Я никто для тебя?

      Пруссия сидел в своей привычной тёмной карете около окошка, через которое отлично виднелась столица страны, к которой он сейчас приехал. Привычные, красиво выложенные тропинки, которые вели к разным кафе и красивым улицам, где было так уютно и оживлённо. Немец проезжает по прекрасной набережной с видом на прекрасный и большой мост, который своей красотой поражал и вызывал восхищение у Королевства.       И вот, карета медленно останавливается через несколько минут, что свидетельствует о том, что они на месте. Дверца, около которой и сидел Королевство, открывается, после чего немец быстро выходит и свободно вздыхает, наслаждаясь прохладным ветерком, что приятно обдувал его лицо. Пруссию уже встречает ровно стоящий Санкт-Петербург, сложив руки за спину, он чуть поклоняется правителю, приветствуя его:       — Добро пожаловать, Пруссия, — с приветственной улыбкой говорит столица, глядя своими голубыми глазами на немца. — Вас проводить в кабинет Его Императорского Величества?       — Благодарю, Санкт-Петербург, — кивает ему Пруссия в знак приветствия. — Но я прекрасно помню и сам, где находится его кабинет, поэтому и сам справлюсь.       Город кивнул Королевству, пропуская его вперёд, но видя, как столица собирается что-то спросить, немец вздыхает и с лёгкой улыбкой спрашивает у него:       — Что ты хочешь спросить?       Королю всегда нравился Санкт-Петербург не только своим заметным европейским отличием от других городов его возлюбленного, но столица был необычайно умён, с ним было интересно разговаривать, а его природная детская скромность, которая позже переросла в восхитительную сдержанность, только больше вызывали неподдельный интерес к городу. И Санкт-Петербург не ненавидел Пруссию, как та же Москва, которая помнила многие проступки немца перед Российской Империей, а просто относился ко всему с пониманием, запоминая не только плохое, но и хорошее. А главное, столица был одним из немногих, кто знал о романе русского с немцем, и никак этому не препятствовал.       — Вы же сегодня одни? — неуверенно спросил город, с надеждой посмотрев на правителя.       — Увы, сегодня со мной Кёнигсберга нет, — сразу ответил Пруссия, на что Санкт-Петербург печально опустил глаза, хотя ни одна мышца на его лице не дрогнула. — Но если Российская Империя будет не против, я возьму его с собой в следующий раз, он тоже очень соскучился по тебе, но работы очень много, не смог её отложить.       — Работяга, — улыбнулся столица, своим высказыванием также рассмешив и Королевство, который ухмыльнулся уголком губ. — Благодарю вас.       Пруссия кивнул городу и направился прямо во дворец, желая поскорей увидеть возлюбленного и рассказать ему важнейшие новости.       Во дворце было довольно тихо, даже прислуга бесшумно убирала посуду в столовой, кто-то вытирал пыль в гостиной, но никто не видел Пруссию, который спокойной, гордой походкой, чуть подняв голову вверх, шёл прямо к кабинету Императора. И вот, пройдя на винтажную белоснежную лестницу, Королевство почувствовал знакомую сдавленность в груди и, вцепившись рукой в перила, начал кашлять, прикрывая второй рукой рот.       Никого не было поблизости, поэтому к немцу никто не подошёл и даже не спросил, что с ним случилось, что только радовало. Пруссии не хотелось, чтобы кто-то видел его в таком состоянии, которое он так мастерски скрывает. После войны его здоровье заметно ухудшилось, что стало одной из причин назначить именно Германскую Империю Императором объединённой Германии, а не старшего немца.       Когда приступ закончился, Пруссия откашлялся и некоторое время простоял на лестнице, после чего сверху послышался взволнованный голос:       — Что с тобой? — спустившись к Королевству, спросил Российская Империя, рассматривая его, словно первый раз видел.       — Не видишь? — грубо и хрипло спросил в ответ мужчина, на что русский закатил глаза, скрестив руки на груди.       — Вопросом на вопрос не отвечают, Пруссия. Ты до сих пор не выздоровел?       — Моё здоровье немного ухудшилось после этой войны, — нехотя признался немец, стараясь не смотреть на возлюбленного. — Кстати, я пришёл разъяснить перед тобой её итоги и последствия, чтобы между нами не было непониманий, — вновь взглянув на Императора, сказал он.       Российская Империя кивнул и, оглядев лестницу и коридор, взял немца за руку, поведя прямо к нему в кабинет. На что Пруссия шикнул, но руку не вырвал, только сжав её в ответ, от чего русский лишь улыбнулся уголком губ, сказав:       — Как всегда, даже если ты не против того, что я делаю, всё равно ради приличия немного пошипишь, — хмыкнул русский, на что Королевство не сдержал ухмылки, соглашаясь с ним.       Немного пройдя коридор, Российская Империя открывает дверь своего кабинета и пропускает Пруссию вперёд, после чего закрывает её за собой.       — В письме ты уже написал причину своего приезда, — садясь на тёмно-коричневый диван, говорит русский. — Так что, я слушаю, как это понимать, дорогой, — стерев с лица привычную улыбку и сменив её на серьёзное выражение лица, сказал Император.       — Лицо попроще, — фыркнул Пруссия, садясь рядом с Российской Империей. — Будто я перед тобой провинился.       — А какого чёрта, ты внезапно объединяешь немецкие земли и назначаешь ими руководить своего сына? — прошипел голубоглазый. — То, что ты создал Империю, я не имею претензий, но я совершенно не знаю твоего наследника, теперь нынешнего Германского Императора! И как мне выстраивать с ним союзнические отношения, если я его в глаза всего раза четыре видел и то на балах.       — Оу, да ты переживаешь из-за союза со мной, — довольно ухмыльнулся Пруссия, убрав руки за голову. — Как мне это льстит. Сам Российский Император, Великий Князь Финляндский, Царь Польский, Царь…       — Хватит издеваться, — недовольно прервал его русский, на что немец просто не смог сдержать смех.       — Ох, прости, милый, — перестав смеяться, извинился Пруссия, после чего убрал руки с головы и сложил их на груди. — Но смею тебя обрадовать, с нашим союзом ничего не случится. Видишь ли, даже если я не стою во главе Империи, я занимаю не последнее место в нём.       — Ты больше не правитель.       — Я и не спорю, но хотя бы дослушай, Россия, — недовольно вздохнул Королевство. — Никогда не любил твою эту… нетерпимость. Даже если сейчас я не правитель, Германская Империя всё равно прислушивается ко мне и при надобности выполняет мои просьбы. Чтобы так тебя не расстраивать, я упрошу его налаживать именно с тобой союз, он согласится, будь уверен.       — Ты забываешь одну маленькую, но существенную деталь, — начал Российская Империя, хотя слова Пруссии его успокоили.       — И какую же? — усмехнувшись, спросил немец.       — Влияние Австро-Венгрии на Германскую Империю, — хмуро заметил Император, от чего Пруссия перестал ухмыляться и серьёзно посмотрел на русского.       — Не понимаю, что ты имеешь в виду.       — Мы давно не союзники с австрийцами, и сынок Австрийской Империи придерживается этому. Он разве не может настроить твоего сына против меня же? — спросил Российская Империя, изогнув бровь.       — А теперь подумай логически, к кому будет прислушиваться Германская Империя: к своему отцу, который много лет, веков, был у власти или какому-то мальчишку? — раздражённо спросил возлюбленный.       — Тебе-то не слишком Австро-Венгрия нравится, — довольно хмыкнул Российская Империя, будто только раздражения немца и ожидал.       — У меня был изначально план, чтобы Германская Империя начал им манипулировать в наших целях, — признался спустя столько времени Пруссия, не смотря в глаза Императора. — В итоге мой сын сказал, что делать этого не намерен и теперь каждые выходные к этому австрийцу ездит. Подружились, — шикнул немец.       — Оу, Пруссия, какие у тебя мысли были уже тогда, — довольно произнёс русский. — Хотел, чтобы после смерти твоего бывшего друга была марионетка? Умно.       