Just only your human

Среднестатистический сознательный мужчина тридцати четырёх лет заканчивает свою трудовую неделю в семейном кругу или в компании друзей за бокальчиком чего-то крепкого. В камине трещит огонь, а по телевизору идёт приторно-сладкая комедия для всех возрастов, за столом ведутся светские беседы о недавнем школьном концерте у детей или о последних новостях из политического мира. Юнги почти среднестатистический, почти сознательный мужчина тридцати четырех лет, который стоит у барной стойки гейского стриптиз клуба и думает о том, что соврал своему шестнадцатилетнему сыну о том, где будет шляться всю ночь. - Почему мы должны были прийти именно в это место? – Хосок стоит рядом с Юнги и недовольно хмурится. - Что конкретно тебе не нравится, Хоби? То, что именно стриптиз клуб, или то, что это гей-клуб? – лениво интересуется Джин, потягивая свой кислотно-розовый коктейль. Хосок вскидывает на него полный негодования взгляд и указывает рукой на один из подиумов с шестом. - Может быть то, что здесь работает мой брат?! И да, я чувствую себя здесь неуютно, вон тот мужик с седой бородой не перестает на меня пялиться. Джин игриво вскидывает взгляд и медленно поворачивается в сторону мужчины. Он представительный, немного старше, но явно опытнее. Имеющий чёткую цель. - А по-моему, неплохой вариант, - Ким немного поднимает свой бокал, так, чтобы наблюдатель его заметил, и получает ответный жест, оборачиваясь обратно. – Он довольно хорош. - Боже, Джин, ты такой… гей, - стонет Хосок и делает большой глоток неразбавленного виски. - Сочту это за комплимент, дорогой. Они еще некоторое время оглядываются, присматриваются. Хосок тянет бармену пустой стакан, прося его обновить. - Ты бы не усердствовал так с алкоголем, - смеется Юнги, толкая друга в плечо. – Если учитывать место, где ты находишься. - Ничего не могу с собой поделать, у меня моральная травма. - О какой травме речь, если у тебя в друзьях один открытый гей, один бисексуал и брат, который… А Тэхен вообще кто? - Дебил он, - неохотно выдает Хосок, глядя на сцену. Тэхен стоит в стрингах на небольшом островке, возле него находятся несколько столиков и похотливые мужики, а он довольно улыбается и садится на шпагат так, словно так и родился. - Зато красивый, - пожимает плечами Джин, когда Тэхен делает особенно красивое движение, спускаясь вниз. – У него к этому талант. - Он просто хочет внимания, - Хосок затаил дыхание, пока младший вновь поднимался до самого верха и плавно съезжал вниз, приземляясь в паре сантиметров от пола. – Посмотрите, как он тащится от происходящего. Думаю, зарплата у него здесь идет просто как приятный бонус. - Я тоже хочу внимания, - ноет Джин и вскакивает на ноги, поставив пустой стакан на стойку. – Мы идем танцевать. Юнги мотает головой. - У меня не та кондиция. - Ты собираешься сегодня кого-то поиметь, ты должен быть слегка захмелевшим, а не в сопли пьяным. Если ты продолжишь, то в случае второго варианта оприходуют тебя и, скорее всего, кто-то типа во-о-он того, - Джин ненавязчиво указывает пальцем в сторону, откуда им машет шкафообразного телосложения лысый медведь. Мин спешно отворачивается, резко морщась от неприятного головокружения. - Ладно, хорошо, я понял. Иду. - Эй, а я? Джин, не оставляйте меня одного, - Хосок в один глоток допивает содержимое стакана и, покосившись на бородатого воздыхателя, спешит за друзьями. На танцполе жарко и душно. Юнги чувствует, как накатывает то самое приятное тепло и расслабленность после небольшой дозы алкоголя. Музыка громкая, но бит приятный, под такой хочется двигаться, хочется вспоминать, как когда-то и сам так же стоял за пультом и заводил публику. - Ностальгируешь, Шуга? – кричит ему в ухо Джин, обнимая за талию. Юнги улыбается и кивает, прикрыв