Music Again

- Что ж, Альбус, это очень хорошие новости, вы молодец. С этими словами доктор посмотрела на Дамблдора через линзы очков с мягкой полуулыбкой. Ее по обыкновению очень строгое лицо немного расцвело, и Альбус улыбнулся ей в ответ, хотя и немного неуверенно. - Вы собираетесь вернуться в этот клуб и снова повстречаться с этим мужчиной? - Нет, конечно, нет, - ощущая яростное внутреннее сопротивление самой идее, Ал поднял руки и помахал перед собой в каком-то неопределенном жесте, как будто здоровался сразу двумя руками. - Что ж, может быть это и не так плохо, в любом случае, это ваш выбор, - доктор что-то пометила в своих записях. - Я бы могла порекомендовать вам иногда совершать такого рода поступки, чтобы разгрузить свою психику, получить немного расслабления и просто напросто сменить обстановку. - Все бы хорошо, да только вот... Альбус с кривой усмешкой вспомнил, какую головомойку устроил ему младший брат по возвращению домой. Иногда Аберфорт вел себя так, словно он был родителем неразумного брата и нездоровой сестры. Сестры, которую он обожал, и брата, которого он терпеть не мог. Это даже несколько забавляло, поэтому когда Эбби шепотом орал на вернувшегося Ала, а начал он прямо с порога, Альбус просто начал смеяться. Это, конечно, взбесило брата еще больше, и скорее всего если бы не Ариана, которая спала в дальней комнате их небольшой квартирки, Аберфорт устроил бы Алу настоящую взбучку, может быть даже побил бы. На тот момент он только шипел и выдыхал ругательства, беспрестанно повторяя что-то о том, что нужно предупреждать, до какого часа он будет отсутствовать и не заставлять семью нервничать, а лучше вообще приходить домой вовремя. Заметив, что Альбус беззвучно хохочет, Аберфорт наконец понял, что тот прилично пьян, и окончательно вышел из себя. Он схватил Дамблдора за воротник и, судя по всему, едва сдержался, чтобы ему не накостылять. Наверно, брат ждал каких-то объяснений, извинений, какого-то раскаяния, но Альбус ничего такого не чувствовал и выражать не собирался. Ему было смешно. - Только вот мой младший брат категорически против, - закончил мысль Ал, пропуская все возможные подробности. - Он против вашей ориентации? - уточнила врач. - Нет, он против...против любых моих поступков, наверно, - Альбус невольно снова захихикал, вспоминая, как Бёрти злобно помогал ему раздеться. Таков был Аберфорт - он мог злиться сколько угодно, рычать, бить, ругаться, но он всегда был готов помочь своей семье. Со всей желчью и ненавистью. - Вы пробовали поговорить с ним об этом? - психотерапевт снова что-то быстро записала. Хотя она не раз говорила, что обращать внимания на ее действия не следует, Альбус все равно отмечал каждую пометку про себя. - О, нет, конечно нет, - покачал головой Альбус, чувствуя, что повторяет уже звучавшую фразу. - Разговаривать с ним невозможно, понимаете. Да и зачем? - он развел руками, как будто это было совершенно очевидно. - Я заметила, что вы смеетесь при упоминании ваших конфликтов, - доктор поправила очки, поднимая взгляд на Дамблдора. - Знаете, что это может значить? Я не берусь утверждать, лишь хочу, чтобы вы подумали об этом. - Это означает, что я воспринимаю это с юмором, - пожал плечами Альбус, не смотря на психотерапевта. - Эбби смешной, мне весело от того, как нелепо он злится. - Я лишь выскажу одну мысль, быть может она натолкнет вас на какие-то выводы, Альбус, - с этими словами доктор сняла очки и положила их на журнальный столик перед собой, вместе со своим планшетом для записей. - Понимаете, "весело" - это не эмоция. - Как же, веселье это эмоция, разве нет? Мне весело и я смеюсь - удивился Дамблдор, делая глоток воды. - Нет, это не так, - покачала головой врач. - Радость - это эмоция. Радуетесь ли вы, когда Аберфорт кричит на вас и недоволен вами? Или за смехом и "весельем" стоит что-то совсем иное? Смех и веселье - лишь реакция. То, что вы демонстрируете брату и самому себе. Даю вам