Путь к себе. К тебе. К нам

Чонгук ввел пароль, открыл дверь и, перешагнув через порог, прислушался. Встретившая его звенящая тишина заставила непроизвольно напрячься — слишком хорошо он знал, какой мертвой она могла быть в этой квартире. Борясь с несвоевременно подступающими воспоминаниями, он закрыл дверь, разулся, повесил пальто на плечики и неспешно прошел в гостиную, с невольным опасением осматриваясь и подмечая детали. Все еще жил в памяти день, когда он также вернулся домой. Тишина тогда не предвещала ничего плохого: Тэхён мог выйти, мог дремать где-нибудь, мог просто сидеть в студии, слушая в наушниках музыку. Не найдя любимого хёна ни в одной из комнат, Чонгук лишь разочарованно выдохнул. В те далекие годы, когда вся его жизнь была расписана по часам, вечера предназначались дому и Тэхёну, и его несвоевременные отсутствия порой служили поводом для раздражения со стороны Чонгука. — Почему так поздно? — как-то недовольно спросил он Тэхёна. — Прости, Чонгук-а, Соджун тоже может увидеться только после работы. — Могли бы увидеться на выходных. — На выходных он обычно с семьей или со своей девушкой. Но я, обещаю, все выходные в твоем расположении. — Тэхён ластился подобно котенку, плавно укладываясь сверху. Обвивал его руками и ногами и тепло дышал куда-то в шею. Злиться на него такого совсем не хотелось. — В субботу у меня предзапись, — силясь казаться сердитым, бурчал Чонгук. — Тогда в воскресенье. — В воскресенье меня пригласили на утреннее шоу «С добрым утром, Корея!» — А я надеялся провести с тобой целый день. — Тэхён едва заметно вздыхал, но тут же с восторгом подхватывал: — Это так здорово, Чонгуки! Я обязательно буду смотреть. Конечно, Чонгук не был настолько сухарем, чтобы не услышать расстройство в его голосе. — Обещаю, как только я выпущу этот альбом, у нас будет больше времени быть вместе. Тэхён, ничего не говоря, сворачивался под его боком, и Чонгук всегда знал: его волшебный мальчик (так он ласково называл про себя Тэ) все понимает. Это уже потом, спустя много времени после их окончательного расставания, Чонгук наконец смог увидеть общую картину. Он злился на Тэхёна за то, что он так просто оставил его, уехав без какого-либо плана или, хотя бы, обсуждения, но слишком поздно понял, в насколько узкие рамки он загнал его сам. Да, все вечера в его четко продуманном недельном графике принадлежали Тэхёну. Но каково было качество этих самых вечеров? Насколько он был готов посвящать эти вечера Тэхёну физически? Зачастую случалось так, что он приползал домой настолько выжатым, что Тэхёну только и оставалось, что понятливо позволить ему лечь спать, хоть иногда, как помнил Чонгук, он и пытался как-то его растормошить и о чем-нибудь поговорить. Но в своем безумном рвении добиться еще большего успеха и достичь таких высот, которые заставят Тэ еще больше им гордиться, он, увы, ни разу не задавался вопросом, насколько тот счастлив в реальном времени. Грустно вспоминать, как он тогда расхаживал по квартире, скорее по привычке, чем всерьез, ворча над тем, что Тэхён в очередной раз не удосужился поправить полотенца или недостаточно аккуратно составил в шкафчик тарелки. При этом он не замечал общей картины: что в квартире все же царил необычайный порядок, хотя обычно вещи Тэ валялись буквально повсюду. Эта же способность видеть детали, не видя общей картины, привела его и к холодильнику, на котором ярким ненужным пятном светился стикер. «Гуки, я решил сменить обстановку…» — прочел он, с раздражением сдернув вырвиглазную бумажку с глянцевой глади дверцы. Ему, наверное, пришлось прочесть текст раз пять, прежде чем он начал понимать суть написанного. И то чувство, которое в конце концов его посетило, Чонгук больше всего в жизни боялся испытать снова. Потому сейчас и осматривался, и выискивал