Нонсенс

— Вань! — крикнул Рудбой. — Ты не видел мои носки? Фаллен только глаза закатил. По утрам Рудбой его бесил, вот прямо по-настоящему, до желания уебать по белобрысой черепушке чем-нибудь. Тот вечно разбрасывал свои вещи, а Гриша — рад стараться — утаскивал, что плохо лежало то в ванную, то на балкон, то, как носки, например, просто под диван. Прятал, значит, с глаз долой — и вроде прибрано всё. Единственное, что его умный котик мог терпеть у кровати, это аккуратно стоявшие тапки, и желательно только хозяйские. Но постепенно привык и к рудбоевским, правда, если они не валялись как попало: тогда Гриша мог не только спрятать, но и нассать в них. А не нужно тут бардак разводить, у себя дома хоть помойку устрой, а у них нечего. Но Рудбой с завидным упорством забывал все предупреждения, и его дорогие худи, свешивающиеся со стула, или валявшиеся на полу джинсы утром отсутствовали на положенном месте и находились в кошачьей нычке — пыльные, замусоленные и покоцанные. — Вань, Гриша опять мои джинсы куда-то утырил, — Рудбой пришёл к нему на кухню. Носки он всё же нашёл и теперь стоял перед Фалленом в ярко-жёлтом свитшоте, трусах и носках. — Вань, — вздохнув, в тон ему ответил Фаллен, — ищи на балконе, он там что-то долго шебуршился, зарывал скорее всего твои штаны под коробки. — Блядство, — прошипел Рудбой. — Ну сколько можно? — Пока ты, дебик, не научишься одежду аккуратно складывать. Тебе вон уже тридцатник, а ты всё как пятилетний. Пришёл, где снял, там и бросил. Гриша — кот серьёзный, вот и учит тебя, дурака. — Я не дурак, — буркнул тот, обидевшись, и пошёл искать джинсы. Вообще-то он и вправду не дурак, он талантливый, весёлый и вообще прикольный. Фаллен давно уже признался себе, что Рудбой ему нравится. С ним и побесоёбить можно, и пивко попить, и стримить класс, да и в постели у Фаллена дыхание перехватывало каждый раз, когда тот его обнимал. Руки у Рудбоя длинные, как и тело, ладони широкие, Фаллен любил в них нежиться. И пусть никто не поверит, что наглый и своенравный Фаллен знает такое слово — "нежиться". Ему было легко с Рудбоем. Тот не парился из-за всякой херни, не загонялся, так же, как сам Фаллен, предпочитал решать проблему, а не делать вид, что её не существует. Не лез к нему со всякой любовной поебенью, которую так обожают девчонки, но в койке с удовольствием подставлялся Фаллену, да и сам был не прочь трахнуть его. Их знакомство произошло чисто случайно, и оба даже подумать не могли, что начнут общаться. На вписку он пошёл с Мишей Джигли — Славка стал практически семейным чуваком и на подобных попойках бывал либо с Сашей, либо вообще не ходил. Впрочем, тот ничего не потерял, вечеринка оказалась такая тухлая, что зубы от скуки сводило. Его долго доставал незнакомый чел, пытаясь втирать ему какую-то лютую лабуду и всё время хватая то за руку, то за плечо. Наконец избавившись от него, Фаллен предпочёл свалить домой, но сначала решил заглянуть в ванную комнату. Ему всё казалась, что его ладони стали липкими после того, как их касался тот обмудок. Когда он выходил из ванной, в дверях в него врезался Рудбой. — Прости, мужик, — извинился он, — у меня какая-то хуйня с линзой, — и быстро проскочил мимо него. Фаллен собирался уйти, но услышал, как тот яростно матерится. Он никогда не был добрым самаритянином, скорее уж наоборот, однако постучал в дверь и заглянул. — Помочь? — Бля, вряд ли ты сможешь, — устало опустившись на бортик ванны, вздохнул Рудбой. — У меня эта сука-линза порвалась, но достать не могу, второй глаз слезится, и я ни хуя не вижу. — Давай я, — предложил Фален. Он в душе