Путь исправления

Гарри закружило в воронке портала. Вот он стоял на британской мостовой, а мгновение спустя его выбросило посреди затянутой туманом равнины. Он не удержался на ногах и рухнул в мокрую траву. Руки были связаны за спиной, поэтому весь удар пришелся на голову. Боли почти не было. Куртка мгновенно начала впитывать росу, и ткань облепила правую руку. Когда провожатый грубо поднял его за воротник, Гарри огляделся. Вокруг ничего: узкая дорога, поле, чуть дальше — лес. Примерно тридцать человек стояли в этой глуши ранним утром. Пять офицеров и кучка заключенных, не успевших толком отойти ото сна. Ни звуков, ни запахов. Гарри слышал только хриплое дыхание Симуса, который кашлял уже две недели и с каждым днем все громче бормотал во сне. Слева на горизонте показалась первая искра солнца, но вдалеке стояла плотная голубая дымка. Отцветали одуванчики, качалась на слабом ветру высохшая луговая мята. Один из охранников — толстобрюхий папаша Гойла — вышел вперед и двинулся вдоль дороги. Остальные обступили задержанных с четырех сторон и последовали за командиром с небольшой задержкой. Гарри с завистью поглядывал на их волшебные палочки, но старался не вертеть головой: прежде чем расстаться, он обещал Гермионе не попадать в неприятности. Первые десять минут прошли напряженно. Ханна Аббот споткнулась. В отличие от Гарри, ей не повезло: она полетела в грязь. Невилл бросился на помощь и получил сапогом в грудь от подоспевшего немца, да следом еще пару ударов кулаком. В Британии считалось дурным тоном использовать физическую силу там, где можно применить магию, но солдаты Гриндевальда на всю Европу прославились любовью к драке. Все четверо сопровождающих — работники лагеря, в который они направлялись. Гойл выше по званию. Сейчас он задирал нос, но еще час назад едва не бросился им в ноги, очумев от страха при виде немецких мундиров. Солдаты из Германии носили черное, британцы — темно-синее, да сверху пальто на манер мантии. На фоне сослуживцев Гойл-старший казался примоднившимся самозванцем. — Еще немного и я попрошу меня прикончить, — прошептал Рон на ухо Гарри, с трудом подобравшись вплотную. — Потерпи. Он должен быть за деревьями. Лагерь накрывало антиаппартационное поле. Точно также в Хогвартс можно попасть, только переместившись в Хогсмит. Неизвестно, как далеко они от места назначения. Гарри еле переставлял ноги, но не собирался сдаваться так глупо. Он освободится и вызволит остальных. У него до сих пор перед глазами стоял Деннис Криви, которого вчера заносил в портал старший брат. Сапоги тонули в грязи. Приходилось совершать огромное усилие, чтобы с чавкающим звуком вынуть ногу и сделать новый шаг. Только солдаты шли, как по воде. Гарри не знал такого заклинания, но хотел смеяться, понимая, что на войне кто-то боялся испачкать ботинки. В течение всего пути дорога шла прямо, но сейчас стала плавно заворачивать. Беспорядочные поросли дубов, сосен и бука сменялись ровными тисовыми аллеями. Размытая дождем колея обрывалась резко, как перечеркнутая по линейке, и переходила в широкую гравийную дорогу. Солнце встало наполовину. Достаточно светло, чтобы разглядеть на деревьях громадные гнезда. Может, их свили аисты. Гарри никогда толком не бывал на природе, не считая Запретного леса. Там легче было наткнуться на кентавра, чем на обычное зверье. Но здесь магии будто не было совсем. Это казалось невероятным, ведь волшебством Гриндевальд собирался заполонить весь мир. Зачем он отправил их в маггловскую глушь? Вскоре пленники увидели кованые ворота. Они уходили метра на три-четыре вверх, чуть возвышаясь над оградой. В центре прутья прерывались, в образовавшемся окошке изгибались стальные буквы «Für das Gemeinwohl» — «Ради общего блага». Теперь с этой фразы начинались не только пропагандистские речи. На посту стояло всего двое караульных. Казалось, немцы в форме на одно лицо. Почему-то все были молодыми: лет двадцать пять, не больше. Наверное, старшие занимали более почетные