Just only your human

Тэхён улыбался, не скрывая веселья. Джин сидел прямо перед ним, вяло помешивая в кружке остывший чай, время от времени вытаскивая из него уставший ломтик лимона и с громким «плюх» бросая обратно. Из-за этого на столе образовалась лужица, а у Хосока - нервный тик. - Дай мне эту сраную ложку, - не выдержал Ким и, отобрав столовый прибор, бросил на стол пару салфеток. – У Тэ сейчас рожа порвется от того, что улыбку не вмещает. Может, объяснишь, наконец-то, какого хрена тебя Юнги из обезьянника забрал? Джин отодвинул от себя холодную чашку и, сложив руки на столе, спрятал лицо в изгибе локтя. - Знаешь, - Хосок приподнял бровь, смотря на друга, и перевел взгляд на брата. – Это мне что-то напоминает. Ты в старшей школе точно так же себя вел, когда родители узнали, что это ты обмазал дерьмом мопед учителя Бао. - Сравнил, тоже мне, - Тэхён улыбнулся ещё шире, вспоминая прошлые проказы. – Он мне несправедливо оценку занизил. - Это я к тому, что ты получил кучу неприятностей, но виноватым себя не чувствовал. Ну, так, Джин? - Я ему ещё раз врезал бы,- прогундосил Ким, не поднимая головы. – А потом ещё раз, если бы эта старая карга, что живет напротив, не подсмотрела в глазок и не вызвала полицию. - Юнги сказал, что его с тебя снимало двое полицейских, оторвать не могли. - Да он больной на всю голову, - Джин, наконец-то, удостоил парней своим взглядом, возмущенно размахивая руками. – Я же немного успокоился по дороге. Хотел тихо и мирно попросить его удалить видео. А он мало того, что отказался, так ещё намеки начал бросать, типа «задница у вас, господин Ким, зачетная, если в следующий раз наденете шорты, а не мешковину, то мы на этом еще и бабла срубим». Ну, я ему ответил, что он может мне на эту камеру отсосать, зря, что ли, лепехи такие накачал, нужно же применить куда-то, а не только ими хуйню на камеру болтать. - Нихрена ж тебя вштырило от этого пацана, - почти восхищенно выдохнул Тэхён. Видеть такого Джина ему приходилось… Да, по сути, не приходилось. Этот хён всегда был в проявлении агрессии сдержан, аки буддийский монах. – Почку готов отдать, чтобы увидеть, как вы там срётесь. - Она у тебя и так одна, придурок, - напомнил брату Хосок, закатывая глаза. - Вот, - Тэхён отмахнулся, будто серьезная операция являлась чем-то обыденным, - видишь, насколько сильно я бы хотел это увидеть. - Я не уверен, что у этого пиздюка там камер не натыкано в подъёзде, может, завтра и увидишь на ютубе. - А как на него подписаться? - встрепенулся Тэ, хватая телефон и тут же отхватывая подзатыльник от Хосока. - Я, если честно, от этой ситуации в шоке, хотя не могу сказать, что сам бы ему не врезал за такое. Только я - это я, а ты… Ты же, даже когда бывшего своего застал трахающимся у вас в спальне с другим, не закатил скандал, а тихо сидел на кухне кофе пил, пока они не закончили. Что в этом парне такого, что настолько могло вывести тебя из себя? Джин был бы рад дать другу ответ на этот вопрос, только не мог. Он и сам не понимал, почему этот пацан вызывал в нём такое сильное желание превратить симпатичную мордашку в несимпатичное месиво. От Чимина веяло такой самоуверенностью, высокомерием и напыщенностью, что Джин еле сдерживал рвотные порывы, когда тот с другой комнаты пищал: - Лапули! Я вам сейчас что-то такое покажу, уписаться можно, просто… Джин тогда решил, что будет работать в берушах, чтобы этого дерьма не слушать, но Чимин на следующий день пришёл выкрашенным во что-то радужное, будучи похожим на блевоту единорога, чем на человека, и Ким пожалел, что не мог рисовать еще и с закрытыми глазами. Самое странное начиналось тогда, когда Чимин заканчивал снимать. Джин пару раз замечал, что после счастливого «пока-пока, мои лапули» Пак устало снимал с лица идиотскую улыбку. О том, что у этого человека может быть другая сторона, Джин и мысли не допускал. Не тот тип. Ким за всю свою сознательную жизнь встречался со многими мальчиками и вот именно эту категорию старался обходить десятой дорогой. Существа