не ебал, для чего вообще полез. — У меня тоже стоят, я знаю, как надо. Он осторожно поддел ногтем повреждённую линзу и достал. Рудбой умылся и, пошарив в кармане худи, достал коробочку с запасными. Потом ухмыльнулся довольно и предложил: — Слушай, пошли куда-нибудь, побухаем. — Тут чё, больше не наливают? — Ебанина какая-то, — отмахнулся Рудбой. — Скучно и алкаха говно. — Ладно, погнали, — согласился Фаллен: даже не интереса ради, всё-таки они с окситабором редко пересекались и лично знакомы не были, но он был полностью согласен насчёт выпивки и скуки. Они тогда с Рудбоем всю ночь колесили по Невскому, переходя из одного бара в другой. Даже в "Голубую устрицу" зарулили, но это когда уже сильно в говно были. Минут через десять просекли, разглядели атмосферку, удивлённо переглянулись и заржали, свалили от греха: не дай бог ещё кто-нибудь из знакомых запалит, где они тусовались. Фаллен очухался после этой попойки в такси. Уже было светло, водила его аккуратно тормошил: — Эй, парень, проснись, мне в парк нужно. Оказалось, что они возле его дома почти час тусили. Водила не смог его поднять, так и сидел, ждал, когда Фаллен проснётся. Но перед окончанием смены не выдержал и снова принялся будить. Он тогда тому вдвое больше заплатил, чем положено было, а что делать, мужик нормальный, не выкинул из машины, а культурно ждал. Фаллен таких уважал и бабла никогда не жалел. Хотя они с Рудбоем за ночь немало просадили, на такие деньги его семья в Хабаровске месяц могла жить. Только он давно уже привык, что Питер не Хабара и ценности тут другие. Рудбой позвонил ближе к вечеру и каркающим голосом поинтересовался, как он там. Они поржали друг над другом и забились пересечься в ближайшее время. С тех пор и началось: то бухнуть вдвоём выбрались, то в игруху какую новую порубиться сговорились, то Рудбой его на стрим позвал, и Фаллен, нацепив на себя маску кота, чтобы рожу не палить, отлично провёл время. Постепенно Фаллен начал понимать, что общается с Рудбоем чаще, чем со Славкой. Тот погряз в своей любви и занят был только Сашей. Фаллен ничего против не имел, девочка отличная, тем более что сольное и их совместное творчество Славка по-прежнему бойко раскручивал. За год они столько клипов сняли, что не насчитать за все предыдущие, а какой тур огромный откатали, несколько лет назад о таком и не мечтали. Однако существовали две неприятные вещи: его всё чаще узнавали на улице и лезли к нему со всякой ерундой, что бесило, и Саша постоянно пыталась свести Фаллена со своей подружкой Кариной. Та вслед за Саней перебралась в Питер из Москвы и мечтала тоже встретить знаменитого репера. Девочка конечно зачётная, и личико с фигуркой ничего так, симпотные, но Фаллен, хоть и был циничным засранцем, отношения предпочитал заводить с теми девчонками, которым был интересен сам, как личность, а не как известный репер. Поэтому и динамил Карину из раза в раз. Славка попытался с ним поговорить, но Фаллен ему всё по фактам разложил и предложил самому попробовать с оголтелой фанаткой замутить. Тот сразу отстал, понимая его правоту, но Саня не успокоилась и всё равно везде таскала свою подружку за собой. Фаллен сначала малость злился, но постепенно привык и не обращал на ту внимания. * * * А потом начало происходить что-то странное. Фаллен сначала даже значения не придал казалось бы совсем несвязанным между собой событиям. Как-то Рудбой пожаловался, что Окси слетел с катушек, и теперь никто не знает, что делать. Тот не мог ни рифмовать, ни баттлить, ходил хмурый, рычал на всех, потом вообще закрылся в своей квартире и никого не впускал. Рудбой