***
Пустота и тишина. Я не ощущаю своего тела, даже боль ушла. Так тихо и… спокойно. А ещё темно. Очень темно. Как в безлунную ночь. Как в шкафу, где я пряталась от брата, когда мы играли. Мне было лет семь, ему девять. Родители были на улице, а мы играли. Это было так давно... и почему я это вспомнила? Неожиданно вспыхнул свет, и я вскрикнула, закрывая лицо руками. И только позже я поняла, что снова ощущаю тело, но как-то отстранённо. Оно какое-то слишком лёгкое. - Открой глаза, дитя. Странный голос, незнакомый. А ещё скрипучий, неприятный до дрожи, словно гвоздём по стеклу. Что это? Холодно стало. - Ну же, посмотри на меня. Я рискнула раздвинуть пальцы и приподнять веки. Свет был неярким, а словно приглушённым. Напротив стояла молодая женщина в белой одежде – белое платье с вырезом на правой ноге, белый плащ с глубоким капюшоном, но он не скрывал лица женщины и белых волос, что спадали по обе стороны лица незнакомки. Что у плаща, что у платья изнаночная сторона была красного цвета. Белый и алый сочетались и выглядело это красиво. Я бы засмотрелась на неё, но куда сильнее меня впечатлила коса, которую женщина держала в правой руке; в левой же руке у неё была алая роза. Позади женщины было некое… строение? Колонна? Хотя опор и основания видно не было. Больше внимания привлекали скелеты, которые были увиты розами. До этого я не думала, что розы могут обвивать что-то, как какие-нибудь лианы, но своим глазам я привыкла верить. - Нравится? – вдруг спросила женщина и обратила на меня свой взгляд. - Ну… впечатляет, – под этим я подразумевала не только розы, но и косу, на лезвии которой была… кровь? - Это не кровь. Я моргнула и посмотрела на незнакомку, которая изогнула губы в улыбке. Не знаю почему, но меня испугала эта улыбка. Женщина не была похожа на тех, с кем я до этого общалась. Она была опасна. - Не стоит меня бояться, я не угроза тебе. Напротив, я могу стать той, чьё покровительство поможет тебе. - Эм… – вот тут я конкретно растерялась и, честно признаться, затупила. – Покровительство? - Разумеется, о твоём возвращении в тот мир не может быть и речи, – словно не слыша моего блеяния, продолжила говорить женщина. – Твоя разрушенная оболочка уже… - Извините, что перебиваю, но в каком смысле о моём возвращении в тот мир не может быть речи? – такие новости меня взволновали не на шутку. В конце концов, это же не книга-фэнтези какая-то. И вообще нормально то, что я вижу, находясь вроде как без сознания? – Я же всего лишь ударилась головой. Меня отвезли в больницу, меня вылечат. - Верно, – кивнула женщина, всё так же разглядывая розу. – Тебя нашли почти сразу, как ты потеряла сознание. Женщина из соседней квартиры вызвала скорую. И тем не менее ты более не властна над своим телом. Ты покинула его, твоя душа пришла сюда, а значит пути назад для тебя нет. Я не знала, что и думать. Может быть я в коме и всё это просто галлюцинации? Странное место, женщина… она даже говорит странно! Словно мы не в двадцать первом веке, а застряли где-то в Средневековье! И внезапно пришло осознание – это правда. То странное чувство, голос умершей подруги и лёгкость, которую я ощущала в теле. Кроме того – я посмотрела на руки и пальцы задрожали – слишком белая кожа, нет моего прежнего загара, полученного в результате работы на участке у родителей. Но если я и правда не могу вернуться… - Что теперь? Я… останусь здесь? - Вовсе нет. Ни одна душа не осталась со мной, это вне законов мироздания. У тебя есть выбор – отправиться на перерождение, или начать новую, отличную от своей прошлой, жизнь. - Чем отличается перерождение от новой жизни? - Перерождаясь, ты продолжаешь цикл своего существования, но