Music Again

Дождь тихонечко барабанил по крыше машины. Ариану клонило в сон, она то и дело начинала клевать носом. Поездка выдалась трудной для нее, а медленно скатывающиеся капли, оставляющие дождевые дорожки на стекле, усыпляли еще больше. Она как будто издалека слышала, как переговариваются родители. Они о чем-то тихо беседовали, мать сидела за рулем, отец сидел рядом. Все было хорошо, вроде бы. Вроде бы. Но что-то не оставляло девочку, какое-то смутное ощущение, словно давление где-то внутри головы. Что-то было не совсем так, как должно. - Ариана, милая, ты можешь лечь на сиденье, - голос мамы прозвучал ласково, но в нем все же слышались, как обычно, повелительные нотки. Отец молчал. Девочка медленно растянулась на сиденье, подложив под голову сумку матери. На ней было светлое платье в цветочек, которое она обожала, но сейчас даже от взгляда на него становилось не по себе. Что происходит? Где они едут? За окнами проносились деревья, какие-то домики. Ари почувствовала, как голову сдавило сильнее. Она начала понимать, что боится. Мама ехала все быстрее, домики мелькали настолько часто, что превращались в размазанные по холсту краски. Что-то подобное начало происходить и в голове Арианы. - Мама! - воскликнула девочка, сжав виски ладонями. - Мама, что ты делаешь! - Ари, ляг, скоро все закончится, - отец обернулся к ней и попробовал успокоить, но девочка испытала от этого только новый приступ паники. - МАМА! Машина во что-то врезалась и поднялась в воздух, и это не было похоже на то, как это происходит в фильмах. В фильмах обычно такие моменты показывают в замедленной съемке, сейчас же все происходило безумно быстро, гораздо быстрее, чем можно осознать. Мимо них пронеслись какие-то смазанные очертания предметов, небо, земля, снова небо, весь мир страшно трясло и Ариана в ужасе поняла, что сейчас они погибнут. Из последних сил она закричала, пытаясь все остановить. И проснулась. Солнышко освещало комнату нежными утренними лучами, с мольберта ей улыбался золотоволосый принц, выглядывая из-за занавеса, и только сбитое дыхание намекало на то, что она чего-то страшно испугалась. Потирая глаза, Ари перевернулась на бок и мысленно поздоровалась с портретом, который рисовала уже много недель. Она рисовала его нарочито медленно, как бы знакомясь, поначалу это был совсем схематичный набросок, но образ не желал идти из головы, и Ариана рада была перенести его на бумагу. По какой-то причине ей было тепло от того, что этот человек (пусть даже он был выдуман и не был объемным парнем из плоти и крови) присутствовал с ней дома каждый день. Вчера она решилась начать добавлять в портрет цвет и волосы принца наконец-то засверкали золотом, как и было задумано изначально. Если бы не радостная улыбка принца, Ари возможно задумалась бы о том, почему она проснулась так резко и что за чувства она испытывает, но... Но сейчас ей казалось, что всего этого и нет вовсе. Было лишь солнышко, утро, и можно было спокойно выдохнуть и не пытаться вспомнить, что ее испугало. Она и не могла быть уверенной, испугало ли ее что-то вообще? Иногда в голове все так сильно путается. Утро Альбуса начиналось безо всяких кошмаров, но немного менее радужно. Он проснулся раньше всех (снова), но лишь от того, как страшно ему хотелось пить. Глаза горели и голова при любом движении начинала трещать, и Ал с мысленной усмешкой подумал, что он еще слишком молод для того, чтобы испытывать муки похмелья после одной пьяной ночи в клубе. Воспоминания нахлынули на него жаркой волной и, наливая себе стакан воды, Альбус едва не подавился. Руки, губы Геллерта, его тело, замерзшее и одновременно безумно горячее. Все казалось очень бесстыдным сном, но судя по всему, это был не сон. По крайней мере, ноги гудели