был уверен, что Фаллен никому не спизданёт о таком зашкваре, даже своим не скажет, поэтому не стесняясь пожаловался ему. Когда он конкретно заебался слушать излияния о тяжкой жизни Окси, Федя Букер озабочено поведал ему, что накануне Славкина машина всю ночь и утро стояла во дворе дома, где у того жила подружка. Славку он не видел, но машину узнал. Фаллен только плечами пожал: он не полиция нравов, мало ли к кому тот зарулил, это не его проблема, скорее уж Сашина. Но Букер вдруг добавил, что в доме напротив живет Окси, он его из окна несколько раз видел, и Рудбоя тоже, когда тот приезжал к другу. Фаллен немного подумал, но ни к какому разумному выводу не пришёл и по привычке забил. Только вечером к нему завалился взбудораженный Рудбой и облегчённо выдал, что депра у Окси вдруг неожиданно прошла, теперь видеться они будут реже, поскольку после почти трёх месяцев застоя тот аж из штанов выпрыгивает, так у него жажда деятельности прёт. У Фаллена появились какие-то смутные подозрения, но даже ему они показались настолько бредовыми, что он постарался выкинуть всё из головы. Тем более что Славкина жизнь никак не изменилась, тот по-прежнему жил: студия — Саша, Саша — студия. Он обожал свою девочку, да и видел Фаллен, что не наигранно это обожание, искренне тот любил, открыто. Так что Фаллен и думать обо всё этом забыл. Но перед новым годом у Окси случился приступ аппендицита, и ему сделали операцию. Когда Рудбой сообщил ему об этом по телефону, у него вдруг щёлкнуло что-то в голове, и факты эти дурацкие сразу на ум пришли. Очень ему захотелось доказать самому себе, что история со Славкиной машиной — чистая случайность, что не шастал его бро к Окси. Правда, понять, зачем ему это надо, не получилось. Бывает такое, вот надо — и всё тут. А отказывать себе, любимому, Фаллену не нравилось, поэтому план возник сразу. Рудбой позвонил, когда уже возвращался из больницы и ехал к нему. Фаллен в разговоре сообщил Славке, что Окси сделали операцию, но какую конкретно — не сказал. Славка подкинул его до хаты и уехал. А Фаллен дёрнул за угол, где всегда парковался Рудбой, меньше любопытных глаз видят, меньше болтовни. — Вань, чё за шпионские игры? — тот непонимающе уставился на него. — Хочу узнать, куда мой лучший друг ласты намастырил, — отмахнулся Фаллен. Больше вопросы Рудбой не задавал, и они рванули за Славкой. Сначала тот ехал по направлению к своему дому, и Фаллен уже начал считать себя подозрительным идиотом, но тот вдруг тормознул и, развернувшись, двинул в другую сторону. Когда Рудбой заглушил машину возле больницы, где лежал Окси, он сначала окинул удивлённым взглядом Славкину "Бэху", затем вопросительно уставился на Фаллена. — Рассказывай, — велел строго. — Чё за хуйня происходит? — А что тут скажешь? — пожал плечами Фаллен. — Походу, мутят наши лучшие друзья и шифруются. — Бред! — выплюнул Рудбой. — Сам же говорил, у Гнойного девчонка есть, он её любит, да и Мирон недавно с Дилярой познакомился, чёткая такая, как раз для него. — Говорил, — согласился Фаллен. Он не злился на Славку, с чего бы. Тот не маленький, знает, что делает, просто обидно немного было, что не рассказал про свои мутки, они же всегда делились даже самым личным и зашкварным. И он поведал Рудбою про всё, что ему было известно. — Ну, знаешь! — возмутился Рудбой. — Почему сразу мутят-то? Мы с тобой тоже неплохо общаемся, и я у тебя уже несколько раз ночевал, а ты у меня. К тому же что-то не больно мы стремимся им всё рассказать. Так что с чего ты ждёшь, что они нас поставят в известность? — Может, ты и прав, — вздохнув, признал Фаллен. — Только