Дестиэль в рамках канона

      — Давненько я так не смеялся, — улыбается Дин, когда они выходят из борделя. — Я уж и не припомню когда. Лет сто уже.       Эта мысль ошарашивает его прямо на подходе к водительской двери Импалы. Сэм ушёл, Апокалипсис на подходе и Кас…       Дин успевает заметить лёгкую улыбку на лице Каса, перед тем как тот открывает дверь и исчезает в машине. Видел ли он до этого, как ангел улыбается? По-настоящему искренне улыбается?       — И Кас может завтра умереть, — догоняет его мысль.       Дин садится в машину, с грохотом захлопывая дверь. По другую сторону сиденья сидит Кас, всё ещё улыбаясь своей лёгкой дурацкой улыбкой. Всё ещё просто счастлив быть здесь. Это несправедливо.       Дин заводит машину. Они едут не долго, буквально пару кварталов перед тем, как мужчина сворачивает в тёмный переулок и паркует Импалу. Кас смотрит на него с любопытством.       — Кас… — Дин хочет сказать, что никакое количество информации не стоит жизни Каса, но он знает, что ангел не станет его слушать. Он знает, что миссия важнее всего, и так будет всегда, особенно для Каса. Дин знает, что у Каса есть вера, которую сам мужчина никогда не сможет с ним разделить.       — Ты мне доверяешь? — Дин заканчивает мысль вопросом.       Кас неопределённо прищуривается.       — Конечно, да.       — Хорошо, — Дин кивает, переводя взгляд с Каса на лобовое стекло, всего на секунду. Просто чтобы собраться с мыслями. Прошли годы. Тельма и Луиза.       — Слушай, Кас, — Дин снова смотрит на пассажирское сидение.        — Я собираюсь сделать тебе одно одолжение, — говорит Дин, пробуя ложь на вкус, проглатывая её. — Но сначала основные правила. Правило первое: ни слова об этом, слышишь? Никому, ни Сэму, ни даже мне, понял?       Кас просто смотрит. Он ещё не понимает, к чему всё это. Дин вздыхает, вынимая ключи из замка зажигания.       — Какое одолжение? — наконец-то спрашивает Кас.       — Да ладно тебе, — Дин открывает дверь. — Заднее сидение.       Ночной воздух освежает, когда Дин выходит из машины. Это не будет его первой подобной ночью в переулке. Также были ещё остановки для грузовиков, стоянки при мотелях, просёлочные дороги, и всё всегда заканчивалось скомканными банкнотами, засунутыми в его задний карман. Это не было исключением. Это ничего не изменит.       — Почему мы на заднем сидении? — спрашивает Кас, садясь рядом с ним, и Дин задаётся вопросом, как он вообще умудрился подружиться с кем-то настолько дремучим.       — Правило второе, — говорит Дин, снимая рубашку. — Если ты захочешь, чтобы я остановился, просто скажи, ладно? Я остановлюсь, не проблема.       — Дин, что… ты… — Кас замолкает, когда Дин наклоняется к нему.       — Я же сказал, что не позволю тебе умереть девственником, тупица.       Глаза Каса расширяются. Он кажется спокойным, если не считать его прерывистое дыхание. Дин боится остановиться, боится продолжить. Но ангел не говорит «нет», не останавливает его, так что Дин принимает это за согласие. Он целует Каса в щёку, прокладывает дорожку поцелуев вниз к его подбородку, переходя на шею. Кас откидывает голову назад, открывая ему больший доступ, поэтому Дин действует смелее, широкими движениями лижет его шею, чувствуя её шероховатость на своём языке.       У Дина есть ещё одно правило для подобных ситуаций, которое он уже нарушил и о котором не собирается упоминать. Правило — никаких поцелуев. Это хорошее правило для туалетов в придорожных забегаловках и стоянок для грузовиков, для парней, которые уже возбуждены и у которых есть наличные. Но Кас — Кас, который девственник, Кас, который, вероятно, даже не влюблен в него, Кас, который чёртов ангел Господень — Кас заслуживает прелюдии.       — Никаких поцелуев в губы, — молча поправляет себя Дин.       Дин отстраняется и смотрит Касу в глаза. Ангел выглядит смущённым, слегка напуганным. Примерно так же, как он выглядел в борделе. Боже, наверное, он ненавидит это. Чёрт побери, Дин.       — Ты в порядке, Кас? — осторожно спрашивает он.       — Думаю, да, — глаза у Каса красные. Он выглядит как олень в свете фар.       Дин качает головой.       — Ты не в себе, чувак. Нам нужно остановиться.       Пожалуйста, давай не будем останавливаться.       — Нет, — поспешно отвечает Кас. Это заставляет сердце Дина забиться быстрее.       — Уверен, что всё хорошо?       Кас кивает, умудряясь выглядеть немного менее взволнованным.       — Да.       Дин кивает в ответ. Он откидывается на сиденье и тянется к галстуку ангела, легко вытягивая его через воротник, затем начинает расстёгивать пуговицы на рубашке. Шея Каса такая красивая.       — Дин…       — Не разговаривать, Кас.       Не превращай это во что-то большее, чем есть сейчас.       — Только если тебе будет что-то нужно. Это будет третьим правилом.       Руки у Дина трясутся. Боже, что с ним не так. Не он здесь девственник. Он полностью расстёгивает рубашку Каса и наклоняется, чтобы поцеловать его грудь. Она бледная, с небольшим скоплением тёмных волосков между сосками. Дин проводит рукой по этим волоскам, а затем целует сосок, розовый и твёрдый от холода, над ним он чувствует судорожное дыхание Каса. Мм. Дин лижет сосок, втягивает его в рот, нежно посасывая. Кас тихо задыхается под ним. Одна рука Дина лежит на боку Каса, и он нежно ласкает его, позволяя своей руке скользнуть дальше на спину ангела, исследуя его обнажённую кожу, мягко его поддерживая. Затем Дин расширяет пространство для своих поцелуев, спускаясь вниз к пупку, лижет его, как какая-то двухдолларовая шлюха. Боже. Дин чувствует взгляд Каса на себе, он просто какой-то грязный охотник в поношенной фланели и старых джинсах, и, чёрт, после Чэстити из борделя с её белыми трусиками, ему нужно сделать всё хорошо. Он отрывается на секунду, снова проверяя выражение лица Каса. В этот раз во взгляде ангела появляется что-то новое, он всё ещё выглядит напуганным, немного сбитым с толку, но теперь Дин может видеть ещё то, чего не видел раньше: возбуждение. Чёрт.       — Блядь, Кас, — Дин снова поднимается к лицу Каса, прежде чем осознаёт, что собирался сделать. Он останавливает себя в нескольких сантиметрах от губ ангела, успокаивая своё дыхание. Возвращая себе контроль.       — Можно теперь говорить? — спрашивает Кас. Он протягивает руку и легко касается плеча Дина.       — Пожалуйста, не надо.       Пожалуйста.       Вместо слов Кас смотрит на него широко раскрытыми глазами, которые кажутся почти чёрными в темноте. Губы Каса всего в нескольких сантиметрах. Дин перенаправляет своё внимания на ещё нетронутую часть шеи Каса, ангел над ним давится стоном. Дин невольно стонет в ответ, смыкая губы, мыча что-то в шею ангела. Он слегка покачивается, становясь коленями на сиденье, желая, чтобы у него было что-то, обо что он мог бы потереться. Кас сжимает в кулаке его футболку. Дин опускает руку к промежности ангела, нащупывая холодную пряжку ремня и дешёвый полиэстер, находя ниже недвусмысленную твёрдую выпуклость, и на этот раз Кас по-настоящему стонет. Блядь. Дин нежно гладит его через ткань брюк, снова пытаясь получить от ангела этот звук, но на этот раз Кас только задыхается, а затем шепчет: «Дин…» Блядь.       