переводят взгляд на вошедшую Внимательный взгляд. — Precioso! \[Красивая!] — произносит один, выдыхая дым под потолок. На вид ему лет пятьдесят, он в дорогом костюме, но Саре больше напоминает свинью в пиджаке. Маленькие чёрные глазки похотливо скользят по телу О’Нил. — Dánoslo, Cody? \ [Продашь нам её, Коди?] — отзывается второй, при этом мерзко усмехаясь, он выглядел моложе чем первый, но от липкого взгляда блондинку начало мутить. — Si o no? /[Да или нет?] Коди не спешит с ответом, откинувшись на спинку стула, он заложил руки за голову и внимательно смотрел на Сару. — Нет, — он изогнул губы в полуулыбке. Тот, что постарше, цыкнул поднимаясь на ноги: — Piénsalo, el dinero no es un problema./ [Подумай об этом, деньги не проблема] — Necesariamente./[Обязательно] — кивнул Коди в ответ, он тоже встал из-за стола и обменялся прощальными рукопожатиями со своим «гостями». Сара наблюдала за этим склонив голову, она плохо знала язык и не смогла уловить суть. — Es un placer tratar contigo,/ [С тобой приятно иметь дело] — обращаясь к Коди, но смотря на О’Нил произнёс второй. Девушке не понравилось то, что она увидела, без лишних расшаркиваний она спросила: — И что это было? — Звезда моя, — Коди налил в стакан виски, — Конкретизируй свой вопрос. — Кто это? Что они хотели? — с каждым вопросом О’Нил добавляла напора в голосе. — Партнёры, — небрежно отмахнулся он, возвращаясь на своё место. — Партнёры? — переспросила Сара выгибая бровь, складывая руки на груди, — Они не похожи на работников цирка.… — А если бы они были в костюме клоунов? — усмехнулся он в ответ, делая глоток алкоголя. — Возможно… — Иди ко мне, — он поманил её пальцем. Она задумалась лишь на секунду и грациозной походкой подошла к его креслу. Кримсон подхватил ее под ягодицы и усадил себе на колени. — Я всегда схожу с ума, когда вижу тебя под куполом, страсть кружит голову, — он начал невесомо касаться её шеи, опаляя кожу горячим дыханием. Сара выгнулась ему на встречу и прикрывая глаза прошептала: — Да? А когда Тайфун или Риф смотрят на Аннет голодными глазами, готовые кинуться на неё, что кружит голову? — Мне плевать на Холл, — Коди опустил свои руки с талии на ягодицы, сжимая их. — Нас ждут, — Сара упёрлась ему в грудь, хитро улыбаясь в лицо. — Плевать, — снова повторил он. — Нет, не плевать, — она звонко чмокнула его в губы и с грацией кошки спрыгнула с его бёдер и пошла к выходу, призывно виляя задом покинула его шатёр. Сара подошла к собравшимся и заняла своё место, Рассел в порыве нежности притянула её в свои объятия, поцеловав в висок. Все тревоги, страхи и сомнения тут же развеялись. Её коллеги и друзья вели не торопливую беседу, Рики достал гитару, подбирая аккорды на слух, Мэри и Дэрри сидели рядом с ним, мурлыкая в такт мелодии. Коди появился через пару минут, все собравшиеся тут же начали ему аплодировать. Он не испытывал смущения, приветливо улыбался всем, склонив голову в лёгком поклоне: — В первую очередь вы должны аплодировать себе, это Вы проделываете большую работу каждый день! — он говорил размеренно, все притихли слушая его речь, — Благодаря Вам и тому, что вы делаете, этот цирк все ещё существует! Не важно, летаете ли вы под куполом, — он нашёл глазами О’Нил, — Входите в клетку с тиграми, лечите животных или достаёте из шляпы кролика. — Фу, как банально! — крикнула Мэри и труппа поддержала ее высказывание смехом. — Да да, — по доброму усмехнулся Коди, — Вы давно вышли на уровень иллюзий! За что Вам отдельное «Браво»! Близняшки засияли как начищенные центы, отбив «пять» друг другу. — Не важно, включаете ли вы музыку в нужный момент. Или ищете подход к экзотическим животным, — он подмигнул Рассел, — Шьёте костюмы или натягиваете купол. В нашем цирке нет второстепенных ролей, все главные! И на каждом выступлении я вижу это и на каждом выступлении убеждаюсь в этом — мы одна семья, слаженный организм, где работа одного органа полностью зависит от другого! Я благодарен судьбе, что в моей труппе такие люди, и я горд каждый раз выходить с вами на арену! И снова, во второй раз за вечер — аплодисменты, громкие «браво» и «спасибо». На этот раз от команды, семьи. Сара блаженно прикрыла глаза, счастливая улыбка появилась на её лице. Эндорфин снова поступал в мозг, растекаясь по всему телу приятными волнами. Когда шквал эмоций стих и Коди занял своё место среди собравшихся, Стефани, не выпуская О’Нил из объятий, спросила: — Сеньор Кримсон, не томите, что нас ждёт дальше? Куда мы едем? Все в предвкушении замолчали, Коди обвёл всех взглядом и с мягкой улыбкой на лице произнёс: — Мы едем в Сентфор.