я Славке сегодня сказал, что мы нормально с тобой контачим, он сильно удивился, но про себя даже не заикнулся. Ладно, поехали домой, жрать хочу и спать. — Давай ко мне? — предложил Рудбой. — У меня мама приезжала, котлет мне нажарила, салатик сделала и пюрешку шикарную. Всё боится, что я в Питере с голоду подыхаю. — Котлетки и пюрешка — это тема, — согласился Фаллен. — Погнали. На этом пока бросили неблагодарное занятие — за друзьями подглядывать, ну его на хуй, со своим бы разобраться. А "своё" как-то незаметно свернуло не на ту дорожку, вернее совсем не в ту степь. Вот в тот вечер, когда котлеты жрать поехали, и свернуло. Мама у Рудбоя обалденно готовила, тот Фаллена уже не раз угощал её стряпнёй. Она приезжала к сыну от случая к случаю и забивала его холодильник приготовленной едой. Тот пытался доказывать ей, что нормально поесть он может и в кафешке, их в городе как грибов после дождя в лесу, но мама говорила, что сам он в Пушкин редко выбирается, а они с отцом по нему скучают. Поэтому Рудбой давно перестал спорить и согласился, что домашняя еда намного лучше, чем в самом дорогом рестике. Налопавшись маминых изысков от пуза, они завалились на диван и включили какой-то фильмец. Так и вырубились под бубнёж телека. Утром проснулись в обнимку: без одеяла спать было прохладно, и Фаллен во сне просунул Рудбою свою ногу между его длиннющих ходуль, а теперь потирался о его бедро своим пахом и даже постанывал чуть слышно, от этого и проснулся. Как сообразил, что творит, его такой паникой накрыло, аж воздухом захлебнулся. А Рудбой вдруг толкнулся в ответ, дернулся и, отчаянно охнув, кончил. Тут же распахнул свои глазищи, охуело уставился и выдавил: — Пиздец. Фаллен не знал, что сказать или сделать. В таких ситуациях, когда всё выглядело совсем хуёво, он начинал ебланить, чтобы скрыть смущение. Вот и этот раз не стал исключением. — Хорошо тебе, — развязно брякнул он, — ты хоть кончил, а у меня стояк скоро трусы порвёт. Подрочи мне, что ли, как я ходить-то буду со стоящим хуем наперевес? Он-то это как бы не всерьёз сказал, лишь бы что-нибудь ляпнуть, обстановку разрядить, но то ли Рудбой ещё не отошёл от случившегося, то ли тоже, как Фаллен, отбитый по жизни был, однако он, продолжая пялиться, полез рукой в его трусы. Ему явно было неудобно, тесно, джинсы мешали, и Фаллен сам расстегнул на них пуговицу и молнию. Рудбоевская широкая, чуть шершавая ладонь неуверенно легла на член, обхватила его и начала медленно двигать туда-сюда. Фаллен запрокинул голову, шумно выдыхая, и прошипел: — Бля-я, ты себе так же уёбищно дрочишь или это эксклюзивно для меня, чтобы помучился? Рудбой выматерился, сплюнул себе на ладонь и, взявшись уже увереннее, принялся за дело. Фаллен позже признался, что банальная дрочка, но рукой Рудбоя, неожиданно ему очень зашла. Он с девчонками так не отъезжал, а тут в такой оргазм провалился, что минут десять в себя прийти не мог. Вот так всё и закрутилось. Вернее, дорожка упорно углублялась и углублялась в неправильном направлении, где голубой асфальт и радуга каждые сто метров. Они не обсуждали то, что с ними происходило, не считали нужным, оба были уверены, что рано или поздно это пройдёт, отношения изживут себя и они разойдутся, смогут прекрасно существовать каждый в своём исключительно натуральном мирке. И только изредка будут вспоминать, как классно им было в постели вместе. Ни тот, ни другой романтическими наклонностями не страдали и не обольщались насчёт "долго и счастливо", тем более что не пацанчики они уже сопливые, взрослые мужики, без розовых очков, зато с кучей примеров