Breathing holes

Не прошло и урока, как его вызвали к директору. Охренительное начало учебного года. Нет, серьезно. После суда его четко преследовало ощущение, будто собственная жизнь ему больше не принадлежит: он надеялся на оправдательные показания одногруппников, на сострадание судьи, милость судьбы. И было так много вещей, что были сильнее его, что впору было разувериться в собственных силах и никогда уже не выходить из комнаты. Всё ради выживания. Малфой искренне боролся с этим удушающим чувством - чувством потери контроля, - изо всех сил жил дальше, но оно снова возвращалось. Каждый раз, когда ему напоминали об его грехах, оно накрывало лавиной. Оставалось лишь сделать вид, что его это вовсе не трогает. Подходя к каменной горгулье, он увидел старуху, беседующую с Мадам Помфри. - Здравствуйте, - Макгонагалл кивнула на прощание целительнице и, развернувшись к горгулье, назвала пароль, - Проходи. Малфой нехотя вошёл в помещение. Просторная комната больше не была похожа на склад всех волшебных атрибутов этого мира, каковой она была при Дамблдоре. После него и Снейпа в кабинете всё прибрано: не было больше старинных фолиантов и рукописей; их заменяли аккуратно разложенные на столе книги по трансфигурации и какие-то отчеты. Из вещей, оставшихся после предыдущих глав школы, сохранились лишь омут памяти да латаная-перелатаная Волшебная шляпа. - Присаживайтесь, - Макгонагалл уже успела пройти за свой стол и сесть в кресло, позади которого расположился огромный портрет бывшего декана Слизерина, - Я не задержу вас надолго. Просто нам нужно кое-что обсудить. Это касается суда и условий, на которых вы пребываете сейчас на свободе. Драко со скучающим видом сел, пытаясь сдержать раздражение, вызванное упоминанием суда и «условий». Интересно, старуху так ожесточила война? Или что это за приказной тон, будто у неё действительно была власть над ним. Будто она хоть раз забывала о своем сострадании в прошлые года. - Итак, я сразу скажу, что, во-первых, вам стоит пересмотреть своё отношение к однокурсникам. Я не потерплю от вас оскорблений в сторону любого ученика этой школы. Если я узнаю о чем-то подобном, вы сразу отправитесь обратно за решетку, - она выпалила всё это на одном дыхании, а Драко сделал вывод, что вся её тирада - лишь напускное, хотя и проверять свою теорию он не шибко хотел. Пока он думал об этом, директриса успела нормально вздохнуть и понабраться уверенности, чтобы спокойно продолжить, - Во-вторых, я уже молчу о любых открытых проявлениях агрессии или насилия. И, я так полагаю, вы знакомы со всеми правилами Хогвартса ещё с первого курса, так что смысла их перечислять я не вижу. Любое нарушение - исключение и лишение свободы. Ну и в-третьих, покрывать вас больше никто не будет, - старуха сделала паузу, многозначительно посмотрев в глаза своего студента. Просто блеск. Она намекала на Северуса Снейпа. Да как она посмела? Крик так и застрял в глотке мертвой птицей. Встал поперек, заставляя лицо скривиться. Она не понимает. Не осознает. Застывшая в своем коконе предубеждений, и это она - она? - ставит им совместные пары с ебучими героями. Вываливает на него почти что обвинения, пытаясь задавить, разрушив слизеринскую защиту этим грязным приемчиком. Слизеренец неосознанно посмотрел на лицо любимого учителя, изображённого на портрете. Не горюя, скорее, злясь. Потому что Снейп оставил его один на один с этой каргой, забыв сказать, что слова «Не убей» придется держать в голове каждый раз, общаясь с новым директором. Сволочь. Минерва заметила этот жест и тяжело выдохнула. Не так, как до этого - глубже. Будто бы воздух имел такой же вес, каким обладали и воспоминания. Будто бы можно было просто выдохнуть и снять с себя эту неподъемную глыбу памяти. Только вот, к сожалению, можно лишиться воздуха, но не прошлого. В программе на сегодня не было мыслей о смерти, кстати. Драко винил во всем старуху. - Это всё на сегодня. Вы меня поняли, мистер Малфой? Простой - хотя, не скажи - кивок в