небольшое задание на неделю - осмыслить это. Покопаться в себе, - она заметила, как Ал поморщился, и продолжила, - Я знаю, знаю, вы это ненавидите, я не настаиваю. Я лишь даю вам возможное направление. - Спасибо, доктор МакГонагалл, - вздохнул Альбус, про себя подумав, что не собирается заниматься такой ерундой. - Вы кажется упомянули, что сегодня после нашего часа направляетесь снова совершить что-то необычное? - Да. Я иду на репетицию каких-то студенческих групп, - Альбус приложил руку ко лбу. Жест вышел одновременно уставший и недоумевающий, как будто он хотел сказать "Что я вообще делаю". - Ваш друг позвал вас? - Он ЗАПИСАЛ меня, - закатил глаза Дамблдор. - После того, как я показал ему случайно ноты песни, которую написал в воскресение, вспоминая свои приключения в клубе. - Это прослушивание или что-то вроде того? Я не знала, что вы еще и музыкант. Талантливый человек талантлив во всем, как говорится, - доктор слегка посмеивалась, непонятно было, она серьезна или шутит. На самом деле Альбус дико злился на Эльфи за его бесцеремонные поступки. Обычно Додж не делал ничего против воли Дамблдора, но в этот раз он как будто вышел из-под контроля. В понедельник, в перерыве между занятиями, когда Альбус отправился в студенческую столовую за кофе и пончиком, Додж просто нагло влез в его лабораторию и обнаружил забытый на самом видном месте стола листок, на котором Альбус набросал стихи и мелодию, пока был занят проверочными. Мелодия родилась в нем еще в воскресение с самого утра, и не уходила из головы, сколько бы Дамблдор не отвлекался. Он давным-давно уже не писал музыку, да и слушал ее сейчас редко, и то, как она начала рождаться в нем после малейшего расслабления (и после встречи с тем красавчиком танцором) немного пугало. И то, как Эльфиас начал возбужденно вопить насчет гениальности написанного, даже не слыша еще ни исполнения, ни увидев целикового текста (которого пока и вовсе не существовало), выводило из себя. Когда Додж убежал, Альбус вздохнул с облегчением, спокойно и немного раздраженно поедая свой пончик и запивая его сладким напитком (три ложки сахара - это был необходимый минимум, в этот раз Ал положил пять), но потом Эльфи примчался обратно, и без умолку принялся болтать о какой-то репетиции, куда ОН ЗАПИСАЛ АЛЬБУСА, хотя тот не просил делать ничего такого и ВООБЩЕ НЕ УСПЕЛ И СЛОВА СКАЗАТЬ, Дамблдор не выдержал и мрачно указал лучшему другу на дверь. Он не мог кричать на Эльфи, не мог даже высказать вслух свое космических размеров раздражение, потому что он все-таки, откровенно говоря, любил своего друга, да и ближе на работе (и в жизни, что греха таить) у него не было никого. Но на тот момент Альбусу казалось, что он выбросит Эльфиаса из окна. Репетиция, или что бы это ни было, была назначена на среду. Додж без конца уговаривал Альбуса пойти туда, и в итоге под конец вторника Дамблдор сдался, позволив Эльфи взять с себя обещание, что он хотя бы попытается. В конце концов, он ничего не терял, а делать какие-то внезапные поступки было в какой-то мере даже приятно (он все время вспоминал поцелуй, который каким-то неведомым образом запечатлел на губах того парня из клуба). Студенты собирались на подобные мероприятия очень часто, и не только из их университета, скорее всего там будет сборище студентов и прочих музыкально одаренных со всего города, так как именно университет, в котором учились и работали Ал и Эльфиас, славился наибольшей активностью в плане внеурочной деятельности. Музыканты и поэты радостно стремились к участию в репетициях и концертах, особенно среди учащихся, ведь был шанс не только проявить себя на какой-никакой сцене, но даже заслужить право на определенные стипендии. Стипендия Альбусу, как наполовину преподавателю, уже не грозила, но ему было все равно. Он вообще не знал, зачем он идет туда, но пойти все же намеревался, иначе Эльфиас будет сводить его с ума своим нытьем по поводу "гениальной