Спустя 55 лет после слёта с «Лимо-Демо»…
Космос — всегда вечный и непостоянный. Тёмная материя делает Вселенную всё больше и больше, но что за пределами? Лишь только нескончаемое множество вариаций одного и того же мира. Снова-снова проживание единого дня, и время превращается лишь бесформенную массу тяжёлого, что тянет к себе гравитация. Но всё это становится таким неважным, таким чужим и необъятным, с этими звёздами, туманностями, чёрными дырами, белыми и чёрными карликами… Всё становится пустым перед взглядом этих бледно-синих глаз. Как худые, трясущийся, морщинистые руки стараются надеть бежевый свитер, а штаны вывернуты наизнанку на ногах. Белые волосы грузно висели длинными тонкими косами с плеч. — Эм-м-ма, — позвал тоскливый голос ещё молодого, полного сил Око, но старушка не обращала внимания, стараясь разобраться как надеть свитер, — Эм-м-ма, — голос звучал ещё тоскливее, казалось, Яут вот-вот разрыдается от боли, — Эм-м-ма… — он решил подойти к ней и помочь. Её взгляд прищурился, стал вглядываться. — Вы кто? — прохрипела она, — Какой большой молодой человек. Баскетболист? — неуверенно спросила она, чему Яутжа только тихо угукнул. Кто такие баскетболисты? А вчера, кто были эти хоккеисты? Он продел её руку в рукав, осторожно продел голову в воротник, и опустившись, стал снимать с неё штаны, — Вы моя сиделка? — Да… — промычал он. — Девушка, а вы очень большая. Наверное, мужчины от вас без ума! — Ага… — надевая на неё штаны обратно, придерживал её, когда та поднимала руки. — Милочка, я хочу поесть. — Сейчас поедим, оденемся, — прохрипел Яут, и смог наконец одеть её. Вставая в полный рост, он увидел страх в её глазах. Она хотела было уже закричать, начать бежать от него, но он её быстро схватил и посадил на руки. Его горло стало издавать мелодичное урчание, и хватило только Эмме прикоснутся к кадыку и почувствовать вибрации, как она тут же улыбнулась. — Око… — прошептала она, слабо улыбаясь. Они прошли к кухне, там он усадил её на стул и посмотрел на то, что она сейчас будет есть. Был большой выбор каш: геркулес, манка, перловая, овсяная, гречневая… Выбор оставил на гречке. Набрав воды в кастрюлю, оставил на плете. Взял творог, смешал со сметаной и пошёл к Эмме. Она сидела и смотрела на него с интересом, словно не понимала, что перед ней. — Кушать, — предложил Око ей и старушка только улыбнулась. Набрав в ложку небольшое количество творога, стал кормить беззубую Эмму. Иногда он сам прожёвывал ей еду и кормил… Спросите, откуда всё это? Каши, творог, поверьте, есть ещё мясо… Желудок её больше ничего не мог переносить, кроме человеческой еды, и Лунному взгляду больше ничего не оставалось, как прилетать и грабить там магазины. Последние пять лет он посвятил только Эмме и знал, осталось ей совсем немного времени. В данный момент они находились совсем не на корабле. Когда-то, ещё очень давно, ещё до встречи с Эммой, Око нашёл себе планету, где хотел бы основать касту, но… Мечта поменялась, и около тридцати лет назад, они с Эммой решили построить тут дом, и время от времени возвращаться сюда. Тут преобладало большое количество животных, была своя совершенная экосистема, насыщенный кислородом воздух, и лето здесь круглый год из-за постоянного расстояния на орбите у солнца. Теперь этот дом стал настоящим подарком для Око с его пожилой самкой… Гон перестал его беспокоить. Скорее, потому что его жизнь стала ничем, пустым, без желания продолжать своё потомство. Покормив Эмму, он усадил её на кресло, а сам присел на игру за пианино. Ему хватило только получаса игры, чтобы она уснула. — Мне так жаль… — говорил он ей это очень часто, — Мне очень жаль. Я слабак… — признавался он ей. Когда она просыпалась, они шли гулять. Око был для неё как трость. Она могла об него упираться когда гуляли, и чаще всего, пожилая Уманка молчала. Лунного взгляда первое время это озадачивало, но не теперь, когда он всё понял — здесь не нужны слова, тут не к чему общение… Всё уже было сказано годами ранее, всё было уже проговорено миллионы раз… И только ночь становилась невыносимой мукой обоих. Эмма боролась со старушкой-смертушкой за ещё один день её жизни, за ещё одну минуту с Око, за ещё один взгляд на этот чудесный мир. А Лунный взгляд слизывал свои слёзы в тишине и держал голубовато-глянцевый нож у её сердца, ожидая, когда же придёт его сила, чтобы опустить лезвия и прекратить её страдания? Невозможно… Просто невозможно смотреть на то, что она забывает, она теряется… Руки тряслись. Было правильно её убить, но не мог… Он просто не мог этого сделать! Это