***
Последнее утро в Мадриде выдалось пасмурным, серым и нервным. Артисты труппы прибывали в напряжённом состоянии, почти никто не пришёл на завтрак, все разбрелись по территории, которую раньше занимал их цирк. Так было всегда. Они укладывали вещи, готовили животных к транспортировке, проверяли исправность техники и не только. Каждая смена локации — нервы и стресс, да посильнее чем перед выходом на арену. И если последний год они перебирались достаточно легко и просто, передвигаясь по Европе, то сейчас у них грандиозный переезд. Из Европы в Америку. Из одной части света в другую. Животных, всю крупную технику и их фургоны будут транспортировать через Атлантический океан на большом грузовом пароме, прямо в Нью-Йорк, оттуда уже поездом в Балтимор и Сентфор. Все участники труппы, которые не несут ответственности за животных и аппаратуру, вылетают на самолёте. Сара вышла из своего фургона, дыша полной грудью, как бы эгоистично это не звучало - у неё свободное утро: все её костюмы и атрибуты надёжно упакованы. Она знала, что предлагать свою помощь друзьям — бессмысленно. Артисты цирка никогда не доверяют сбор своих вещей кому-то ещё. Поэтому, оставив дорожную сумку у своего фургона, она отправилась на пробежку. Слушая музыку на кассетном плеере, она решительно гнала от себя лишние вопросы, стараясь придумать новые номера. Сара бежала от самой себя, от своих мыслей. Умеренный темп, короткий вдох, длинный выдох. Она плохо спала почти всю ночь, ворочалась из стороны в сторону, искала пятый угол на своей кровати. Несколько раз он порывалась пойти к Коди и задать ему ряд волнующих её вопросов. Но каждый раз она одёргивала себя, в конце концов, цирковая индустрия не стоит на месте, зрители требовали экзотики, необычных животных и ярких номеров. Мэри была права, кроликом из шляпы никого уже не удивишь. И возможно Коди ищет что-то новое, яркое, необычное. Но несвязанные между собой факты не давали покоя. Странные испанцы, которых Кримсон назвал партнёрами, одна программа в Балтиморе, Рассел и Холл, которые не будут там участвовать. Что может быть ярче и интересней тигров и обезьян? Неужели жители Балтимора не видели лошадей, собак, клоунов и акробатку на арене цирка? Это всё не имело смысла, но поговорить О’Нил об этом не с кем не могла. Все близкие ей люди из труппы поедут на пароме, сопровождая животных. Поскольку Коди остаётся в Нью-Йорке, Рики будет заниматься дальнейшим перевозом, и Сара встретится с ним только в Балтиморе, перед самым выступлением. С ней на самолёте полетит примерно двадцать пять человек, она их всех знает, очень уважает, но среди них не будет тех, с кем бы она могла поделиться своим мыслями. Лишь близняшки Мэри и Дерри смогут украсить этот многочасовой перелёт своим фокусами.***
— Будут ли какие-то ценные указания? — спросила Сара, кутаясь в толстовку, в порту ветер дул сильнее, чем в городе. Она смотрела на своих друзей, которые загружали свои вещи на паром. Чувство тревоги не покидало грудную клетку. — Береги себя, звезда моя, — отозвался Коди, он заправил светлый локон ей за ухо, потянувшись к лицу девушки он хотел оставить поцелуй на её щеке, но Сара дёрнула головой, — А тебя не приручить, в отличие от этих кошек. О’Нил проводила его взглядом, к ней подошли Рики и Кэнди. — Что с лицом? — спросил Рик, натягивая ей капюшон на голову, — На судне что - написано «Титаник»? Его оптимизм не поднял циркачке настроения и Эрик видел это: — Коди забронировал гостиницу, выспишься, отдохнёшь, откатаешь два номера в Балтиморе и придумаем тебе новую крутую программу. Иди сюда, — он притянул её в крепкие объятия, — Всё будет хорошо. — Хочется верить, — пробурчала Сара ему в грудь. Стимбот отошёл от неё, уступая своё место Нельсон: — Мягкой посадки, Сара, — она поцеловала её в щёку, обнимая за плечи, — Кое-как усадила Джанго в вольер. — Рассел что, даже не подойдёт ко мне? — О’Нил дёрнула бровями, её подруга стояла уже на пароме, смотря вдаль. — Не сердись на неё, Стеф сегодня сама не своя, — ласково произнесла Кэнди, слегка покачивая циркачку в объятьях. — Мне это всё не нравится, — Сара шмыгнула носом. — Мне тоже, милая, мне тоже, — Нельсон ещё раз поцеловала ее в щёку и пошла в сторону пассажирского трапа. — Удачно добраться, Кэн! — опомнившись крикнула Сара, — Надеюсь, на вашем пути не будет айсбергов. Нельсон хихикнула поднимаясь выше. Впервые за три года работы в этой труппе, О’Нил расставалась с ними, хоть и ненадолго, но всё же. Они всегда двигались вместе, в одном направлении, но уже через сутки будут разбросаны по разным городам. Она не стала дожидаться пока паром отчалит от пристани, как это сделали оставшиеся участники труппы. Сара села в автобус, который должен был отвезти их в аэропорт, зашторила окно, достала плеер, включила любимую песню и погрузилась в пучину своих мыслей. Пять дней спустя. Всё шло наперекосяк. С самого утра. О’Нил проспала, опоздала на репетицию, звукорежиссёр не мог найти музыку для обоих её номеров. Один костюм порвался во время примерки, их швея уверяла гимнастку, что наряд будет готов к выступлению. По ошибке, ещё в первый день в Америке, она перепутала свои сумки и отправила в Сентфор «самое необходимое», то, что придавало ей уверенности в себе. Сара была суеверна когда речь шла об выступлении. Её обувь за кулисами должна была стоять ровно: носок к носку, пятка к пятке. Перед выходом она запрещала желать себе удачи. Всегда снимала свой браслет-талисман и прятала его под подушку, рядом с маминой фотографией. Из своего фургона или гримерки Сара должна была прийти в огромной кофте чёрного цвета и снять её за пару минут до выступления. Она всегда завязывала красную нитку на своей правой щиколотке перед выходом на арену. Абсолютно всегда крестилась стоя за кулисами и мысленно просила кого-то поддержать её. Наверное, маму. Всё это: фотография, браслет, клубок ниток, чёрная кофта уже были на полпути в Сентфор и тело гимнастки била мелкая дрожь. Что уж говорить про "шить на дорогу"? О’Нил была готова выступать в одном и том же наряде, хотя прекрасно понимала, что это против правил и ей будет физически неудобно выполнять сложный акробатический номер в костюме, который для этого не предназначен. — Сара! Успокойся! Ты нервируешь лошадей! — строго прошептала Нельсон подходя к ней. Она перевела взгляд на импровизированное стойло, хмыкнув спросила: — Что, тоже отправили сумку с оберегами к чёрту на рога? — Уймись, Сара! — всё больше добавляя строгих ноток в голосе, рыкнула Кэнди и уже мягче добавила, — Тебе не нужны талисманы или обереги, ты и так со всем справишься. — Чёрт, Кэн, это не так работает, — скулила Сара, разглядывая ровный шов на своём комбинезоне, до начала представления оставалось меньше двадцати минут, — Какого хрена Кримсона приспичило делать все эти остановки и пересадки? Нелепые пол программы, — она скривила лицо, — Какой в этом смысл? — гимнастка откинула зашитый костюм, — Буду выступать в этом! — Как бы это не звучало, но в этом ты не сможешь раздвинуть ноги, — Сэм Уилкс неловко потирая шею приблизился к ним. Сара закатила глаза, а Кэнди глухо хихикнула. — Так, — Сэм положил свои руки на плечи О’Нил, слегка сжимая, — Закрой глаза и слушай мой голос. Блондинка покорно сомкнула веки. — Ты профессионал своего дела, ты делала это тысячу раз, ты сможешь легко балансировать на канате натянутом под самым куполом этого цирка, с завязанными глазами, без страховки! Ты — Сара О’Нил, звезда нашей труппы, твоё лицо на всех афишах этого города. — Щас как обижусь, — Нельсон в шутку тыкнула его в бок. Он лишь подмигнул ей и продолжил: — Давай, Сара, три глубоких вдоха и столько же выдохов. Циркачка слушала его размеренный голос, первый