День. Месяц. Год

05.05.2021 Кажись, теперь эта тетрадка стала моей последней надеждой, что вся боль уйдёт, раз я запишу здесь пару своих мыслей. Может она поможет закрепиться моему игнорированию? Сегодня меня не тронули. Походу, сам Бог благословил для меня этот безмятежный день без этих уродов. Радуйся, пока можешь. 06.05.2021 Я вчера ошибался. Только вчера судьба предоставила для меня небольшую передышку. Сегодня всё началось по новой. Пишу, вспоминая, как эта кучка гнид, чьи штаны набиты родительскими купюрами, заставила вместо них убирать класс, а затем навалила на мои и так перегруженные плечи свою домашку. Для них это было обычным делом. Неотъемлемой традицией унизить, смешать с грязью и для укрепление своей власти в школе избить до звёздочек в глазах человека, не хотевшего потыкать их прихотям. Я был одним из них. Тем самым слабым звеном, на который они с охотой набрасывались, как шакалы на вкусное гнильё. Я сказал им «нет», запротивился. Даже осмелился вступить с ними в драку, длившуюся в пару секунд. В итоге: я человек, оскорбленный последними грязными словами и жгучей раной на щеке. Это всё бесполезно. Бессмысленно такому как мне строить из себя героя, пересекая им дорогу. По правде говоря, я не знаю, чем бы решил закончить весь этот кошмар в один день, если бы ко мне каждый раз не приходил и не помогал мой старший — Бан Едам. Он ворвался в мою жизни нежданно и стал нежданно сосуществовать вместе с ней. Он — мой спасательный круг. Забвение о красных следах на руках и клейме «ободранец». 10.05.2021 Как же больно получать ни за что ни про что. Но во мне сидит слабость, манящая их. И поэтому они унижают, пытаюсь сыскать её и вытянуть на свет, на радость таким же выродкам, как они сами. Лишь один мотив мне был и будет понятен с тех пор, как на моём теле появилась первая рана от их рук — я был из небогатой семьи. Намного ниже среднего класса. Никто мне не говорили, когда я переводился сюда, что тут была до ужаса строгая иерархия. Но я был бессилен. Ничего ни с моей стороны, ни с их нельзя было поменять. Только стиснув зубы терпеть. И игнорировать. Вот, сейчас продолжает саднить бок, набитый ими ещё позавчера, но я же способен жить с надеждой о том, что этому рано или поздно придёт конец, да, Чону-я? Самовнушение не всегда действенно, Чону-я. 15.05.2021 Я чересчур везучий, оказывается. Вместо ударов на мою парту сегодня опрокинули мусорное ведро с остатками каких-то бумажек и скисшим молоком. Запах, при котором наизнанку хочется вывернуть желудок, но уж точно получше запаха собственной крови. Даже учителей я тут не виню и не держу на них обиду за то, что они смотрят сквозь пальцы на эту ситуацию. Потому что всё, что происходит здесь — это фальшь, спрятанная за сомнительной безопасностью. Они могут лишь попросить меня собрать этот бардак с парты после урока, и дальше вести свой урок, даже во время которого рты этих утырков не в состоянии закрыться. Но никто не становится для меня опасным, когда около меня есть Едам-хён. Я пару раз видел украдкой, как он, проходя по коридору, бросает взгляд в мой класс. И если что-то со мной случается, он просто молча приходит и помогает. Будто это было его миссией с самого начала, как только я ступил за дверь этой школы, говорил он. Мы вместе собрали этот мусор и почистили всё вокруг. И он заново ушёл в свой класс. Появляется и исчезает. Такова сущность Едама в моём существовании. Но знал бы он, как с ним умиротворенно. Будто он обнимает меня с одной стороны, в то время как вторую превращают в убогое месиво. Исчезнет он, исчезну и я. 19.05.2021 Я такой лжец — обещал своей матери выглядеть сегодня прилежно, так как у нас в семье наконец-то появилось достаточно денег, чтобы всем вместе сходить отпраздновать её день рождение не в низкопробном трактире, а в уютном кафе в центре города. Мою кожу снова разукрасили во все цвета радуги. Угораздило по стечению обстоятельств попасть под их горячую руку, когда они наносили уже черт знает какой удар по счету щуплому парню из параллельного класса. У них была определенная власть в школе, но по большей части она распространилась лишь на детей моих лет. Ведь дети из старших классов переломят кости уже тем, кто попытается контролировать их из младших. Это было первое правило, которое я узнал, когда ещё не был их обожаемой грушей для битья. Им не нужно было давать причины для унижения, — второе правило, которое я понял, когда таковым стал. Они бьют нещадно, у одного из них рука настолько тяжела, что порой выбивает из под ног почву. Как в случае в школьном туалете, после которого я теперь проверяю, кто там есть, прежде чем зайти. Класс видел, что творилось, но молчал, словно поголовно все тогда проглотили языки. Нет таких добровольцев, которые горели бы желанием испытать предел их ненависти на моём месте. Вместо этого они покинули кабинет. На сегодня все уроки были окончены. И явился он. Едам подсел ко мне на корточки, когда я жалобно скулил от боли в плечах. Уже в какой раз он машинально достал перекись водорода и пластырь. Не скупясь полил жидкость, от чего я всё ещё дергался, и налепил без колебаний широкий пластырь на пенящуюся рану. У меня есть подозрения, что он держит у себя склад из этих вещей в своих карманах брюк. Мы не первый раз так молча сидели, без причины глазея на шкафчики тошнотворного цвета. Вся это инициация без устали повторялась. Не зная, как положить этому конец, мы обещали друг другу терпеть до выпуска. Научиться как-то этому мастерству абсолютного игнорирования. Во всяком случае, я напрочь запру все школьные воспоминания в глубине своей памяти и не отомкну их, как бы часто не появлялись поводы это сделать. И тут я тоже Едама не виню. Дать отпор таким не сможет каждый встречный. Если Едам-хён покажет им свои когти, заступаясь за меня, то с большей вероятностью ему их без лишённого шума просто вырвут. Все без исключения боятся запомниться им и нечаянно оказаться на месте того самого немощного звена. Мне всего лишь таким не посчастливилось оказаться. Едам-хён не виноват, что не настолько всемогущ. Он сильный в других жизненных ситуациях. А я не силён ни в одной. Вот и всё. Я хочу кричать от боли...