глаза. Иногда он позволяет себе думать о том, как бы сложилась его жизнь, если бы он продолжил заниматься любимым делом. - Расслабься, Юнги, просто отпусти себя и не думай. Ты помнишь, для чего здесь? - Помню, если бы я не пошел, то ты бы меня задолбал. - Я о тебе переживаю, старый ты зануда. - Эй, мы одного возраста, - возмутился Юнги, но двигаться не перестал. - Неа, я в душе все тот же девятнадцатилетний мальчишка, а ты - пенсионер. - Я просто сознательный. - Ага, а ещё нудный, скучный и абсолютно предсказуемый. - Ты точно мой друг? – Мин отстраняется. Заиграла медленная композиция, и большинство танцующих разбрелось по парочкам. - Никто кроме меня не скажет тебе правду. - И совсем я не предсказуемый! – почему-то остальные слова его не так задели, но это… Да он сама внезапность! - Тогда докажи, - Джин улыбается широко и хищно, всё также сжимая тонкую талию друга. Они стоят на месте, не двигаясь, и, возможно, это смотрится странно, но им так плевать. – Смотри. Парень, что под колонной. Высокий, широкие плечи, чёлка волной на лоб ложится и взгляд… острый, голодный. Он тебя уже полчаса пожирает. Видишь, как руки сложил, мышцами играет… - Джин, ты так рассказываешь, что скоро тебе понадобятся чистые трусы, - поморщился Юнги. - Не, не понадобятся, я без них, - как ни в чем ни бывало уведомил шокированного Юнги Джин и, развернув лицом от себя, зашептал: - Сильная грудь, бугрятся вены, длинные пальцы, только представь, что он может ими вытворять. Подойди к нему. Забудь на пару часов о тех годах, что закапывал себя, и просто отдайся моменту. Или этому геркулесу, потому что если нет, то я пойду и сам это сделаю. На этом моменте Юнги шлепнули по заднице и подтолкнули в нужном направлении. Джин был доволен собой. Юнги за все годы для него уже был больше чем другом: брат, не меньше. И теперь, когда рядом не было жужжащей под ухом Чоён, Ким собирался устроить другу личную жизнь, но пока… - Чёрт, Хосок… Юнги шёл вперед, пытаясь выглядеть соблазнительно. Он не уверен, получалось ли у него это, но Джин сказал, что Юнги в белом это «кончить и не встать», а он не имел причин не доверять другу. Для полного расслабления ему явно ещё не хватало пару стопок чего-то крепкого, но Юнги был настроен довольно решительно. Он видел, как мужчина смотрит на него, он точно заметил, что к нему идут. Медленно, неуверенно, но все же. Незнакомец приосанился, перестал подпирать колонну, и в его взгляде проскользнула нотка удивления. Неужели не ожидал? К цели остается пара метров, Юнги уже может установить с мужчиной прямой зрительный контакт и сдерживается изо всех сил, чтобы в последний момент не взять и не развернуться на пятках, прячась за широкие плечи Сокджина. Когда Мин поравнялся с парнем, на пороге его сознания проскользнула мысль о готовности Юнги сейчас переспать с мужиком, которого он впервые видит. Но тот, ещё не сказав ни слова, широко улыбается, заставляя Юнги залипнуть на двух очаровательных, будто нарисованных ямочках. Через секунду Мин слышит бархатным голосом сказанное «привет, я Намджун», и, собственно, за порог сознания он в этот момент и выходит. Он протягивает руку, получая крепкое рукопожатие в ответ, говорит хриплое «Юнги» и на встречное «выпьешь чего-нибудь?» отвечает уверенным кивком. Ему определенно нужно выпить. Намджун классный. Юнги понимает это не только по мощной спине и упругой заднице, но и по разговору. Джун увлекался музыкой, был умен и проницателен, красиво говорил и немного неловко шутил, но Юнги это даже нравилось. В какой-то момент, когда чужая рука будто невзначай коснулась его бедра, Юнги почувствовал себя легкодоступной, немного подвыпившей дамочкой, которую вот-вот снимут, но потом он встретился взглядом с Джином и стоящим рядом Тэхеном. Джин одобрительно кивал и