***
Австро-Венгерская и Германская Империи шли по коридору дворца немца, беседуя друг с другом, вспоминая их первую встречу и совместные моменты в прошлом, от чего оба иногда смеялись, вспоминая своё юношество. — А я тогда втайне сбегал от отца к тебе! — улыбнулся австриец, влюблённо взглянув на Германскую Империю, который мило улыбался уголком губ, поглядывая на белокурого. — Наверное, ты тоже? Или он тебя спокойно отпускал? — Мне… не нужно было предупреждать отца, когда я куда-то уходил. Главное условие было вернуться до прихода темноты, — быстро нашёл оправдание немец, отведя взгляд в сторону окна, что выходило на главный вход во дворец, куда приехала карета Пруссии. «Он уже вернулся? Почему так быстро?» — чуть нахмурился Германская Империя, а после этого быстро развернулся назад, взяв возлюбленного за руку и сказал, прежде чем Император задаст свой вопрос: — Просто я вспомнил, что в том крыле дворца сейчас уборка. Не очень хочется мешать, верно? — спросил Империя, уже уводя мужчину в другую сторону. Австро-Венгрия на это лишь пожал плечами, но был вынужден согласиться с немцем, развернувшись, они вновь направились по этому крылу. Германская Империя не предупреждал отца, что пригласит к себе австрийца, да и попадаться на глаза ему сейчас особо не хотелось, было желание лишь спокойно провести вечер в компании Австро-Венгерской Империи и насладиться этим моментом, без выяснения отношений с бывшим правителем. — Ладно, как скажешь, но ты же говорил, что сейчас будет обед, а там… уборка? — непонимающе спросил Австро-Венгрия. — Просто внезапно вспомнил, — неловко почесал затылок немец, улыбнувшись уголком губ австрийцу. — Пойдём пока прогуляемся, как раз и аппетит нагуляем, — опустив руку и сложив её на спине, продолжил Император, на что белокурый лишь пожал плечами и кивнул возлюбленному, мягко улыбнувшись. — Ладно, я вот что ещё вспомнил, кстати… — начал рассказывать новое воспоминание Империя, воодушевлённо жестикулируя во время своего повествования, пока немец с лёгкой улыбкой посматривал на него, пока оба правителя неспешно шли по коридору. И ничего не предвещало бы какой-то проблемы, но перед Германской Империей неожиданно появился мужчина, который с прищуром смотрел на него, сдерживая своё раздражения, казалось, вообще не замечая Австро-Венгрию. Скрестив руки на груди, тот ровно, будто солдат, стоял, преградив возлюбленным дорогу. Германский правитель удивлённо вскинул брови вверх, рассматривая отца, после чего тот спросил, сглотнув и нервно взглянув на австрийца: — Ты уже вернулся? — придав голосу спокойствие, спросил младший немец, взглянув на Пруссию, который быстро переведя взгляд на Австро-Венгрию, вновь посмотрел на сына. — Мне безразлично то, кого ты сюда водишь, поэтому не смотри так на него, — сразу же предупредил Королевство, на что Австро-Венгерская Империя фыркнул и, скрестив руки на груди, с вызовом посмотрел на старшего немца, на что тот даже не обратил внимание. — Тогда… Всё хорошо? — надеясь услышать утвердительный ответ, спросил Германская Империя, глядя на отца, как тот ответил: — Мне нужно поговорить с тобой. Наедине, — добавил Пруссия, повернувшись спиной к сыну, молча указывая следовать за собой, на что Император тяжело вздохнул и шепнул Австро-Венгрии: — Прошу, подожди меня, я постараюсь вернуться как можно скорее, — белокурый вздохнул и кивнул, наблюдая за тем, как немцы уходят вперёд, скорей всего в кабинет Германской Империи, ведь тот как раз находился в той стороне.***
Австро-Венгрия оказался прав, немцы пришли именно в кабинет Германской Империи. Последним зашёл Пруссия, чуть прикрыв дверь, после чего раздражённо посмотрел на сына и прошипел: — Ты не забыл, что по поводу внешней политики ты должен обращаться ко мне и советоваться? — облокотившись на холодную стену, спросил Королевство, не сводя взгляд серых глаз со своего отпрыска, от чего тому мгновенно стало не по себе в обществе старшего немца. — Ты про союз с Австро-Венгрией и Российской Империей? — понял Германская Империя, после чего хмыкнул, ухмыльнувшись уголком. — Идея отличная, оцени, отец, — разведя руки в