Дин снова поднимает голову, упирается лбом в лоб Каса, ловя его дыхание. Он аккуратно гладит его пах. Глаза ангела закрыты, дыхание поверхностное.       — Всё ещё в порядке, Кас?       — Дин.       Дин не может сдержать улыбки.       — Я спросил, всё ли хорошо, приятель.       А потом Дин чувствует руку на шее, которая притягивает его, приближая ко рту Каса. Дин этого не ожидал, не ожидал, что руки Каса будут на нём, прижимая его ближе, отвечая на что-то внутри него, чего он не хочет видеть или признавать, но, конечно, ангел увидит, достанет это и уничтожит при малейшем признаке слабости. Губы Каса движутся на его губах неумело, влажно, жадно, и кто такой Дин, чтобы отстраниться? Дин невольно стонет, целуя Каса, прижимаясь к Касу, позволяя его рукам задавать направление, позволяя языку Каса вылизывать его, продолжать это так долго, как хочется ангелу, изо всех сил стараясь не обращать внимания на голос в своей голове, который требует его отстраниться, сказать: «Не пойми это неправильно, Кас». Это ощущается хорошо. Это всего лишь поцелуй. И ангела всё равно завтра здесь уже не будет.       — Кас, — бездумно шепчет Дин. — Кас, Кас.       — К чёрту Рафаэля, — хочет сказать Дин. — К чёрту Бога. Останься здесь. Останься со мной.       — Дин, — скулит Кас, крепко сжимая его. — Пожалуйста.       Дин внезапно вспоминает. Точно. Кас делает это не ради него, Кас ничего к нему не чувствует. Он должен был сделать Касу одолжение, и всё же возбуждение ангела вырывается наружу, натыкаясь лишь на воздух и больше ни на что. Что делает Дина даже хуже двухдолларовой шлюхи.       — Я с тобой, — шепчет Дин. — Расслабься, приятель. Я с тобой.       Он отстраняется, бросая короткий взгляд на Каса, на розовые губы и отчаянные глаза, на тяжело вздымающуюся обнажённую грудь, и чувствует, как что-то разбивается внутри него. Затем он приступает к делу, расстёгивая ремень Каса, затем штаны, стягивая их вниз, ангел цепляется за него, всхлипывая.       — Я с тобой, Кас, — повторяет Дин. В конце концов, для этого они здесь.       Он без колебаний берёт член Каса в рот, как будто это просто ещё одна работа. Ещё двадцать баксов на гамбургеры и бензин. Он закрывает глаза, сосредотачиваясь на ощущениях. Он говорит себе, что с ним всё в порядке. Но теперь он знает, знает, что его всегда будет преследовать ощущение прикосновения губ Каса к его губам, языка Каса, сталкивающегося с его собственным. Когда ангел стонет над ним от удовольствия, на глазах у Дина выступают слёзы.       «Не уходи», — думает он. — «Не после того, как ты меня сломал».       К тому времени, когда Дин заканчивает, его глаза уже сухие. Он просит Каса дать ему минуту, выходя на холодный воздух, прислоняясь к Импале и закрывая глаза. Он чувствует себя последним идиотом.       — Дин? — Кас уже полностью одет, должно быть прошло несколько минут. Он потерял счёт времени.       — Да?       — Ты в порядке?       Дин прочищает горло, роясь в карманах в поисках ключей.       — Конечно, в порядке.       — Спасибо тебе за…       — Ни слова, — Дин резко прерывает Каса.       Кас тихо стоит на другой стороне машины, неловко засунув руки в карманы.       — Конечно, нет, Дин.       Дин смотрит куда-то в пространство, когда дверь со стороны пассажира с грохотом закрывается. Чёрт.