Сияй
15 сентября 2021 г. в 16:26
В начале сентября произошло нечто абсолютно невероятное. Если бы мне рассказали подобную историю, я бы не поверил. Потому что такого не бывает в реальной жизни. В каком-нибудь подростковом сериале — возможно. В сюрреалистичном сне — вполне. Но не в реальном мире, не в обычной средней школе, нет. Учительница под кайфом. Директор школы под ЛСД. Звучит как бред. Бред, который под влиянием не вполне логичных и немного безумных действий, стал реальностью.
Началось все в школьной курилке. Нет, конечно же, у нас не было разрешенного места для курения. Это занятие было официально запрещено в стенах школы, активно порицалось и публично наказывалось. Но стихийную курилку в нише, образованной выступами в здании школы, ликвидировать не удавалось. Да и, честно говоря, никто особо и не пытался. Ниша находилась в слепой зоне камер, и, чтобы выловить нарушителей, пришлось бы стоять там каждую перемену. К тому же, подростки — народ упрямый, выкуришь их из одного места, они обоснуются в другом.
Наталья Александровна внезапно заявилась туда прямо с самого утреца. Готов поспорить, что ей просто тоже захотелось покурить, поэтому, состроив недовольное выражение лица, она внезапно появилась из-за угла, очевидно готовясь разразиться гневной речью. Но вдруг замерла, расширившимися глазами уставившись на прозрачный пакетик с парой маленьких таблеток, который держал в руках самый отбитый, на мой взгляд, представитель класса десятиклассников.
— Это что еще такое, — прошипела она, смотря на ученика. Все вокруг замерли, чувствуя надвигающуюся бурю. Она резко вскинула голову, и огляделась. — Вон отсюда! Быстро!
Дважды повторять не пришлось. Курилка мгновенно опустела. Остались только директриса, Болдев и я. Понятия не имею, почему я остался, но от Болдева много чего можно было ожидать, и я подсознательно не хотел оставлять их наедине. Наталья скользнула по мне взглядом, но, ничего не сказав, вернулась к Болдеву.
— Я повторю вопрос. Что это?
— Аспирин, — он ухмыльнулся.
— Неужели? — холод в ее голосе, казалось, мог заморозить пустыню. — Угости меня тогда. Голова болит.
— Что? — он казалось, немного побледнел.
— Голова, говорю, болит у меня. Таблеточка нужна, — продолжала издеваться директриса. — Давай сюда.
— Хм, — он протянул ей пакетик. — Вы мне не верите, что ли? Я говорю вам, это просто аспирин.
Я смотрел, и поражался его наглости.
— Верю, конечно. Раз аспирин, значит, ничего страшного не случится, если я его выпью, верно? Наоборот, голова пройдет.
Она достала телефон и вызвала Елену Юрьевну, которая была классным руководителем Болдева. Быстро введя женщину в курс дела, она снова вернулась к Болдеву.
— Водички не будет?
— Что?
— Да что ты как попугай. Вода нужна, таблетку запить.
— Прямо здесь?
Она удивленно подняла бровь.
— Почему нет? Быстрее выпью, быстрее голова пройдет, — она внимательно смотрела на побледневшего Юру. — Ну ладно, она маленькая, и без воды выпью.
Она медленно достала таблетку и поднесла к губам, не сводя глаз с Болдева. Я в ужасе смотрел за всем этим действом, надеясь, что он все же ее остановит. Но он молчал. Не может же она действительно принять сомнительную таблетку, которая почти наверняка окажется наркотой? Но она молча положила таблетку в рот, и проглотила.
— За мной, — скомандовала директриса, раздраженно посмотрев на десятиклассника, и развернувшись, стремительно направилась в школу.
— Сиди здесь, — указала она Юре на диван в приемной, и повернулась к секретарю.
— Не выпускать его отсюда никуда без моего ведома.
Мы с Еленой Юрьевной как два барана молча прошли за ней в кабинет. И, если учительница то хоть имела ко всему этому отношение, то почему я здесь оказался, я сам не понимал. Не мог просто взять, и уйти.