глубокий вдох: она освобождает свою голову от ненужных терзаний. Выдох. Второй глубокий вдох: она мысленно шагает по канату натянутому над пропастью. Выдох. Третий глубокий вдох: ей не страшно шагать по этому канату, для неё это проще чем езда на велосипеде, она преодолеет любой барьер. Сара широко распахнула голубые глаза, вся нервозность и неуверенность покинули её тело. Она слышала только гам доносившийся из зрительного зала, музыку и фырканье лошадей. — У нас всё готово! Мэри, начинаешь, — Эрик в элегантном чёрном смокинге приблизился к ним, он вчитывался в лист программы — Сара, потом ты. Парни в париках, — он посмотрел на клоунов, те в свою очередь во всю гримасничали, делали вид что что-то забыли, хватались то за парики, то заглядывали в шаровары друг друга, Стимбот хохотнул, — Рад что вы уже в образе. Кэнди, потом ты и твои пудели. Дэрри и …. Он продолжал перечислять всех, кто сегодня работал для публики, проверяя готовность каждого. Сара крутила головой в поисках Стефани, если её нет в программе, это не значит что она не участвует. Стефани Рассел — спортсменка-вольтижировщица с почти семнадцатилетним стажем. Лошади - её первая любовь, цирк её большая страсть. Брюнетка будучи ещё маленькой девочкой посещала школу конного спорта. Там то и разглядели в ней талант и предложили родителям девочки, вместо иппотерапии, более серьёзные тренировки. Занятия, соревнования, призы. Её и ещё пару человек из группы заметили и предложили место в цирке. Стефани едва исполнилось пятнадцать, когда она впервые выехала на арену цирка верхом на лошади. В семидесятые жизнь цирковых артистов не была сладкой: ненадёжные агенты, занимающееся гастролями, ужасные условия проживания и труда, маленькие зарплаты, скверные руководители трупп. Грязь, алкоголь, домогательства. Рассел мало рассказывала О’Нил про жизнь «до Коди», но с печальными глазами делилась, что иногда это было волшебно, а иногда походило на ад. В какой-то момент она возненавидела цирк и почти каждую программу откатывала со слезами на глазах. С её слов, встреча с Кримсоном перевернула её жизнь с ног на голову, Стефани снова полюбила цирк, снова стала фанаткой своего дела. Именно в труппе Коди, Рассел смогла дышать полной грудью и создавать такие номера, которые подчёркивали её мастерство и талант. Уже через год работы у Кримсона, ей предложили сделать номер с капуцином, и брюнетка влюбилась во второй раз. Очаровательный зверёк смотрел на неё тёмными бусинами глаз и с радостью отзывался на воркующий голос Рассел. Мартышки, шимпанзе, макаки стали неотъемлемой частью шоу. Стефани выходила на арену с широкой улыбкой. Зрители ликовали, Коди продлевал гастрольные туры, Рассел была счастлива. Сара помнит свои первые дни в этой труппе, тогда она была уверена, что не сможет не то что выступать под куполом цирка, ей вряд ли удастся даже встать с кровати. Но тогда, улыбчивая Стефани принесла ей тарелку овсяной каши, взяла её за руку и сказала «всё у тебя будет хорошо, будешь летать и блистать, да, судьба обошлась с тобой сурово - твои друзья тебя бросили, твои кости переломаны, но поверь мне, циркачкам из моей прошлой труппы повезло гораздо меньше, они бы многое отдали, что бы просто лежать с переломанными ногами». О’Нил тогда смотрела на неё широко распахнув голубые глаза, в которых плескался шок в перемешку с физической болью. Рассел ушла, так и не ответив на главный вопрос - «что с ними случилось?». Зазвучали вступительные аккорды, обозначающие начало программы, О’Нил дважды моргнула, стряхивая с себя пелену воспоминаний. — Эй, земляне, приём! — улыбающийся Рики приблизимся к ней, — Ну как ты тут? Девушка сморщила нос: — Все ещё не понимаю, что тут происходит. — Мы в цирке, Сара! — сиял Стимбот, широко разводя руки. О’Нил хмыкнула в улыбке, беспечно протянув: — И как я раньше не заметила? — Была