***
***
***
Тихое журчание ручейка, пробившего свой путь от озера через таинственный лес и скалистые пороги, протекая мимо святого Храма Поднебесья. Шелест листвы от дуновения ласкового ветра и мягкие шажочки точно парящего над древними плитами юноши. В особой белой обуви он танцует в развевающихся розовых атласных тканях, плавно рассекая воздух рукавами и веером в тонкой руке. Движения легки и изящны, глаза с лисьим разрезом прикрыты, утончённой красоты лицо расслабленно. Служитель Храма перепрыгивает с носка на носок, движениями кисти руки, в которой расправлен веер, потоками воздуха управляя, срывая лепестки цветущей сакуры и точно с собой зовя танцевать. Они кружатся вместе с ним, невесомо касаясь светлой кожи. Его серёжки-кисточки качаются в такт грациозному танцу, серебристые волосы так же летают из стороны в сторону, и украшения на поясе звенят наравне с окружающей мелодией природы. Темп танца вдруг ускоряется, шум ручья становится громче, а ветер тревожней колышет растения и колокольчики на колоннах Храма. Тучи затягивают помрачневшее небо, закрывая и так тусклое солнце, пока в воздухе появляется могильный холод. Юноша танцует быстрее, уже не так мягко, а резко и беспокойно. Дыхания не хватает, тело пробивает в дрожи, но остановиться невозможно. Кружащиеся лепестки сакуры в лихорадочном вихре вокруг него заходятся, как будто не позволяя ему закончить танец, и один до тоненькой полоски крови царапает щёку. Именно в этот момент юноша распахивает свои волшебно-серые глаза и захлопывает веер, падая на плиты вместе с вихрем лепестков. Сердце из сдавливающей груди выскакивает, ощущение тревоги с головой накрывает, заставляя часто и тяжело дышать, пытаясь совладать с этим внезапно нахлынувшим чувством. — Пак Чимин! Пак Чимин! — из главного Храма выбегает бледный и запыхавшийся совсем ещё юный служитель. — С-старейшина Ли срочно зовёт вас! Чимин вздрагивает, глаза округляет и, сжав в руке веер и подол одеяния, спешит мимо мальчишки, по деревянным половицам перебегая через мостик. Останавливается перед расписанными красками дверьми, кланяется и обувь снимает, тихонько заходя внутрь после шептания краткой молитвы. Запах благовония вбивается в ноздри, устрашающая тишина холодит кровь в жилах, и темнота режет зрение, но дрожащее пламя свеч освещает скинутые со столика сосуды для питья, особые травы и ёмкости, в которых они были. В помещении кавардак, со стеллажей разлетелись письмена, старый пергамент и нити для переплёта. Здесь точно небольшой вихрь прошёлся. Обеспокоенный взгляд сразу мечется в сторону футона, где лежит достопочтенный старейшина Ли, верховный адепт и смотритель Храма Поднебесья. Подле него лекарь и приближённые служители рангами выше. — Мальчик мой, подойди, — хрипит старик, ослабленную руку протягивая к опустившемуся рядом на колени юноше. — Так несправедливо мало осталось представителей твоего вида, Чимин. Твоя сила кумихо — это дар и проклятие, что тебе предстоит испытать и обуздать в течение твоего путешествия. Ведь я обязан отправить тебя в тернистый путь, а ты обязан выполнить своё предназначение… Сердце удар пропускает, девятихвостый лис замирает в сковывающем страхе предстоящего задания, крепко сжимая в подрагивающих пальцах веер. Старейшине Ли было видение. Столь яркое, пугающее и тревожное видение о будущем мира, что может обратиться в пепел погибели опасности далёкого прошлого. Бездна пробуждается вновь, и её приспешники, люди, обладающие сжигающим их желанием править всем, не дремлют.