Директриса, как ни в чем не бывало, кинула сумку на стол и подошла к кофемашине.
Мы с историчкой переглянулись.
— Вы сейчас реально выпили непонятно что, чтобы что? — мой словарный запас помахал мне ручкой.
— Я бы не могла выразиться точнее, — добавила не менее шокированная Елена Юрьевна.
Наталья Александровна вздохнула, и повернулась к нам.
— Не хочу верить, что это наркотики.
— Твоя глупость поражает, — учительница была в шоке.
— Точно, — не сдержался я. — Простите.
Она закатила глаза.
— Если это действительно наркота, тогда у меня будут железные доказательства и свидетели. Если же нет, то вообще никаких проблем, так?
— Так, только, что ты планируешь делать, когда тебя прикроет, а? Хороша училка. Под кайфом по школе разгуливать будет, — историчка постепенно переходила на крик.
— Можно потише? У меня утром нет уроков. Отсижусь в кабинете.
— Спешу тебя, блять, расстроить, — учительница понизила голос, а я офигел услышав мат. Директриса нахмурилась. — Игорь заболел! Больше никто приехать не успеет, поэтому ты своих забираешь на урок!
Наталья Александровна молча смотрела на учительницу и начала посмеиваться. Видели в кино истеричный смех? Вот также.
— Тебя уже накрыло? — в ужасе спросила историчка, и не дождавшись реакции, перевела взгляд на меня. — Ярский, ее уже накрыло?
Можно подумать, я должен знать.
— Эээ, не знаю.
— Да нормально все со мной, — отсмеялась учительница. — День начался, конечно… Огонь.
Она устало провела рукой по лбу.
— Так, ладно. Еще не факт, что это не аспирин реально, — произнесла директриса, и увидев наши лица, закатила глаза. — Но даже если это все же не аспирин, Ярский будет на уроке, будет за мной следить, и, если что, уведет сюда. Да, Ярский?
— Хорошо, — кивнул я, надеясь, что это не понадобится.
— Ладно, тогда Лен, забери с собой Болдева. А ты, — она повернулась ко мне, — открой кабинет и скажи всем, что у нас внеплановый урок. Я сейчас подойду.
— Эээ нет, нет, нет, — хмуро протянула Елена Юрьевна. — Ярский теперь твоя тень. Вы с ним как с Тамарой, ходим парой. Друзья, не разлей вода.
— Ясно, ясно. Я поняла, — закатила глаза директриса.
Урок начался спокойно, я поглядывал на учительницу, пытаясь уловить малейшие изменения в ее поведении, но она была абсолютно спокойна. Я уже успел даже расслабиться, почти поверив, но все еще сомневаясь, что это и правда, был аспирин. Как вдруг у кого-то зазвонил телефон.
— Ооо, какая крутая песня. Оставьте, — раздался голос директрисы.
Я медленно обернулся. Наталья Александровна стояла около учительского стола и, закрыв глаза, плавно покачивалась в такт музыке под офигевшие взгляды учеников. Я вскочил так, что стул пошатнулся, и рванул к ней.
— Наталья Александровна, — я осторожно взял ее под локоть. — Пойдемте со мной.
— Ярский! — она открыла глаза, и широко улыбнулась, притягивая меня к себе. — Потанцуй со мной. Я так хочу танцевать!
Я поддался, увлекая ее за собой на свободное пространство, и судорожно думая, что делать.
— Может, пойдем к вам в кабинет? Там потанцуем, — попытался я.
— Ты чего, у меня же урок! — рассмеялась она. — Как же я все брошу?
Ну да, а то, что ты на уроке потанцевать решила, это совсем ничего. Но радовало, что остатки ответственности все же прослеживаются. Я встретился взглядом с Максом, и попросил его позвать Елену Юрьевну, продолжая кружить женщину в танце. Умом я понимал, что надо бы увести ее, но мне так нравилось с ней танцевать. Она улыбалась, позволяя мне вести ее.
— Натали, — Елена Юрьевна зашла в класс. — Ты как?