больно… Это слишком больно! Слишком… И так каждый день. И так каждую неделю. Из года в год… Знакомое тарахтение пролетело мимо голов Эммы и Око, и рядом на поле приземлился «Валак». Они не видели Преследователя уже десять лет. Открывая двери, Охотник стоял на пороге, смотрел на Эмму и лишь потом перевел глаза на собрата. — Рад тебя видеть, — прострекотал устало Око, держа за руку Эмму, что щурилась и пыталась присмотреться к прилетевшему. — О, ради Кодекса… — Преследователь подошёл к ним и опустился на корточки, к этой маленькой старушке, — Привет, Эм. — Громче, — предупредил Око. — Эм! Привет! — громче сказал Преследователь, но даже Око слышал, как голос его от тоски защемил. Даже для него эта Уманка стала ближе любого, стало что-то типа сестрой. — Ох… Малёк! Чей внучок? — спросила она, её руки схватили за его нижнюю жвалу и слабо сжали, — Вот это у тебя руки! Ешь больше кашки, — она приятно улыбалась, показывая дёсны, что Преследователь скорбно усмехнулся и поднялся во весь рост. — Сколько? — Уже… Завтра… Раковая опухоль прошла критическую стадию лёгких… — Она задыхается, — перебил Преследователь Око, и тот лишь кивнул головой, — Я останусь до конца. — Спасибо…На следующий день…
— Око… — прозвучал старческий, тяжёлый голос Эммы. Лунный взгляд с болью наблюдал, как она свистела дыханием. Лёгкие её были слабые, — Молодой Око… — снова сказала она, заставляя того поднять наконец голову, которую он опустил перед ней, словно извинялся, хотя на самом деле, он не хотел, чтобы она видела его слёз. Этих приторно-сладкий слёз, идущих от понимания, что его самка — умирает, — Посмотри на меня, — попросила она, и Лунный взгляд поднял свои глаза на неё. Слёзы протекали мимо жвал, — Зачем ты плачешь? — Эм-м-ма умирает, — заскулил он, — Я не хочу, что ты умирала… — Я тебе много лет назад сказала, — улыбалась она устало, глядя на него блёклыми синими глазами, — Мы все когда-нибудь умрём. — Я хочу, чтобы ты не умирала… — Эгоист. — Эгоист, — согласился с ней Яутжа. — Прости меня… И всё же, я провела эту жизнь хорошо благодаря тебе, Око… — она тяжёло вдохнула со свистом и болезненно выдохнула, — Сожги моё тело… Оставь меня на нашей первой планете, отдай пепел Верховному Тет-а-тет, и когда придёт твоё время… — она снова тяжело вдохнула, — Возвращайся ко мне… Мой… Самец… — издала она свои последние слова, и со свистком выдыхая воздух из лёгкий, больше не дышала. Синие глаза закрылись, и на морщинистом лице осталась улыбка. Яутжа некоторое время сидел рядом с ней. Сердце больше не стучало. Тело стало ещё холоднее. А после, он взревел… Завыл, как одинокий волк, уткнувшись лицом в её мёртвое тело, упрашивая вернуться к нему назад. Но чудес… Не случается… В соседней комнате сидел Преследователь с бутылкой крепкого алкогольного напитка. Услышав вой собрата, он дрогнул, мимо жвал обегали слёзы, а голова опрокинулась, выпивая содержимое до конца. — Прощай, самка-Уманка Лунного взгляда из касты Звёздное небо, — пропел он, заставляя себя улыбнутся.Полгода спустя…
— Ч-что это? — в непонимании спросил Тар’рат, глядя на бутылку с пеплом. — Моя самка-Уманка. Просила передать и сохранить её. Я вернусь, — ответил Яут, выглядел он бледнее своего окраса. Отдалился к кораблю и пропал ещё на пару лет. Тет-а-тет ставши Верховным поставил пепел на престижное место и радовался пришествию своего первенства. Как тут, Яут вернулся назад, и у порога, во время дождя, попросил его сжечь когда он умрёт и ушёл. Ходил, бродил Око как брошенный миром, обиженный жизнью, изгнанный судьбой — он словно призрак, жалкое напоминание самого себя Великого, но где-то там его могла ждать Уманка. У столов великих Охотников, присматривающих за ней и зовущих Лунного взгляда последовать в иной мир. На той стороне, он снова сможет обнять её, сможет закапаться в её волосах, услышать её смех… — Эм-м-ма… — проскулил он, из глаз его шли слёзы, копьё уже ожидало применения. Наконец, он снова почувствует её запах, увидит её улыбку и синее глаза, притронется к коже… — Я иду… — копьё вонзилось в твёрдое тело Яутжа с силой, задевая все важные органы. Дождь обволакивал его тело, смывая кровь. Он сможет её почувствовать, он сможет сказать, что любит её, он сможет вновь посадить её на колени и слушать её щебетание…Спустя n-лет…
— Вы кто? — обращался Тар’рат тёмному гостю в ночи, что стоял у банки с пеплом, — Уходите отсюда! — Не ссы, скот, — оборвал его Яут, чему Тет-а-тет удивился, — Я проведать друзей пришёл. — Арбитр? — Да какая уже разница, — шутливо огрызнулся он, — Уже не имеет никакого значения.