при этом не исключена утрата прежних присущих тебе свойств, ухудшение имеющихся способностей. Новая жизнь обычно начинается с нуля. Но это не наш случай. - Нет? - Нет. Незнакомка, которая не сочла за необходимость представиться, повела косой и от неведомого назначения «розария» – или как эту штуку можно назвать – отделилось несколько лоз, которые образовали в пространстве этакую рамку. Рамка потемнела и стало понятно, что это экран – на нём замелькали кадры, как когда выбираешь фильм для просмотра. Женщина поманила меня рукой, и я приблизилась, опасливо косясь на косу. На экране тем временем появилась иконка, которая вскоре развернулась, показывая детскую. Светло-оранжевые обои, пара шкафов, небольшой диванчик у окна и кроватка. В кроватке сопели малыши с пушком чёрных волос. Пухлые щёчки, маленькие пальчики, даже одежда была схожей. Создавалось впечатление, что их намерено хотели сделать одинаковыми. - Это близнецы Поттер. Последняя из ветвей потомков Игнотуса Певерелла. И им не суждено прожить долго. - Что? Почему? - За ними идёт сильный маг. Точнее, он уже пришёл. Смотри. На экране замелькали кадры. Появилась красивая рыжеволосая женщина. Она закрыла дверь и подперла её стулом, опускаясь на колени перед кроваткой. Малыши проснулись не то от шума внизу, не то от появления женщины. Смотря на своих детей – а они были её, ведь у обоих были изумрудные глаза, как и у рыжеволосой – она шептала им о своей любви, о любви их отца, а затем… В комнату ворвался мужчина. Из-под капюшона сверкали алые глаза, на бледных обескровленных губах появилась нехорошая улыбка. Однако голос оказался властным, обволакивающим. Он трижды приказывал ей отступить, и трижды женщина отказала, прося убить её вместо её детей. - Авада Кедавра! С палочки сорвался зелёный луч, и красивая женщина с рыжими волосами замертво упала на пол, едва этот луч вошёл ей в грудь. Я отшатнулась было, но не смогла отвести глаз от происходящего. Мужчина направил палочку на детей, и я подалась вперёд – он намеревается убить невинных детей?! Незнакомец смотрел на малышей и явно колебался. Или же затруднялся с выбором; близнецы были как две капли воды. Оба ревели, у обоих тёмные волосы и изумрудные глаза. Прислушавшись к чему-то, он решительно направил палочку на ребёнка, у которого волосы были чуть более кучерявыми. - Авада Кедавра! С кончика палочки сорвался зелёный луч и угодил точно в лоб ребёнка. Малыш повалился на кроватку и затих. Палочка теперь была направлена на второго малыша, но увидеть, что произошло, мне не дали. Экран погас. - Что это… было? - Это смерть Даниэлы Лилиан Поттер. Она умерла 31 октября в детской от убивающего заклятья Авада Кедавра. И именно её место займёшь ты, Карина. Я свяжусь с тобой позднее. А пока мне нужен Хроно… Мир померк, и я сделала вдох, а после закричала; было так больно, словно меня пытались запихнуть в чемодан, а я не влезала. Был такой опыт, чего уж там. От боли я кричала, но вместо слов из горла вырвался детский рёв. Рядом кто-то заворочался, и я увидела зелёные глазищи. Так, секундочку! Я же видела это на экране!~~~~~~~~~~~~~~~~~
Оглядев комнату, я увидела, что никого, кроме меня и малыша под боком, нет. Однако вскоре откуда-то снизу послышался шум, крик, а затем дверь в комнату распахнулась и в помещение вбежала перепуганная рыжеволосая молодая женщина. Захлопнула дверь, защёлкнула замок, подпёрла стулом и подбежала к кроватке. И видя, как она смотрит на нас, я ощущала себя не в своей тарелке. В смысле ещё больше. - Гарри, Дана, – с нежностью прошептала женщина, опустившись на колени перед кроваткой. – Любимые мои детки. Свет в моей жизни. Будьте сильными. Берегите себя