знак согласия. - Отлично. Можете идти на уроки. *** Малфой почувствовал приближение Забини, кажется, ещё на выходе из кабинета. - Ну, что ты уже успел натворить ? - мулат подошёл сзади и накинулся на лучшего друга, - Рассказывай. - Да так, старуха решила напомнить, что «не потерпит оскорблений» и вообще мне хана и бла-бла-бла. Драко услышал, как мулат прыснул в кулак. - Знаешь, нам всем будет тебя не хватать. Я принесу на твою могилку цветы и может быть даже не нассу на неё, - хихиканье Блейза сопровождалось отважным выражением лица, будто он рассказывал о своих будущих рыцарских подвигах. Даже хорошо, что они родились в двадцатом веке, а не в четырнадцатом. В противном случае кто-то из них двоих уже давно стал бы печально известным Дон Жуаном. - Забини, - Драко резко остановился и заговорил шепотом, - Хочешь секрет расскажу? Нахуй - это вооон туда, - Малфой показал пальцем куда-то в сторону, - Так иди, заодно Нотту привет передашь. А то он тебя заждался уже. Блейз, лишь слегка ослабив хватку руки на плече друга, произнёс: - Ну ты чего, котик, не обижайся, - серьёзный вид Драко в момент сменился на расслабленный, и он начал приглушенно смеяться. - Что, Дафна бросила и ты вернулся к таким умилительным прозвищам? - Блять, даже не начинай. Ты виноват, что она ушла, - Забини состроил самое печальное лицо, на которое был способен. Чуть слезинку не пустил. - Блейз, ты опять головой стукнулся?.. - Она же умная девочка. Сама поняла, что не может противостоять притяжению между нами двумя. - Да-да. И это совсем не из-за того, что ты целое лето её игнорировал. - Неа! Я вообще-то был в депрессии! Походу не только Малфой понабрался маггловской лексики. - Ты сам себе диагноз выдумал чтоли? - Ой, да ну тебя. Слизеринцы вошли в кабинет Чар, не переставая улыбаться. *** Какое бы хорошее настроение не было у Драко с утра, сейчас он мечтал только о конце занятий. Хотя с Забини и Ноттом было весело даже на уроках. Ему, конечно, нельзя было нарушать правила и всё такое, но кто сказал, что его друзья не могут делать это за него? На уроке Ухода за магическими существами они подпалили бороду Хагрида, и, хоть это заклинание было старо как мир, да и шутка была заезженной, Малфою нравилось такое дурачество. Как будто всё было как раньше. И не было войны. Не было судов над их родителями. Не было кошмаров, мучающих каждую ночь. Все они из последних сил пытались вырваться из одного и того же места. Прошлое. Оно не отпускало. Поэтому приходилось жить на полную. Каждый час. Минуту. Секунду. И заглушать боль любимыми средствами. Например, тупыми шутками или алкоголем. Сейчас же Драко собирался досидеть этот несчастный урок и пойти в гостиную Слизерина, в которой они втроём устроят пьянку в первый же учебный день. - Ну привет, Малфой, - Золотая девочка села за парту рядом с ним. Бог, если он есть, видимо смеялся над ним, ведь для полного «счастья» только этого Драко и не хватало. - Свали отсюда нахер, - он даже не собирался поворачиваться в её сторону. Что, возомнила себя королевой этого мира, раз друзья оставили и терять больше нечего? С ним такое не прокатит. Он красноречиво подождал десять секунд. И не услышал звука рассекающего воздух движения от её подъема и ухода. Судя по всему, гриффиндорка совсем с катушек съехала. Она, мать её, начала раскладывать учебники. - Грейнджер, для особо непонятливых, - он наконец поднял глаза на свою нерадивую соседку, - повторю в последний раз. Пошла. Вон, - от такого тона запросто можно было окоченеть. Но она лишь отстранённо посмотрела в его сторону, не прекращая рыться у себя в сумке, а затем хмыкнула. Вот сука. Драко не собирался нарываться на неприятности сразу после посещения кабинета директора, нет. Поэтому он лишь молча встал и, перекинув сумку через плечо, взял своё перо и учебник. Но выйти из-за парты ему так и не удалось. Учитель вошёл в класс. - Простите за опоздание, - слизеренец не успел даже переступить через треклятую скамью, - Мистер Малфой, сядьте, пожалуйста. И