так, словно вчера он прошел весь путь от дома до клуба пешком, а потом обратно. Ну или просто очень много плясал. Альбус медленно потрогал свои губы, которые от поцелуев на холодном воздухе немного потрескались и до сих пор были немного опухшими. Он не знал, что чувствовать по этому поводу. Точнее, чувств было такое немыслимое количество, что он попросту захлопнул "комнату" с ними внутри себя. Ему захотелось срочно куда-то убежать, куда-то, где он сможет побыть один, совсем один, осмыслить все происходящее, потому что происходило оно с бешеной скоростью, Геллерт врывался в его жизнь яростно и весело, а дома привести мысли в порядок не получалось никогда. Все постоянно отвлекали, Ариана вызывала пронизывающее и давящее чувство вины, а Аберфорт... Альбус резко вспомнил, что возвращался вчера домой с младшим братом, и что тот бесстыдно следил за ним, выслеживал, пытался уличить в чем-то, что он, очевидно, считал отвратительным. Вчера они так и не поговорили (ну хотя бы скандала на пьяную голову удалось избежать), и очевидно, через пару часов Эбби проснется и все начнется с начала. Ал ощутил, что голова начинает болеть сильнее от одной только мысли об этом и устало сделал еще глоток воды. Пришла пора выпить что-то от похмелья, жаль только, что дома они таких средств не держали, ведь никто из них не пил. В голове, помимо очевидно неприятных воспоминаний о поведении Аберфорта, вспышкой пронеслась сцена, в которой Геллерт выходит вперед, чтобы защитить его. И тот факт, что защитил он его не вполне адекватным способом, но тем не менее действенным. - Геллерт, - усмехнулся Альбус, ощущая одновременно беспокойство и желание смеяться. - Надеюсь, Винда позаботилась о тебе вчера. Именно в этот момент из комнаты телефон просигналил о сообщении. Альбус, как мог прытко, рванул скорее отвечать, потому что был уверен, что пишет Геллерт. Однако писала Винда Розье. Она желала ему "доброго утра по мере сил" и сообщала, что Геллерт вчера крепко уснул под ее руководством. Отгоняя промелькнувшие картинки того, как это могло быть, Альбус принялся печатать ответ. Они переписывались где-то около полутора часов, прежде чем Винда вдруг замолчала. К этому моменту Ал опомнился и понял, что начинает хотеть есть, но все это время он в основном ходил по комнате, садился, снова вставал и был страстно увлечен перепиской. Розье охотно болтала с ним, рассказывала о том, как везла Геллерта в такси, и как он никак не мог взять в толк, куда вдруг он, Альбус, пропал. Как начал горланить прямо в машине их песню (от мыслей об этом Альбус испытал приступ немого хохота), и заставлял Винду подпевать. "В общем, это был типичный вечер мистера Гриндевальда, которого я сейчас, к слову, буду будить" - гласило последнее на тот момент сообщение Винды. После этого мисс Розье замолчала, заставляя Альбуса испытывать небольшое волнение, больше похожее на заинтересованность в том, что же будет дальше. Когда прошло около пяти минут, Альбус понял, что начинает волноваться больше. Спустя десять минут он откровенно занервничал. Он решил написать Винде сам, потому что ждать сообщения становилось все сложнее. Но сколько бы он ни писал, она не отвечала. Стараясь убедить себя, что ничего страшного там не происходит, Дамблдор направился в ванну, не убирая телефон. Он привел себя в порядок, насколько это было возможно, причесался, даже немного уложил волосы. Когда рядом с ним находился Геллерт, ему хотелось выглядеть красиво, о чем обычно он вообще не очень-то задумывался. - Что у вас там творится? - нервно и хмуро спросил Альбус, обращаясь к телефону. Потом усмехнулся, представив, как это смотрится со стороны. И именно в этот момент экран телефона зажегся, сигналя о пришедшем сообщении. Винда Розье в духе ультиматума