и друг друга. Если бы у меня было больше времени, я… Послышался крик, а затем кто-то – или что-то – выбил дверь. Дверь слетела с петель и упала; вместе с дверью вылетела часть косяка, взметнулась пыль, но не слишком много. В помещение вошёл человек, облачённый в длинный просторный чёрный балахон. Сделав два шага от порога, вошедший замер, глядя на вскочившую на ноги женщину, что заслонила собой кроватку. - Прочь. - Умоляю, только не Гарри и Дана. Убейте меня, но не троньте их. - Глупая девчонка, – прошипела фигура и я удивлённо выдохнула. Эй-эй, это что получается, я сейчас умру?! – Уйди с дороги. - Нет. Прошу вас, не трогайте моих детей. Убейте меня, но не их! Умоляю вас! - Прочь! Мне нужен только ребёнок! - Я не уйду! Если вам нужно кого-то убить, пусть это буду я, а не мои дети! - Раз ты так просишь! – в шипящем голосе мне почудились нотки сарказма. – Авада Кедавра! Мои глаза расширились, в то время как Гарри заулыбался. Очевидно принял это за игру. Вот только наша с тобой мама не поднимется больше, малыш. Ой-ой, а что с нами теперь будет-то? Что происходит вообще?! - Моя погибель… – прошипел убийца и наставил палочку на пространство между мной и Гарри. В воздухе прямо-таки запахло растерянностью. – И который? - Есё в еники-беники лесы, – проворчала я и сложила ручки на груди. Тело было маленьким, но привычка вторая натура, как говорится. Кончик палочки был направлен на меня, и я закатила глаза. – Сситалку подскасать? - Однако… - Сё те надо васе? Хотют тут всякие, – нахмурив бровки, я подняла голову и посмотрела в район лица, но видела только тень капюшона. Отчего-то вспомнился Толкин с его проклятыми королями. Как там Ритка говорила? Назгулы – девять владык из расы людей, порабощённых Кольцом Всевластия и ставших слугами Саурона. Предводителем назгулов был человек, при жизни искусный в чародействе. Чего я совершенно не ожидала, так это того, что эта пародия на назгула протянет руки и возьмёт меня подмышки, держа на уровне груди. Лица его я не видела, но не сомневалась, что он меня рассматривает. - Луки! Полос, хде всял! Смотлеть мосно, тлогать не смей! Опути скасано те! Ся как плюну! - Надо же, – проронил этот… этот… и встряхнул меня! Как какую-то игрушку-погремушку! - С ума сосёл?! Плювану на тя сяс! И отстилывай свой палахон! - Хм, а где же? - Если исесь выклюсятель, то обломись. Нет его. Плетенсии к плоисводителям. Мне ничего не ответили и тогда я попыталась хотя бы пнуть эту ледяную фигуру – руки у него холодные были – но с разочарованием осознала, что не достаю. И вряд ли доплюну теперь, скорее свою футболочку слюной закапаю. Если не пнуть, так хоть обслюнявить дай! Я что, так много прошу?! Просила я, по видимому, в самом деле много. Потому как мужик неожиданно дёрнулся, а после усадил меня обратно в кроватку к Гарри. Последний, причём, стоило мне оказаться рядом, вцепился в меня руками и заревел – понял, должно быть, что мать не притворяется, и не в игры с нами играет, а больше не встанет по понятным причинам. - Значит это ты, – прошипела фигура и наставила палочку… на меня. - Э, мусык! Ты сё-то пелепутал! Мы не! - Авада Кедавра! - Я не хосю умилать! Вспыхнул зелёный свет, но, когда я уже хотела зажмуриться, передо мной возник какой-то золотисто-багровый щит и отразил зелёный луч. Луч срикошетил и угодил прямиком в мужика в балахоне. Мужик издал шипяще-воющий вопль и… хлопнул. То есть не взорвался и не сгорел, а просто хлопнул, не оставив после себя даже дыма. А я внезапно ощутила дикую слабость. Мне не было дела до рёва Гарри над ухом, я просто хотела спать. Настолько сильно, что с трудом соображала. Но просто взять и отрубиться я себе не позволяла. Поэтому