начнём уже урок. *** В кабинете не было окон. Убранство помещения составляли огромная доска, занимавшая половину стены и исписанная непонятными для обывателя буквами и знаками; шкаф, стоявший чуть левее доски и заваленный потрепанными многовековыми фолиантами; учительская кафедра и шесть парт, за которыми помещалось двенадцать студентов. Но в этом году здесь собиралось максимум человек восемь, считая профессора. Студентов седьмого курса было шестеро, причём из Когтеврана и Пуффендуя пришли по два человека. Но нас больше интересуют не они. Бесстрастные гриффиндорка и слизеренец. Если бы читатель мог посмотреть на этих двух учеников, таких разных и в то же время похожих, со стороны, то в его голове моментально бы нарисовался тот самый кружок. Чёрное и белое. Инь и Янь. Небо и земля. Драко действительно напоминал небо. Его глаза, серость которых сравнима с осенней непогодой. Бледная кожа, усеянная светлыми шрамами, которые скрыты сейчас под зелёной формой. Платиновые волосы, ниспадающие на лоб. Словно луч света во всем его мрачном виде. А Гермиона - точно земля. Карие глаза цвета карамели. Вместо типичного для страны дождей Великобритании белого оттенка кожи - почти смуглая пленка загара, подчёркнутая красными цветами Гриффиндора. Каштановые волосы, вечно вьющиеся и непоседливые. Оба молчали. Даже не бросали изучающих или настороженных взглядов друг на друга. И сидели на достаточно дальнем расстоянии, порознь. Будто бы сохранение личного пространства - единственное, что сейчас их волновало. Так оно и было. Почти. Драко Малфой, возможно, был чуточку заинтересован в своей соседке, но любопытство, наверное, возникло от скуки. На первом уроке профессор обычно повторял основную информацию прошлого года. В данном случае - позапрошлого. Слизеренец перестал слушать учителя спустя две минуты разъяснений. Затем стал прокручивать в голове странное поведение Грейнджер. Было в ней что-то. Что-то поинтересней фальшивых улыбок гриффиндорцев, жалких попыток старухи Макгонагалл утвердиться за счет приказного тона и тщетных угроз. Растрёпанность. Пренебрежение. Отчуждённость. Презрение. Холод. В картине явно не доставало пазлов, а Драко с детства любил их собирать. И в случае с Золотой девочкой ему не доставало не просто пары деталей, которые чаще всего можно и додумать, а целого куска картины. Что-то более глубинное, нежели хладность и пофигизм. Но что? Смерть Поттера? Так почему она не сидит, плача, у себя? Совсем не по-девчачьи получается. Ему были интересны не то чтобы истоки, мотивы гриффиндорки. Скорее её дальнейшее поведение. Но он ни разу не посмотрел в её сторону, довольствуясь лишь отстраненными размышлениями. В какой-то момент - он даже не заметил - в нос забился аромат чего-то терпкого. Не мягкого (к слову, это снова было не по-девчачьи с её стороны), а, скорее, вроде как имбирного. Будто Грейнджер настолько потерялась в пространстве и времени, что наелась имбирного печенья и на этой почве съехала с катушек. Он уже несколько лет съезжал, может, она тоже, так что винить её в таком было бы просто нелепо. А потом Малфой вдруг отдернул себя, осознав, о ком думает. Да, ему точно нужно выпить сегодня. И, желательно, найти развлечение на вечер. Гермиона же, совершенно не подающая признаков жизни, положив голову на руку, уже давно пыталась перевести какой-то рунический текст из последней главы жалкого учебника. Её попытки отвлечься на иероглифы не увенчались успехом, судя по тому, что, поставив кляксу, гриффиндорка сначала остервенело терла то место, а потом и вовсе испачкала весь лист. Оставшиеся тридцать минут Грейнджер просто сверлила глазами одну точку. Время тянулось настолько медленно, что хотелось со всей силы стукнуться головой о парту. Звонок стал спасительным сигналом для обоих. *** Выйдя на улицу после обеда, Грейнджер решила прогуляться до Запретного леса и обратно. Погода была на удивление терпимой. Голубой и ясный небосвод, почти летнее солнце. Небольшой ветер. Шум от