Слепая любовь

      И эти тридцать дней стали для меня, по началу прекрасными, но после… Мучительными. Я всё ждала, когда же желание Око к сексу спадёт наконец…       Для начала скажу, что меня очень сильно удивило поведение Око. Он то и дело, что когда мы шли по коридором, резко прижимался к стене и тёрся шеей о неё. После него оставались потёртые следы болотного цвета, что очень сильно пахли самим Око. На вопрос «что это такое?», он ответил, что это просто инстинкт, принуждающий метить территорию. Зачем это на его личном корабле — не ясно. Зато это происходило так неожиданно, что мне кажется, он и сам этого делать не хочет, но это тоже самое, что если что-то вдруг остро почесалось у тебя на теле, ты это яростно чешешь. И во время полового акта, я видела испарины на шее того же цвета, и он не раз прижимался к моему телу шее, так же оправдываясь: «Это инстинкт, метит самку своим запахом, чтобы никто не отобрал» — это мило и противно одновременно. С Око всегда и противно и мило…       Первые дни было всё спокойно. Даже… Романтично в какой-то степени? Хотя на самом деле не так я себе представляла этот гон. Но тут жаловаться некому, да и не имеет смысла. Из-за ран он сдерживался, как я поняла, реально сдерживался и препараты, которые в себя колол, его словно на цепь садили. Он прибегал к прелюдии, подготавливал меня к спари… Сексу! И был нежен со мной. Старался не быть резким, заходя грань до жестокого секса… А после всегда относил меня к себе и ложился рядом поспать, а потом ждал, когда же проснусь я, чтобы повторить процесс. На день этим ограничивалось до двух раз и меня это устраивало! Было всё очень приятно… Я прижималась к его горячему телу, лежала на нём, мы говорили о самых разных пустяках, и узнала… Что только К’хала выжила тогда. Я догадывалась, что все собаки погибли, но до последнего не хотела в это верить. Но когда зашла в их уютненькую комнату, там находилась только одна К’хала. Кстати, девочка теперь чаще стала находиться с нами, потому что… Думаю, мучительно вот так вот, остаться одной… Я её понимаю.       Но когда Око быстро выздоровел, снял бинты, и как предугадала, огромный шрам остался у него на руке. Эта зеленоватая толстая полоса на серебристой коже. Ну… Я заметила во время секса, что это не единственный такой шрам у него. Ещё есть большой на спине, который, как оказалось, осталось от какой-то там Священной дичи. Я не вдавалась в подробности, так как он стал говорить о кандидатах в охотники, ритуалы и обязанности. Даже весь перечень правил Кодекса пересказал. У меня голова пошла кругом из-за этого. И когда он перешёл к отделу разумных существ, там и были знакомые мне правила о самках. Тогда-то я его спросила: — Ты бы убил меня, если бы я была мужчиной с оружием в руках? — я тогда лежала на нём в его кровати, и перебирала его дреды. Его глаза опустились с потолка на меня и строго посмотрели. — Да, — холодно ответил он, что даже сердце сжалось, — Гордись, что самка — самка, — и тогда я действительно поблагодарила судьбу за такой пол. Спасибо боже, что ты знал о будущем. Я атеист, но всерьёз подумала, что Бог есть и он меня огородил от скорой смерти…       Остальные же дни пошли просто обезбашенными! Доходили до грубого секса… Не сказать, что мне это не понравилось, даже наоборот, ощущения тревоги в сердце подстрекали оргазм и это превращалось в адреналиновую игру. В глазах пелена, и ты просто вливаешься в эту скорость как умалишенный. Но после недели такого, я просто перенасытилась… А Око был бодрячком и требовал продолжения своим методом. Льстился, мурлыкал, прижимался лбом и бадал меня, выпрашивая продолжения. Как отказать этому?       