стороны, сказал младший немец. — Ты должен советоваться со мной, Германская Империя, — прошипел Пруссия, от чего Император чуть нахмурился, с прищуром смотря на Королевство. — Идея может и прекрасна, но ты должен каждый шаг обговаривать со мной! — Я стал Императором, отец! — повысил голос Империя. — Может я и должен советоваться с тобой, но только в вопросах, в которых я не уверен, где мне нужен взгляд со стороны, но не там, где я точно понимаю, что делать. — Тогда, какого чёрта, ты до сих пор не выстраиваешь союзнические отношения с Италией? — рявкнул Пруссия, подойдя к сыну ближе, от чего тот насторожился. — А до сих пор держишься за этого немощного Австро-Венгрию?!***
Вена всегда говорила Австро-Венгрии, что одновременно хорошей и плохой чертой его характера является любопытность. Маленький австриец интересовался разной литературой и имел тягу к знаниям, но порой интерес приводил и к не очень хорошим последствиям, о который порой рассказывал Германской Империи белокурый, когда те вспоминали свои детские годы. И сейчас это чувство, эта детская любопытность, вновь проявилась в Австро-Венгерской Империи, и как только немцы скрылись за поворотом коридора, Император направился вслед за ними. Австриец прекрасно понимал, что поступать так, а именно подслушивать немцев, нельзя, ты выражаешь неуважение и проявляешь дурной тон к дорогому тебе человеку, возможно, даже теряешь его доверие. Но интерес овладел им, хотя внутри Австро-Венгрия пообещал себе, если разговор будет связан с политикой или с чем-то очень личным, то сразу же уйдёт. Подойдя ближе к кабинету Германской Империи, белокурый сразу же услышал раздражённый голос Пруссии: — Тогда, какого чёрта, ты до сих пор не выстраиваешь союзнические отношения с Италией? — именно на этом вопросе Австро-Венгрия собирался уходить обратно, но последующий вопрос заставил его замереть около этой двери, а глаза округлить, будто Императора только что ранили. — А до сих пор держишься за этого немощного Австро-Венгрию?! «Немощного?» — про себя возмутился белокурый. — «На себя бы посмотрел, старик! И как ты смеешь говорить подобное про меня?» Австро-Венгрия был уверен в том, что сейчас его возлюбленный начнёт защищать его самого, приведёт аргументы и поставит Пруссию на место. Немец не мог позволить, чтобы отец его заподозрил в такой привязанности к Императору, но тихо ответил, растерявшись: — Австро-Венгрия правитель хорошо развитой страны с сильной армией, с ним выгодно быть союзником, даже возможно больше толку, нежели с твоим Италией, — попытался объяснить младший немец, как Пруссия его перебил: — Он ничего не представляет собой, не хочу этого признавать, но Австрийская Империя и то имел хоть какую-то силу! — А твой Италия разве имеет эту силу? — фыркнул Германская Империя. — У него схожая с тобой ситуация, ситуация с нами! Он, как и ты, не успел обрести нужные сферы влияния, которые уже поделили между собой французы и британцы, вот он твой шанс создать новый союз уже с другими государствами, а ты вцепился в этого Австро-Венгрию! — Австро-Венгерская Империя тоже не владеет сферами влияния… — начал было Император, как Пруссия раздражительно сжал кулаки. — Мы уже говорили о нём! Неужели ты до сих пор так сильно привязан к нему? Германия, оставь эту детскую дружбу и мысли рассудительно, холодно, как подобает правителю! Для чего ты изначально начал с ним общаться, помнишь? — на этих словах Австро-Венгрия вздрогнул, нахмурившись, даже чуть прищурился. Их встреча была не случайна, и Германская Империя правда подошёл в тот вечер к нему с какой-то целью? По словам его отца так оно и было, что очень настораживало, а в голове звучали слова отца: «Он пытается втираться к тебе в доверие, чтобы в неожиданный момент воспользоваться, сыновья всегда похожи на отцов, а прекрасно зная, что собой представляет Пруссия, его сын будет таким же». Но может Королевство что-то путает? Но следующий ответ Германской Империи развеял эту слабую надежду: — Помню, — холодно ответил младший немец. — А мне кажется, ты забыл, так я тебе и напомню, сынок, — прошипел Пруссия. — Разве не ты должен был