Немец вновь посмотрел на Российскую Империю, который теперь ухмылялся, будто услышал то, что давно ждал. Австрийскую Империю он ненавидел всей душой, что только усилилось после Наполеоновских войн и сейчас, услышав о первых планах немца на сына врага, даже не стал возмущаться.       — Я думал, ты сейчас просто разорвёшься от негодования, ведь тогда бы под боком у тебя было марионеточное государство, которым руководил бы я, — непонимающе сказал Пруссия.       — Ты бы в здравом уме не посмел напасть на меня, если ты об этом, — хмыкнул Российская Империя. — Но моя тёмная сторона души злорадствовала, если бы после Великой державы Австрийской Империи стала ничтожная Австро-Венгерская, представляющая марионетку своего врага.       Немец кивнул, соглашаясь с русским. Он был прав абсолютно везде, как и от того, что Пруссия не посмеет начать с ним войну, так и о возможной судьбе наследника Австрийской Империи.       — Тогда я, как только приеду к себе, поговорю с Германской Империей и в письме напишу, чего мне удалось добиться от него, — закончил разговор немец.       — Отлично, буду ждать с нетерпением, — улыбнулся, как ни в чём не бывало, Император. — Останешься у меня на ночь? — изогнув бровь, спросил он.       Пруссия некоторое время рассматривал лицо русского, после чего облокотился на спинку дивана и кивнул, улыбнувшись уголком губ.       — Я слишком соскучился по тебе, поэтому останусь. Если, конечно, не выведу тебя из себя до вечера, — он приблизился к Российской Империи слишком близко, так, что их губы были в пяти сантиметрах друг от друга. Немец взглянул в голубые глаза Императора, готовясь утонуть в них, пока руки зарылись в его тёмные волнистые волосы, чуть растрепав их.       Российская Империя долго не продержался, чужие губы так и искушали его. Уже через пару секунд Империя притянул Пруссию к себе, положив свои руки ему на талию, и утянул в нежный поцелуй, мягко сминая уста мужчины, пока руки обследовали спину возлюбленного через мундир.       — Где сейчас цесаревич? — тихо поинтересовался немец, нехотя отстранившись от желанных губ.       — У него урок фехтования ещё час, — глянув на часы, ответил Император, зарываясь одной рукой в шелковистые волосы Королевства.       — Значит, твой сын нам не помешает, — хмыкнул Пруссия, утягивая Российскую Империю в новый поцелуй, уже более страстный, а руки спустились к плечам русского, а затем и на грудь, расстёгивая первую пуговицу. — Сколько мы не виделись с тобой? — шёпотом поинтересовался он, когда из-за нехватки воздуха вновь пришлось разорвать поцелуй.       — Достаточно долго, — ответил Империя, спускаясь к шее возлюбленного, оставляя дорожку коротких поцелуев, пока немец томно вздохнул, чуть откидывая голову назад и, открывая больше пространства для поцелуев. — И я уверен, что не только я ждал этой встречи.

***

      Германская Империя вышел из своей кареты, поправив свой чёрный мундир. Невысокий белокурый парень уже ждал его у входа во дворец, сложив руки за спину. Как только немец оказался рядом с австрийцем, глаза того заблестели от радости, на что мужчина незаметно улыбнулся и покосился на недалеко стоящую стражу, тихо сказав возлюбленному:       — Нужно остаться наедине.       Австро-Венгрия утвердительно кивнул, соглашаясь с новым Императором, и вместе с Германской Империей направился во дворец, а конкретно в свой кабинет, где их точно никто не мог подслушать или увидеть.       Как только они переступили порог кабинета и закрыли за собой дверь, австриец прильнул к немцу и крепко обнял его, прикрыв глаза:       — Как же я рад тебя видеть целым и невредимым, — улыбнулся Австро-Венгерская Империя. — Так ещё и Императором, я поздравляю тебя от всей души, — белокурый искренне радовался за него, что прямо чувствовалось Германской Империи.       — А я рад увидеть тебя ещё раз и осознавать, что эта встреча не последняя, — улыбнулся в ответ синеглазый, обняв возлюбленного. — И благодарю за поздравление, ты даже не представляешь, что я чувствовал в тот момент, когда отец мне сказал то, что я стану Императором, так ещё и при всех правителях немецких земель, представляешь? — сейчас немец был похож на ребёнка, который восторженно рассказывал кому-то о своих успехах.       — А как прошла коронация? — спросил Австро-Венгрия, подняв голову к лицу мужчины.       — Превосходно! Она прошла просто чудесно! Представь, я гордой походкой иду к трону, произношу свою речь, которую встречают восторженными возгласами, и сажусь на очень удобный трон, пока на моей голове возвышается императорская корона. Просто чудесное чувство власти, — ухмыльнулся уголком губ Германская Империя.       — Представь себе, могу, — хмыкнул австриец. — А тебе Берлин корону опускал на голову?       — Отец, — коротко ответил немец, от чего Австро-Венгерская Империя нахмурился и чуть отстранился от мужчины.       — Но разве не столица нового государства проводит это действие? — решил спросить возлюбленный.       — Таким образом, отец показал, что он занимает первенство среди других немецких правителей, — объяснил Германская Империя, скрестив руки на груди. — Да и пока я не освоился на политической арене, прислушиваюсь к нему.       — Тебе в этой ситуации повезло больше, — кивнул зеленоглазый. — У тебя есть тот человек, который поможет тебе обустроиться сначала, — заметив, как австриец заметно погрустнел, немец решил перевести разговор на другую тему:       — А ты здесь как? Всё ли хорошо? — решил спросить он.       — Уже привык за эти года, да и ничего особо плохого у меня не случилось, — пожал плечами Австро-Венгрия, после чего улыбнулся и сказал. — Я вижу, что ты уже переводишь тему разговора, поэтому предлагаю отправиться в беседку, что стоит у меня в саду. Слуги должны были уже принести туда чай и некоторые пряности, — глянув прямо в синие, как лёд, глаза возлюбленного, тот коротко поцеловал его в уголок губ.       Внезапно, перед Австро-Венгрией вновь появлялась эта темнота, которая пожирала всё, что видел австриец, от чего тот мгновенно зажмурил глаза, пока тьма окончательно не заполонила всё в этой комнате.       «Нет! Только не сейчас! Пожалуйста, только не перед Германской Империей!» — взмолился мужчина, после чего слышит голос прямо над собой:       — Австри, всё хорошо? Чего ты весь так съёжился? — взволнованно спросил немец, положив свои руки ему на плечи.       Австро-Венгрия неуверенно приоткрыл глаза и вздохнул с облегчением, когда перед ним престал его кабинет и возлюбленный, который с беспокойством смотрел на мужчину. Помотав головой, австриец отвечает:       — Не переживай, просто я вспомнил, что… не подписал кое-какие документы, — он показательно подошёл к письменному столу и взял одну из бумаг, якобы доказывая свои слова немцу.       — Это что-то важное? Я могу подождать… — начал было Германская Империя, открывая дверь кабинета, чтобы выйти, как Австро-Венгерская Империя выставил руки и остановил его.       — Нет-нет, не стоит, мы сейчас с тобой направимся в сад, не зря же я тебя ждал столько времени, — улыбнулся австриец, убирая бумаги в тумбочку стола. — Подожди минутку.       — Конечно.       Австро-Венгрия быстро убрал бумаги, как обнаружил две тканевые повязки одинакового размера, но разной расцветки в виде двух гербов государства. Их принесла Вена, как только Император поделился своей проблемой с ней. Эти приступы с временной слепотой повторялись каждую неделю, а то и чаще. Пугала не сама слепота, как её внезапность, которая могла наступить в самый неподходящий момент, от чего мужчина попросил сделать ему такие повязки, чтобы на торжествах и разного рода мероприятиях ходить с ними. Но пока он не решался их надевать, посчитав, что в такие моменты его могут принять за слабого и немощного из-за отсутствия зрения. Прикоснувшись к одной из повязки с гербом Австрии, тот чуть прищурился и гневно отбросил её обратно в тумбочку.       — Ты чего там разглядываешь тумбочки? — взглянув на Австро-Венгерскую Империю, спросил немец, скрестив руки на груди.       — Извини, задумался, — покачал головой австриец и отошёл от стола, подойдя к Германской Империи, улыбнувшись ему. — Пошли?