Чего мы только не пробовали. Какие позы бы не придумывала. Оку всё равно как-то было, ему так и так нормально, а для меня это было, словно я какой-то навороченный извращенец! И стоя, и сидя, и сверху, и снизу, и верх ногами! Было много идей, ну чтоб хоть как-то разнообразить одно и то же.       Испытание увеличения полового органа, при помощи его дред закончились для меня настоящей болью, после чего я решила их никогда не трогать, только иногда, когда хотелось чуть больше…       И на середине гона — уже прозвала это не месяц, а гон! — я решила выскользнуть из корабля, пока Око спит, чтобы проветрится. Слишком было для меня, прижиматься к жаркому телу. Даже немного опротивело. Но Оку я всё равно люблю, даже с этим его гоном, ведь мы разные. А если разные, не значит что не могу его любить, так ведь?       С дверьми труда не было, я смогла записать на диктофон его голосовой приказ кораблю, когда он уходил за покупками. И выходя на рынок, я вдохнула полной грудью свежий воздух. О, этот блаженный свежий кислород! И заметила ещё работающего Тет-а-тет, а существ на рынке заметно порядели. — Хе-е-ей! Принц! — крикнула я радостно в этом полупустом месте, он завидел меня и немного наклонился в приветствии. Как хорошо, что есть с кем пообщаться тут. Приблизившись к нему, он даже на несколько шагов отпрянул от меня, — Ты чего? — Самка пропахла Арбитром, — сказал он, смотря на меня как-то странно. Я себя обнюхала. Да я вроде во время этого гона стала чаще купаться, откуда-то запах? — Не нравиться? — спросила я насторожено, он активно потряс гривой. — Опасно, — сказал он, отходя ещё на пару шагов. — Почему? — нахмурилась я. — Нельзя к самке Арбитра подходить, оставишь запах на самке. Арбитр может из-за этого разозлится и убить самца-Тет-а-тет. — Серьёзно? — удивилась я. — Без шуток, лучше возвращайся обратно, пока не стало слишком плохо. — Он ничего не сделает, не беспокойся. — Где Арбитр? Почему рядом нет? — он с опасением повертел головой в стороны, ища глазами Око. — Он спит. Я вышла погулять, развеется. — Понятно. — А у вас гона нет? — решила поинтересоваться я. — У Тет-а-тет тоже есть гон, но он осенью, поэтому нас весна не коснулась. Не удобно, когда осенью могут прийти Яутжа сюда. — Жаль вас. — Не надо жалеть другую расу. Это не уважение. — Простите, я же не знаю тут порядков. — Самке не страшно, у самки самец — Арбитр, — сказал он, и я кивнула. — Как тебя зовут, я так и не спросила, — сказала я, глядя на его шерсть. Никогда не видела, чтобы у лошадей был такой окрас. — Тар’рат, — коротко ответил он, и поняла имя не через наушник, а через свободное ухо. Приучаешься со временем слышать два языка: свой родной и чужой. — Тар’рат, — повторила я, стараясь правильно произнести. — Это имя самца, да. — Тар’рат, давно тут работаешь? — он сузил глаза. — Может самка вернётся назад? — Отгоняешь? — Защищаюсь. — Ладно, — выдохнула я, — Вернусь я, — и посмотрела в сторону корабля. Я широко открыла глаза, так как наполненный гневом Око шёл по направлению ко мне, — Всё! Я побежала! — Тар’рат выглянул из шатра, и тут же спрячется, опустив ковёр на свой товар. Прости Тар’рат, если что-то приключится… Я подбежала к Оку, он тут же подхватит меня, посадив на свою руку. — Самка почему тут гуляет? — спросил он меня серьёзно, а я неловко улыбнулась, держась за его шею. — Я просто хотела проветрится. Давай вернёмся, — улыбалась я, но его грозный взгляд глянул на шатёр, откуда я и прибежала. Небось, бедный Тар’рат сейчас дрожит там от страха и молится своим Богам, чтобы только Око к нему не пришёл. — Что Тет-а-тет хотел от Эм-м-мы? Украсть? — вдруг он принюхался ко мне. — Нет-нет! Всё, пойдём уже назад! Давай! — толкала