песни", которую "все должны услышать". - Буду рада, если вы расскажете мне на следующей неделе, как все прошло, - мило улыбнулась доктор МакГонагалл. Она не очень часто улыбалась, но сегодня делала это уже в который раз, из чего Альбус делал вывод, что она им довольна. Это как-то глупо грело его, хотя по сути какая разница, довольны тобой или не довольны. Все это пахло каким-то нездоровым инфантилизмом, и Альбус бы разозлился на себя в иной ситуации, но сейчас он очень волновался перед возможным выступлением и был благодарен таким "позитивным поглаживаниям" со стороны своего психолога. - Если что-то вообще пройдет хоть как-то, я расскажу, - пошутил Дамблдор, поднимаясь с дивана. Ему нужно было выдвигаться, потому что дорога до корпуса, где проходила репетиция, занимала около получаса пешком, и ему необходимо было проветрить голову. Проблема Альбуса во многом была в том, что он слишком много думал. По пути к месту репетиции он успел передумать кошмарное количество мыслей, из-за чего ему казалось, что он шел как минимум неделю. Сначала он отвлекался на мысли о работе, где у него были в процессе как минимум четыре проекта одновременно, и это только его личные, еще он помогал на полставки Эльфиасу, не упоминая даже об урочной работе и, собственно, учебе. Иногда, когда преподаватели спрашивали его, на каком он курсе, он сам не мог вспомнить, так как проскочил несколько курсов за год. Все по праву считали его гением, и никто даже не догадывался, что за этим стоит. А стояла за этим глубочайшая и темнейшая пустота, которая пожирала Альбуса Дамблдора изнутри, но об этом он все время запрещал себе думать. "Все нормально, со мной все прекрасно", - постоянно повторял он сам себе, заглушая все возникающие на этот счет мысли. Просто он был гениальным человеком, с этим спорить было невозможно. У этого не было причин и следствий. И незачем было их искать. Полностью зарывшись себе в голову, Альбус оказался выдернут в реальный мир только в момент, когда уже шел по коридору второго этажа, где находился мини-зал, в котором уже шли выступления. Закусив губу, Ал с досадой подумал, что опоздал, но часы на мобильнике сообщили ему, что он пришел даже несколько раньше положенного. Видимо, время перенесли или кто-то взялся выступать раньше. Приятный глубокий голос что-то распевал, мелодично и немного в духе колыбельной, пока без музыки. Когда вступили музыканты, мелодия поменялась. Слов Альбус пока не мог разобрать, звук был не очень качественный, но голос очаровывал и казался сказочным. Невольно Дамблдор остановился прямо в коридоре и прислонился к стене, чтобы спокойно послушать. Барабаны перешли в несколько маршевое звучание, а голос стал кривляться и петь на разные тональности и менять манеру исполнения, как будто пытался озвучивать какие-то роли. Это не портило сам голос, но звучало максимально неожиданно. Альбус начал разбирать слова, когда голос запел рычаще и угрожающе. С искренним удивлением он понял, что поющий рассказывает какие-то мрачные страшилки. Что-то про дьявола и мертвецов. Это звучало сразу смешно, жутковато и глупо. Как будто текст писал ребенок, который обожает детские ужастики. Альбус понял, что улыбается, и прикрыл лицо рукой. Он бы скорее всего решил, что поет ребенок, но голос был достаточно зрелый, поэтому он пришел к выводу, что это какие-то школьники или первокурсники. Музыка оборвалась на каком-то моменте, гитара издала неприятный скрип на весь этаж, но вокалист продолжил допевать самозабвенно и страстно. Закончил песню он нежным и отдаленным: "Доброй ночи, мои дорогие детишки, не показывайтесь солнышку, прячьтесь в постельки!" Когда все стихло, Альбус услышал какие-то приглушенные разговоры и вдруг голос, который судя по всему принадлежал вокалисту, громко закричал прямо в микрофон, оглушая Дамблдора: - НУ И ОТЛИЧНО, ЗНАЧИТ ЗАБИРАЙТЕ СВОИ ПАРШИВЫЕ ИНСТРУМЕНТЫ И КАТИТЕСЬ! ЧТОБЫ Я БОЛЬШЕ ВАС ЗДЕСЬ НЕ ВИДЕЛ! ПОШЛИ ВОН! ВСЕ ПОКИНУЛИ ПОМЕЩЕНИЕ! Дверь распахнулась, с громким стуком впечатавшись в стену. Один за другим из зала выходили молодые люди, вид у них был злой и мрачный. Один из них, перекинув через плечо красивую электрогитару, обернулся и прокричал, обращаясь к кому-то в зале: - Достали уже твои припизднутые тексты! Просто достали! ПРО ИСПОЛНЕНИЕ Я МОЛЧУ! Просто признай, что ты ничего не умеешь, кроме как рот открывать и в задницу давать! - МЫ УЧТЕМ ВАШЕ МНЕНИЕ, А ТЕПЕРЬ ПРОШУ, ПРОСЛЕДУЙТЕ ПО МАРШРУТУ "Н А Х Е Р" !!! Музыкант показал два средних пальца, и тут же получил чем-то в лицо. Дамблдор в ужасе понял, что это микрофон. - Вы в порядке? - он поспешил помочь парню подняться, но тот только выругался и отправился прочь. Альбус в прострации подобрал микрофон и сделал неуверенный шаг в зал. Там не было еще никого, и сцена тоже была пуста. Недоумевающий Дамблдор поднялся по трем порожкам, чтобы поставить микрофон (который, как он надеялся, не пострадал) в стойку, когда вдруг ему на глаза попался, судя по всему, вокалист. Он сидел за пианино, нажимая то на одну, то на другую клавишу. Видимо, он услышал шаги Альбуса, потому что оглушительно закричал: - Вернулись, бездарности?! Что ж, молите о пощаде, потому что, возможно, великий Гриндевальд и дарует вам прощение, НО ТОЛЬКО НЕ ТЕБЕ, ГРЕГ! - последние слова он выкрикнул особенно громко (из-за чего Альбус даже подпрыгнул) и обернулся назад. - Ох, - одновременно раздалось на два голоса. Альбус не знал, плакать или смеяться, потому что на него смотрел тот самый блондин из клуба. Чей танец и тело преследовали его днем и ночью с самой субботы. Из-за которого, собственно, и была написана песня. Которую. Он. Собирался. Сегодня. Играть. ЧЕРТ. - Это ты! - пораженно завопил блондин, вскакивая на ноги. - Это я, - смущенно подтвердил Дамблдор. Парень развел руками и рассмеялся с удивленным видом. Потом нахмурился, глядя на руки Альбуса. Тот опустил глаза и увидел, что все еще держит микрофон. - Дай сюда, - ворчливо пробурчал вокалист, выдергивая из рук Ала микрофон и унося его к стойке. - Что, видел, как эти уроды улепетывают, поджав хвосты? - он гордо встряхнул головой, от чего его шевелюра рассыпалась по плечам. - Творческие разногласия? - скромно уточнил Альбус, сам не зная, зачем. - Ты прекрасно пел, - добавил он. Парень обернулся и посмотрел на него из-за плеча, приподняв бровь. - О да? - он довольно рассмеялся, резко крутанувшись на пятках. - А ты что здесь делаешь? Тоже петь пришел? - Вообще-то, - Дамлбдор ощутил, как хочется провалиться сквозь землю. - В целом. Ну. - Не нужно так стесняться, - блондин в два плавных, почти кошачьих прыжка оказался совсем близко. - Тем более тебе это не идет, я прекрасно вижу, что ты ходячий огонь, не прячь это за вежливостью! - Ладно, - Ал почесал лоб, ощущая, как мысли путаются от близости этого человека. Сейчас блондин был полностью одет, его фигура пряталась в кожаную куртку и какую-то панк-футболку, но он все равно видел его перед собой полуголым. - Если ты пришел петь, то я, пожалуй, останусь, - парнишка отошел снова на небольшую дистанцию, как будто желал взглядом оценить Альбуса со стороны. Это вызывало одновременно нервозность и какую-то странную радость. - Я пришел, чтобы, - Ал чуть запнулся, потому что петь песню, которую он написал совершенно очевидно именно после их первой встречи (и которая до сих пор не была готова, скорее очень сырой отрывок) ему не очень хотелось сейчас. - Чтобы посмотреть на музыкантов, - соврал он. - О, да тут не на кого смотреть, - с каким-то ленивым презрением протянул его собеседник. - Самые лучшие только что ушли, я отлавливал их неделями. Чтобы они отплатили мне вот этим! - он театрально вскинул руки, как будто желая телесно воскликнуть "За что мне все это!". Альбус невольно снова заулыбался, потому что артистичное поведение и неуемность темперамента этого парня вызывали внутри какую-то...