когда послышался топот, я дёрнулась, да так сильно, что едва не повалилась на спину. К счастью я умудрилась остаться сидеть. Даже думать не хочу, как бы выглядело со стороны моё барахтанье... то есть попытки подняться. Так что когда в детскую ворвался молодой мужчина в чёрном, я замерла, глядя на него. Его сдавленный шёпот, а после рыдания поразили меня настолько, что я только икнула. Он сидел на полу, баюкал в объятиях тело матери Гарри – а теперь и моей, понятно же, кем я стала – и рыдал. Мне казалось, он будет рыдать так вечно, но… Бережно уложив женщину, он поднялся и посмотрел на кроватку. Гарри заливался плачем, а я смотрела на незнакомого мужчину, практически парня, и не понимала. Молодой, наверное ровесник матери, но уже такой уставший, замученный даже. Кожа бледная, губы искусанные и словно посиневшие. Или мне только кажется? Всё же дети не могут рассмотреть всё, да ещё и с такой высоты. Наклонился бы хоть что ли, каланча. - Ты хто? – спросила я в конце концов, когда он достал палочку. - Северус, – шок, не иначе, заставил его ответить. - Севелус? Ты сто тут делаес? Ответить он впрочем не успел. Послышался гул, хлопок двери, а затем звонкий голос: - Джей?! Лили?! - Мне нужно идти. Бросив на нас тоскливый взгляд, парень с хлопком исчез. Хлопок отличался от того, с которым исчез тот мужик в балахоне. Из коридора послышался топот ног, а после вой, да такой, что у меня на загривке волосы зашевелились. Будто выл не человек, а собака или даже волк. Слышала как-то запись. Ритка говорила, что это должно забавлять, но я потом сутки спать не могла, мне постоянно вой мерещился. - Лилс! О Мерлин… Лилс… Вбежавшего в помещение парня я не знала, но отчего-то он был мне смутно знаком. Очень-очень смутно. Вьющиеся чёрные волосы до плеч, лёгкая щетина, одежда... м-да. Они вроде бы не в Средневековье живут, судя по игрушкам, которых я вижу целую корзину, но одеваться в сапоги, брюки и... как это называют... камзол? Да, точно. - Сили, – неожиданно для самой себя, позвала я. И то, как сорвалось с губ имя говорило о том, что я его знаю. Но ведь я его знать не знаю. - Гарри, Дана. Хвала Мерлину вы целы. Идите сюда. Ваш крёстный позаботится о вас, обязательно… Он взял нас на руки, прижал к груди и мне… почему-то стало спокойно. Так тепло и мирно, что я просто отключилась. Странная слабость, растерянность, а теперь ещё и тепло… меня попросту разморило. Он сказал, что позаботится о нас, а значит всё будет хорошо. Раз мы в руках крёстного, ничего произойти не может, ведь правда? Как оказалось произойти может что угодно. Потому я пришла в себя от того, что стало холодно. С трудом разлепив глаза, я узрела над собой лицо старика и, растерявшись, заорала. Вокруг суетились люди, пахло дымом и снегом, а я продолжала орать. Меня куда-то несли, это очевидно. Стало теплее, но не так, как в руках Сили – что за имя такое? – и потому я перестала орать, пытаясь понять, что происходит и как быть дальше. Где я? Где Гарри? Кто этот старик? Куда меня несут? Что говорят? Оказалось, что меня принесли в больницу. Об этом говорила белизна вокруг, белые халаты и то, как странно свербит в носу; никогда не любила больницы и этот запах, присущий любому такому заведению. Меня осмотрели, проверили температуру, посетовали на то, что я снова заорала – да чтоб тебе самому в зад градусник запихнули, садюга в белом халате! – послушали сердце и потащили по врачам. Матерь божья, и все малыши терпят подобное издевательство в свой первый год жизни?! Лучше бы я этого не знала и спокойненько себе спала! Когда меня оставили в покое, я выдохнула с облегчением, а после вырубилась. Спала я недолго, впрочем. Я точно