Дестиэль в рамках канона

      — Наверное, прокачусь, — говорит Дин Бобби, а после садится в Импалу и выезжает на дорогу. Он слишком поздно осознаёт, что не спросил направление — существуют ли на Небесах карты? Последний раз, когда он был здесь, половину путешествия он блуждал по своим воспоминаниям, а вторую половину — ехал по пустой дороге с конкретной целью. Сейчас он едет, возможно, по той же пустой дороге, но теперь здесь слишком много мест, куда он хотел бы попасть. Слишком много людей, которых он потерял, слишком много людей, которых он хочет увидеть, но только к одному человеку ему действительно нужно спешить.       Размышляя обо всём этом, он неожиданно для себя замечает, что подъезжает к высокому, белому, офисному зданию, окружённому тревожно симметричными топиариями. Дин паркует Детку на пустыре и выжидает мгновение, чтобы собраться с мыслями.       Это было легко. Так что на Небесах, должно быть, всё ещё работают странные законы перемещения в пространстве. Но это не воспоминание, Дин точно знает. Он никогда не был здесь раньше. Вот где должен быть Кас, вот почему дорога привела его сюда, в это чёртово офисное здание.       Дин заходит внутрь.       Здание всё белое и серебряное и современное, повсюду лампочки, встроенные в стены и полы. Сначала Дин определяет это, как какую-то скучную эстетику для богачей, владеющих летним домиком, но потом он замечает, что по телевизору показывают Скуби-Ду. Джек.       — Могу я вам чем-нибудь помочь? — спрашивает ангел в очках за стойкой регистрации.       — Да, я, эм… — Дину приходится оторвать взгляд от экрана. — Я ищу Каса. Кастиэля.       — Вам назначено?       — Эм, нет.       Голос ангела безразличен.       — У Кастиэля чрезвычайно напряжённый график. Возможно, через несколько лет у него появится время?       — Ээ… — Дин переминается с ноги на ногу. — Нет, видите ли, я — Дин. Винчестер. Он захочет меня видеть.       — Вы уверены в этом? — ангел бросает на него такой недоверчивый взгляд, что Дин сам начинает сомневаться в этом.       Но почему тогда Кас не встретил тебя у райских врат?       — Слушайте, просто свяжитесь с ним, хорошо?       Ангел берёт телефон и нажимает на кнопку. Он отворачивается от Дина, и мужчина, пользуясь моментом, крадётся к углу стола, откуда ему видны лифты. Пока он смотрит, один из лифтов открывается, и оттуда выходит пара ангелов. Бросив быстрый взгляд на стервозного ангела-администратора, Дин бросается внутрь.       Панель внутри быстро сбивает его с толку — на ней около миллиона кнопок. Дин нажимает на ту, которая выглядит как самая большая цифра. Его енохианский довольно дерьмовый, но он, по крайней мере, может понять это.       Дин делает глубокий вдох. Он уже несколько месяцев не видел Каса. Неужели Кас действительно был здесь всё это время? Жив, здоров и так далеко от него? В его животе нарастает разочарование. Он не знает, злиться ему или радоваться.       Он находится где-то очень близко к отчаянию. Если Кас не хотел видеть его, то, возможно, потому, что думал, что это Дин не хочет видеть его — он так и сказал перед смертью. Единственное, чего я хочу, — это то, чего я не могу получить. Это вина Дина.       Или, что более вероятно, Кас передумал.       Было легче поверить, что Кас хотел его, когда ангел был мёртв. Когда Кас умер, в сознании Дина это превратилось в логически выстроенную трагедию. Из-за того, что он был слишком труслив, чтобы что-то сказать, его любовь ушла навсегда. Причина и следствие подчинялись одному из главных правил Вселенной: Дин не мог получить то, чего хотел. Однако, если Кас жив…       Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Должно быть, Кас передумал. Или, может быть, он сказал эти вещи под влиянием момента, не совсем понимая их. Он не мог действительно иметь это в виду.       Дин всё сильнее накручивает себя. Кас не стал бы выдумывать такие вещи. И как бы его мозг не пытался в миллионный раз сказать ему, что «Я люблю тебя» Каса было своего рода платонической, трансцендентной, ангельской любовью, он не может отрицать, что Кас использовал слово «хочу». Кас хочет его. Во многих отношениях. Дин это знает. Он видел это. Разве не так?       Всё, что ему нужно было сделать, это спросить.       Почему это звучит так сложно?       Лифт выбрасывает его в коридор, который в основном выполнен в белых и серебряных тонах, как и лобби, если не считать плюшевого зелёного ковра на полу. Дин идёт по нему до конца коридора, где находится большая белая дверь. Он открывает её без стука.       Вот он.       То же лицо, те же волосы, тот же потрёпанный плащ, тот же перекрученный галстук.       Он сидит за большим серебряным столом, покрытым маленькими комнатными растениями. Перед столом уже стоят два других ангела. Кас кладёт трубку, когда входит Дин.       — Дин, — говорит он, вставая, широко раскрыв глаза. Его глаза не отрываются от глаз Дина, когда он обращается к ангелами. — Эмили, Теодор, боюсь, мне придётся прервать нашу встречу.       Он выглядит хорошо. Он похож на самого себя.       Дин едва может дождаться, когда остальные выйдут, прежде чем пересекает комнату, обходит стол и крепко прижимает Каса к себе. Его пальцы зарываются в ткань плаща ангела, когда он крепко сжимает его, цепляясь за него изо всех сил. Кас ощущается тёплым, нормальным, живым. Он ощущается как Кас.       Руки Каса сжимают спину Дина, его дыхание щекочет шею мужчины.       Дин пытается подобрать слова. Он хочет кричать на Каса, винить Каса, говорить с Касом, целовать Каса…       — Я только узнал, — говорит Кас. — Мне жаль.       — Жаль? — Дин сейчас ни хрена ни о чём не жалеет.       — Ты умер, — объясняет Кас. — Я надеялся… Мне просто жаль, что ты так скоро оказался здесь.       Что за чёрт? Дин отстраняется.       — Так скоро? Кас, прошло так много времени. Несколько грёбаных месяцев.       Кас моргает и делает шаг назад.       Дин шагает за ним.       — Не… не говори это, — Кас выглядит расстроенным.       — Что?       — То, что ты сказал раньше… просто не надо.       — Что, чёрт возьми, я не должен говорить?       — Прошло так много времени.       — Прошло так много времени?       — Да.       Внезапно Дин понимает. Он понимает, потому что именно он разбирал вещи Каса после его смерти. Он понимает, потому что он был тем, кто прибирался в его комнате, кто позвонил Клэр и Джоди, кто обыскал дерьмовую машину ангела и нашёл в бардачке ту дурацкую кассету, которую он сам записал много лет назад в качестве неудачной, глупой попытки признаться Касу в своих чувствах. Дин понимает, потому что все эти месяцы изводил себя, смотря на эту чёртову кассету.       Но он всё ещё не совсем понимает.       — Что ты думаешь, это значит? — спрашивает Дин.       — Я… ничего.       — Что ж, это правда, Кас. Это было очень долгое, одинокое время.       — Дин, — Кас выглядит, если уж на то пошло, испуганным. Он снова отходит.       Дин снова шагает к нему, следуя за ангелом в этом странном танце. Кас загоняет себя в угол, стены сделаны из света. Слов слишком много.       Дин тянется за поцелуем.       Кас останавливает его, положив стальную руку ему на грудь. Его голос так же твёрд.       — Мы больше этим не занимаемся, Дин.       — Почему нет? — этот вопрос звучит так, словно его задаёт пятилетний ребёнок.       — Я влюблён в тебя.       — Ага.       «Ага», — насмешливо думает про себя Дин. — «Что за глупость, сказанная перед лицом любви Каса».       — Ты же знаешь, что обычно это плюс. Для поцелуев.       — Дин, — Кас смотрит на него так, словно он — конченный мудак, потому что, возможно, это то, кто он и правда есть.       — Да, прости. Я… просто, я, — Боже, почему он такой придурок. Слова вырываются из него, но не те, что ему нужны. Он находит другие, которые могут сработать. — Ты же знаешь, что друзья обычно не… делают таких вещей. Ты знаешь это.       — Я знаю.       — Я не имею в виду… Я не имею в виду секс. Я о том, что большинство друзей этого не делают, но некоторые делают, и я не осуждаю, ты знаешь. Но я имею в виду… Поцелуи. И ласковые прозвища. И держания за руки. Сон вместе. Чёрт возьми, ты даже не спишь. Ты хоть представляешь, как это чертовски странно? Спать пять часов рядом с бодрствующим парнем? Это не совсем по-дружески.       Кас моргает, слегка наклоняя голову. Дин продолжает пытаться.       — Я вроде как… чёрт. Я просто… Я вроде как думал, что ты знаешь. По крайней мере, когда ты вернулся, я говорю… Я не был… Просто… — Чёрт. Он едва может дышать, не то что говорить. Он чувствует, как к нему приближается нервный срыв или что-то вроде того. В горле встаёт ком, в груди — боль. Взгляд Каса такой твёрдый и спокойный, словно он таращится на мраморную статую.       Раздаётся стук в дверь. Дин не пытается остановить Каса, когда тот проходит мимо него, чтобы ответить. Кас приоткрывает дверь и вежливо сообщает ангелу с другой стороны, что их встреча отменяется. Дин пытается набрать в лёгкие побольше воздуха. Он испортил расписание Каса. Он испортил Касу всё. Его мысли не перестают крутиться в голове. Он знает, что должен сказать, просто не может подобрать правильные слова. Почему, Боже, почему он не остановился хотя бы на минуту, чтобы придумать что-нибудь более-менее достойное, вместо того чтобы просто ворваться сюда? Он в своё время посмотрел достаточно грёбаных девчачьих фильмов, он мог бы что-нибудь придумать. Кас сказал все эти прекрасные вещи в один момент. У Каса это получилось гораздо лучше, чем у него. Дин поворачивается, чтобы посмотреть, как Кас идёт к телефону и объясняет стервозному ангелу из приёмной, что тот должен отменить все его встречи на оставшуюся часть дня.       — Ты не должен… — начинает Дин.       — Как насчёт того, чтобы переместиться отсюда? — серьёзно спрашивает Кас, кладя трубку. — Тут немного формально, и ты, кажется, чувствуешь себя некомфортно.       — Да, хм. Всё, что хочешь, чувак, — Дин с таким же успехом может чувствовать себя некомфортно в любом другом месте.       Кас протягивает руку и кладёт её ему на плечо. Неприятное ощущение в животе Дина нарастает, потом хлопанье крыльев исчезает, и он открывает глаза, обнаруживая себя в какой-то наполовину меблированной гостиной.       — Ты вернул свои крылья, — замечает Дин.       — Мой сын — новый Бог, — Кас говорит это как бы между прочим, но его глаза изучают Дина, как будто он думает о чём-то совершенно другом.       — Точно. Да, — но теперь мозг Дина работает в другом направлении, тревога нарастает. — Значит ты мог бы навестить нас. В любой момент за все эти месяцы ты мог прийти.       Кас отводит взгляд в сторону. Сейчас он выглядит так, как выглядел, когда они впервые встретились. Неземным. Бледным. Бесчеловечным. Придурковатым.       — Я не думал, что ты хотел бы этого, — признаётся он.       — Что ж, тогда ты понял всё неправильно.       — Похоже на то, — Кас снова смотрит Дину в глаза.       Ладно, возможно, не такой уж и придурковатый.       Дин хочет сделать что-то лёгкое, хочет начать кричать на Каса, но, кажется, он не может, особенно когда ангел так смотрит на него. Как будто он чего-то ждёт. Некоторое время они стоят молча, Дин не в состоянии сказать то, что нужно, а Кас не спрашивает.       — Ты хорошо выглядишь, — наконец говорит Дин. — Весь светишься.       — Эм. Ты выглядишь так же, как в тот день, когда я оставил тебя.       — Хм. Так плохо, да? — Дин оглядывает себя, но, конечно, это ему ничего не даёт. — Разве Небеса не должны были сделать мне ботокс или что-то в этом роде?       — Люди обычно появляются здесь в том возрасте, в котором они чувствовали себя счастливыми.       — О, хм… Это полная хуйня.       Кас наклоняет голову. Это действительно он. Он жив. Он на расстоянии всего нескольких шагов.       — Почему ты так говоришь?       — Я просто, ну, знаешь. Если я выгляжу так, как ты говоришь, то это значит, что я был счастлив, когда наступал конец света, когда ты был мёртв, а Джек исчез, так что…       — Джек здесь, Дин. И я не имел в виду конкретное время. Это тело может быть из любого момента прошлого года. У тебя были вещи, которые могли делать тебя счастливым, — дом, семья.       — И конец света.       — Дин, пожалуйста…       — Так где же мы? — спрашивает Дин, оглядываясь на голые стены и малочисленную мебель.       — У меня дома.       Дин удивлённо поднимает брови.       — У тебя есть дом?       — Он всё ещё в процессе строительства, но да, — объясняет Кас, тоже оглядывая комнату. — Учитывая, что многие из новых ангелов раньше были людьми, мы ввели правило, что ангелам разрешено иметь личное пространство и личные вещи. Это мои.       Дин осматривает дом Каса. Ангел явно ещё не приступил к планированию какого-либо дизайна интерьера; стены все белые. Комната, в которой они стоят, имеет сводчатый потолок, телевизор, длинную каминную полку, заставленную фотографиями, и кресло. Кофейный столик с несколькими книгами и DVD-дисками, стереосистему в углу и пару картин на полу, прислонённых к стене. Остальная часть комнаты пуста, пол голый, и она слишком большая для одного человека.       Дин подходит к столу.       — «Войны клонов»? — комментирует он, поднимая небольшую коробку с DVD.       — Я думал, что это будет напоминать мне о Джеке, — говорит Кас. — Но у меня не было времени смотреть телевизор.       — Слишком занят, будучи большой шишкой?       — Джек — высший орган власти во Вселенной, не я.       — Ты когда-нибудь говоришь с ним?       — Нет, — с грустью признаёт Кас.       Дин кивает, возвращая диски на место.       — Но я верю, что однажды он вернётся, — говорит Кас.       Дин поднимает на него глаза и видит тот же взгляд старого Каса. Искренность, выходящая буквально из его задницы. Вера, которая бросает вызов разуму.       — Надеюсь, ты прав, — Дин откашливается и снова оглядывается. — У тебя есть другие комнаты в этом месте?       — Да, но хочешь верь, хочешь нет, это самая законченная комната. У меня также не было времени на оформление.       — Уверен, что не было. Ты был очень занят, — Дин не может сдержать гневный тон в своем голосе, не тогда, когда он этого хочет. Злиться намного проще, чем что-либо ещё.       Глаза Каса широко раскрыты и печальны.       — Мне так жаль. Это было несправедливо по отношению к тебе и Сэму. Мне нравится думать о себе как о храбром человеке, но я был трусом. Я боялся, Дин. Вот и всё.       — О, да, — недовольно спрашивает Дин. — Чего?       — Тебя.       Кас так чертовски искренен со своими чёртовыми щенячьими глазами, и Дину становится труднее ругаться с ним. Особенно на тему, которая может быть так близка к… этому.       — Я же говорил тебе не исчезать.       — Да, говорил.       Дин не отвечает. Кас уже извинился, а это означает, что ему ничего не оставалось, кроме как накричать на него или… — Дин начинает изучать каминную полку. У Каса есть фотографии всех них. Большинство из них совсем недавние; до появления Джека они никогда не фотографировались. Дин смотрит на фотографию Каса в той дешёвой соломенной ковбойской шляпе.       — Кас, ты действительно имел в виду всё то, что сказал в подвале?       — Да.       — Ну, знаешь, это полная чушь, — шепчет Дин, беря в руки фотографию, на которой Кас и Джек сидят в какой-то кафешке с молочными коктейлями.       — Что ты имеешь в виду? — Кас совсем рядом, всего в нескольких шагах, но Дин не оборачивается.       — Все эти слова обо мне. Что я научил тебя, изменил тебя. Всё было наоборот.       — Как так?       — Ты — тот, кто спас меня. Ты — тот, кто научил меня, как иметь веру, надежду, чёрт возьми, как быть живым. Ты… ты всё неправильно понял.       — Я не согласен.       Дин наконец поворачивается к ангелу.       — Я знаю. Но это потому, что ты не понимаешь. Я облажался, Кас, я испортил тебе жизнь всем своим дерьмом. Сексом и ложью. Это было неправильно. Всё это было неправильно.       Кас прищуривается.       — Дин. Я хотел всех этих вещей с тобой.       — В том-то и дело! — Дин кричит, размахивая фотографией в руке, нервный срыв наконец настигает его. — Мы могли делать всё, что хотели! Мы могли бы быть просто чёртовыми нормальными людьми, мы могли бы быть чем-то правильным и… и счастливым, но вместо этого я сделал всё странным и плохим и воспользовался тобой…       — Я не чувствую себя использованным.       — Ага, ну, да, но что, чёрт возьми, ты знаешь, — Дин снова отворачивается, возвращая фотографию на место.       — Я знаю, что ты всё это время собираешься что-то сказать, — Кас так чертовски спокоен, это иррационально.       — Да, ну, ты уже это знаешь, — Дин ворчит.       — Нет, не знаю.       — Да, знаешь.       — Я надеюсь, — признаётся Кас. — Больше, чем когда-либо прежде. Но порой надежда может скрыть от человека истину. Может быть, я… Дин, я люблю тебя. Я не жалею ни о чём, что мы делали вместе. Это правда, ты причинял мне боль, но это не всегда было связано с сексом. Я знаю, что причинял боль тебе, даже если ты отказываешься это признавать. Мы оба делали вещи, которых стыдимся, и мы оба причиняли друг другу боль так много раз. Я не хочу стирать это из памяти. Я не хочу игнорировать это. Я просто хочу об этом поговорить. Сейчас. Что ты хочешь сказать мне прямо сейчас?       У Дина нет ответа. Всё кажется монументально огромным и близким, но также невероятно далёким, недостижимым, слова стали бушующим океаном, который он никак не мог обуздать, преодолеть. Кас ждёт долго, может быть, несколько минут, но Дин никак не может взять себя в руки. Он просто стоит, как последний осёл. Наконец Кас говорит снова, это очень знакомые слова.       — Столько лет, кажется, прошло с тех пор — мы с тобой гуляли под луной и твердили бессмысленные клятвы…       — Что?       — Ты спрашивал, что, по моему мнению, означают эти строки в песне «Rock and Roll».       Дин смотрит на него в ожидании. Кас продолжает.       — Это строки из последнего куплета. Заставляет меня вспомнить наш первый раз, ту ночь в Мэне. Клятвы… правила, о которых мы договорились, которые никогда не казались правильными. Прежде чем мы поцеловались во второй раз, ты сказал это. Я подумал, что, может быть, ты тоже это имеешь в виду. Что ты вспомнил. Что ты ненавидишь эти правила так же сильно, как и я.       — Прости меня.       За всё. Дин сожалел обо всём.       — Я тоже виноват. Я жаждал твоего внимания, ставил его выше собственного благополучия. Но я усвоил урок. Я больше не повторю ту же ошибку, Дин, — в глазах Каса холод.       Дин сглатывает и медленно кивает.       Ещё одна пустая пауза, в которой Дин чувствует себя полным идиотом.       — Могу я сказать тебе, чего хочу? — спрашивает Кас.       Дин снова кивает.       — Я хочу выбросить правила. Я хочу говорить тебе, как ты прекрасен, и как сильно я ценю тебя. И я не хочу, чтобы наше общение ограничивалось только командами «стой» или «продолжай». Я хочу, чтобы мы вместе решали, чего хотим. Я хочу, чтобы мы были открыты, не скрывались. Я хочу, чтобы твоя семья знала, что я люблю тебя. Я хочу знать, чувствуешь ли ты то же самое ко мне, что я чувствую к тебе.       Дин хочет ругаться. Он чувствует, как его тело леденеет, как его тело дрожит, разбивается, как стекло. Его дыхание слабеет.       — Мы составляем контракт или что? — мысли Дина начинают улетать на неизведанную территорию, но тут Кас качает головой.       — Нет, если только ты не хочешь. Может быть, всё, что я сказал, не имеет значения. Я всё ещё не знаю. Ты не сказал мне.       — Кас…       — Да?       — Мне сложно, — признаётся Дин.       Лицо Каса смягчается. Вдруг он больше не злится, не разочарован.       — Конечно же. Ты умер сегодня. Я не хотел давить на тебя.       — Я знаю, — вздыхает Дин. — Я… Я не знаю, почему это так трудно. Я хочу сказать это.       Глаза Каса расширяются, выражение его лица меняется.       — Ты хочешь?       — Да, — Дин почти смеётся над Касом. Разве это не было очевидно? — Я пытался все эти годы. Эти… прозвища, поцелуи после секса, и, Боже, я записал тебе ту чёртову кассету.       — Ты… сделал это для меня?       — Ну, да, Кас. Откуда, чёрт возьми, ты думаешь, она взялась? Блядь.       Кас подходит ближе. Теперь он в замешательстве смотрит на Дина.       — Из Импалы.       Из Детки?       Из коробки с кассетами, которая лежала в ней. Кас думал, что это была просто случайная кассета. Кас даже не понял, что это был за сборник, не говоря уже о том, что Дин хотел этим сказать. Ради всего святого, он был зациклен на «Rock and Roll», на наименее романтичной песне на всей этой чёртовой штуке. Дин включил её туда только в качестве необходимого минимума для оправдания того, что он назвал этот сборник «дорожной музыкой».       Боже, Дин был так плох в этом.       Он столько раз думал об этом. Он и раньше был близок к тому, чтобы сказать это. Он помнит, как они лежали в постели, держась за руки, и не занимались сексом, а просто разговаривали, и он был до смерти напуган своими чувствами, а потом не смог сказать ни одного грёбаного слова.       А Кас был влюблён в него всё это время.       — Мне так жаль, Кас, — шепчет он. Кас так близко сейчас, прямо перед ним, в его глазах надежда. — Я должен был сказать тебе. Я должен был сказать сразу, как только понял это. Было столько возможностей сделать это, так много раз я думал, что, эй, я люблю этого… парня.       Дин запинается в конце, и последнее слово слетает с его губ, как запоздалая мысль.       Кас быстро дышит. Они смотрят друг на друга, оба удивлённые услышанным. Это было и не так сложно в итоге — сказать. Дин продолжает.       — Я люблю этого чувака, — он улыбается. Кас выглядит изумлённым, и это хорошо, когда он так на него смотрит. — Я люблю этого… занудного тупицу.       Дин тянется к подбородку Каса. Кас сжимает его плечо, словно предупреждая. Как будто Дин не предупреждал себя больше десяти лет.       — Я люблю этого дурацкого ангела.       Кас внезапно выдыхает, почти смеясь, а затем притягивает Дина ближе, прижимая их губы друг к другу. Кас целует Дина и обнимает его, одной рукой за плечи, а другой — за талию, так что им обоим приходится неловко поворачиваться, чтобы дотянуться друг для друга. Это так хорошо — целовать Каса, так было всегда, но ещё лучше — целовать его, когда они счастливы. Влюблены. Любят. Кас любит его. Кас жив. Как будто Кас — это свет, и радость, и свобода, и он окружил Дина и наполнил его собой, пока они оба не переполнились этим ощущением.       — Я люблю тебя, — Дин отрывается на мгновение от его губ. — Я люблю тебя, идиот.       Кас не отвечает. Он снова втягивает Дина в поцелуй, менее неловкий на этот раз, и они целуются больше, целуются правильно, целуются очень долго. Спина Дина в конце концов натыкается на стену, и он благодарно прислоняется к ней, посасывая язык Каса, притягивая его ближе, пока они не соединяются вместе, языки скользят вместе, губы прижимаются, задыхаются, празднуют. Кас начинает целовать его ухо, шепча в него, словно они ведут разговор с пятнадцатиминутными перерывами на поцелуи:       — Я тоже тебя люблю.       Дин слегка смеётся — над искренностью, над промедлением, над невозможностью всего этого.       — Дин, — говорит Кас нервно, звуча неуверенно. — Дин, ты действительно испытываешь эти чувства? Всё это время?       Дин обдумывает это, обдумывает все перипетии своих собственных эмоций и сексуальности, которые он до сих пор толком не понимал.       — Да. С тех пор… с тех самых пор. Не знаю, точно когда.       — Я знал, что хочу тебя с того момента, как коснулся твоей души в Аду, — говорит Кас так, словно это что-то очевидное. — Я не понимал, почему или как. Эмоции — это очень сложно. Я чувствую так много. Я не могу поверить, что это…       Он замолкает, и Дин гладит его по спине.        Примечание переводчика: дальше Кас спрашивает о разнице между «baby» и «babe», и я, к своему стыду, не смогла придумать, как обыграть это, поэтому в дальнейшем: baby — детка, а babe — детка.              — Я тоже, детка. Всё в порядке.       Кас снова поворачивает голову к Дину, и тот наклоняется для поцелуя. Но ангел прерывает его:       — Это это значит? — резко спрашивает он.       — Что?       — В чём разница между «детка» и «детка»?       Дин хмурится и прислоняется спиной к стене.       — Эм, не знаю. Детка, я думаю, более непринуждённо.       — Что это значит? — настаивает Кас, хотя он должен знать, он не глуп.       — Эти слова ничего не значат, — объясняет Дин. — Это просто ласковые прозвища. Это просто… Это означает, что ты мой парень.       Только от этих слов по его телу пробегает дрожь.       — Хм, — мычит Кас, утратив всю настойчивость. — Я ненавидел «детку».       — Что?       — Это не совсем точно. Это слово мне нравится во многих отношениях. Но это было неправдой. И всегда напоминало мне об этом.       — Кас, чувак, ты должен сказать мне, если что-то тебе не нравится.       — Хорошо.       — Пообещай мне.       — Я обещаю. А ты должен пообещать сказать мне, если тебе что-то нравится.       — Да, хорошо. Справедливо.       — Давай рассказывать друг другу всё, — говорит Кас, в дюйме от лица Дина, странно взволнованный, как школьница на вечеринке с ночёвкой, разговаривающая со своей новой лучшей подругой.       — Кас, я… — Дин хмурится.       Кас понимающе кивает.       — Тебе сложно.       Дин нервно смеётся.       — Да.       Ангел смотрит на него, поглаживая его щёку рукой.       — Чего ты хочешь? Я хочу честности. Чего ты хочешь?       Дин чувствует себя обнажённым.       — Дин?       — Это тяжело.       Кас мягко целует его.       — Я слишком на тебя давлю.       Дин трясёт головой, потому что это не правда. Кас задаёт ему самые, блядь, простые вопросы. Ты любишь меня? Чего ты хочешь? Он должен быть способен ответить на них. Это не должно заставлять его чувствовать себя распятым на столе для пыток в Аду.       Кас не спрашивает снова. Он просто целует Дина, его щёки, уши, шею. Дин прижимает его ближе так, что он почти может чувствовать тепло его тела сквозь плащ. Дин запускает обе руки под него, и так лучше. Они целуются ещё немного, медленно, часто отрываясь друг от друга, в основном просто держась друг за друга, просто существуя. Просто привыкая к тому, что происходит между ними сейчас.       Дин держит ангела в своих руках.       Он целует ангела.       Он целует своего ангела.       Всё, чего хочет ангел, — это знать, чего хочет он.       Всё, чего хочет ангел, — это дать ему это.       Это невозможно.       Мир устроен не так.       — Я хочу тебя, Кас, — Дин вцепляется руками в рубашку Каса, как будто пытаясь удержать его, как будто это не даст ангелу улететь от него. — Я хочу, чтобы ты был здесь. Я хочу, чтобы ты не улетал, не умирал, не заключал тайных сделок и не пытался делать всё сам. Это всё, чего я…       Губы Дина дрожат. Он прикусывает их.       — Я обещаю, — говорит Кас, и Дин в шоке смотрит на него. — Я обещаю быть рядом с тобой, если ты пообещаешь быть со мной честным.       Дин просто продолжает тупо пялиться на него. Всё было так просто?       — Дин?       — Да! Эм. Да, хорошо. Договорились, — он улыбается.       Кас подытоживает этот договор поцелуем.       Дин не уверен, как это происходит — он не подразумевал этого — но вскоре они задыхаются друг напротив друга, его рот широко раскрыт и податлив под напором языка Каса, и он хочет…       Кас стонет и отстраняется, проводя рукой по волосам мужчины.       — Дин? — его голос низкий и звучный, и у Дина внезапно пересыхает в горле. — Я приготовлю нам кровать. Ты не мог бы подождать здесь минутку?       Дину требуется секунда, чтобы снова заставить голосовые связки работать.       — Да. Да.       Кас одобрительно хмыкает, как будто это был тест, и Дин выбрал правильный ответ. Он выходит из комнаты, и Дин стоит мгновение, прежде чем что-то щёлкает в его мозгу.       — Подожди, — кричит он. — Под «приготовлю кровать» ты имеешь в виду…       — Я готовлю кровать, — кричит в ответ Кас.       — Типа заправляешь кровать, или типа…       — Я делаю кровать, Дин.       — Из…?       — Воображения, в основном. Я, конечно, не был во многих кроватях. Уверен, что ты бы сделал лучше, но это только твой первый день здесь.       Дин подходит к двери, через которую вышел Кас, и находит за ней коридор. Он начинает идти по нему и отскакивает назад, когда ангел почти врезается в него.       — Здравствуй, — говорит Кас.       — Привет.       Им обоим требуется мгновение, чтобы снова начать двигаться.       Кас берёт Дина за руку.       — Скажи мне, что ты думаешь.       Он тянет Дина к двери, и чёрт возьми.       Первое, что видит Дин, — это небо. Второе — океан. Третье — песок. Вокруг него раскинулся прекрасный пляж. Комната вдаётся в него, с окнами, окружающими ¾ пространства. В центре комнаты стоит большая прямоугольная кровать, покрытая зелёным одеялом, с белыми простынями, виднеющимися на сгибе.       — Да, эм. Я думаю, это подойдёт, Кас.       Кас сияет, как будто Дин сделал ему настоящий комплимент, и притягивает его ближе.       Теперь секс снова на повестке дня.       