знакомые вещи, способные подтвердить, что Тэ больше никуда от него не денется. В кармане пискнул телефон, оповещая о входящем сообщении: Гуки, любимый, мы скоро выезжаем. Мама передает тебе привет. Чонгук невольно выдохнул, будто все это время сдерживал дыхание. Но, как бы нуждаясь в дополнительном подтверждении, неуверенным взглядом скользнул сначала по ковру, на котором были разбросаны игрушки Ю-Ри, затем по дивану, на котором лежал очередной мягкий безразмерный свитер Тэ. На стойке, отделявшей зону гостиной от кухни, лежал планшет, на котором утром Тэхён просматривал почту. Казалось, все это должно, наконец, успокоить, приглушить необоснованную панику, однако окончательно Чонгук успокоился лишь тогда, когда натянул на себя чужой (свой) свитер, погрузившись в любимый уютный запах. Сразу стало лучше, спокойнее. Квартира заиграла новыми красками. И Чонгук как-то вмиг вспомнил, какое радостное удивление отразилось на лице Тэ, когда тот узнал, что Чонгук так и не продал их квартиру. Почти в ней не жил, но не нашел в себе сил от нее отказаться. Квартира многие годы стояла пустой, но Чонгук, каждый раз выкладывая огромные деньги на ее содержание, даже думать не хотел о ее перепродаже. В ней жили воспоминания об их счастье, о растрепанном запылённом Тэ, с воодушевлением отдиравшим от стен обои; в ней все еще звучал его голос, хранились его вещи и кое-где сохранялся его запах. Чонгук приходил сюда иногда — не иначе, как себя помучить. Квартира, хоть и забытая на долгое время, была живой. И сейчас он был рад снова в ней находиться. Протяжный звонок в дверь прервал его мысли. Чонгук вздрогнул и растерянно поплелся открывать, гадая, кто посетитель. Тэхён с Ю-Ри уехали утром к родителям. Чонгук не смог, а теперь жалел — стоило перенести дела и поехать вместе, но, почему-то, здравые мысли всегда посещали его опосля. Открыв дверь, он растерянно уставился на пришедшего, также молча глядевшего на него в ответ. — Тэхёна нет. — Чонгук не совсем понимал, как следует себя вести с этим негаданным гостем. — Знаю. — Ю-Ри тоже нет. — И это знаю. — Помолчал. Затем улыбнулся и, подняв выше шуршащий бумажный пакет, подмигнул: — Зато есть вини-и-ишко… Любимое Тэ-Тэ, между прочим. Разопьем? — А тебе можно? — Так-то, мне уже восемнадцать. Впустишь? Чонгук отступил, пропуская Джеймса внутрь. Тот уверенно шагнул через порог и, осмотревшись, присвистнул: — Круто. Всегда хотел узнать, как живут корейские поп-звезды. Тэ-Тэ нравится? — Он сам выбирал эту квартиру. И делал ремонт. — Серьезно?! — Джейми на какое-то время замолк, что-то прикидывая в уме. Затем на его лице отразилось смешное выражение искреннего изумления. — Оо! Вау! — И почти восхищение: — Ты мужик, Чонгук! Без всякой иронии. Он сунул ему в руки пакет, а сам принялся разуваться. Чонгук, не уверенный в том, как именно интерпретировать последнее его утверждение, сосредоточился на купленном. — Ты, вроде, говорил только про вино. — Для разогрева, — хмыкнул Джейми. — Сам подумай, ну что такое бутылка вина для двух взрослых мужиков? — Для одного взрослого, ты хотел сказать? И одного подростка. — Я, вообще-то, уже совершеннолетний. — По американским меркам может быть. Но сейчас ты в Корее. — Серьезно? Будешь поучать меня, как Тэ-Тэ? Чонгук вздохнул. Собственно, плевать ему было с высокой колокольни. Но он все никак не мог избавиться от неприятного ощущения, что смотрит в лицо человеку, отец которого когда-то имел право называть Тэ своим. Более того, Джеймс действительно сильно походил на своего отца, которого Чонгук видел на фотографиях, поэтому ему почти неосознанно хотелось поставить парня на место. — Ты с чего такой дерзкий? — Ну, блин, — Джейми как-то быстро отступил, лишь безнадежно взмахнув руками, — ну хочешь, я не буду пить? Просто давай хотя бы попробуем