— Лена! — директриса развернулась, и все еще пританцовывая, направилась к женщине, замерев в двух шагах от нее. Ее глаза удивленно расширились. — Твои волосы. Они… сияяяююют
Она легонько дотронулась до волос подруги.
— Как красиво, — она взяла женщину за руки и закружила. — И твои, — она подошла ко мне. — А мои? — с надеждой посмотрела мне в глаза, проводя рукой сквозь свои волосы.
— И ваши сияют. Очень красиво, — улыбнулся я, не в силах оторвать взгляд от ее радостных глаз. Она снова закружилась.
— Я хочу Брауууниии, — ее взгляд вдруг резко стал серьезным, а губы капризно изогнулись.
— Что будем делать? — я взглянул на учительницу истории.
— Надо как-то увести ее в кабинет. Ладно хоть ничего непотребного не творит, — учительница ухмыльнулась.
Я снова перевел взгляд на директрису, которая уже сидела на столе, закинув ногу на ногу и хмуро наблюдая за нами.
— И о чем же мы шепчемся? — ехидно проговорила она, посмотрев на меня, казалось, с обидой.
— О том, что у вас в кабинете есть Брауни, — не сдержался я.
— Правда?! — она спрыгнула со стола, и взяла меня за руки.
— Правда, — я улыбнулся. — Пойдемте?
Она радостно кивнула, и уже сама буквально потащила меня в коридор. Я на ходу вытащил телефон, заказывая доставку Брауни из ближайшей кофейни.
— И где он? — она повернулась ко мне, растерянно оглядывая свой кабинет.
— Еще не тут, но скоро будет, — заверил я.
— И музыки нет, — расстроилась женщина.
— Сейчас все будет, — я достал смартфон и включил первую попавшуюся песню.
«Сияй, сияй — если твое тело во тьме увижу не я»
Она закружилась, покачиваясь в такт музыке. Ее глаза были закрыты, она чуть улыбалась. Легкое желтое платье в мелкий белый цветочек с оборкой нежно облегало ее тело, заканчиваясь чуть выше колен. Жаркий сентябрь в этом году заставил людей повременить со сменой летней одежды на осеннюю.
«Сияй, для меня боль — убитый мотив
Я за тобой по пятам, ты от меня, но не улетай
Просто сияй, ты просто сияй»
Я смотрел на нее, отдавшуюся музыке полностью, незамечающую ничего вокруг, и мне вдруг стало больно. Больно от того, что это, скорее всего, первый и последний раз, когда я вижу ее такую — настоящую, без масок и ограничений, легкую и открытую. Такой она, возможно, бывает с самыми близкими друзьями. Такой ее, наверняка, видят родные. Такую она себя показывает только любимым.
А мне остается только ловить мелкие проблески этой милой девочки, которая любит музыку и сладости, и умеет видеть красоту в обыденных вещах.
Экран телефона мигнул, сообщая о том, что курьер уже здесь. Я оглянулся, и заметил, что Елена Юрьевна привела нашу медсестру. Что они хотят с ней сделать то? Я вопросительно посмотрел на них.
— Просто хотим вколоть ей снотворное. Ей не повредит, — успокоила меня историчка. — Только нужно как-то ее усадить.
— Я пойду за Брауни.
Быстро расплатившись с курьером, я взбежал по лестнице и зашел в кабинет, все еще наблюдая ту же картину.
— Наталья Александровна, — позвал я. — Ваш Брауни.
В следующее мгновение произошло невероятное. Издав радостный возглас и хлопнув в ладоши, Наталья Александровна в два шага оказалась рядом со мной, и легонько чмокнула прямо в губы, обвивая мою шею руками. Затем, как ни в чем не бывало, взяла Брауни и уселась на диван, увлеченно вытаскивая сладость из обертки.
— Ммммм, Боже, как же это вкусно, — протянула она, откусывая.
Я в шоке перевел взгляд на свидетелей сего представления, которые не мигая смотрели на меня. Наконец, медсестра отмерла и, подойдя к директрисе, быстро вколола снотворное ей в плечо. Женщина удивленно ойкнула, и оглянулась.