Дин с удивлением обнаруживает, что не уверен в своих чувствах по этому поводу. Как правило, он всегда был за секс. Это просто… Он смирился с тем, что больше никогда не будет спать с Касом. Он сказал себе, что это хорошо, что они остановились, что он уже достаточно осквернил Каса подобным образом.       — Кас, ты же знаешь, что мы не обязаны делать это прямо сейчас.       — Я знаю, — ангел начинает расстёгивать рубашку Дина.       — Если тебе некомфортно…       Кас хмурится, переставая возиться с пуговицами.       — Тебе некомфортно?       — Ты сказал, что хочешь остановиться.       — Да, потому что я был влюблён в тебя. Потому что я не мог сказать об этом без риска, что Пустота убьёт нас обоих. Потому что ты хотел, чтобы я причинил тебе боль, и я не…       — Прости меня.       — Перестань извиняться.       — Нет, тебе не нравилось это, и я…       — Дин. Перестань предполагать. Перестань думать, что ты мне не нравишься, или что я не хочу тебя. Я люблю тебя. Мне нравится заниматься с тобой сексом. Думаю, я люблю заниматься с тобой сексом.       Дин не отвечает. У него просто нет слов. Это правда был очень тяжёлый день.       Кас снова целует его, нежно, целомудренно.       — Мы можем посмотреть кино. Или пойти прогуляться.       — Давай приляжем.       Кас кивает в знак согласия. Дин стягивает с ангела плащ, пиджак, всё, кроме боксеров, затем делает то же самое с собой, но оставляет футболку, просто желая чувствовать себя комфортно. Дин забирается в кровать, Кас скользит следом, прижимается к нему и целует в щёку. Дин пристально смотрит на него, на его полуприкрытые глаза, на тяжёлые мешки под ними, на скошенные кверху губы. Дин дышит. Рука Каса лежит у него на груди. Дин берет её в свою, соединяя их пальцы вместе. Кас жив.       — Пенни за твои мысли, — спрашивает Дин.       — Небеса не используют никакой денежной системы.       Дин закатывает глаза.       — О чём ты думаешь?       — Ты такой красивый, — шепчет Кас.       Дин возмущается, отворачиваясь.       — Заткнись.       — Нет, — твёрдо говорит Кас. — Нет, я слишком долго молчал об этом.       Дин закрывает глаза, словно готовясь к удару.       — Ты самый красивый человек, которого я когда-либо видел, — говорит Кас. — Я думаю об этом каждый раз, когда вижу тебя. Ты должен знать.       — Заткнись, — снова шепчет Дин, но уже поздно.       Кас целует его волосы на затылке, и Дин поворачивается, чтобы посмотреть ему в глаза. Лицо у Каса чисто выбритое, ангельское. Дин скучает по щетине. Он протягивает руку и гладит ангела по щеке. Кас гораздо красивее, чем Дин. У него голубые глаза, и скулы, и… чёрт. Почему так тяжело говорить?       Но он дал обещание. Честность.       — Ты тоже неплохо выглядишь, — умудряется выдавить из себя Дин.       Кас выглядит удивлённым.       — То есть, ну, меня, конечно, тоже никто не выгонял из постели. Ладно. Кроме тебя, наверное. Но ты, я имею в виду… Блин. Джимми должен был стать супермоделью.       Кас издает раздражённый звук.       — Не говори мне о Джимми.       — Прости. Я не имел в виду его. Я имею в виду, — Дина осеняет странная мысль. — Эй, эм, Кас?       — Да?       — Могу я… увидеть тебя?       Кас пристально смотрит на него, прежде чем заговорить.       — Истинная ангельская форма опасна не только физически. Хотя это правда, что она не может убить тебя теперь, когда ты уже мёртв, но это всё равно остаётся духовно и психически обременительным для человеческой души.       — Ох, ладно. Нет проблем.       — А ты хочешь? — спрашивает Кас.       — Разве ты только что не сказал, что это выведет меня из строя?       — Я могу показать тебе только кусочек. Уменьшенный. Это, вероятно, будет безопасно.       — Хорошо, — сердцебиение Дина громко отражается в его ушах.       — Что ты хочешь увидеть?       Тебя.       — Эм. На твой выбор.       Кас на мгновение задумывается, рассеянно поглаживая руку Дина. В конце концов он закрывает глаза. Дин готовится к внезапному свету, к тому, что Кас внезапно исчезнет, или преобразится, или ещё к какому-нибудь безумному дерьму, но вместо этого в комнате просто становится темно. Мужчина моргает, давая глазам привыкнуть. На окнах теперь занавески.       — Кас?       Кас хмыкает в ответ, кладя руку на плечо Дина, садясь, скрестив ноги, на кровати лицом к нему, спиной к комнате. Секунду спустя раздаётся свистящий звук, и яркий свет временно ослепляет Дина.       Дин моргает, глядя на Каса, чьи глаза теперь открыты и смотрят на него с беспокойством.       За его спиной раскрываются два гигантских крыла.       Они и белые, и небелые, их трудно воспринимать как объекты или цвета. По большей части это ослепительно чистая белизна ангельской благодати, но они также сверкают, перья — можно ли это назвать перьями? — отражаясь, каскадом спадают друг на друга, бросая радуги в тёмную комнату, как огранённый хрусталь. Как Тёмная Сторона Луны, умноженная на миллиард. Они превращают тёмную комнату в калейдоскоп Каса, и Дин оказывается в его центре.       Мужчине приходится прищуриться, чтобы увидеть отдельные перья, то, как они прилегают друг к другу и спадают с плеч Каса, как плащ, плотный, но также подвижный. Они одновременно реальны и нереальны, свет и тень, алмаз и воздух. Дин начинает понимать, о чём предупреждал его Кас — в животе появляется неприятное ощущение — но он не боится.       — Ты в порядке? — спрашивает Кас.       — Ага. Да, я… — Дин встаёт на колени перед Касом и кладёт руку ему на плечо. — Могу я их потрогать?       Кас медлит.       — Скажи мне, если что-нибудь начнёт болеть. Или меняться.       — Так могу я?       — Да.       Дин протягивает руку в пространство за Касом, другая его рука остаётся на плече ангела для равновесия. Крыло слегка шевелится — может быть, нервничает — и по комнате прыгают радуги. Дин протягивает руку. Он дотрагивается — горячо. Обжигающе, возможно, смертельно, если бы он был жив. Дин хочет нащупать, что это такое, но это не… это ничего, просто жар. Просто свет. Перья шевелятся вокруг его руки, как будто они твёрдые, изгибаются, как настоящие, впуская его в пространство между ними, обдавая его жаром, таким горячим, что это ощущается как холод. Дин вздрагивает.       — Дин? — встревоженно спрашивает Кас, кладя руку ему на талию.       — Всё хорошо. Не надо. Не убирай их, — у него начинает болеть голова, но он не упоминает об этом.       Кас выдыхает.       Радуги танцуют под ритм его дыхания.       Дин проводит пальцами вниз. Он в изумлении перебирает перья. Как тепло может быть мягким? Как свет может ощущаться живым? Снизу доносится гудение. Даже это ощущение отличается от обычного звука. Это похоже на любовь.       Звук исходит от Каса.       Наконец-то всё обретает смысл.       — Тебе хорошо? — спрашивает Дин, теперь сознавая, что это не просто какая-то красивая вещь, это Кас. Он прикасается к Касу.       — Хорошо, — подтверждает Кас. — Это ощущается… хорошо.       Дин заставляет ангела чувствовать себя хорошо. Не его сосуд, а самого Каса. Дин отводит глаза, чтобы проверить выражение его лица. Глаза ангела закрыты, он доволен. Радуга от крыльев проносится по его щеке, белый свет бросает резкий рельеф на его профиль.       — Ты чертовски великолепен, Кас, — шепчет Дин. — Весь ты.       Кас прерывисто дышит.       — Джек сделал их для меня.       — Что ж, парень проделал чертовски хорошую работу.       Дин наклоняется и целует Каса в лоб. Когда он двигается, комната скользит в сторону, и он хватается за ангела.       — Кас!       Раздаётся знакомый трепещущий звук, и в комнате снова становится темно. Дин прислоняется к ангелу, комната кружится. Он тяжело дышит. Кас хватает его, удерживает.       — Чёрт, — бормочет Кас.       Дин пытается словами выразить, что он в порядке, но, похоже, он не в состоянии говорить. Он просто продолжает дышать, неловко хватаясь за Каса, наваливаясь на него сверху. Руки ангела лежат на его спине, удерживая его неподвижно. Он чувствует дыхание Каса на своей груди.       — Ты в порядке, — говорит Кас. Факт это или приказ, Дин не уверен. Кас повторяет эти слова как мантру. — Ты в порядке. Ты в порядке.       В конце концов комната перестаёт вращаться. Дин всё равно держится за Каса.       — У меня тяжёлый день, — признаётся он, и ангел хихикает ему в грудь.       — Прости меня.       — Люблю тебя.       Наступает пауза.       — Я тоже люблю тебя, Дин, — Кас наклоняется вперёд, заставляя Дина снова лечь на кровать. — Как ты себя чувствуешь? Головокружение?       Дин качает головой. Комната остаётся на месте.       — Устал.       — Тогда поспи, — Кас подкладывает подушку ему под голову.       — Нет.       — Нет?       — Не хочу.       — Всё в порядке, Дин. Я буду рядом.       — Обещаешь?       — Уже пообещал, — целует его Кас. — Хочешь, чтобы я сделал это снова?       Дин просто сжимает руку ангела крепче. Он чувствует, что засыпает.       — Я обещаю.       Дину снится Джек. Смех. Калейдоскопы, и радуги, и радостные улыбки. Ему снятся тёплые руки, крепко обнимающие его.              Дин начинает просыпаться, когда понимает, что руки настоящие. Кас навис над ним, положив голову ему на грудь, обхватив руками за плечи. Дин делает глубокий вдох и потягивается, не открывая глаз.       — Доброе утро, Дин, — бормочет Кас в его грудь.       — Утро, приятель.       — Детка, — хрипло поправляет Кас.       — Думал, тебе не нравится это, — Дин обнимает ангела всё ещё с закрытыми глазами, не торопясь приходить в себя.       — Не нравилось. Когда это не было правдой.       — Детка. Детка. Дееетка, моя дорогааая, — Дин напевает себе под нос.       — Мне стоит беспокоиться?       — О том, насколько я чертовски очарователен?       — О том, что прошлой ночью я облучил твою душу благодатью.       — Не знаю. Чувствую себя нормально.       — Ты уверен?       — Неааа, — Дин тянет последнюю гласную и открывает глаза. Он проводит пальцами по волосам Каса. — Лучше, чем нормально.       Кас встречает его взгляд. Какое-то мгновение они смотрят друг на друга, затем ангел приподнимается и садится на колени перед ним. Дин наклоняет голову для поцелуя, но ничего не происходит.       — Следи за моим пальцем, — командует Кас.       Дин снова раздражённо открывает глаза и делает то, что ему говорят. Кас водит пальцем перед лицом мужчины, следя за его взглядом.       — Ты в порядке, — наконец заключает он.       — Лучше, чем в порядке, — мысленно поправляет его Дин.       Он просто притягивает Каса ближе.       Они целуются долго, медленно, лениво и любяще. Их ноги переплетаются. Их груди прижимаются друг к другу. Их губы находят друг друга, а затем скользят прочь, уверенные, что они найдут дорогу обратно. Стресс и смятение вчерашнего дня исчезли. Это правильно, когда Кас сидит на нём, влюблён в него и знает, что Дин тоже его любит.       Дин всё равно говорит это вслух, на всякий случай. Просто чтобы попрактиковаться.       Касу, похоже, это нравится.       Кас тоже говорит. Он говорит Дину, что любит его. Он задаёт много вопросов, вопросов о сексе и чувствах. Он спрашивает о предпочтениях Дина, его любимых позах, любимых вещах, которые они делали. О том, что он хочет сделать. Дин отвечает на большинство из них, уклоняется от некоторых. Кас сначала настаивает, но потом сдаётся, когда Дин обещает ответить позже, и притягивает его для ещё одного поцелуя.       Они целуются до тех пор, пока их члены не становятся слишком твёрдыми, а боксеры не становятся слишком неудобными, поэтому они снимают их. Кас помогает Дину стянуть футболку через голову, и потом они снова целуются, Дин на этот раз сверху, они оба двигаются медленно, всё ещё никуда не торопясь, но определённо более нетерпеливо, чем раньше. Они тихо стонут друг другу в уши, двигаясь размеренно и нежно, пока заданный темп не начинает раздражать обоих.       В конце концов, руки Каса находят задницу Дина. Дин стонет от этого ощущения и позволяет ангелу подтянуть себя выше, так что член Каса скользит под его телом, а затем отскакивает назад, шлёпаясь о его яйца и задницу.       — Блядь, — стонет Дин.       — Хорошо? — спрашивает Кас.       — Ммм, — Дин сдвигается, чтобы потереться о Каса, чувствуя предсемя на своей заднице, медленно двигаясь вверх и вниз по члену Каса. Он чувствует себя хорошо, чувствует твёрдые касания Каса в наиболее чувствительных областях, невероятно скользкие и мокрые только с одним предсеменем. Руки Каса притягивают его и задают ритм, заставляя его чувствовать себя сексуальным, желанным, открытым. Член Дина скользит по животу ангела, нетерпеливо подёргиваясь.       Кас стонет глубоко, низко, протяжно.       Дин хочет.       Он хочет говорить.       Он обещал.       — Хотел тебя так долго, — признаётся Дин, всё ещё скользя по члену Каса. — Слишком боялся попросить.       Руки Каса крепко сжимают его задницу в ответ.       — Я здесь, Дин, — говорит он низким, хриплым от желания голосом.       — Я так ждал этого, детка, — отвечает Дин. — Ждал, когда ты просто возьмёшь меня, где бы мы ни были, я хотел… чёрт.       Дрожь удовольствия проходит по телу Дина. Он останавливается. Он пока не хочет кончать. Он ещё не может кончить. Он тяжело дышит в подушку Каса.       — Скажи мне, Дин, — умоляет Кас. — Скажи мне, чего ты хотел.       Дин опирается на одну руку, а другой рукой обхватывает свой член и яйца, сжимая их, удерживая подальше от тела ангела и пытаясь предотвратить оргазм.       — Чёрт, — он снова начинает медленно двигаться, руки Каса подбадривают его. — Чёрт.       — Дин, — возмущается Кас с низким стоном.       — Я хотел… Блядь… Я хотел, чтобы ты просто взял меня, как тогда, когда ты украл Кольт. Я хотел, чтобы ты просто прижал меня и заставил чувствовать себя хорошо. Блядь. Заставил чувствовать себя так хорошо.       Кас стонет, и это заставляет член Дина дёрнуться в ответ.       Блядь, не сейчас. Пожалуйста.       — Ты хотел, чтобы я уложил тебя на спину? — спрашивает Кас.       — Да. Блядь.       — Ты хотел, чтобы мои пальцы были внутри, растягивая тебя?       — Да, Кас.       — Ты хотел, чтобы я был внутри тебя?       — Да.       — Какая часть меня?       — Чёрт.       — Дин?       — Твой… твой член. Я хотел твой член.       — Ты хотел, чтобы я трахнул тебя?       Маленькое, тихое:       — Да.       — Жёстко?       Громче:       — Да.       — Хочешь этого сейчас? — спрашивает Кас.       Он предлагает.       Мозг Дина близок к тому, чтобы взорваться. Большая часть него кричит «ДА», а другая — всё ещё слишком трусливая — говорит «НИКОГДА». Последняя часть более спокойна, шепча «не сейчас».       — Блядь. Ты… Может быть… Не сейчас. Не сейчас, детка. Я хочу этого, но нам нужно… ты можешь… — Боже, он ужасен в разговорах. — …ты можешь получить меня, когда захочешь, позже.       Он даже не краснеет. Может быть, он уже за гранью.       Может быть, вся его кровь занята чем-то другим.       — Дин, — ещё один долгий, громкий, возмущённый стон. — Дин, мне нужно… Мне нужен ты…       — Всё хорошо, детка. Я хорошо прокачусь на тебе, детка. Так хорошо?       — Да. Да, Дин, пожалуйста.       — На Небесах есть смазка?       — Да, — шепчет Кас.       — Раскроешь меня, детка?       Руки Каса перестают давить, и Дин перестает раскачиваться на его члене. Он целует Каса, и теперь их рты неряшливы, широко открыты и голодны. Кас проводит пальцем по анусу Дина гладко и хорошо. Дин вздрагивает. Он не знает, откуда взялась смазка, и ему всё равно.       — Дин, — выдыхает Кас, мягко поглаживая пальцем края его ануса. — Ты должен знать. Ты в Царстве Небесном сейчас.       — Да ты что, — Дин подаётся навстречу его пальцу. Он всё ещё неловко сжимает себя одной рукой, пытаясь не кончить.       — У тебя нет тела. Это… всё это только проекция твоей души.       — В данный момент метафизика совсем меня не интересует, приятель.       — Детка.       — Детка, детка, — Дин продолжает тереться о палец ангела. — Прости, детка.       — Я хочу сказать… — Кас делает глубокий вдох и медленно выдыхает. — Я хочу сказать, что мы можем делать всё, что угодно. Ты контролируешь своё тело.       Дин требуется время, чтобы сосредоточиться.       — Что?       — Мы не должны… просто трахни меня. Дин, просто…       — Оооох. Вот дерьмо.       Слова «трахни меня» — это то, что делает это, рука Дина предаёт его. Вместо того, чтобы удерживать его от оргазма, она движется вверх, крепко сжимая его член, поглаживая, прежде чем Дин может понять, что, чёрт возьми, имеет в виду Кас. И Кас продолжает говорить это, глупо подстрекая его к тому, чтобы у него не было желания остановиться.       — Просто трахни меня, ты мне нужен, Дин. Ты нужен на мне. Трахай меня хорошенько и жёстко пока не кончишь…       И он кончает на грудь ангела, оргазм сотрясает его тело от члена до головы, ошеломляя.       Кас продолжает говорить.       — Хорошо. Так хорошо, Дин. Ты красивый. Ты потрясающий.       Он задыхается, он на Небесах, ему так чертовски хорошо, он зол, он смущён.       — Чёрт. Прости, Кас. Мне так жаль. Блядь.       — Ты не слушаешь, Дин…       — … в следующий раз я сделаю всё лучше…       — Дин, — Кас обхватывает его голову и удерживает. — Твоё тело не реально.       Член Дина всё ещё горит от ощущений и вытекающей из него спермы. Его грудь болит от тяжёлого дыхания. Он доверяет Касу, он знает, что Кас прав, но это звучит абсурдно.       — Кажется реальным.       — Именно. Потому что ты хочешь этого. Ты всё держишь под контролем, Дин.       — Ну, очевидно, не очень успешно, — Дин опускает глаза, намереваясь посмотреть на результаты своего увлечения, но грудь Каса чиста. Там ничего нет.       — Успешно, Дин. Ты кончил, потому что хотел. Но ты можешь кончить снова, если захочешь. Ты можешь принять в себя мой член, если захочешь. Ты можешь сделать всё, что хочешь.       Ох.       Ох, чёрт.       Наконец до него доходит.       — Вот чёрт, Кас.       Кас раздражённо вздыхает, откидывая голову на подушку.       — Ты имеешь в виду… — Кас может просто трахнуть его прямо сейчас. Они могут просто… они могут заниматься сексом пока… — Чёрт возьми.       В его голове проносится миллион вариантов, большинство из них — продукты порнографии, несколько — хентай. Смогут ли они это сделать?       — Дин.       — Как, чёрт возьми, мы должны остановиться?       — Я думаю, что новизна со временем пройдёт.       — Ты что, смеёшься? — Дин наклоняется над головой Каса и проводит руками по его волосам, ещё больше взъерошивая их, так что они становятся растрёпанными и сексуальными, и говорит что-то вроде «собственность Дина Винчестера на следующую вечность». — Я никогда не позволю тебе покинуть эту комнату.       — У меня есть обязанности, Дин.       — Нахуй их.       — Сейчас я пытаюсь получить тебя на свой хуй.       Дин смеётся. Внезапно комната начинает кружиться. Он приземляется на спину, Кас нависает над ним и что-то яростно шепчет ему на ухо.       — Ты невозможен. Ты специально выводишь меня из себя.       Всё, на что способен Дин, это рассмеяться. Он так счастлив. Его руки обвиваются вокруг ангела. Он находит рот Каса и закрывает его своими губами. Кас толкается в него, всё ещё сильно, и Дин обнаруживает, что он тоже толкается в ответ, сверхчувствительность ушла. Боже, как хорошо. Он хочет большего.       — Кас, как я… как это работает?       — Просто захоти этого, — шепчет Кас. — Просто захоти меня.       — На много миль опередил тебя, парень. На световые годы.       — Детка, — рычит Кас в его ухо.       — Детка. Кас. Кас, я хочу тебя. Хочу тебя внутри…       Его прерывает что-то, толкающееся в его задний проход, но Кас ещё даже не в том положении — это просто его рука. Палец, проталкивающийся внутрь, сгибающийся, непривычный и идеальный.       — Блядь. Блядь, Кас.       Палец Каса проникает в него глубже, и это не хорошо, точнее, не было бы хорошо, если бы не Кас сверху, который целует его шею, посылая удовольствие через всё его тело, заставляя всё ощущаться так хорошо: простыни на его коже, дыхание на его шее, палец, проникающий в него.       — После всего этого дерьма, ты всё равно собираешься делать это пальцами?       Кас что-то бормочет ему в шею.       — Передумал.       — Чёрт.       — Как это ощущается?       — Хорошо. Странно.       — Ты выглядишь прекрасно… твоё выражение лица, я…       — Блин, Кас. Не надо.       Кас наклоняется и целует его в грудь.       — Раздвинь ноги пошире для меня.       — Чёрт, — Дин сгибает колени, разводя ноги по обе стороны от ангела. Он вознаграждён, когда Кас опускается ниже, и его палец проникает глубже, невероятно глубоко. — Чёрт возьми, Кас.       — Хорошо?       — Да. Да, — странно, раскрыто, но хорошо. — Так что там с планами на трах?       — Вспомни о моём терпении, — говорит Кас рассеянно, как будто его мысли далеко.       Внутри Дина палец Каса скользит из стороны в сторону, затем нажимает глубже и посылает дрожь по позвоночнику мужчины.       — Блядь.       — Хорошо?       — Да, это… даа…       — Здесь? — Кас повторяет движение, и Дин смущённо стонет.       — Да.       — Мммм, — Кас просто продолжает трахать его пальцем, двигаясь туда-сюда, из стороны в сторону, по кругу. Давление начинает нарастать в Дине, яростная потребность снова возвращается.       — Кас, детка. Детка, мне нужно…       Кас целует внутреннюю сторону его бедра.       — Что тебе нужно, любовь моя?       При слове «любовь» реальность ситуации внезапно поражает его.       — Чёрт. Какого хрена.       — Хм?       — Мне нужно, чтобы ты ни одной живой душе никогда об этом не рассказывал. Мёртвой душе. Неважно.       — У меня нет намерения делиться этим аспектом тебя с кем-либо. Живым или мёртвым. Когда ты такой… — Кас замолкает. — Ты мой. Ты весь мой. Ты только мой, согласен?       Дин чувствует это, он чувствует, как электричество от слов Каса проходит через всё его тело прямо к члену.       — Да, детка, — он вынуждает себя сказать.       Кас одобрительно хмыкает у бедра Дина.       — Это то, что тебе было нужно?       — Да. Нет. Блядь. Я… — палец Каса двигается вперёд, и Дин на мгновение замолкает. Кас целует бедро Дина, раздражающе терпеливый и любящий, и раздражение Дина на мгновение отвлекает его.       Он действительно любит этого парня.       Глупая мысль, когда твою задницу лишают девственности.       Возможно, он влюблённый идиот.       Возможно, он собирается провести всю свою загробную жизнь, будучи влюблённым идиотом.       — Эй, Кас?       — Ммм?       — Я влюблён в тебя.       Кас поднимает на него глаза, напряжённые, голубые и проницательные. Он делает это и одновременно облизывает член Дина от основания до головки, и затем, не прерывая зрительный контакт, берёт его глубоко в рот и начинает сосать.       И это после того, как Дин пытался быть романтичным и всё такое.       — Эй, пошёл ты, — начинает говорить Дин, но палец Каса так правильно поворачивается внутри него, что выходит что-то типа, — эй, пошёл дааааа мммм… блядь, даааа.       Кас мычит вокруг его члена, и это ощущается так хорошо, и ангел продолжает двигать ртом и пальцем, и Дин не успевает даже задуматься, как кончает снова, кончает долго и сильно, и Кас невероятно потрясающе снова что-то мычит, принимая всё, продолжая сосать, даже когда Дин начинает скулить и вертеться и умолять его остановиться, затем ангел выпускает его член изо рта, продолжая медленно двигать пальцем внутри Дина, больше растягивая, чем трахая.       — Блядь, Кас, — Дин откидывает голову на подушку и пялится на белый потолок, да, живописно. Он никогда не кончал так быстро, даже когда был перевозбуждённым подростком. Он всё ещё чувствует оргазм в себе, мчащийся по его кровеносной системе, заставляя дышать его лёгкие. — Чёрт.       — Хорошо?       — Да.       — Это всё ещё хорошо? — спрашивает Кас, продолжая растягивать его пальцем.       — Да.       Кас снова целует его бедро.       — Я серьёзно, Кас, я никогда не отпущу тебя из этой кровати.       — Это очень мне льстит.       Дин опускает руку вниз и просто легко пробегает пальцами по волосам Каса.       — Сейчас, — Кас перемещается, внутри Дина и снаружи, перенося свой вес на один локоть и протягивая руку вверх и под правое бедро Дина. Дин наклоняется и соединяет их пальцы вместе. Кас продолжает растягивать его, теперь уже двумя пальцами, второй ощущается невероятно большим, как будто его трахают по-настоящему. Голос Каса странно спокоен, когда он говорит.       — Я думал о том времени, когда ты сделал это для меня. Когда ты заключил Михаила в ловушку в своей голове, помнишь?       — Не сделал этого для тебя, — выдыхает Дин. Был ли это Рай той причиной, по которой что-то в его заднице чувствовалось так хорошо, или он серьёзно упустил жизнь, не будучи более гейским?       — Ты мог бы, — задумчиво говорит Кас. — Даже больше. Я бы позволил тебе сделать со мной всё, что угодно.       Чёрт. Дин стонет, насаживаясь на пальцы Каса, думая о том, как он мог бы трахнуть Каса.       — Ты этого хочешь?       Кас на мгновение замолкает, и когда Дин смотрит на него, он просто чертовски широко улыбается, как будто он в восторге от разговора.       — Кас?       — Прости, это… это то, чего я хочу. Нас, разговаривающих об этом. Это так приятно.       — Не надо, Кас, — чувство вины слишком сильно, слишком близко.       Кас, слава Богу, не продолжает.       — Я бы хотел как-нибудь попробовать, — говорит он, в итоге отвечая на изначально заданный Дином вопрос. — Хотя я подозреваю, что вот так будет более естественно для нас.       Ладно, да, Дин немного обижен. Даже учитывая пальцы в его заднице.       — Заткнись, — говорит он. — Нет уж.       Но он не может осмысливать это сейчас, и, конечно, в данный момент у него нет никакого достоинства.       Кас не смеётся.       — Тебе не нравится это? — тихо спрашивает он, пальцы замирают.       — Ох, блядь, — ругается Дин, пойманный в ловушку. Кас смотрит на него с неподдельным беспокойством, как будто Дин действительно внезапно решил, что не хочет быть снизу, несмотря на то, что прямо сейчас он извивается от удовольствия вокруг его пальцев.       — Детка, пожалуйста, — выдавливает из себя Дин.       Кас смотрит.       — Пожалуйста, детка, — снова повторяет Дин, пытаясь глубже насадиться на пальцы ангела.       Но Кас медленно выходит из него, заставляя Дина вздрогнуть. Его пальцы обводят анус Дина, который жадно раскрывается всякий раз, когда они скользят мимо.       Дин сходит с ума. Он извивается, изворачивается, но Кас ничего не делает.       — Что за чёрт, Кас, — бормочет он.       — Я могу заставить тебя умолять, — говорит Кас. — Я знаю, как.       Чёрт. Дин никогда не должен был показывать ему всё то БДСМ порно. Странно видеть Каса между его ног, видеть этот тёмный взгляд в его глазах, тот же, который бывал у него только тогда, когда он доминировал над ним — Боже, Дин уговаривал его на это только несколько раз, но всегда это было так хорошо, у Каса был врождённый талант. Видя, как ангел делает это сейчас, даже не спрашивая, казалось бы, желая делать это, Дин чувствует себя странно липким внутри. Это оказывает противоположный эффект на его член, который жаждуще прижимается к его животу.       — Ты хочешь этого? — настаивает Кас. — Хочешь, чтобы я заставил тебя умолять?       — Кас, — Дин крепче сжимает руку ангела. Он чувствует себя таким наполненным. Часть его хочет кричать «да», хочет просить, умолять и отдать Касу всё. Но большая его часть удивительно терпелива, счастлива. У них есть вся вечность вместе. Он просто должен держать Каса здесь, в этой постели. — Детка. Ты займёшься со мной любовью?       Кас моргает. Выражение его лица меняется. Он отпускает руку Дина и ползёт вверх по кровати, наклоняясь к лицу мужчины. Он целует его, и каким-то образом это самый горячий поцелуй, который они когда-либо разделяли, ноги Дина всё ещё широко разведены, язык Каса настойчиво проникает в его рот, желая, отчаянно, любя.       — Дин, — шепчет он. — Да, конечно, я… Да.       Он снова начинает целовать Дина, его шею, уши, плечи.       — Пожалуйста, детка, — Дин умоляет, не особо терпеливо, сколько бы вечности у них ни было. — Я готов принять тебя. Так чертовски готов для тебя.       Кас смотрит на него, голубые глаза проникают в его душу. Это уже не кажется таким странным, как раньше; теперь он знает, что видит Кас. Он сам видел это, отражённое в нём светом, звуком и радугой.       Кас снова встаёт на колени.       — Подай мне эти подушки.       Дин делает это, и Кас подсовывает их под его бёдра. Ангел снова целует его и проводит руками вниз по телу Дина, затем снова заползает между его ног. Он коротко проводит рукой по члену мужчины, потом обводит головку большим пальцем.       — Никогда не думал, что доживу до этого дня, — бормочет он.       — Хм?       — Когда ты станешь романтиком.       — Эй, я разносторонний парень.       — Ммм, — Кас наклоняется вперёд и целует Дина в живот, затем снова садится. Он осторожно приподнимает одну ногу мужчины и кладёт её себе на плечо. — Хорошо?       — Хорошо.       Пальцы Каса возвращаются к анусу Дина, мягко потирая его, возможно, ещё сильнее смазывая. Дин не уверен, кто и как воображает смазку, но она есть; он скользкий, открытый и готовый. Кас целует его колено.       — Мы начнём медленно? — спрашивает он.       — Да.       — Ты будешь говорить со мной?       — Конечно, детка. Всё, что ты хочешь.       Кас смотрит на него так, словно Дин пообещал ему все деньги мира, затем он сдвигается, подтягивая колени к подушке, и Дин чувствует, как его головка, горячая и скользкая, прижимается к его заднему проходу.       — Чёрт.       — Хорошо? — спрашивает Кас настороженно.       — Да. Да, хорошо.       Кас смотрит на него широко раскрытыми голубыми глазами, в то время как Дин просто ждёт, широко раскрытый и жаждущий, это промедление длится какое-то время, пока мужчина не начинает извиваться.       — Ты собираешься трахнуть меня или что?       Кас качает головой.       — Ты не об этом просил меня.       И с этими словами он наконец толкается внутрь.       — Чёрт, — ругается Дин. Хотя это всего лишь головка, она намного больше двух пальцев, и он чувствует жжение, но Дин боится, что он вообразит слишком сильно, чтобы ощущения ушли, потому что он хочет чувствовать Каса, знать, что это он в нём.       — Дин. Дин, расслабься.       Дин делает глубокий вдох.       Он расслабляется.       — Хорошо? — спрашивает Кас.       — Хорошо.       — Ещё?       — Да.       Кас продвигается внутрь, понемногу.       — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он.       Дин глубоко дышит.       — Странно. Много. Ты увеличил себе размер?       Кас улыбается.       — Нет.       — Кажется большим.       — Ты в порядке?       — Да. Продолжай.       И Кас продолжает, и Дин говорит с ним, медленно подбадривая, закрыв глаза и неглубоко дыша, пока член ангела полностью не входит в него. Дин прислушивается к своим ощущениям. Он может чувствовать… что-то. Кас надавливает на что-то внутри, но это не так хорошо, как с пальцами, вероятно, потому, что они не двигаются. Это просто давление, просто Кас. Одна его рука лежит на бедре Дина, перекинутом через плечо, другая — на колене. Дин поднимает эту ногу, кладёт её на другое плечо Каса и чувствует, как внутри него смещается член. Странно. Не совсем неудобно. В каком-то смысле даже приятно. Кас выдыхает сквозь зубы.       — Дин…       — Да, детка?       Кас легко смеётся, ещё один выдох.       — Как ты себя чувствуешь, детка?       — Хорошо, — выдыхает Кас, открывая глаза. — Очень хорошо. Я люблю, когда ты разговариваешь.       — Я люблю, когда ты что-нибудь делаешь.       — Это вопиющая…       — Тшш, — дразнит Дин. — Мы занимаемся любовью.       — Блядь, — говорит Кас, и Дин смеётся. Боже, он любит, когда Кас матерится. — Могу я двигаться, Дин? Я… Мне нужно двигаться.       — Я жду тебя, детка.       Кас медленно выскальзывает наружу, потом снова медленно толкается внутрь.       — Как тебе так?       — Нормально.       — Просто нормально?       — Хммм.       Кас делает это снова, всё ещё не совсем трахая, слишком медленно, просто медленно скользя внутрь и наружу, как будто проверяя механизм, чтобы убедиться, что все части работают вместе правильно. Дин чувствует, как это место, его простата, как он полагает, откликается на движения, не вполне довольная темпом или углом. Дин не возражает. Он наблюдает за лицом Каса, за выражением чистого изумления на нём.       — Тебе нравится, детка? Нравится трахать меня?       — Мы занимаемся любовью, Дин.       — Ммм… Но ты собираешься трахнуть меня позже, правда?       — Да.       — Трахнешь меня хорошо и жёстко.       — Дин, — Кас закрывает глаза.       — Заставишь меня стонать и извиваться на этом толстом члене.       — Дин. Это не то, что я не… Ты всё усложняешь. Разве это не то, чего ты хочешь?       — Ты двигаешься слишком медленно.       — Тогда просто скажи, — говорит Кас раздражённо, но всё равно ускоряясь.       — Я думал, ты хочешь, чтобы я говорил грязные вещи, — говорит Дин, дыша тяжелее, когда Кас прижимается к нему.       — А я думал, ты хотел, чтобы всё было медленнее, — парирует Кас, постепенно входя в свой новый ритм. Его член двигается внутри Дина, постоянно давя на простату. Блядь. Становится хорошо. Становится действительно хорошо.       Дин коротко стонет, когда Кас толкается в него, и ангел стонет в ответ.       — Я люблю тебя, Дин, — бормочет Кас. — Я так сильно тебя люблю, ты невероятный, ты…       — Блядь, Кас, заткнись.       Кас смотрит на него, обдумывая, и у Дина такое чувство, что он скажет «нет», а потом Дину придётся терпеть бесконечный поток комплиментов, и всё потому, что он решил назвать это «заниматься любовью», как сопляк, вместо того, чтобы просто сказать: «Может быть, ванильный секс будет лучше, чем БДСМ, когда я впервые приму член в свою задницу». Дин продолжает, прежде чем Кас успевает ответить.       — Слушай, я просто не получаю удовольствие от такого, понимаешь?       — Хорошо, — Кас снова целует его коленку. — Спасибо, что сказал мне. Как тебе так?       — Так хорошо. Правильно медленно. Это… Я могу… Мне хорошо.       — Мне тоже.       Дину не нужно, чтобы Кас говорил, что трахаться с кем-то приятно, но он не дерзит. Он чувствует себя как безвольная рыба, просто лежащая здесь и отдающаяся сильным рукам. Он пытается размять бёдра, но ему трудно пошевелиться.       — Кас… отпусти мои ноги.       Кас ослабляет хватку, и Дин воображает себе некоторую гибкость, прежде чем снять ноги с плеч ангела и обернуть их вокруг его талии. Так лучше — так он может делать то, что делают девушки, когда они помогают контролировать ритм или даже задерживать парня внутри — но не сейчас. Сейчас он просто сжимает бока Каса, используя их как рычаг, чтобы на пробу размять бедра, когда Кас двигается внутри него.       Он стонет. Так даже лучше— так он может направлять Каса под нужным углом, чтобы приятные ощущения становились сильнее. Это не то, что Дин назвал бы отличным, это всё ещё слишком медленно, чтобы быть отличным, но это хорошо и становится лучше. В нём нарастает давление, и Дин может легко увидеть потенциал во всё этом, как только они действительно начнут по-настоящему двигаться. Чёрт, он же может представить, как они делают это, то же самое, но больше, сильнее. Кас стонет над ним, когда они находят ритм вместе, толкаясь бёдрами друг в друга, негромкие шлепки подчёркивают тишину комнаты.       — Хорошо, детка? — спрашивает Дин.       — Ммм. Дин, ты… да. Хорошо.       — Скажи что-нибудь грязное, детка.       — Мы занимаемся любовью, — лаконично возражает Кас.       — Любовники не говорят непристойностей? — спрашивает Дин, будучи немного маленьким говнюком. Затем следуют несколько секунд, наполненных тихим дыханием, шлепками кожи о кожу, прежде чем Кас сдаётся.       — Ты когда-нибудь видел что-нибудь настолько красивое, что тебе хотелось это разбить?       Дин задыхается.       — Что?       — Ты всегда такой безупречный. Такой сдержанный. Я только несколько раз видел, как ты по-настоящему отдаёшься удовольствию. Только во время анальных игр, или когда в это вовлечён БДСМ.       Как будто Кас читает Дину лекцию о его собственной сексуальности, за исключением того, что они трахаются во время этого. Тем не менее, Кас не отвлекается ни на секунду, двигаясь в нём, и, к своему собственному удивлению, Дин тоже. Это слишком хорошо, чтобы стоило того, чтобы остановиться и ругаться на Каса за то, что он чудак. Дин продолжает толкаться бедрами, а Кас продолжает говорить, ведь его аудитория, блядь, буквально поймана в ловушку его членом.       — Я хочу сломать тебя, — объясняет Кас, и это не должно заводить Дина так сильно, не так ли? — В конце концов, ты сломал меня. Ты искусил меня, и я влюбился. Я сломал себя ради тебя. Я испытывал боль, я истекал кровью, я умирал ради тебя. Я отдал себя тебе всеми возможными способами. Я коснулся твоей души…       Хватка Каса становится крепче.       — Я хочу, чтобы ты тоже почувствовал это. Я хочу держать тебя в этой комнате, трогать тебя, трахать тебя, пока ты не будешь умолять меня о ещё большем, я хочу… — Кас глубоко дышит, возможно, подавляя стоны, но он продолжает неумолимо толкаться, и Дин не возражает. — Я хочу увидеть тебя во всех подробностях. Я хочу оставить тебя обнажённым и открытым передо мной, я хочу доставить тебе такое удовольствие, чтобы ты забыл, как быть собой, и просто стал тем, кем ты на самом деле являешься.       — И кто же я? — спрашивает Дин, уже втянувшийся в игру, желающий подыграть.       Кас склоняется над ним, на его лице появляется улыбка.       — Ты моя маленькая сучка, — говорит он.       — Чёрт. Чёрт, Кас, — Дин говорит это с хриплым смехом, но это горячо, чёрт, очень горячо, и он ускоряется, начиная сильнее подаваться бёдрами навстречу движениям ангела.       — Попроси меня.       — Что?       — Ты хочешь, чтобы я трахал тебя быстрее. Попроси меня.       — Чёрт, — это слишком для занятия любовью. — Чёрт. Я… Быстрее, Кас.       — Попроси меня как следует.       Дин чувствует, что ломается, как и говорил Кас. С каждым движением бёдер ангела, с каждым словом, вылетающим из его проклятого рта, воля Дина ломается. Он нуждается. Он хочет.       И он доверяет.       И он любит.       Этого извращённого сукиного сына.       — Пожалуйста, трахай меня быстрее, Кас.       — Пожалуйста, трахай меня быстрее, Кастиэль.       — Пожалуйста, трахай меня быстрее, Кастиэль.       — Хорошо, я сделаю это, Дин. Просто ответь на один вопрос, и я сделаю то, что ты хочешь, — но Кас всё равно ускоряется, несмотря на свои слова, увлекаясь, член толкается так глубоко в Дина, что заставляет его задыхаться, так много, так сильно…       — Кто ты? — спрашивает Кас, и чёрт. Дин знает ответ. Дин закрывает глаза, снова вращает бёдрами, теперь ещё быстрее. Он знает, что ему хочется сказать это.       — Я твоя маленькая сучка, Кастиэль.       — Очень хорошо, — мурлычет Кас. — Очень хорошо.       