требовала позвонить Геллерту. Прямо сейчас. Это означало две вещи. Первая - Геллерт определенно проснулся. Вторая - по какой-то причине звонок не терпел отлагательств. Это вызвало у Альбуса легкое недоумение, впрочем, он тут же набрал номер. В квартире Гриндевальда завибрировал мобильный телефон. Винда скучающим взглядом наблюдала, как мобильник медленно передвигается по столу из-за вибрации. На экране светилась надпись "Альбус". Розье усмехнулась. Как простенько для ТАКОГО человека. Почему бы не назвать его "Тайный любовник всех моих грез и мечтаний". А, ну да. Символов не хватит. - Геллерт, телефон, - протянула Винда, всем своим видом изображая скуку, хотя на самом деле она вовсю развлекалась. Гриндевальд выскочил из шкафа как ошпаренный и чуть не уронил стол, пытаясь схватить мобильник. - О господи, Винда, это Альбус! - от вида Геллерта, который краснел и бледнел и не мог даже снять трубку без этих сумасшедших эмоций, Винда не могла не улыбаться. Это было даже слишком. Учитывая, что сейчас он ничего не играл, Розье все больше склонялась к выводу, что Гриндевальд влюбился не просто по самые уши, а по самые кончики волос на макушке. - Ну а кто же еще? - пожала плечами девушка. - Возьми трубку, давай. Гел с видом кота, которого поймали на месте преступления и держат за шкирку, посмотрел на подругу и мужественно нажал на кнопку принятия вызова. - Алло? *** Альбус Дамблдор не имел ни малейшего понятия о том, каких трудов стоило Винде собрать Геллерта на эту встречу. Несмотря на то, что Гел обещал не доставать ее, он вел себя, откровенно говоря, как ребенок. - Я не могу! - Ты сам согласился, - заметила Винда, недоуменно приподняв бровь. Хотя скорее это был жест "я начинаю терять терпение". - Если я все правильно услышала, ты даже сам предложил. - Я знаю, но я не могу! - Гриндевальд остервенело расчесывался. Волосы были страшно спутаны после беспорядочного сна, и расческе приходилось тяжко. - Зачем я вообще снял трубку! - Потому что ты хочешь слышать Альбуса? - всплеснула руками Розье, которая пыталась распутать сбившиеся в колтун пряди на макушке Геллерта. - Хочешь видеть его. Да и просто, - ее лицо приобрело немного странное выражение. - Хочешь его. - Винда! - слишком уж картинно возмутился Гриндевальд. - А что не так? - с невинным видом девушка похлопала длинными ресницами. - Признайся в этом хотя бы себе, ладно? Нельзя бесконечно отрицать то, что чувствуешь, особенно когда это так физиологично. - Винда!!! - блондин так сильно дернул расческой по волосам, что та треснула. - Как, между прочим, и процесс опустошения желудка при алкогольной интоксикации, - невозмутимо продолжала Розье, явно довольная происходящим. - Еще одно слово, Розье!.. - И что? - девушка почти смеялась, пока они вдвоем осматривали повреждения расчески. - Хватит паниковать. Думаешь, Альбуса никогда не тошнило? Думаешь, он не видел, как кого-то тошнит? - Он не должен был видеть в таком состоянии МЕНЯ, - злобно сверкнув глазами, Геллерт с грохотом опустил расческу на столик в прихожей, как бы вынося вердикт ее состоянию. - Меня НИКТО не должен видеть в таком состоянии. - Кроме меня, - вздохнула Розье, прислоняясь к стенке. Она скрестила руки на груди, надеясь, что до Геллерта долетит степень ее возмущения. - А ведь знаешь, чтобы тебя таким никто не видел, достаточно очень простых действий. А именно, - она сделал вид, что пытается вспомнить. - Что же это было? Ах, да! - она подняла указательный палец вверх. - Достаточно не напиваться до такого состояния! - Я НЕРВНИЧАЛ! - Заметь, сейчас ты тоже нервничаешь, может быть налить тебе виски или джина? Может быть станет лучше, если ты заблюешь одежду Альбуса? Геллерт посмотрел на Винду с выражением злобной усталости и обреченности и тяжело