я его к кораблю рукой, но вряд ли он вообще чувствовал мои силы, так как упираться я могла только об него же. — Ладно, — забил он быстро на это, — Самец хочет спариваться, — как легко уговорить мужчину-Яутжу во время гона. Удивительно просто. И даже никакой ревности! Был в До жизни тоже парень, ревновал к каждому столбу, вообще мне никак не верил, даже не отпускал из дома погулять! Видно, всё же, хорошо что на мне запах Око, пускай я его вообще уже не чувствую, он будет спокойный тем, что просто обнюхает меня, убеждаясь тому, что чужого запаха на мне нет.       И что самое странное и удивительное для меня, Око перестал меня от себя вообще отпускать. В туалет — за мной. В душ — со мной сразу купаться идёт. Поесть чего-нибудь — идёт со мной. К’хале словно ревнует — что голова взрывается, самка ведь — а он словно не хотел, чтобы на мне был запах никакой другой, кроме его!       Насчёт с душем, тоже забавно получилось. Пошла к себе, а он следом за мной. — Ты чего? — спросила я, когда впервые ко мне зашёл. — С самкой хочу. — Причина? — Хочу. — Эгоист. — Эгоист, — согласился он тут же. Я на это забила, так как душ был и так великоват для меня, но с этим амбалом он уменьшился в размерах.       Не повернутся, не развернутся, чтобы лишний раз не задеть его. А искупавшись, он как поднимет меня на руки, прижмёт к стенке, и с обожанием посмотрит в глаза. В них словно виднелась эта пелена изврата и пошлости. Этот затуманенный взгляд. И приятно, и страшно одновременно. Чтобы меня вот так вот, чуть ли не боготворил такой зверь, и это тянуло за низ живота. И я не могла сопротивляться или отказать, кто знает, что за отказом последует? Может лишится разума на совсем и не жилец я! Поэтому, даже в душе занимались спар… Сексом! Надо называть вещи своими именами, даже действия!       Кстати про еду, её я тоже употребляла достаточно редко, что давало слабость в теле и иногда, полное безучастие в половом акте. После оргазма, я тут же засыпала. А Око мог быстро добиться от меня удовольствия! Никому так легко не удавалось, а он раз-два, и готово! Так что, я спала, занималась сексом, и снова спала. Ела обычно дошираки эти, которые и купили у Тар’рат. Похудела я ещё сильнее, что мне уже не нравилось. До анорексии далеко, так как, всегда была пышечкой и с похудением проблемы имелись, но тут, я словно таяла. И самое что не на есть заботливое от Око, он тоже это заметил. И теперь после каждого моего пробуждения, он приносил мне заваренный доширак. Это, между прочим, я его научила этому, но не вкус, не запах ему этого блюда никак не нравился. Нашим легче!       По окончанию гона, он стал куда сдержанней, уменьшился его этот порыв скорей-скорей заняться любовью, и чаще просто смотрел, как мылась, как ела, прижимался, пока мы спали вместе. А на последний день, чего я точно не ожидала, он проявил ко мне холодность и что-то смотрел в компьютере в бортовом зале. Я не понимала языка, но знала, что это было что-то очень важное. Он резко вставал с кровати, когда оба слышали какой-то звоночек с этого компьютера. Чаще я оставалась одна… Тоскливо, но это то что мне надо после этого гона! Я сидела с ним на кресле, он что-то читал там, разбирался в этих непонятных мне закорючках, а я наблюдала за тем, что происходило за стеклом.       Жизнь на рынке стала процветать. Появилось больше других существ, которых любопытно было рассматривать. Наблюдала за Тар’рат, который оживлённо разговаривал с покупателями. Но Око всё так же не разрешал выходить без него на улицу и говорить с другими, пускай я пропиталась его запахом полностью, что уже не смыть с тела.       