перед глазами. Раз уж их друзья и знакомые, впрочем, как и они сами, до сих пор не могли построить нормальные отношения с девушками, то о таких, как между ними, и думать нечего, ни за что не получится. Ну, а пока старались проводить друг с другом всё своё свободное время, трахались, творили разную хрень и надеялись, что это ещё долго не закончится. * * * — Вань, ты к Гнойному на ПМЖ переехал? — недовольно проворчал в трубку Рудбой. — Почти неделю не виделись, я соскучился. И Гришу пофотать хотели. — Дядь, ты-то хоть мне мозг не еби, а, — устало фыркнул Фаллен. — Если бы твой еврей забухал, ты бы тоже старался помочь ему. — Мирон из-за тёлок в запой не уходит, — огрызнулся Рудбой. — Он вообще на всю эту поебень давно забил. — Ага, вот кинет его эта, как она?... — Ди, — подсказал Рудбой. — Вот, кинет эта принцесса, блядь, твоего носатого дружбана, посмотрю, как он счастлив будет. — Вань, не говнись, — вздохнул Рудбой. — Реально же соскучился, чё делать будем? — Ты же сам последние недели всё занят, — буркнул Фаллен, — со студии не вылезаешь. — Мы почти закончили, — сообщил тот. — Так, только мелочи остались, я уже два вечера дома один, как придурок, сижу. — Подожди. — Тот замолчал, и Рудбой даже подумал, что Фаллен отключился, но он вдруг предложил: — Ваня, а давай мы завтра Окси к Славке отправим? А сами Гришу весь вечер фоткать будем. — И как ты это представляешь? — недоверчиво спросил Рудбой. — "Мирон! Гнойный бухает, как сука! Спасай!". Да он меня в такие далёкие дали пошлёт, лет десять не вернусь. Тем более мы не знаем, что там у них происходит, может, они вообще в контрах или ещё что? Гнойный вон по Саше своей убивается, а у Мирона с Ди вообще всё заебись, он щебечет с ней по телефону каждую свободную минуту. На прошлой неделе договорились в субботу выходной сделать, в пятницу после записи я сразу к тебе поехал, а он прямо из студийки — и в аэропорт, к ней в Москву рванул. Так что ничего тут не сходится, как ни крути. — Вот завтра и посмотрим, что сходится, что нет. — заявил Фаллен. — Ты ненавязчиво так проболтаешься, что Славку кинула подружка и что он бухает, и что мы с тобой собрались поснимать Гришу. — И как, интересно, я ему это всё смогу сказать не-на-вяз-чи-во? — специально передразнил он Фаллена. — Да как хочешь! — рявкнул тот. — Не тупой, придумаешь что-нибудь. Рудбой опять вздохнул, не нравилась ему вся эта канитель. — Ладно, а дальше что? — Скажешь ему и сюда приедешь, я спущусь, мы где-нибудь затихаримся, подождём, пока Окси появится, чтобы точно знать, что Славка один не остался, а потом поедем из Гриши модель делать. — А если не появится? — хмыкнул сомневающийся Рудбой. — Если ему до пизды Гнойный со своими проблемами? — Значит, придётся Грише фотосессию ещё хуй знает сколько ждать, — выдал Фаллен. — Потому что на ночь я Славку в таком состоянии в пустой хате точно не оставлю, а Андрюха через два дня приедет. Так что обломаетесь вы с Гришей конкретно. — Хорошо, — согласился Рудбой, — я попробую этот вопрос решить, но что получится — даже не представляю. * * * Однако вышло всё на редкость удачно, и он уже около восьми вечера звонил Фаллену сообщить, что едет к нему. Тот квартиру на ключ закрывать не стал, Гнойный ведь не откроет, даже если Мирон у двери наизнанку вывернется. Он тупо не услышит звонка: сидит, по словам Фаллена, второй час в ванной на полу и всякую хрень бормочет. — Вань, боюсь я за него, — выдохнул Фаллен устало. — Никогда его таким не видел, он на поехавшего похож. Рудбою даже жалко стало своего Ванечку. Он, конечно, та ещё язва и говнюк, но Гнойный для него как