Так даже лучше. Дин закрывает глаза и стонет, позволяя себе просто издавать звуки, любить и чувствовать.       Кас крепко сжимает бёдра Дина и с силой толкается в него, раскачиваясь всё быстрее и быстрее, пока Дин больше не может за ним угнаться, не может двигаться или даже сжимать его своими ногами. Он просто откидывается назад на матрас, в который его втрахивают до полусмерти. Кас такой сильный, такой большой, это ощущается так хорошо, когда он берёт его. Боже, Дин хотел бы, чтобы они сделали это ещё на Земле, они могли бы трахаться намного больше, намного лучше, и он больше не стонет, он скулит; смущающие, недостойные звуки, скулит, хнычет и задыхается, просто позволяя Касу входить в него, позволяя Касу сломать его, всё, что Кас хочет, всё, что ему нужно, и это так хорошо, просто отпускать, чувствовать и отдавать.       Дин принимает это и принимает это и принимает это, пока не становится настолько хорошо, что он больше не может сдерживаться, и тогда он обхватывает свой член и дрочит его в одном ритме с толчками Каса.       — Блядь, Кас, — выдыхает он. — Я сейчас… Кас, я…       Кас не просит, чтобы он называл его Кастиэлем, не говорит Дину, чтобы тот был тихим или хорошим, или не трогал себя, он просто стонет, продолжает трахать его, сильнее, а потом говорит:       — Кончи для меня, Дин. Пожалуйста. Я хочу видеть тебя. Хочу посмотреть.       — Хорошо, Кас. Я слышу тебя. Сейчас кончу. Кончу, пока ты трахаешь меня. Да. Трахай меня. Блядь. Блядь. Кас, даааа! Чёрт! — Дин кричит, когда кончает, оргазм внезапно пронзает его, сперма разбрызгивается на живот, пока член не оказывается полностью опустошён, и его задница ощущает себя хорошо, сверхчувствительно, немного покалывает, и Кас ещё сильнее ускоряет свои толчки, он должно быть близок к оргазму, он должен, Дин не может больше терпеть, а потом Кас стонет, задыхается, дёргается внутри него, и Дин тянется к нему, и Кас берёт его за руку. Дин держит руку Каса, в то время как его анус медленно продолжает сжимать в себе член ангела, выжимая из него то, что осталось от оргазма.       — Дин, — с придыханием шепчет Кас.       — Держу тебя, детка.       — Я люблю тебя, Дин.       — Тоже люблю тебя, детка.       Кас выходит из него, медленно и скользко, и Дину странно ощущать себя снова таким пустым, и затем ангел падает на спину рядом с ним. Дин перекатывается на бок и смотрит. Он проводит рукой по волосам Каса, а затем нежно гладит его лицо, когда Кас не отвечает.       — Ты в порядке, детка?       Кас мычит что-то неразборчивое.       — Собираешься вздремнуть?       — Нет.       Дин не уверен, что верит ему.       — Это я тот, кто получил член в задницу, так почему ты растянулся тут, как какая-нибудь викторианская леди на диване в обмороке?       Кас хмурится, не открывая глаз. Он хватает Дина и тянет его к себе, прижимая лицо мужчины к своей груди.       — Заткнись, Дин, — ворчит он, прижимая его к себе, словно это каким-то образом помешает ему говорить.       — Уверен, что в порядке?       — Да, Дин. Заткнись.       Поэтому Дин затыкается. Он ёрзает, пока не находит более удобное положение, по-прежнему положив голову на грудь Каса, и руки ангела крепко удерживают его. Он слушает, как Кас дышит: вдох и выдох, вверх и вниз. Слишком расслабленный, чтобы бодрствовать, слишком ангельский, чтобы спать. Дин возится с простынями, сминая их в пальцах.       Наконец-то он это сделал.       И ему понравилось.       Ему очень понравилось.       Может быть, даже больше, чем Касу.       Чёрт.       Больше не было необходимости притворяться натуралом. Кас ясно дал понять: он не хочет скрываться. Он хочет, чтобы семья Дина знала.       Джон живёт буквально вниз по дороге.       Эта мысль не вызывает той реакции, которую ожидал от неё Дин. Раньше она контролировала весь его мозг, всё его существо. Все его инстинкты вращались вокруг Джона Винчестера.       Теперь они сосредоточены на ангеле, который не совсем спит рядом с ним.       Он хочет сказать что-нибудь.       Он не хочет тревожить Каса.       Бедняга, вероятно, работал буквально 24/7 над всякой Небесной ерундой, которую другие ангелы должны были делать без него. Он всегда слишком много работал, особенно когда был один.       Дин заставляет себя быть терпеливым. Он держит Каса. Он дышит. Он поёт про себя песни.       Через несколько минут Кас двигается, меняя положение их тел так, что теперь Кас опирается на грудь Дина. Дин гладит волосы ангела. Притворяясь спокойным, он на самом деле успокоился.       — Ты в порядке? — наконец спрашивает Кас.       — Да.       — Я знаю, что у тебя были сомнения по поводу анального секса.       — Ага. Но это было хорошо.       — Похоже, что тебе это понравилось.       — Ага.       — Ты уверен, что всё хорошо?       — Да, детка. Просто чувствую себя спокойно. И вообще это ты велел мне заткнуться.       Кас ворчит что-то, что похоже на извинения. Он подносит руку Дина к губам и целует.       — Эй, детка?       — Да, Дин?       — Ты действительно думаешь, что я весь такой сдержанный и всё такое?       — Раздражающе так.       — Я так не думаю. Мне кажется, что я превращаюсь в желе рядом с тобой.       Кас обхватывает его палец губами и нежно посасывает. Дин гладит волосы ангела. Он слышит шум океана снаружи.       — Я хочу рассказать маме и отцу, — наконец говорит Дин. — Но сначала я должен сказать Сэму.       Кас выпускает его палец изо рта с чавкающим звуком и смущённо моргает, глядя на него, как будто он был за много миль отсюда.       — Иначе это кажется неправильным, — объясняет Дин. — Но я знаю, что он очень далеко, так что…       — Мы могли бы провести сеанс.       — Что?       — Я мог бы отправиться на Землю и попросить Сэма провести сеанс, если ты хочешь поговорить с ним.       — Ох, да. Точно.       — Или ты пытаешься тянуть время?       — Нет. Это звучит хорошо.       — Очень хорошо, — Кас снова успокаивается.       Дин обнимает его. Это звучит лучше, чем хорошо.

***

      Кастиэль лежит на матрасе, который он сделал для них на Небесах, положив голову на грудь Дина Винчестера после их первого занятия любовью. Дин дал ему так много обещаний, обещаний говорить, любить, поделиться всем этим со своей семьей. Это наполняет Каса. Он так долго любил Дина, хотя и не сразу знал об этом. Теперь они так близко, и кажется, что всё то невероятное расстояние между ними сократилось быстро и легко. Как будто им не хватало всего одного кусочка пазла, который превратил их из беспорядочного картона в идеальную картину. Они снова погружаются в тишину, просто отдыхают в тёмной комнате, просто дышат вместе, Дин постукивает пальцами по спине Каса, а потом он начинает петь.       Эта весенняя пора моей любви,       Второй сезон, который я познал…       Голос Дина тихий и мягкий, но мелодичный. Слова знакомые, песня медленно течёт между ними.       Ты — словно солнечный свет, что взрастил меня,       Всё это время знавшего так мало тепла.       Легко заметить свет в моих глазах,       Я наблюдал за огнём, что медленно разгорался.       Дин красиво держит ноту, поднимая её высоко, выше, чем Кас когда-либо слышал его голос, и затем он мягко отпускает её в воздух.       Кас приподнимается на локтях, нависает над Дином и удивлённо смотрит на него. Буквально пялится на Дина Винчестера, который только что спел ему первый куплет любовной песни.       — Целая чёртова кассета с песнями о любви, — говорит Дин. — Но ты взял и зациклился на «Rock and Roll».       — Спой ещё.       Дин откидывается назад и расслабляется — это странно, когда Кас так взволнован — и через мгновение снова поёт.       Это лето моих улыбок,       Бегите прочь, Стражи Мрака.       Говори со мной только своим взглядом,       И я подарю тебе эту песню.       Совсем не сложно догадаться,       Эти вещи очевидны время от времени.       Дин снова берёт высокую ноту, его голос немного скрипучий, но уверенный: «Оооу». Его пальцы выстукивают ритм на спине ангела. Дин напевает гитарную партию, переходя к следующему куплету, становясь всё более оживлённым, медленно раскачиваясь под Касом, затем он снова начинает петь, качая головой в такт музыке, которая не играет. Кас всё равно её слышит. Он слышал эту песню более чем достаточно раз.       О, говори со мной, говори, говори,       Я чувствовал холод моей зимы,       Я думал, что она не закончится никогда.       Глаза Дина плотно закрыты. Он просто качает головой, погружённый в песню, его рука гладит спину Каса в такт.       Я проклинал мрак, что опустился на нас, на нас, на нас.       Но теперь я знаю, как сильно я тебя люблю.       Но теперь я знаю, как сильно я тебя люблю.       Дин затихает и открывает глаза, зелёные, ясные и такие близкие.       У каждого чувства есть своё время года,       И словно ветра они поднимаются и стихают.       Это чудо преданности,       Я вижу путеводный факел, что мы все должны нести,       У каждого есть своя доля,       Но на каждого из нас хватит капель дождя,       Хотя бы несколько капель дождя.       — О, да. Оооу дааа, — Дин поёт гитарное соло, тихо, заменяя напевы на «так тебя люблю», обозначая каждый своими пальцами, выстукивая ритм:       — Так люблю тебя. Так люблю тебя. Так люблю тебя. Я правда так тебя люблю.       Он поёт до тех пор, пока слова вписываются в мелодию, и продолжает, и поёт её снова, дольше, чем длилась гитарная партия на кассете, и затем мычит остальную инструментальную часть, наконец, мягко постукивая пальцами по спине Каса, обозначая конец песни.       Кас целует его.       Кас целует его снова.       Кас целует его вечность.       И наконец Кас знает без малейшей тени сомнения — Дин Винчестер любит его.