беспринципные, гоняющиеся лишь за деньгами и славой, которые не ставят ни во что чувства других людей, которые в принципе других людей ни во что не ставят. - Э, ты чего завис? – Тэ, протянувшись через стол, ткнул Джина в лоб указательным пальцем. Хосок посмотрел на него, как на дебила, потому что, судя по взгляду Джина, Тэхёну грозила возможность в ближайшее время остаться и вовсе без руки. - Понял, понял, - Тэ поднял руки вверх, сдаваясь и откидываясь на спинку диванчика. – Так, что в итоге-то? Он разорвёт с вами договор? - Юнги сказал, что уладит с ним все, - неохотно ответил Джин, бросая взгляд на телефон. Мин должен был позвонить и сказать итог их с Чимином разговора. Вот перед другом Сокджину было реально стыдно. Мало того, что он вынужден был примчаться, бросив больного ребенка на соседку, так теперь ему приходится расхлёбывать всю ту кашу, что Джин заварил. Если честно, расторжение договора было еще легким выходом из этой ситуации. Чимин мог вполне угробить их с Юнги агентство, лишь выпустив короткий слезливый «видос». Судя по комментариям к его записям, фанатки обоссут не только их репутацию, но и всё остальное движимое и недвижимое. Экран телефона загорелся, будто почувствовав на себе взгляд владельца, оповещая о новом сообщении. Джин, невольно сглотнув, открыл его, вчитываясь в короткое смс: «Дом все ещё наш. Готовь задницу, ебанько». Ответ одновременно точный и нихуя непонятный. - А задницу для кого? – внезапно над ухом раздался голос любопытного Тэ, который не поленился встать со своего места и заглянуть Джину за плечо, дабы тоже прочитать присланное. Джин, заблокировав телефон, вновь приложился лбом к холодному столу, чувствуя той самой задницей, что Юнги как раз на нее и не претендует. *** Претендовал Юнги на другую, конкретную, что принадлежала парню по имени Намджун, который, как ни странно, вот уже две недели все никак не хотел покидать его голову. Когда образ светловолосого мужчины начал ему приходить во снах, Юнги забил тревогу. - Я же не мог влюбиться в мужика, которого едва знаю, всего-то после того, как он мне подрочил? – рассуждал он, сидя на полу и раскладывая перед собой листы с макетом кухни. Джин же, закусывая кончик кисточки, прикидывал, сильно ли разозлит Чимина, если нарисует вместо витиеватой абстракции женский половой орган во всю стену. Правда, включив здравый смысл, он решил, что, во-первых, Юнги больше не станет улаживать это с Паком, а во вторых, что ему же самому и придётся потом переделывать все. - Думаю, если бы он тебя все-таки трахнул, то ты бы не брал в голову всякую ерунду, - ответил Ким, мешая краски в нужном ему оттенке. – Думаю, тебе просто нужен нормальный секс. Недотрах - страшная штука. Если я к тебе начну подкатывать, то ты тоже будешь думать обо мне в таком ключе. - Фу, блин, - поморщился Юнги. – Умеешь же ты весь настрой сбить. Знаешь, ты для меня как та картинка, которую представляешь, когда не хочешь, чтобы встал. Ну, знаешь… Начинаешь вспоминать всякое непотребство. Типа свою бабушку голой или Тэхёна в лифчике. Джин завис, так и не поднеся руку к стене. - Я сделаю вид, что не слышал этого. Скажи мне, что ты этого не говорил, и я прощу тебе то, что ты фактически назвал меня непотребством. Юнги засмеялся, немного закидывая голову назад и убирая волосы со лба. - Ты меня понял, - Юнги отмахнулся, стараясь не заржать от того, как забавно выглядел Джин, морщащий нос в отвращении. - Как тебе последний вариант кухни? Может, сделаем по минимуму линий? Пусть это будут яркие акценты в виде подсолнухов. Я видел офигенную люстру, она бы как раз подошла. - Не понимаю, как можно делать кухню в желто-черных тонах, - Джин закусил губу, делая особенно тонкую линию. – Это же как… в жопе пчелы живешь. Юнги прыснул со смеху, складывая бумаги в папку и поднимаясь. - Не тебе же жить в этой жопе, - пожал плечами он. – Я за Ыну. Чимин говорил, что заедет к шести. Сможешь показать ему макет и не накормить его им? - Ничего не обещаю, - честно ответил Джин, улыбаясь. – И возвращаясь