выдохнул. - Иногда, хотя бы иногда, тебе нужно контролировать себя. Никто другой за тебя этого точно не сделает, - подытожила Розье примирительно. Ни о чем подобном Альбус даже не подозревал, он просто добрался до кафе, в котором Геллерт предложил ему встретиться. Звонок получился несколько странным, но Ал начинал привыкать, что с Геллертом почти все было таковым. Гел на том конце провода уверял, что чувствует себя отлично, хотя голос его говорил об обратном, и сбивчиво интересовался, как чувствует себя Альбус. Дамблдор решил соврать в ответ и ответил, что чувствует себя как обычно. Технически это была не совсем уж ложь, потому что Альбус часто переутомлялся и не следил за собственным режимом сна, питания и прочих нужд организма, поэтому пробуждения в непонятном состоянии были для него привычны. Что именно было не так с Геллертом, он сказать затруднялся, но что-то явно слышалось в тембре его голоса и в словах, которые он подбирал как-то невпопад. Обычный Геллерт говорил уверенно и несколько вкрадчиво, сегодняшний - сбивчиво и так, словно не мог решить, что лучше ответить. В чем была причина столь явной перемены - Ал пока что не знал, но собирался выяснить. Он сидел за столиком у окна, подальше от других посетителей. Если бы он мог видеть, как Винда выпихивает Геллерта из его же квартиры, ему вряд ли стало что-либо более понятно, но одно он уяснил бы точно - с Гриндевальдом что-то происходит. Тем не менее, ему предстояло выяснить что, независимо от количества имеющейся у него информации. Пока что Дамблдор просто пил зеленый чай и размышлял о том, что он, скорее всего, находится в непосредственной близости от места, где Геллерт живет. Нужно ли было уточнять у него, где именно? Альбус задумался, хочет ли он знать об этом. Это заставило его опять вспомнить вчерашнее и почувствовать довольно-таки неприятную неуверенность в том, стоило ли вообще ехать встречаться с Геллертом. Возможно лучше было бы и вовсе пойти на работу. Занять голову чем-то простым и одновременно достаточно сложным для того, чтобы просто пока не думать ни о чем. Ни о Геллерте, ни об их странной связи, ни о том, какие эмоции этот человек в нем вызывал. Но Альбус не был бы Альбусом Дамблдором, если бы не сорвался просто так в другой район, чтобы пообщаться с Гелом после вчерашнего инцидента, тем более он должен был рассказать ему о том, кто такой Аберфорт (у Ала до сих пор были большие вопросы к тому, как именно Геллерт помнит вчерашнюю ситуацию и помнит ли вообще). От мыслей о младшем брате у Альбуса окончательно испортилось настроение, он кисло посмотрел в чашку с чаем и разозлился на себя. Имея такое количество нерешаемых проблем (ничего "нерешаемого" в мире не существовало, но иногда Альбус хотел взвыть от того, насколько все было запутано и не хотело распутаться хотя бы на миллиметр) он зачем-то пошел на поводу у каких-то непонятных импульсов, и вот теперь ожидает человека, которого едва знает, чтобы говорить с ним о чем-то. О чем? О чувствах? О желаниях? Ха. Как будто в жизни Альбуса Дамблдора существуют не только пробирки и формулы. Он мог бы еще долго предаваться тяжелым мыслям и даже перейти к самобичеванию (что, кстати, он считал самым бессмысленным занятием на свете), но в дверях кафе наконец-то появился Геллерт. Он был почему-то особенно пушистым, волосы очаровательно обрамляли его лицо. Взглядом он блуждал по залу, пока наконец не наткнулся глазами на Дамблдора. Тот с легкой улыбкой помахал рукой. Гриндевальд улыбнулся в ответ, но лицо его было бледным, а улыбка - не очень уверенной, и Альбус не на шутку встревожился. - Привет! - нарочито беспечно Геллерт плюхнулся на стул напротив Альбуса. Он пытался что-то скрыть, но что именно - понять было сложно, и Дамблдор почувствовал, что