брат. Сам Рудбой тоже за Мирона переживал, когда тот хуйню творил, поэтому он Фаллена понимал. Он пообещал, что они что-нибудь придумают позже, а пока загнали машину за большие кусты и настроились ждать. Мирон появился примерно через час, когда оба уже перестали надеяться. Вышел из машины с пакетом из одного крупного супермаркета в руках и направился к подъезду. — Интересно, что он там Славке приволок? — задумался Фаллен. — Курицу, блядь, — хохотнул Рудбой и завел машину. — Будет твоему другану бульончик варить. Фаллен промолчал, и всю дорогу, пока ехали, ни слова не проронил. Дома Рудбой накинулся на Фаллена с поцелуями, едва они переступили порог. Прямо в коридоре стянул с него джинсы и отсосал, так соскучился. Да и тот, видимо, тоже, потому что уж очень жадно отзывался, чуть громче, чем обычно, стонал и кончил быстро. А потом они часа два из постели не вылезали. Что и говорить — дорвались. Но Гриша, увидев на полу валяющиеся вещи, причём не только Рудбоя, но и хозяина, вскочил на кровать и недовольно замявкал. Пришлось вставать, собирать одежду и наконец уже заняться фотосессией кота. Около часа ночи Рудбой пошёл в очередной раз покурить и понял, что сигарет больше нет. — Вань, пойду, схожу в круглосуточный, он же тут недалеко, — сообщил он Фаллену. — У меня сиги кончились, а я пока не покурю — ни за что не усну, ты же знаешь. — Ну, на хуй, — отозвался тот. — Вместе пойдём. Ночь на дворе, мало ли кто шляется по улицам. Рудбою стало приятно, несмотря на то, что Фаллен никогда не говорил о том, как к нему относится. Но нет-нет да и происходили вот такие ситуации, когда он чувствовал его привязанность, заботу и внимание. Он не анализировал то, что между ними происходило. Любовью бы, наверное, не назвал, слишком это нереально, но точно знал: Фаллен — очень особенный для него человек, очень свой, даже можно сказать родной. И что он сам для того не пустое место, тоже радовало. Пока они одевались, Фаллен всё о чём-то думал, а потом попросил: — Давай к Славке съездим, а? Вдруг Окси съебался, и тот в таком состоянии совсем один, я же себе никогда не прощу, случись с ним что. Рудбой отчётливо понял, что и ему Фаллен тоже не простит, если он сейчас откажется, а Гнойный что-нибудь с собой сделает. Но все опасения оказались напрасными: машина Мирона по-прежнему стояла там, где они видели её в последний раз. — Вань, — дернул его за локоть Фаллен, — у Славки свет не горит, они чё, спят там вместе или как? — Хуй знает, — пожал он плечами. — Может, и спят, время два часа ночи, это только мы с тобой, как два дебила, по Питеру мотаемся. — Вань, да Славка ни одной ночи практически глаз не смыкал, как забухал. Доставка только успевала алкаху к нам таскать. Я выливать заебался, а он как-то умудрялся всё равно намахнуть. — Фаллен сонно потёр глаза. — Последние пару дней ему стопаря хватало, чтобы быть в невменозе, болтался по хате, сшибая всё на своём пути, и планы строил, как Сашу возвращать будет. А теперь получается, что Окси как-то его спать уложил. Что, блять, колыбельную пел ему? — Я не ебу, как, — развёл руками Рудбой, — но колыбельная точно не канает. Даже представить такое не хочу. — Н-да, — пробормотал Фаллен. — Мне уже на самом деле интересно, что там у них происходит. — А мне нет, — буркнул Рудбой. — Я хочу обратно в нашу постель, спать хочу и чтобы ты рядом сопел, всё остальное мне до одного места. — Ладно, поехали домой, я тоже спать хочу. Рудбоя не надо было уговаривать, и через минуту они выезжали на дорогу. Он надеялся, что друзья сами, без их с Фалленом участия, во всём разберутся, не маленькие уже.