наладить отношения. Думаю, Тэ-Тэ расстроится, если мы не сможем между собой нормально общаться. После этих слов Чонгук посмотрел на него по-другому. Более того, в подкорке царапнула мысль, что эти слова должен был сказать он, а не стоять тут, строя из себя то ли занудного поборника правил, то ли родителя, которым он быть явно не собирался. С этой мыслью он отступил, приглашая Джеймса в гостиную и, конечно же, все-таки налил ему бокал вина, когда они устроились на диване. Чокнулись они без тоста. — Я рад, что Тэ-Тэ больше не один, — сказал Джеймс. — И что бы это значило? – Ему нельзя быть одному. — Очень понятный ответ. Джеймс хмыкнул и протянул свой бокал, намекая, что пора долить. — Не борзей. Я старше. Давай-ка ты позаботься обо мне. Джейми удивленно хмыкнул, но встал, взял бутылку и разлил вино по их бокалам. — Может, мне называть тебя аджосси? — иронично предложил он. — Называй меня Чонгук-ши, — хмыкнул в ответ Чонгук. — Как-то странно. — Как есть. — Тэ-Тэ был не против, чтобы я называл его по имени. — Я не Тэ-Тэ. — Как скажешь, Чонгук… — тот в ожидании приподнял брови, — …ши. Вот так. Теперь Чонгук был готов рассмеяться и, пожалуй, с самого себя — с мелкого мстительного желания указать мальчишке на его место. Ну и кто тут подросток? Обиженный, готовый к обороне подросток. Джеймс вел себя гораздо взрослее. Тем не менее, окончательно расслабиться и не воспринимать сидящего рядом парня своим соперником Чонгуку удалось только после того, как они перешли на виски. Да, позволив Джеймсу выпить изначально, Чонгук не собирался запрещать ему пить дальше. Да и как тут не пить? Без спиртного они бы точно не потянули. — Вообще-то, ты мой кумир, — уже довольно заплетающимся языком поведал Джейми, заставив Чонгука удивленно вскинуть брови. — Нет, сейчас ты, конечно, сдал, — мстительно добавил Джейми. — Пошел ты… — Но до тридцати — огонь. — Что — лучше Тэ-Тэ? — хмыкнул Чонгук. — Конечно же, ты мой кумир после Тэ-Тэ! Сам знаешь, ты ему не соперник… — добавил Джейми, лукаво подмигивая. – Ну, эта его квадратная улыбка, мягкие дедушкины свитерки, его нелепые очки, вечно голые пятки и обнимашки… Он весь такой тё-ё-ёплый мишка. — Чонгук с каждым сказанным словом все больше мрачнел: не от того, что в сравнении с Тэхёном он проигрывал, но от того, что не он один видел, насколько Тэ особенный и неповторимый. — Короче, ты должен понять, почему я не мог его отпустить! — Он был моим! — Чонгук прекрасно осознавал, насколько абсурдной в принципе была его причина злиться на пасынка Тэхёна. Но все же не смог сдержаться и ничего не сказать. Джеймс замолчал и долгое время, пока Чонгук насуплено буравил взглядом стену, молча на него глядел. — Знаешь, Чонгук-ши, — в конце концов сказал он, — наверное, он ни на минуту не переставал быть твоим. Но ты же понимаешь… Нет, ты же можешь хоть на миг допустить, что эта разлука должна была с вами случиться? Отвечать не хотелось. Чонгук и сам не раз размышлял над тем, что, не будь этого многолетнего расставания, возможно, они не вытянули бы свои отношения. Рано или поздно отсутствие искренности и диалога, поселившееся между ними в последние годы, убило бы любовь, разведя их в разные стороны. Но, потеряв Тэ, когда чувства все еще были живы, Чонгук сильнее осознал, насколько сильно он его любил, и ни один человек в последствии не смог занять и доли того места в его душе, которое когда-то было отдано Тэхёну. Со временем Чонгук понял многие свои ошибки, пересмотрел отношение и, сколько бы он не злился, как бы долго не вынашивал обиду, все же он хорошо осознавал, что если бы Тэхён по некой счастливой случайности снова оказался один, он бы смог простить ему все. Только бы Тэ смог еще раз полюбить его в ответ. Неожиданная общность мнения вдруг эмоционально сблизила Чонгука с Джейми, и он