если будет пытаться угадать - у него голова лопнет. - Привет, - просто ответил он, улыбнувшись более открыто и тепло. Геллерт не смотрел на него. Он смотрел то на противоположную стену, то в стол, то в окно. Это начинало нервировать. "Что вообще я должен делать? Лучше бы с ним была Винда". - Я, - начал было Геллерт, но тут же запнулся. Он мельком взглянул в лицо Ала, но тут же снова отвел глаза. Альбус продолжал сидеть, чувствуя себя одним большим знаком вопроса. - Геллерт... - Альбус! - Гел воскликнул это как-то запальчиво, но посмотреть на Дамблдора по-прежнему как будто не мог. Или не хотел. Альбус начал ловить себя на мысли о том, что возможно Геллерт обиделся? Обиделся из-за того, что вчера ничего не получилось? - Геллерт, насчет вчерашнего, - негромко начал было Дамблдор. - Не говори ничего, пожалуйста, - сбивчиво затараторил Гриндевальд, нервно дернувшись от звука голоса собеседника. - Не произноси вообще ничего, я и так все знаю и все понял, что тут непонятного. - Что ты понял? - не понял Дамблдор, уставившись на блондина через стекла очков. - Что понял! - Гел снова чуть дернулся и сжался. - То и понял, что выставил себя просто... чем-то, - он сбивался, пытаясь подобрать слова, и наконец выпалил, ужасно красный. - Чем-то отвратительным! Мерзким! Не знаю, почему так вышло, я перебрал. Я... Я не знаю, как у тебя сил хватает на меня смотреть, сейчас, Альбус... Он продолжал и продолжал говорить, как заведенный, сверкая глазами, и Альбус медленно сформировал умозаключение, от которого ему заметно полегчало. Геллерт по какой-то неведомой причине комплексовал и... боялся? Боялся выглядеть некрасиво в глазах Альбуса? После того, как его стошнило под ноги его младшего брата. Что, в целом, решило ряд проблем в жизни Альбуса. Он чуть нахмурил брови с улыбкой, потому что у него вдруг появилось вполне осознанное желание, и он собирался его воплотить. - Геллерт, - негромко позвал он, прерывая монолог страданий. Гел посмотрел на него, растерянно моргая. У него был такой вид, словно он в зале суда, не меньше. Альбус мысленно усмехнулся. - Можно я тебя поцелую? - продолжая улыбаться, вполголоса спросил он. - Ты что? - Геллерт немного опешил, взгляд его стал непонимающим, словно Дамблдор спрашивал какую-то тарабарщину. - Я хочу поцеловать тебя, если ты не против, - нежно повторил Альбус. - А ты? Не против? - заторможено Гриндевальд повторил его слова эхом. Альбус, не давая им обоим ни секунды на лишние мысли (а особенно Геллерту на сомнения, страхи и что там еще происходило в этой блондинистой голове), потянул Геллерта на себя прямо через стол и заткнул поцелуем. Он надеялся, что Геллерт поймет, почувствует через этот процесс, что Альбусу в сущности абсолютно все равно, как он выглядит. Насколько он сегодня красив или может быть уродлив, насколько он чистый или грязный, пьяный, трезвый, больной или раненый. Альбус понял внезапно, что Геллерт для него является чем-то, точнее кем-то, чья телесная оболочка не имеет значения. Да, изначально Альбус увидел его именно как плоть и кровь, обнаженное тело, занятое развратными танцами в клубе. Зрелище будоражило, но на самом деле даже тогда Ал словил впечатление не глазами. Его до глубины души пронзила энергетика Гриндевальда, сила, исходившая от него, и силу эту не умаляло ничто. Дамблдор готов был поклясться, что даже если Геллерт будет раздавленный и сломленный валяться у него в ногах (по какой-то причине он вдруг явно представил именно это), он не сможет воспринимать его иначе. Не отрываясь от губ Гела, Альбус подумал даже, что готов проговорить это все вслух, если представится повод. Чуть приоткрыв глаза, он мельком заметил Винду Розье, которая курила на улице прямо у окошка и радостно показывала большой палец вверх.