Ева и гравитация

"Я был влюблён в её образ И сходил медленно с ума Я был влюблён в её голос И ни о ком не мог думать"

      В конце декабря я сорвался. Даже сейчас, просто вспоминая тот день, я чувствую, как щеки начинают гореть от стыда.       День начался вполне обычно. Уставшие за целую четверть дети, с горем пополам добравшись до школы, вернулись к прерванному будильником сну. Учителя заглядывали в стеклянные глаза и, снисходительно улыбнувшись, делали новый глоток кофе. Темень за окном совсем не располагала к активным действиям. Но каждый новый луч восходящего солнца, заглядывающий в классы, один за другим снимал слои оцепенения с учеников и учителей. Школа постепенно просыпалась, и к полудню как обычно напоминала жужжащий пчелиный улей. Благополучно продремав большинство уроков, я вышел из школы на хрустящий мороз и с радостью направился в бассейн. Тренировка длилась почти три часа, и когда я возвращался в школу на дополнительные, уже почти стемнело. И без того прекрасное настроение еще улучшилось, как всегда бывает после плавания — чувствовалась приятная усталость и удовлетворение от не потраченного впустую времени. Я сидел в кабинете и листал контактовскую ленту, когда рядом со мной плюхнулся Макс.  — У директрисы новый хахаль, — выдал, и выжидающе посмотрел на меня. Я постарался сохранить невозмутимый вид, хотя сердце на мгновение сжалось.  — С чего ты взял?  — Видел сейчас мужика с букетом в холле.  — Так, может, это не к ней.  — Ага, то-то она, пританцовывая, кинулась к нему с объятиями, — он все еще внимательно смотрел на меня. — Я, конечно, не знаю точно.  — Ну, у нее есть личная жизнь. То же мне сюрприз, — отвернулся я, радуясь зашедшему преподавателю.       Весь урок я просидел, как на иголках. Эта новость выбила меня из колеи. Все, о чем я мог думать, это кто он, и кем он приходится директрисе. Я собирался зайти к ней после занятий. Мы заранее договорились встретиться, чтобы обсудить результаты олимпиады, городской тур которой недавно завершился. Я занял на нем второе место, и мы хотели разобрать ошибки перед праздниками. Поэтому я совсем не мог воткнуть этого мужика в наши планы. Если они встречаются, зачем приходить к ней на работу? Чтобы встретить и вместе пойти домой — понятно. Но она же еще не собирается домой. Или она забыла про меня? Не может такого быть. Она слишком ответственный человек, и не может просто забыть про встречу. Если бы она хотела ее отменить, она бы мне написала. Я еще раз проверил телефон — никаких сообщений и пропущенных. Только МЧС опять предупреждает о снегопадах. Может, он куда-то уезжает и пришел сообщить об этом? Но вот так лично и с цветами. Может, просто порадовать захотел? Черт бы его побрал! Слушать учителя совсем не получалось. Хорошее настроение испарилось, не оставив и следа. На смену ему пришли сумрак и раздражение.       Кое-как досидев до звонка, а я почти бегом направился в кабинет директора. Мне жизненно необходимо было узнать, там ли она, или, все же кинула меня. Ворвавшись в приемную и для вида стукнув пару раз, я бесцеремонно распахнул дверь. Мой мозг, кажется, разом и навсегда впитал в себя ту картину в целом и во всех ее мелочах. Я увидел все — розы на столе, две чашки кофе, полумрак кабинета, ее ладони в его руках, его губы на ее запястье, чуть сбившуюся юбку и такой удивленный испуганный взгляд синих глаз не моей женщины.       Глаза заволокло алой пеленой гнева. Слова застряли в горле. Я стоял и смотрел на нее, не в силах пошевелиться. Казалось, вечность прошла.  — Дима, — она вскочила с дивана и замерла в растерянности. С чего бы это? Ты что-то увидела, да? Что-то поняла?  — Прошу прощения. Не хотел вам мешать. Я зайду в следующий раз, — мой голос, на удивление был спокоен. Даже холоден. А внутри разразилась буря.  — Нет! — она сказала это слишком резко. — Мы же договаривались на сегодня. Проходи, садись.       Она перевела взгляд на мужчину, а я упрямо избегал смотреть на него. Казалось, что стоит мне признать его присутствие здесь и сейчас, и я не сдержусь.  — Эм, ладно. Я, пожалуй, пойду, — понятливый малый. — До вечера.  — Да, пока, — он потянулся, как мне казалось, за поцелуем, но она лишь неловко приобняла его. Закрыла дверь и обернулась.  — Садись, чего стоишь.       Двигаясь на автопилоте, я сел на диван и достал ноутбук. Все, чего мне хотелось сейчас, это догнать его и сделать так, чтобы он больше не подходил к ней ни на метр. Я никогда раньше ни на кого так не реагировал. Сердце все еще неслось галопом, а кровь шумела в ушах. Перед глазами как на репите прокручивалась одна и та же сцена. Мозг услужливо накидывал все больше деталей, поддерживая пламя ярости. И вот мне уже казалось, что я видел в ее глазах разочарование, когда прервал их. Картинка в моей голове жила и развивалась. Против воли я представлял, что было бы, если бы я не вошел. Я видел, как его руки скользят по ее бедрам, пробираясь под юбку. Как она выгибается, закидывает голову назад, подставляя шею его поцелуям. Я видел ее пальцы в его волосах, слышал ее стон…  — Дим… — она махнула рукой перед моими глазами, вытаскивая меня из мыслей. — Ты тут?  — Да, — нужно попытаться сосредоточиться. — Извините.  — Ничего, — она улыбнулась и продолжила объяснение, водя пальцем по экрану. Еще буквально минуту назад эти руки были в его руках, он гладил нежную кожу и покрывал поцелуями ладони. Это очень личный жест. Более личный даже, чем поцелуй в губы. Случайным знакомым руки не целуют. Для меня, это показатель любви. Сильной, большой любви.  — Ладно, так не пойдет. Возможно, тебе и правда стоит прийти в следующий раз. Ты совсем меня не слушаешь, — она развернулась ко мне лицом.  — Да. Наверное, так лучше, — я с силой захлопнул ноутбук и поднялся, запихивая его в рюкзак. Он почему-то не хотел помещаться. Может дело в трясущихся руках?  — Дим, что происходит? Что с настроением? — она тоже поднялась.  — Да какая разница?! Все прекрасно у меня. Какое вам вообще до меня дело?! — я сорвался. Как истеричка. Как девочка подросток. Но мысли все не хотели уходить из головы. Слова подкатывали к горлу и вырывались быстрее, чем я мог их остановить. Наконец запихнув ноутбук, я повернулся к выходу, желая как можно скорее выйти отсюда.  — Что… как ты… — она, казалось, не могла подобрать слов. — Так нечестно! Ты же знаешь, что мне есть дело до тебя! С тобой что-то происходит, и я не могу просто так тебя отпустить! Скажи мне, что случилось!  — Да вы! — в два шага я преодолел разделяющее нас расстояние и схватил ее за плечи. Меня понесло, и я продолжал говорить, смотря в удивленные глаза — Вы со мной случились! Я не могу! Для меня это слишком! Я каждый день… живу, пытаясь. Пытаюсь смириться с тем, что вы никогда не будете со мной… Пытаюсь убедить себя, что мне достаточно того, что есть. Что мы сможем быть друзьями. Что я смогу быть вам другом, и мне этого будет достаточно, лишь бы быть рядом. Я не дурак, я понимаю, что вы красивая молодая женщина. Что вокруг вас много мужчин. Что у вас есть кто-то, кому позволено то, что никогда не будет позволено мне. Я пытаюсь поверить, что буду счастлив просто от того, что вы счастливы. Пусть с кем-то другим. Но видеть это… Видеть, как какой-то мудак здесь с вами. Целует вам руки… Я… — мой голос сорвался. Я смотрел в любимые глаза и пытался сделать вдох. Ее лицо было так близко, ее губы в каких-то сантиметрах от моих. Руки сжимают ее плечи. — Для меня это слишком. Простите меня. Простите… Мне лучше уйти, пока я не сделал что-то, о чем вы будете жалеть. — Я сделал шаг назад. — Простите за это. Я… Хорошего вам вечера.       Я резко развернулся, и, схватив брошенный рюкзак, вылетел из кабинета. Бегом спустился на первый этаж, не замечая ступеней. Взял куртку из гардероба, не осознавая толком, где нахожусь, и вылетел на снежный двор. Я стоял на крыльце, судорожно вдыхая обжигающий воздух. Вдох — выдох. Вдох — выдох. Я все еще видел ее глаза перед собой. Жалость. В них была жалость. Вдох — выдох. Вдох — выдох. Жалость — не то, что мне хотелось бы видеть. Я спустился по ступеням и замер. Вдох — выдох. Не смог не обернуться. Ее силуэт в окне. Она смотрит прямо на меня. И телефон прижат к уху. Я вытащил мобильник. «Н.Д.» Я не мог не ответить.  — Дим… — ее голос звучал тихо и надломлено. — Я не… Ты мне очень дорог. Дим… Этот человек. Егор. Он мой старый друг. Просто друг. Я знаю, все выглядит совсем не так. То, что ты видел… — ее голос сорвался. Я слушал молча, затаив дыхание, и не сводя глаз с силуэта в окне. — Я могу рассказать тебя всю историю целиком, если хочешь. Но для меня он только друг. Если бы я хотела большего, я давно была бы с ним. Но я не хочу. Между нами ничего нет… Не знаю, зачем вообще я все это говорю. И дело, наверное, не в нем совсем. Но мне важно, чтобы ты знал. Пожалуйста поверь…  — Я верю, — как я мог не верить? Она не обязана была что-то мне объяснять. Не обязана оправдываться. Но она захотела. Захотела объяснить.  — Я не хотела делать тебе больно. Ты много значишь для меня… — ее голос прервался. Она плачет? — Я не хотела, чтобы так получилось. Прости меня.  — Я вас люблю, — выдохнул я. Я не мог держать это в себе. — Я очень сильно вас люблю. Молчание.  — Это пройдет. Я знал, что она так ответит. Снова молчание.  — Пожалуйста, застегнись. Ты простудишься. Я улыбнулся и послушно застегнул куртку.  — Наталья Александровна?  — Мм?  — Простите меня, — я не знал, за что конкретно извиняюсь. За эту ужасную сцену в кабинете, за то, что заставил ее плакать или за то, что люблю. Но мне было нужно ее прощение.  — Тебе не за что извиняться.  — А вы все равно простите.  — Прощаю. А ты меня?  — Вам точно не за что извиняться.  — А ты все равно прости, — я улыбнулся, чувствуя улыбку в ее голосе.  — Прощаю.