должности. Гойл поздоровался по-английски, солдаты кивнули. Гарри знал только о маггловской армии и ожидал, что они отдадут честь. Но у волшебников были собственные представления о дисциплине и вежливости. Симуса была крупная дрожь, слышался стук его зубов. Если бы не заклятие, Гарри бы снял кофту и отдал другу. На улице действительно холодно — октябрь. Дыхание застывало облаком. После месяцев в заключении все были в разной степени простужены и шмыгали носом. Дин Томас предполагал, что их проверяют на прочность, и «нытиков» отсылают в места похуже. Он оказался прав. Ханну охрана окинула особенно презрительными взглядами. Грязь на ней уже засохла и отваливалась кусками. Светлые волосы слиплись, закрывая простодушное лицо. Гарри шепнул Рону, и они протолкнули однокурсницу в центр толпы, чтобы уберечь от возможного наказания. — Ждите. Сейчас придет управляющий, — скомандовал Гойл, озираясь. Зря он боялся. Гриндевальд любил устраивать званые приемы на верхних этажах Нурменгарда, а под конец вечера уводить в камеры новоявленных шпионов, слабаков, неудачников. Но здесь Гойлу делать нечего: в лагерь сгоняли полукровок и предателей крови, противившихся режиму. Они называли его «Исправительным учреждением». Возможно, кто-то из их охранников год назад прибыл сюда заключенным. Арестанты продолжали стоять у ворот. Вдалеке виднелись низенькие бараки, а перед ними царственно высилось квадратное белое здание. Под окнами второго этажа тянулся балкон, подпираемый колоннами. Крыша закруглялась и венчалась бронзовой статуей волшебника, палочкой указывающего прямо на них. Сквозь матовые стекла не проглядывалось ничего. Около входа в горшках стояли крохотные кустики все того же тиса. Это место напоминало музей, и рядом с ним не могло оказаться ничего более неуместного, чем голодные измученные дети. Резные деревянные двери открылись наружу, и на крыльце показалась миниатюрная седая женщина. На вид ей было лет шестьдесят, но пожилые волшебники часто выглядят моложе, чем на самом деле. Старомодные кудряшки, каблуки, строгий, но гражданский розовый костюм; на секунду она напомнила Гарри Долорес Амбридж, но чувствовалось, что эта волшебница улыбается искренне. Она походила на добрую тетушку, которая давно ждала их в гости. Несмотря на давно сковавшие отчаяние, пленники почувствовали проблеск надежды. — Здравствуйте, дорогие мои, — сказала леди высоким, но приятным голосом с американским акцентом. — Можете называть меня мадам Гольдштейн. Я хочу поприветствовать вас и извиниться за все, что приключилось в дороге. Я обещаю, что пока я здесь, с вами все будет хорошо. Откуда вы прибыли? Студенты молчали. Руки до сих пор стягивали незримые путы. Симус горбился, не в силах стоять прямо. Невилл шевелил плечом и головой, безуспешно стараясь стереть воротником сочащуюся из носа кровь. Неожиданно, вперед выступила Чжоу. Она находилась здесь лишь потому, что часть ее родственников в начале войны сбежала в Китай. — Из Хогвартса. Гарри не в первый раз поражался изменениям, произошедшим с ней за время плена. Говорили, что Седрик переметнулся к врагу. Чжоу проплакала первые несколько недель, но затем снова стала напоминать девушку, которая едва не вырвала снитч из его рук на третьем курсе. Даже сейчас она была очень красивой. — Неужели он взялся за школьников! — вроде бы искренне удивилась Гольдштейн. — Мерлин… Что ж, тогда обойдемся без долгих речей. Я надеюсь, мои люди обеспечат вам теплый прием. Герр Гриндевальд назвал это место «Wiederbelebung» — «Возрождение». Вы не должны отвечать за грехи своих родителей. Вы еще можете выбрать верный путь, как когда-то сделала я. Уведите их, джентльмены. Последняя команда предназначалась солдатам. Как только Гольдштейн скрылась в здании, те же четверо охранников повели их к ближайшему бараку. Сковывающее заклятие спало, но большинство заключенных не заметили этого. — Она сказала, все будет хорошо, — прошептала Кэти Белл. — Пока она здесь, — мрачно продолжил Рон.