Становилось всё холоднее и холоднее между нашими отношениями, я это ощущала. Сколько не прижимайся к горячему телу Око, в его словах я чувствовала равнодушие к этой самой тёплой любви… Я уже пожалела, что гон закончился… — Что ты там читаешь? — спросила я на последнем дне гона, он фыркнул. — Самки это не касается, — слова эти, как ножом царапнули по сердцу. — Почему? — обидно спросила я. — Самка не поймёт. — Это насчёт работы? — Да, — ответил он холодно и этот металлический голос переводчика. Я его уже всем сердцем ненавижу. Просто, ненавижу… — Надо ловить преступников? — Да, — снова ответил он металлом. Я сжала губы, больно. — Не хочешь спариваться? — Нет, — ответил он снова жёстко. Я проглотила вязкую слюну, резко захотелось пить. — Хочешь отнести меня попить? — вдруг ещё остался запал? — Нет. Самка видит и может сходить сама, — и то правда… Могу и сама… А днями ранее из рук не выпускал. Я встала с его колен и побрела на «кухню» где и стоял тот самый цилиндр с водой. Отпив немного, с безразличием посмотрела на пачки дошиков, которые Око сложил и заглянула в холодильник, где обычно лежала разная еда для соб… К’халы, его еда и вяленное мясо. Я потянулась к этому надоедливому мясу, взяла немного сухого корма К’халы, которого было слишком много для неё одной, и пошла в бортовой зал. Я смотрела, как Око сидел там же, не двинувшись с места… Грустно, но… Что я ещё ждала? Получается так смешно до слёз. Я верю в этот пустой конфетно-букетный период, но за иллюзией розовой стены всегда скрывается мрачная реальность. Я прикрыла глаза, зажмурившись… Эмма, так будет, так теперь будет… Я пошла в комнату К’халы. Собака лежала там с грустными глазами и когда увидела меня, даже не подняла головы. Лишь только тоскливо посмотрела на меня.       Я присела рядом с ней, положила рядом с её мордочкой сухой корм. Она быстро языком их смела и захрустела, а потом, положила голову на мои колени. — Скучаешь? — спросила я её, поглаживая спину, — Конечно скучаешь… — проговорила я грустно. В этой комнате стало намного пустее. Чувствовалась эта атмосфера, которую преследовала меня в моём родном доме. Прилипшая пустота к сердцу, сдавливающую грудь до хруста. Я привыкла быть одна в После жизни, но теперь… Она меня душила. Эти облитые асфальтовой смолой руки чёрных людей сомкнулись на шее, и злобный взгляд с азартом смеялся.       Когда-то я верила, что моя жизнь меня приведет к тому, как я буду возвращаться с работы, уставшей и голодной, а на пороге будет встречать муж, в точно таком же состоянии, так же после работы. Мы упадём вместе с ним на диван, включим какое-нибудь тупое шоу, и кто-то из нас просто скажет: «Давай пиццу закажем», а другой согласится. Семейная идиллия на мой взгляд. Так делали мои родители. Мне всегда было приятно прибегать к ним, садится между ними, и смотреть это тупое шоу…       По щеке прокатилась слеза. Глупо было плакать. Очень глупо. Именно сейчас, когда всё хорошо, и всё же… Почему-то так больно. Око другой, он — не человек, это же ясно даже просто глянув на него, но сердцу же не прикажешь… Сердце чувствует другое… Что-то родное, близкое к этому. Может это нормально, что Око стал вести себя так, ведь, у них там всё такое… Нестандартное для меня. У них нормально, что самец уходит после гона, нормально, что детей растят другие, нормально, что самец не слишком любвеобильный. У них это — нормально. Это среди людей правильно испытывать любовь и тоску по любимому. И даже если он рядом, чувствовать, как он далёк. Видимо, надо привыкать…       Неожиданно, я подняла глаза, от осознания того, что мне надо лететь домой. Гон прошёл. Топливо есть. Теперь… Надо возвращаться на планету, ведь Око обещал мне… И скорее всего, выполнит это…