настоящую радость. Ему было весело и за этим весельем действительно лежала эмоция "радость". Он внезапно понял, о чем говорила доктор МакГонагалл. - Они просто не доросли до тебя, - посмеиваясь, поспешил успокоить страдающего блондина Ал. - Сам знаю, такой мелюзге никогда не понять мою поэзию, - вздохнул парень. - Ладно, сейчас все начнут приходить, так что показывай, что у тебя за песня, - вдруг резко сказал он, посмотрев на Альбуса максимально серьезным взглядом. - Что? - Я прекрасно вижу, как ты нервничаешь, если бы ты пришел только смотреть, ты был бы совершенно спокоен. У тебя взгляд и руки музыканта, а значит ты пришел показать себя. К тому же твои губы, - он чуть облизнулся и закусил нижнюю губу, погружаясь в воспоминания. - Не говоря уже о характере. Не каждый вообще отважится меня поцеловать, тем более так...страстно и безудержно, - он тихо засмеялся, и Альбус почувствовал, как кровь густо прилила к лицу. - Я...я- - Это было прекрасно, так что я заинтригован от корней до самых кончиков, - с этими словами блондин вручил Альбусу в руки гитару. - Акустика подойдет? К сожалению, эти щенки забрали все свои инструменты. Дамблдор тяжело вдохнул и выдохнул. Тон парня, чьего имени он до сих пор не знал (и не был готов узнать, говоря откровенно), не допускал возражений. Пришлось спускаться со сцены и доставать из портфеля листок с набросками песни. - Но должен предупредить, - хрипло пробормотал Ал. - Я не пою. - Не верю, - вскинул брови вокалист. - Я никогда не пою. Только не при людях, - пытаясь унять дрожь в пальцах, повторил Альбус. - Тут же нет никого! - возмущенно воскликнул блондин. Дамблдор испепелил его взглядом, и тот пробормотал "Оу, ну да, здесь есть я", кивая с пониманием, хотя по нему было прекрасно видно, что он издевается. - Но мелодию я наиграю, - зачем-то прочищая горло, утвердительно кивнул Альбус. Блондин кивнул ему в ответ и продолжил внимательно смотреть за его действиями. Дамблдор еще раз прокашлялся (что было странно, как будто бы он и правда собирался петь) и начал наигрывать мелодию. Поначалу получалось тихо и неуверенно, но вскоре он вошел во вкус и забыл о том, что кто-то вообще смотрит на него. Скорее всего в этом была причина того, что каким-то волшебным образом парень из клуба оказался прямо рядом с ним, за спиной, и вдруг начал петь. Петь по тексту, который Альбус по строчке старательно сочинял уже несколько дней. В моментах, где текста еще не было, блондин просто мычал в такт мелодии. Альбус не мог прекратить играть, ему хотелось, чтобы это не заканчивалось. Голос этого парня был каким-то магически привлекательным, как и он сам, в общем-то. Из-за того, что текста существовал пока какой-то жалкий огрызок, блондин просто пел одно и то же по кругу, а Альбус продолжал играть проигрыши и куплет и отрывком припева, как сломанный проигрыватель. С каждым новым кругом они все больше и больше звучали слаженно, как будто голос этого парнишки существовал для того, чтобы петь именно эту песню. Тут Альбус уловил что-то боковым зрением (а смотрел он уже минут так пять исключительно на своего знакомого незнакомца), и понял, что зал заполнился, целая толпа студентов разинув рты смотрели на него и его партнера по песне. Это заставило его отпустить гитару, и она, эхом разнося последний аккорд, повисла на ремне. Из нескольких уголков зала раздались хлопки, сначала неуверенные, потом более активные. - Геллерт Гриндевальд, - услышал Альбус, и увидел, как блондин протягивает ему руку. Снова. Рука была унизана кольцами, на запястье болталось несколько браслетов. - Дамблдор, - Ал слегка закашлялся, так как от захвативших его эмоций в горле было совершенно сухо. - Альбус Дамблдор, - закончил он и крепко сжал ладонь Геллерта. Тот стиснул ладонь Ала в ответ и радостно поднял их рукопожатие выше, согнув руку в локте. Это был жест победителя. Альбус заметил, что Геллерт смеется и не мог оторвать взгляда от его сияющих глаз. - Прямо как Джеймс Бонд, - радостно хохотал Геллерт.