где-то глубоко внутри себя, — он говорил уже спокойно, с нотками тепла в голосе, — Что за мысли в твоей талантливой голове? — Разные, — она пожала плечами, отворачивая голову влево, что бы не смотреть другу в глаза, — Кажется, я впервые за много лет не готова к выходу. Эрик склонил голову вбок и жестом фокусника (которому позавидовали бы сёстры Старкс) вытащил из кармана красную шерстяную нитку: — Всё дело в этом? — он опустился перед ней на колено, задирая штанину её концертных брюк. Сара закусила губы в улыбке, такое простое действие, всего лишь кусок красной валяной шерсти и то, что друг помнит об этих её странностях, заставили сердце трепетать от нежности. — Вот и всё, теперь ты готова, — Рики поднялся и щёлкнул её по носу. — Было бы всё так просто, — не унималась О’Нил, — Странно выходить на арену не полным составом. — А разве тебе нужен ещё кто-то кроме меня? — в наигранном испуге удивился Стимбот, прикладывая руку к груди, в область сердца. — Дурак, — засмеялась Сара, показывая ему язык. — Скоро будем все вместе, — улыбнулся Эрик, притягивая её в объятия. О’Нил с тёплой улыбкой задала волнующий её вопрос: — Где Стефани? Думаю, лошади были бы спокойней, будь она рядом. — Она с Коди в Нью-Йорке, — ответил Эрик, выпуская циркачку из объятий. Сара свела брови, закусив щёку, тень сомнения проскользнула по её лицу. Стимбот усмехнулся: — Что, ревнуешь? — Был бы толк, — уклончиво ответила блондинка, делая шаг к кулисам, — Был бы во всём этом толк. — А сейчас на нашу арену выкатится, да-да вы не ослышались, именно выкатится — громыхнул голос конферансье из динамиков, — Гибкая, пластичная и не подражаемая Сара О’Нил! Встречаем громкими аплодисментами. И тут же зрительный зал взорвался в ликовании.***
— Сара! Как всегда великолепно! — восторженно пищала Нельсон, подойдя к её гримёрному столику. — Тише! — шикнула гимнастка, — У меня ещё одно выступление. Не смотря на все свои страхи, нервозность и сомнения, О’Нил отлично отыграла свой номер. Она удерживала идеальный баланс, каждый обруч, что она крутила, сделал нужное количество оборотов и вовремя приземлился на пол арены. Сегодня для своего выступления Сара выбрала отточенный до зубов номер - «змея на шаре». О’Нил могла не только «летать» под куполом, но и исполнять сложные эквилибристические трюки. Этим вечером, она в чёрно-сером костюме королевской кобры, выкатилась на арену на большом серебряном шаре, который ярко мерцал в свете софитов, О’Нил плавно передвигалась по сцене, усложняя свой номер большим количеством обручей. Зрители как всегда затаив дыхание следили за каждым движением циркачки: кто-то восхищался, кто-то ждал момента когда она оступится и всё полетит прахом. А после того, как Сара закончила программу, изящно соскользнув с шара — взорвались аплодисментами. — Откуда в тебе столько суеверия? — закатила глаза Нельсон, стоя за спиной подруги, закалывая её волосы невидимками. — А то ты не знаешь? — Сара дёрнула бровью, её губы сложились в тонкую линию. Она в упор смотрела на дрессировщицу через отражение в зеркале. Кэнди потупив взгляд, тихо прошептала: — Прости… Острое чувство тут же кольнуло с левой стороны, кто-кто, но Кэнди Нельсон точно не заслужила срывов на свою персону. О’Нил прикрыла глаза, на выдохе произнеся: — Нет, это ты прости, я сегодня собака бешеная, возьмёшь под своё крыло? — блондинка сложила руки на груди, как обычно это делают пудели Кэнди, стоя на задних лапах. Кудрявая прыснула от смеха, а Сара воспользовавшись моментом обняла её за талию, прижимаясь головой к груди: — Я какая-то истеричка. — Да бывает, — отозвалась Нельсон, махнув правой рукой, а левой обняла О’Нил за плечи, — Ты слегка перенервничала, с каждым могло случиться. Блондинка в ответ лишь невесело улыбнулась: — Через сколько мой выход? — Через десять минут, собирайся, не буду отвлекать, — Кэнди