карканья и чириканья птиц напоминал, что совсем скоро его заменят звуки ветров и ливней. Но пока что природа дарила всем живым существам последние тёплые деньки, без холода, дождей и грязи. Гермиона предполагала, что сейчас большинство учеников уже сидело в библиотеке, ведь учебу никто не отменял. Однако, вопреки ожиданиям Грейнджер, не только она решила воспользоваться такой замечательной возможностью прогуляться. - Эй, Гермиона! - это была Джинни, - Ты что, решила зайти к Хагриду? - Уизли нагнала её и теперь шла рядом. - Нет. Честно говоря, я не знаю, зачем вообще сюда пошла, - Грейнджер наполнила легкие свежим воздухом. Гулять с кем-то не хотелось. - Мммм... А я просто не хочу делать домашку по Зельям. Слизнорт совсем озверел. Зачем ему понадобилась эта настойка растопырника уже к следующему уроку? Будто пытается косить под Снейпа и с первого же дня начинает загружать. - Не знаю. Ты не будешь её делать? - Не вижу смысла. Всё равно я в Зельях полный ноль. Они продолжили идти вместе, не говоря ни слова. У каждого на уме были свои думы. Развернувшись обратно в сторону Хогвартса, Джиневра предложила сходить до озера и посидеть там. - Я не против, - энтузиазм так и сочился из Гермионы. - Отлично! Что за маску надела на себя Джиневра? Кого она пытается обмануть своим звонким "отлично"? От этого слова так и веяло отчаянием. Ведь ничего не было "отлично". Грейнджер посмотрела на Уизли. На эту рыжую макушку, совсем недавно такую маленькую, но теперь уже повзрослевшую. Наверное, этот цвет - раскаленного Солнца - это всё, что осталось от юной девушки. Пару раз Грейнджер даже винила себя. Не из-за чувства стыда, нет. Из-за остатков хваленного гриффиндорского благородства и дружелюбия. Честности и доброты. Справедливости и сочувствия. И из-за воспоминаний, в которых мир был наполнен жизнью. Красками. Эмоциями. И раз она разучилась чувствовать боль, это ещё не значит, что её не испытывают другие. Всё-таки младшая Уизли потеряла на войне любимого. А Гермиона даже не поинтересовалась, как пережила всё это Джинни. - Давай здесь, - рыжая подруга наколдовала плед и расстелила его на берегу озера, жестом пригласив сесть рядом. Грейнджер послушно опустилась на покрывало. - Как ты себя чувствуешь? Только говори правду. - Всё отлично, Джинни. Просто немного устала от всего. А ты? - Я... Я смирилась, - с минуту она молчала, - Наверное, это и есть принятие. Осознание непоправимости и безысходности ситуации. Но дальше жить можно... Обе девушки, не сговариваясь, подняли головы вверх, всматриваясь в небо. - Это больно? - вопрос Гермионы заставил Джинни оторвать взгляд от облаков, закрывших солнце, и наконец повернуться к собеседнице. - А ты разве не чувствуешь? - настороженный голос. Неверящий. Грейнджер отрицательно замотала головой. - Я, конечно, заметила, что ты отдалилась и странно теперь на всех смотришь, но... Ты ведь шутишь? Я думала, колдомедики уже вылечили тебя и всё будет как раньше… Гермиона, опустив взгляд, одними губами сказала «нет». Грейнджер не особо рассказывала о том, что с ней происходило, а точнее - она лишь раз обмолвилась о своём странном состоянии Джинни. Лучшая подруга Поттера, поняв тогда свою оплошность, заверила сестру Рона в том, что всё решится. Якобы это всего лишь временная травма, и всё это неважно, и скоро всё обязательно наладится, но… В уголках глаз Уизли собрались слёзы. Её можно было понять. Ей было одиноко и больно. Потерять стольких близких и всё-таки каждый день заставлять себя вставать с кровати и улыбаться людям - для этого нужны были силы. В особенности - поддержка единственной подруги. Проще говоря, то, чего Гермиона дать ей не могла. - Я не думала, что всё настолько серьезно, - она еле держалась, - Только не говори мне, что в той битве я потеряла ещё и лучшую подругу. От этой горечи хотелось отмыться, сбежать, как от надуманного детского страха. Только вот всё это было не надуманным, отчего потребность объясниться заставила открыть рот. - Джинни... Я