к твоему вопросу. Вполне. Ты вполне мог влюбиться в него. Предлагаю просто попробовать еще раз пойти в этот клуб. Можно поговорить с барменом, расспросить, бывает ли он там, а если повезет, то, может, и встретитесь. М? Согласен? Юнги поджал губы, колеблясь. У него после той сцены с Чонгуком всё еще осталось неприятное чувство при вспоминании о том заведении, но желание еще раз увидеть Джуна было столь сильным, что Мин кивнул, бросая уже от двери: - В пятницу в десять заеду за тобой. *** Звонок от учительницы Ыну раздался совершенно неожиданно, когда Юнги уже практически доехал до школы. - Господин Мин, - вещала она голосом, который не предвещал ничего хорошего. – Нам нужно поговорить о поведении Ыну. Юнги, припарковавшись и опустив голову на руль, сделал глубокий вдох. Иногда ему было чертовски тяжело быть для мальчишек и мамой и отцом. Говорят, что у ребенка на то и есть два родителя, чтобы пока один сходил с ума, второй был спокоен. Юнги считал, что у него откровенно херово получалось совмещать кнут и пряник в воспитании ребят. Если в ситуации с Чонгуком иногда помогало то, что он, несмотря на свои бунтарские шестнадцать, иногда включал здравый смысл, то с Ыну иногда было невероятно сложно. - Он впутал вот это в волосы девочки из параллельного класса, - говорила учитель, сидя за большим письменным столом. Юнги сидел напортив, сложив руки на коленках и чувствуя себя так, словно это он испортил волосы ребенку непонятной херней, что похоже на огромную соплю, но именуется по-модному «слайм». - Он как-то объяснил свой поступок? – все же отмер Юнги, пытаясь не смотреть на женщину, которая, казалось, одним взглядом способна забивать гвозди. - Он не хочет разговаривать. Девочка и ее отец сейчас в соседней комнате. Думаю, во избежание дальнейшего конфликта вам нужно поговорить. Такое поведение в стенах школы недопустимо. Поговорите с Ыну, извинений приносить он тоже не собирается. Юнги знал, насколько его сын упрямый. Чонгуку до младшего Мина было ещё как свинье до неба ползком, но и набрасываться на ребенка, не разобравшись в ситуации, мужчина тоже не собирался. - Я должен поговорить с Ыну, и только потом мы решим, стоит ли ему извиняться, - твердо ответил Юнги, поднимаясь с места. – Я уверен, что Ыну имел причины для такого поступка. Женщина ответом удовлетворена не была, но спорить не стала. - Я хочу правду, Ыну, - сидя напротив мальчика, Юнги пытался заглянуть в опущенные глаза. - Я не могу сказать, - шепнул мальчик, ковыряя маленькую дырочку на спортивных штанах. Юнги проводил взглядом маленький пальчик, мимолетом замечая, что очередные штаны сына испорчены. - Ыну, то, что ты сделал, нехорошо. Я должен знать честную причину твоего поступка, иначе я не смогу тебя защитить. - Она хотела меня поцеловать, - с глазами полными ужаса шепнул мальчик, тут же густо краснея. Признаться, Юнги был готов услышать любой вариант, но не этот. - Ох, Ыну… - вздохнул он, обнимая ребенка. – Просто, видимо, ты ей симпатичен. Такое бывает. Просто нужно было сказать ей, что так делать не стоит. - Я испугался, - с огорчением признался мальчик, - вот и бросил в нее то, что в руках держал. - Давай сделаем вот что. Ты же мужчина, а значит должен брать ответственность за свои поступки. Сейчас мы пойдем, и ты извинишься за то, что Доён придётся подстричься, но взамен мы попросим, чтобы она больше без спроса целоваться не лезла, хорошо? Юнги с сыном застали девочку, сидящую в комнате, одной. Длинные светлые волосы были спутаны в красной жиже, и Юнги поморщился, понимая, что длину не спасти. Дети под присмотром учителя попросили друг у друга прощения и, казалось бы, когда конфликт был полностью решен, в комнату вернулся отец девочки. Высокий светловолосый мужчина с зачесанной назад длинной челкой и появившимися от удивленной улыбки милыми ямочками на щеках. - Господин Ким, - затараторила учитель. – Мы все уладили, познакомьтесь, это папа Ыну, господин Мин… - Юнги, - превращая улыбку из удивленной в хитрую, продолжил за неё Намджун.