нежно погладила её по лицу и удалилась из шатра. Сара повернулась к зеркалу, в упор смотря на своё отражение. На удивление - голова была пуста, как воздушный шар. Она прислушалась к себе: не было страха, тревоги, нервозности, как все эти пять дней. Как будто выход на сцену разом отключил все эмоции и чувства. Сцена — лекарство от всех болезней. Душевных и физических. Она встала из-за столика и с лёгкой улыбкой на лице пошла к главному шатру. Ещё один выход, ещё один взлёт, а дальше новый город. — Сара, у нас всё готово! — ободряюще шепнул Рики, слегка сжав её руку, до выхода на сцену оставалось меньше минуты. — Не спускай с меня глаз… — Никогда! Lana Del Rey - Dark Paradise В зрительном зале приглушили свет, яркий холодный прожектор светил в центр арены. Медленная композиция полилась из динамиков. Циркачка в блестящем комбинезоне появилась в свете одинокого прожектора. Её костюм сверкал, переливаясь сияющими бликами. Плавный шаг, поворот, ещё шаг, взмах руками. Её движения легки, уверены и утончённы. Разбегаясь она делает воздушный шпагат, демонстрируя зрителям гибкость своего тела, зал восторженно поддерживает лёгкими аплодисментами, как будто боясь нарушить настрой артистки. Девушка же продолжает, её ничего не способно сбить с пути. Прогиб в спине, идеальный «мостик», сначала правая, затем левая нога, и вот она уже сидит в идеальном поперечном шпагате, ставит локти на пол, перемещает центр тяжести на них, изящно поднимает ноги с натянутыми носками над головой. Зрители затаив дыхание восторженно наблюдают, им кажется, что циркачке даётся это всё легко и непринуждённо, словно её тело из пластилина и готово принять любую позу, которую только можно представить. Музыка тем временем набирает динамичности, движения девушки становятся более резкими, она в очередной раз разбегается и оттолкнувшись от пола высоко прыгает, хватаясь руками за обруч подвешенный под куполом цирка. Воздушное кольцо тут же поднимается выше, под робкие аплодисменты зрителей. Гимнастка держится одной рукой, плавно перебирая ногами в воздухе, свободной рукой обводит зрительный зал. Выражения лица артистки не разобрать, но собравшиеся уверенны, она спокойна и безмятежна как летний день. Она меняет положение своего тела и перекидывает ноги в кольцо, садится и начинает раскачиваться в такт музыке, будто она на качели в парке, а не на пятиметровой высоте под куполом цирка. Зрители поднимают головы, что бы не пропустить не одного движения смелой циркачки. Она поднимается во весь рост и начинает раскручивать обруч, а он в свою очередь то опускается то поднимается выше. Зрители шокировано «охают», кто-то то даже инстинктивно подаётся вперёд, поднимаясь со своих мест, Сара О’Нил в этот момент исполнила контролируемое падение, она «нырнула» из обруча и повисла вниз головой, удерживаясь лишь подколенниками. Воздушное кольцо качается из стороны в сторону, словно маятник на старинных часах. Зрители не успевают «выдохнуть», как гимнастка в очередной раз меняет положение тела, выполняя опасный трюк, хватаясь руками за обруч, О’Нил делает кувырок и выпрямляет ноги в шпагате, веся под кольцом.***
— Я так и не понял, что мы тут делали? — закатывая голубые глаза спросил брюнет, откидывая окурок. — Ходили в цирк, — небрежно отвечает его собеседник, не спуская глаз с красно-белого купола. — Цирк… — хмыкает брюнет, — Цирк как цирк, ничего особенного, хотя знаешь, — он кривит губы в ухмылке, — Мне показалось или там выступали две близняшки? Просто представь, я и Итан…. — Боже, — имитирую рвотный позыв, мужчина поднимает руки вверх, — Избавь меня, Вишня! — Или та малышка в кольце под куполом… — не унимался брюнет. — Надо было Тёрнера брать, — уже откровенно скулил собеседник. — Это же они едут в Сентфор? — уже серьезно спросил Вишня. — Да, и мне это не нравится, — грубо бросил Хилл.