— Все хорошо, Наташ. Ты просто поспишь, — сказала Елена Юрьевна, забирая кекс у нее из рук и укладывая женщину на диван. Спустя несколько минут учительница уже мирно посапывала.
— Ндаа уж, — вздохнула медсестра. — С вами не соскучишься. Она проспит всего часа полтора. Желательно с ней посидеть.
— Ярский, посидишь? — спросила меня историчка. — У меня урок. Тебя я отпрошу.
Я лишь кивнул, не доверяя голосу, и они ушли, оставив нас наедине. Я поднял руку к губам. Казалось, я все еще чувствую тепло ее губ на своих. Вкус кофе. Я подошел к дивану, и сел на пол, облокотившись на диван напротив. Она спала как ребенок, чуть приоткрыв рот и положив ладошки под щеку, отчего губы сложились бантиком. Я улыбнулся. Есть ли на свете картина милее? Сердце снова сжалось в груди.
— Я вас люблю, — прошептал я еле слышно. — Господи, как же сильно я вас люблю. Но вы ведь никогда не будете моей, да?
Чувствуя подкатывающее отчаяние, я схватил руками голову, пытаясь успокоиться. Но мысли никуда не желали уходить. Я никогда не увижу ее спящей на соседней подушке. Никогда не буду сидеть за одним столом, попивая утренний кофе, видя ее растрепанной и сонной. Никогда не смогу обнять ее, просто потому что захотелось. Она здесь, рядом, но абсолютно недосягаема. Лучше бы я вообще никогда не встретил ее!
Хах, кому я вру. Ни за что в жизни, я не отказался бы от знакомства с ней, от возможности видеть ее, говорить с ней, да просто рядом находиться. И мне этого хватит. Если я смогу просто продолжать общаться с ней. Этого будет достаточно. Возможно, когда-нибудь она сможет назвать меня хотя бы другом.
Она пошевелилась, откидывая плед, которым я накрыл ее, и садясь.
— Что случилось? — тихо произнесла она, потирая лицо. Вид у нее был неважный.
— Это был не аспирин, — улыбнулся я, все еще чувствуя себя неловко после поцелуя.
Я налил ей воды, и протянул таблетку от головной боли.
— Спасибо, — она слабо улыбнулась. — Я ничего ужасного не творила?
— А вы не помните? — то ли с надеждой, то ли с досадой спросил я.
— Смутно как-то, — она задумалась. — Помню, что танцевала, и сладкого очень хотелось. Брауни…
Она запнулась, ее глаза расширились, удивление в них сменилось ужасом, и она посмотрела на меня, прикрыв рот рукой.
— Дима, прости меня, пожалуйста. Я не специально. Не знаю, что на меня нашло, — затараторила она. Но я поспешил вмешаться.
— «Не аспирин» на вас нашел, Наталья Александровна. Все хорошо. Не переживайте. Если вдруг еще раз найдет, я всегда к вашим услугам, — улыбнулся я. Она рассмеялась.
— Нет уж, спасибо. Постараюсь избегать таких ситуаций в будущем, — улыбнулась женщина. — С наркотиками в смысле.
Очень мило, не с поцелуем, значит.
— Вся школа уже в курсе? — осторожно спросила она.
— Нет, не волнуйтесь. Вас видели только наши. Но они не проболтаются, — заверил ее я. Макс убедил меня, что поговорил с ребятами. А они у нас послушные, болтать не будут. Кроме того, все любят Наталью Александровну, и не будут вредить ей.
— Хорошо, — она облегченно выдохнула. — Где Болдев?
— С Еленой Юрьевной. Она вызвала его родителей, но они еще не приехали. Вроде еще речь шла о полиции, но я не уверен.
— Хорошо, — она поднялась, и я последовал ее примеру, понимая, что мне пора.
— Дим, — я встретился с ней взглядом. — Спасибо тебе большое. И извини еще раз.
Я кивнул, и поспешил покинуть кабинет.