здесь. Просто... Я не знаю, как объяснить, - Гермиона никогда не была сильна в подобных речах, - Мне просто всё равно. И я говорю не только о боли, скорби. Скорее, вся моя жизнь потеряла смысл, - слова так и остались звенеть в воздухе. Пауза продлилась минуту. - Ему тоже всё равно, - Уизли уставилась на небо. Гермиона повторила движение подруги, - Гарри сейчас где-то там. Да, его образ навсегда остался в моем сердце. Но на самом деле моего парня больше нет. Как и его родителей, воспоминания о которых он хранил всю жизнь. Они все там. А я здесь. И ты тоже. Помолчали. - Возможно, моя душа уже с ними. Легкую прохладу прибило, как муху, твердым голосом. Идейным и живым. Слегка отчаянным. - Нет. Пока ты дышишь, ещё нет, - достаточно жестко ответила она и вытерла влажное лицо рукавом мантии. Девушки ещё какое-то время сидели на улице, пытаясь разгадать в облаках силуэты близких. Только вот им уже было всё равно на эти бесполезные попытки. *** После прогулки Гермиона пошла в библиотеку. А что ещё оставалось? Ей не хотелось думать. Тем более анализировать слова подруги. Да, Джинни была в чем-то права. Но что, если желания что-либо делать просто нет? Нет цели. Нет мотивации. Сложно с таким раскладом что-то изменить. Проще отпустить и плыть по течению. Неважно, где ещё она окажется, что повидает и сделает. Потому что есть только один конец. Он у всех одинаков. Если ей всё-таки нужно двигаться дальше, то ладно. Она будет. Только в памяти ещё слишком свежи были образы. Люди. Близкие. Нельзя забыть их. Можно только отключиться и порвать невидимую связь, этакий эмоциональный мостик. Что она и сделала. Или сделало её сознание. Неважно. Но Гермиона не собирается чинить этот мост и, тем более, себя. Слишком рано. Слишком поздно. Мадам Пинс радушно приняла её. Какими все теперь стали милыми по отношению к Золотой девочке, просто вау. Взяв какую-то книгу по Трансфигурации (всё-таки совсем забивать на учебу она не собиралась), Грейнджер расположилась в читальном зале. Народу было не очень много. В основном здесь были такие же шестикурсники, как Джинни. Все сидели и выписывали рецепт настойки растопырника. Глаза вдруг уловили движение чуть правее от её стола. В районе стеллажей с книгами проблеснули платиновые волосы. Эмоция или рефлекс? Что заставило её встать и пройти в ту же сторону, спрятаться за соседней полкой и наблюдать за бывшим врагом и его друзьями? Любопытство. Ну или старая привычка. Гермиона встала около ближайших полок и, найдя недостаточно высокие книги, которые создавали небольшую щелку для наблюдения, присмотрелась. Диалог вели трое. - Ну что, кого выберем? - это был Теодор Нотт. Мимо парней прошла какая-то шестикурсница в зелёной форме. Как будто обязательно нужно было щемиться сквозь узкий проход, в котором итак стояло три человека. Шлюха. Забини фыркнул. - Не знаю. Слизеринки уже, если честно, надоели. Что скажешь, Драко? - Народу итак получается много. Я-то думал, что каждый из нас возьмёт по одной, а вы, оказывается, уже половину факультета пригласили праздновать. Так что я против и других девчонок. Плюсом, первый день всё-таки. И кстати, Блейз. В следующий раз думать будешь перед тем, как трахать практически каждую девку в слизеринской форме. Умнее надо быть. - А ты, наоборот, затащил в постель всю остальную часть чистокровных волшебниц, - сам разговор не укладывался у гриффиндорки в голове хотя бы потому, что им всем сейчас по восемнадцать-девятнадцать лет. Когда бы они успели? - Так что давай, кто из тех когтевранок аппетитней? - Спроси у Нотта. Он у нас по шатенкам. Странно, но упоминание её цвета волос заставило Гермиону начать ретироваться обратно на своё место, чтобы не слушать неинтересные анатомические характеристики разных девушек, но... Сделав шаг назад, она услышала, как под её ногой заскрипела половица. И не только она. Все трое мигом рассекретили её убежище и, обойдя стеллаж, окружили Золотую девочку. Голос Малфоя клещами впился в сознание. - Ну привет, Грейнджер.