показывал большой палец, а Тэ… делал пошлые движения бедрами, имитируя половой акт, на что получил подзатыльник от угрюмого Хосока. Собственно, в тот момент Юнги задал себе вполне логичный вопрос «А почему, блять, нет?» и, нагнувшись немного вперед, подзывая Джуна ближе, сказал, перекрикивая музыку: - Жарко, не хочешь… выйти? – и, подмигнув, кивнул, но в сторону противоположную к выходу. В первую секунду ему показалось, что мужчина был немного растерян и сбит с толку таким резким и толстым намеком, но, когда он понял, что над ним не шутят, резво схватил Юнги за руку и потащил в сторону уборных. Юнги шел, глупо улыбаясь. Что-то такое странное творилось внутри него. Проснувшийся вдруг дух протеста и бунтарства хотел кутить и нарушать правила, адреналин в крови уже начал подниматься, заставляя сердце стучать быстрее от предвкушения того, что может произойти в ближайшее время. Дверь туалета Джун открывал уже спиной Юнги, лихо захватывая его в такой дерзкий поцелуй, что у Мина дух захватило. Джун был сильным. Юнги не стеснялся удовлетворять свое любопытство: он шарил руками по чужому прессу, ощущая под пальцами литые мышцы, плавился от крепких рук и ощущал странное удовольствие от того, как сильно сжимали эти огромные ладони его задницу. Надо ли говорить, что Намджун и целовался охрененно? Юнги казалось, что кончить от поцелуя невозможно, но когда тебя подхватывают под ягодицы, забрасывая словно пушинку на тумбочку с умывальниками, при этом томно выстанывая в поцелуй всё, что хотят с тобой сделать, это, в принципе, возможно. То, что он не испытывал близкого телесного контакта ни с кем уже на протяжении пары-тройки лет, Юнги старался не учитывать. - Чёрт… Какой же ты… - шептал Джун, вылизывая тонкую шею, плавясь от зарывшихся в волосы пальцев. – Я и не думал, что ты ко мне подойдешь. Юнги слышал плохо. У него все чувства сосредоточились где-то в области паха, поэтому оставалось лишь нечленораздельно мычать, когда ему упрямо расстегивали ширинку. Намджун был настойчив. Он явно знал, что делает, знал, как доставить партнеру удовольствие, и Юнги дал волю эмоциям, когда почувствовал властную ладонь на возбужденном члене. Ныряя в очередной поцелуй, он сходил с ума от нереальности происходящего. Вот он среднестатистический тридцатичетырехлетний мужчина стонет на весь туалет элитного гей клуба, когда ему дрочит потрясающий мужик. Дрочит и целует так, что, блять, звездочки в глазах искрятся. - Скажи, что ты поедешь ко мне, - шептал ему Джун, оттягивая удовольствие, замедляясь. Юнги не думал, просто кивал, желая получить разрядку. Он лишь сильнее хватался за широкие плечи, кусал хищно улыбающегося Джуна за плечо и с яркой вспышкой сумасшедшего оргазма, кажется, умирал. Он откидывает голову назад, ударяясь затылком о зеркало, но в теле настолько приятная нега и расслабленность, что ему даже не больно. Мин не без удовольствия представляет, каким может быть этот человек в постели, если уже одним петтингом сумел довести его до такого состояния. - Так что? Поехали? – Джун вновь улыбается. Юнги думает, что нельзя рождаться с такими блядскими ямочками. Он все еще сидит голой жопой на кафельной тумбочке, рубашка его на половину расстегнута, на голове беспорядок, а живот заляпан недвусмысленными разводами. Но несмотря на недавний оргазм он все еще настолько морально возбужден, что мысль об отказе даже не появляется у него в голове. Он в ответ вновь целует, мокро, пошло, лукаво играя бровями. Они все ещё в общественном туалете, к ним может кто-то зайти, и Юнги не уверен, что этого кто-то уже не сделал, пока они были заняты, но Мин готов посылать всех нахуй, настолько ему хорошо. Его внутренний бунтарь счастлив, как никогда. Неготовым он оказывается лишь к громкому крику со стороны дверей… - Папа?!