втереться к нему в доверие и начать манипулировать им во благо нашего государства, в особенности, когда тот станет правителем? Я не вижу от тебя этого, я вижу лишь милые беседы, а по некоторым слухам и серьёзные отношения, что крайне меня настораживает. Я жду объяснений. — Я же должен относиться к нему с теплом, чтобы не создать подозрений в свою сторону, — спокойно соврал Германская Империя. — Так что мои милые беседы и оболочка дружбы вполне обоснована, отец. — Не врёшь? — прищурился Пруссия, скрестив руки на груди, но заметно расслабившись и успокоившись, услышав твёрдые слова сына. — Я всё ещё помню, что тогда было, когда ты изъявил желание не совершать подобное. — Нет, не вру. Австро-Венгерская Империя около минуты обдумывал всё, о чём разговаривали немцы, а затем быстрым шагом прошёл мимо кабинета, но незамеченным тот не остался. В щели двери был виден силуэт человека, а затем и цокот удаляющихся каблуков, от чего Германская Империя нахмурился, оскалившись. Кто посмел их подслушивать? — Проверь и вернись, — приказал Пруссия, на что Император недовольно кивнул и выглянул из-за дверей. И каково же было удивление немца, когда он увидел спину Австро-Венгрии, который спешил побыстрей покинуть этот дворец, из-за чего мужчина резко вышел с кабинета и быстрым шагом, чуть ли не бегом, устремился вслед австрийцу. — Австро-Венгрия, стой! Услышав голос Германской Империи, белокурый даже не смел останавливаться. В зелёных глазах заблестели первые слёзы, которые Император пытался стереть рукавом белоснежного мундира. Всё было ложью, абсолютно всё. То признание, та встреча, те радостные и счастливые моменты вместе. Почему же он тогда не послушал отца и не прекратил с ним общаться? Глупо доверился, наивный, глупый! — Австро-Венгрия! — схватив за руку белокурого, остановил его немец, ошарашенно смотря на него, отрицая то, что он их подслушал. — Выслушай меня! — Прекрати, Германская Империя, — злобно шикнул австриец, с силой вырвав из хватки мужчины свою руку. — Я достаточно выслушал всё у двери, можешь не повторять специально для меня. А я, идиот, верил, что и правда смог заинтересовать тебя, что смогу стать для тебя, как минимум, другом! Мой отец был прав по поводу вас, немцев! Вы все одинаковые, все думаете только о своей выгоде, даже не задумываясь о чувствах других людей, которые присутствуют в вашей жизни! — Но это не так! Я лю… — Прекрати! — прервал его Австро-Венгрия, пока слёзы стекали по щекам. Ему было больно, очень больно в душе, ведь чувствовал себя использованным. — Это всё ложь, абсолютно все мои моменты с тобой наглая ложь, в которую я глупо поверил!.. — Австро-Венгерская Империя хотел было продолжать, как вновь мужчина стал погружаться во мрак, который поглощал всё его окружение, поэтому австриец быстро достал из карманов повязки и закрепил их на голове узлом. — Не всё сказанное было правдой, Австри! Я специально говорил это отцу, чтобы он не заподозрил нас ни в чём, — увидев, как возлюбленный надевает повязки, мужчина хотел было ему помочь, как белокурый сам с ненавистью бросил: — Не всё, но, значит, среди этого была правда! И не смей меня больше так называть! — рявкнул Австро-Венгрия, вновь развернувшись спиной к Германской Империи, после чего со злостью прошипел на прощание. — Я ненавижу тебя. А подобные слова произвели неприятный эффект на немца, который бросил все попытки остановить Австро-Венгерскую Империю или что-то ему высказать. Хотелось поплакать, но нельзя, это будут лишние эмоции, которые сделать из тебя слабого — так всегда его учил Пруссия. Сжав до боли кулаки, Германская Империя смотрел вслед уходящему австрийцу, который уже более неуверенной походкой, иногда выставляя руки вперёд, направлялся к выходу из дворца. Иногда эхом раздавалось не только цоканье сапог, но и жалкие всхлипывания австрийца. Но за ними наблюдал и Пруссия, который выглянул из кабинета, скрестив руки на груди. Германская Империя будет очень зол на отца, за то, что тот поднял такую тему. Но, наверное, ему не стоит говорить о том, что силуэт Австро-Венгерской Империи Королевство заметил ещё на оправданиях сына.