почти не уловил момент, когда начал смотреть на него по-другому. — Расскажи, каким он был все это время, — попросил он. Джейми ответил не сразу. Некоторое время он просто смотрел куда-то в стену, но Чонгук понимал, что перед глазами у него была вовсе не она. — Теплым, — с заминкой начал Джейми, и на губах у него заиграла искренняя и очень мягкая улыбка. — Я сказал, что он никогда не переставал принадлежать тебе, но это выражалось, скорее, в некой отстраненности, закрытости. Хотя это я понял только с годами. На самом деле, он всегда был очень мягким, заботливым. Скромным. Он, как мне кажется, никогда ничего не просил для себя, принимая все, что ему дают. Нет, не подумай, мой отец любил его до безумия и давал ему все, что было в его силах... — Он внезапно запнулся, виновато глядя на Чонгука. — Прости, я не хотел бы бередить твои раны. — Ничего. Продолжай. — Я хочу сказать, Тэ-Тэ прилагал много усилий, чтобы быть хорошим мужем и отцом. Хотя для меня он больше был старшим братом. К нему всегда можно было обратиться с любой проблемой, и он никогда мне ни в чем не отказывал. Не то чтобы я нуждался в помощи или опеке — я уже был достаточно взрослым, — но понимание, что за твоей спиной кто-то стоит, всегда прибавляет тебе недюжинную долю самоуверенности. И все же при этом иногда он умудрялся вести себя настолько инфантильно, что я реально сомневался, кто из нас на самом деле старше. Однажды я настолько забылся, что не постыдился раскурить марихуану с приятелем прямо у нас дома. — И что было? — А ты как думаешь? Мой мягкий и ласковый отчим, которого я по глупости начал считать чуть ли не братом, устроил такой разнос, что приятель мой вовсе перестал появляться у меня дома. А сам я на стенку лез от стыда и необоснованного страха, что Тэхён меня не простит, так как он не разговаривал со мной целую неделю. В итоге я потратил все свои сбережения, чтобы купить ему теплый кашемировый свитер в качестве извинений, а он сказал, что вовсе на меня не злится. Просто очень испугался, что я могу начать употреблять наркотики. — Он рассказал твоему отцу? — Нет. А я больше никогда не курил. Самое интересное, что всю неделю, пока он со мной не разговаривал, я сидел дома. Никуда не ходил, послушно шел домой сразу после школы. Хотя он даже не сажал меня под домашний арест, представляешь? Чонгук очень хорошо мог это представить. В редкие моменты в прошлом, когда Тэхён чувствовал себя по-настоящему хорошо и легко, он мог казаться сущим ребенком, что создавало обманчивое впечатление, что можно позволить себе что-нибудь лишнее. Недели игнора, куча потраченных на разные извинительные подарки денег и море выплаканных слез однако научили Чонгука, что периодическая инфантильность Тэ нисколько не умаляет ни его интеллекта, ни твердости характера, ни более мудрого и взрослого взгляда на жизнь, чем у многих его сверстников. С чувством затаенной благодарности, что Джейми поделился с ним этими воспоминаниями, Чонгук потянулся к бутылке виски и разлил по их бокалам остатки. Парень, сидевший рядом, больше не казался ему опасным и, кроме того, наконец вспомнилось, что именно благодаря Джейми Тэхён сейчас снова был рядом. Щелчок дверного замка однако не дал сентиментальности просочиться наружу. Оба вздрогнули. Чонгук рвано глянул на настенные часы, с удивлением осознавая, насколько много прошло времени. Джейми, замерший рядом, уставился на него большими глазами. — Мы попали, — тихо, словно сообщник, прошептал он, взмахом руки указывая на следы их стихийного пьянства. В этот же момент в гостиную вбежала радостная Ю-Ри. — Папотька! Здесь Дзейми! — Она бросилась к дивану, взбираясь брату на руки, однако, когда тот потянулся ее поцеловать, брезгливо провозгласила: — Фу! От тебя плохо пахнет! От Чонгуки тозе пахнет! Папотька! — Ю-Ри, что