помнила, что засыпала в кроватке в детском отделении, но открыв глаза снова узрела лицо какого-то старика с длинными белыми волосами и бородой, от которой пахло конфетами. И ладно бы там шоколадными, или ореховыми, но тут карамелью, да так приторно, что у меня язык словно онемел. У меня такое бывало, когда конфет переем. Меня, укутанную в пелёнку и не особо тёплый плед, несли на руках по улице. Ночь! Холод собачий! Старик, ты в своём уме?! Так, мы пришли, эээ… вот только куда? О, это же Гарри. Стоп, вы чего удумали?! Куда в корзину?! И на крыльцо?! Вы намерены нас так и оставить?! Дубак же настоящий, алё! Но меня никто не услышал. Старик со старухой – которая одета была в странный балахон – и громила, который медведем ревел, пока на него не шикнули, испарились. То есть они стояли, мгновение и их уже нет. А мы с Гарри лежим в корзине у чьего-то дома. И судя по тёмным окнам, хозяева уже спят. Вы серьёзно?! Я просто заорала. Но так как я ещё внятно говорить не умею, не то что материться, ор состоял только из одной буквы «А». Не знаю, сколько времени прошло, но вот над нами вспыхнул свет, послышалось щёлканье и дверь отворилась. Ну хвала небесам! - Что? Господи, как же это? Кто мог оставить? Женщина с длиной шеей и светлыми волосами потянулась к корзине, подняла и оглядела пустынную улицу. Зайдя в дом и заперев дверь, наша спасительница, чуть покачивая корзинку со спящим Гарри – и как не проснулся от моего рёва? – и уже успокоившейся мной, пошла на второй этаж, в спальню, судя по всему. - Пет, что… Что это?! - Тише, Вернон. Я не знаю, кто-то оставил этих малюток у нас на пороге. Кто мог поступить так с малышами? Вернон, как видно муж женщины по имени Пет, окинул взглядом нас с братом и протянул руки к корзине. Опустив нас на кровать, он вдруг прищурился и потянулся к Гарри. - Здесь письмо, – где? Когда этот старик успел? А, если только в одеяльце Гарри. – Оно тебе. - Что? Блондинка изучила конверт, вскрыла его и погрузилась в чтение. Вернон, пока она читала, рассматривал меня, а я в ответ изучала его. Упитанный мужчина с рыжевато-светлыми волосами и усами, голубые глаза смотрят изучающе и как-то словно насторожено. Это поразило меня – что такого настораживающего он мог углядеть во мне? Да я же ангелочек! Вот последняя мысль и подтолкнула меня к догадке. И только спустя секунд двадцать до меня дошло – дети не могут так смотреть. Более того, они не щурятся с подозрением и интересом. - Не может быть… – просипела блондинка, прижав ладонь к губам. - Пет? - Они… это дети моей сестры. Она и её муж погибли. - Откуда ты это взяла? - Тут написано. Дамблдор просит позаботиться о близнецах. Вернон снова с настороженностью посмотрел на нас с братом и отвёл жену в сторонку, что-то говоря ей. Та, немного подумав, согласилась, и они подошли к нам. Вернон поднял корзину, а Петуния направилась в другую комнату, ступая аккуратно. Это была небольшая комната, в ней стояла сравнительно новая полуторная кровать, пара сундуков с игрушками, два шкафа. Пет достала из шкафа одеяла и пледы и начала устраивать на кровати некое подобие манежа – видимо это спальное место для нас. Меня искупали – Гарри так и не проснулся, его оставили в той комнате – и начали убаюкивать. Как я не противилась, веки опустились и сознание уплыло. Было тепло, сухо и спокойно. Мы оказались у родственников, у тёти, а значит нас никто не выкинет на улицу, где холодно и небезопасно. О, знай я заранее, что мне придётся заново взрослеть, то выбрала бы перерождение! Может так, не помня, что уже взрослая, я росла бы обычным ребёнком. Но жизнь не терпит сослагательного наклонения. Если бы да кабы, как говорится. Теперь это моя жизнь.