случилось? Под взглядом появившегося в проходе Тэхёна оба бессознательно втянули шеи в плечи. Тот остановился на входе и теперь медленно переводил взгляд с их провинившихся лиц на стол с бутылками и бокалами, и обратно. — Ю-Ри, иди мыть руки, — спокойно распорядился он, но, стоило дочери исчезнуть в проеме, незамедлительно зашипел: — Серьезно? Чонгук, ты что — пьешь с моим пасынком? Чонгук изумленно открыл рот, однако Джейми опередил его с ответом: — Это я принес выпивку! Не ругайся на него, Тэ-Тэа… — Молчи, Джеймс! Ты вот сейчас молчи. — Тэхён подошел к столу и начал быстро собирать бутылки и бокалы. — Чонгук, ты что, не знаешь, что ему еще рано пить? — Тэ… — Да еще виски, Чонгук! — Тэхён… — Так нечестно, — несчастно простонал Джейми, пытаясь вклиниться в их недодиалог. — Между прочим, я уже взрослый и сам способен нести за себя ответственность. — Да что ты говоришь? — Тэхён, судя по всему, был в шаге от того, чтобы разойтись вовсю. — Взрослый и ответственный, значит? А на занятия тебе завтра не надо?! — Ну, папуль... — Теперь я, значит, папуль. Куда же девался “Тэ-Тэа”?! — передразнил он жалобный тон Джейми. — Я просто хотел ближе познакомиться с твоим мужем. — Познакомился? Завтра хоть вспомнишь что-нибудь? — Тэ, ты преувеличиваешь размах проблемы, — попытался унять Тэхёна Чонгук. — Что ты сказал? — тот так резко к нему обернулся, что Чонгук машинально вжался в спинку дивана. Судя по тому, какой глубокий вдох сделал Тэхён, на Чонгука должна была обрушиться разрушительная волна гнева. Однако ее ненамеренно подавила Ю-Ри, удивительно вовремя вернувшаяся обратно и обхватившая Тэхёна за ногу. — Сто они делают, папотька? Тэхён поджал губы, подчиняясь необходимости избегать ссор и скандалов при ребенке. Чонгук с Джейми одновременно выдохнули. — Празднуем, — тихо промямлил Джейми, поглядывая на Тэхёна провинившимися глазами. — А сто плазднуете? — Воссоединение семьи, не иначе. Пойдем, Ю-Ри, тебе пора спать. — Тэхён попытался увести дочь, однако та затребовала сока. Прикусив губу, он посадил ее за стол и начал хозяйничать на кухне, кидая на них сердитые взгляды. — Ну, — тихо прошептал Джейми, постаравшись незаметно сползти с дивана, — я, наверное, пойду... — Стоять! — скомандовал Тэхён. Даже Чонгук вздрогнул от того, сколько повелительной силы было в его тоне и взгляде. — Никуда на ночь глядя ты не пойдешь. Чонгук, присмотри за Ю-Ри, а я постелю для Джеймса. Ты же в состоянии это сделать? Чонгук поморщился, думая о том, что Тэхёну не идет язвительность, и поднялся с дивана. Не таким уж пьяным он был, чтобы не понимать, что делает. — Папочка на меня злится, — жалостливо поведал он Ю-Ри, когда Тэхён, поддерживая пошатывающегося Джейми под локоть, скрылся в коридоре. — Тебе надо попласить у него плащения? — С громким пшиком Ю-Ри втянула в рот остатки сока через трубочку. — Судя по всему, это и придется делать. Пойдем, солнце, я тебя уложу. Может быть, он хоть маленько оттает. Когда Чонгук вернулся в гостиную, Тэхён уже сидел в одиночестве за стойкой. Чонгук присел рядом, обхватил его плечи обеими руками и уткнулся лбом в его плечо. — Прости, Тэ, — стараясь звучать как можно более жалобно, протянул он. — Со мной не пройдет, макнэ, — безжалостно отбрил его Тэхён, и оба непроизвольно хмыкнули, вспомнив давно минувшие дни, когда Чонгук вовсю пользовался статусом младшенького, чтобы влиять на своих хёнов, и только Тэ никогда не велся на его грустные глаза и жалобные вздохи. — Джеймс уже давно не ребенок, Тэ. — Знаю. Но, сколько бы ему не было лет, для меня он все равно останется таковым. Я каждый божий день буду чувствовать за него ответственность, и, поздравляю, Чон, сегодня я также перекладываю часть этой ответственности на тебя. Поэтому, Гук, ни о каких приятельских отношениях с общими попойками с моим пасынком впредь не может быть и речи! — Я не отказываюсь. — Чонгук наконец выпрямился и, несмотря на то, что действие алкоголя больше располагало к объятиям и поцелуям, все же он понимал, что этот разговор важен для них обоих. И Тэхён, очевидно, очень серьезно относился к своему статусу отчима. — Но ты же сам знаешь: пусть уж лучше он выпивает с нами, чем делает вид, что не пьет, а потом упивается до чертиков где-нибудь с друзьями. — Знаю, Чонгук. Но должна быть мера и ответственный подход к его употреблению. Мне не нравится идея, что таким образом у Джейми сложится отношение к алкоголю, как к способу разрешения проблем и легкому ведению сложных разговоров. — Смею напомнить тебе, малыш, что наши отношения с тобой начались как раз, когда мы были безбожно пьяны. — Чонгук... — И несколько месяцев назад, когда ты наконец сказал мне, что все еще меня любишь, ты тоже был подшофе. И, знаешь, Тэ, я готов боготворить алкоголь за все это. — С тобой просто невозможно серьезно говорить, Чон! Когда Ю-Ри вырастет, ты тоже будешь распивать бутылку виски с ней на пару? — Тэхён сердито поднялся со стула, однако не сумел отойти и на шаг, как Чонгук поймал его за талию и притянул спиной к себе. — Прости, малыш. Я отлично понимаю ход твоих мыслей. И знаю, как тебе важно, чтобы наши с Джейми отношения строились нормальным образом. Простишь меня, если я пообещаю, что такого больше не повториться? — А пообещаешь? — Обещаю. Давай назовем это первым блином. — Блином? — Который комом. Тэхён хмыкнул, но ощутимо расслабился в его руках. — Ловлю на слове, Гуки. — Чонгук облегченно выдохнул. Холодное тэхёновское "Чон" всегда его ужасно нервировало. — Так и будем стоять? — Нет, пойдем в кровать. А когда Тэхён, уже будучи в спальне, неспешно раздевался, витая в своих и, как показалось Чонгуку, далеких от него мыслях, тот просто дернул его к себе в кровать, сразу же переворачивая и вжимая в матрас всем телом. — Черт тебя подери, Чонгук! — Тэхён уперся в его грудь ладонями. — Обязательно так делать? И давай без этого сегодня!— Он брезгливо отвернулся, всем видом демонстрируя, как ему неприятен идущий от Чонгука перегар. — Тсс, — придержал его тот, осторожно разжимая ладони и отводя их в стороны. Но все же сместился чуть в сторону, стараясь не дышать прямо в лицо. — Просто хочу посмотреть. — Посмотреть? — Соскучился. Не видел целый день. — Чонгук ласково обхватил его лицо обеими ладонями и, наклонившись, аккуратно поцеловал сначала в спинку носа, затем в оба глаза. Тэхён больше не сопротивлялся, тихо принимая его нежные касания. Только спросил, стоило Чонгуку отстраниться: — С тобой все хорошо, Гуки? Чонгук вздохнул и, пытаясь скрыть невовремя набежавшую на глаза влагу, опустил голову, зарываясь носом в шею Тэхёна. — Сегодня я пришел раньше, а в квартире было пусто... — И..? — И на какое-то время мне стало так страшно, Тэхён. Мне показалось, что я снова вернулся в тот день, когда ты меня бросил. Тэхён под ним ощутимо напрягся, но в следующий момент Чонгук почувствовал, как теплая ладонь мучительно нежно зарывается в его волосы, притягивая его голову ближе к шее. — Веришь или нет, — тихо отозвался Тэхён, — пока мы не оказались здесь, в этой квартире, я чуть ли не каждый день сомневался в том, что все, что происходит сейчас, правда. Каждый раз, стоило мне проснуться в кровати одному, мне страшно было выбираться из-под одеяла, потому что я боялся, что тебя не будет в квартире, и все пережитое в последние месяцы: твое возвращение, наш брак и приезд в Корею — все окажется сном. Я так рад, так благодарен тебе, Гуки, что ты сохранил эту квартиру, потому что здесь я наконец начал свыкаться с мыслью, что мы на самом деле снова вместе. — Я никогда бы ее не продал. — А я никогда от тебя больше никуда не денусь. Всегда об этом помни.