И завтра будет хорошая погода

Только дойдя до третьего курса РГПУ имени Герцена, Иван осознал, насколько решительно и необыкновенно он изменил свою жизнь. Точнее, Руслан изменил его жизнь. Казалось, что рецепт прост: разрешить себе хотеть, разрешить жить как хочется. Но без Руслана и его сумасшедших идей и поддержки – нет, такое чудо самому себе позволить было невозможно. Хотя, всё же и он сам изменил свою жизнь, встретив Руслана и признав, что любит его. Всё это время они были вместе, и каждый день был маленьким счастьем. Театральный хоть и изматывал и отнимал много сил, вплоть до того, что несколько раз приходилось ночевать прямо в университете, этому счастью совершенно не мешал. Что может быть лучше, когда понимаешь, что занимаешься своим делом, а рядом – человек, которого ты любишь, и он любит тебя. Казалось, что так будет всегда. – Вань, а ты чего? Руслан с утра был сонным, хмурым, вялым. Это началось недавно, словно он чем-то заболел и начал терять силы, будто стал засыпать на ходу. «Лекарство» для него было одно – подобраться поближе к Ивану и устроиться у того под боком. Вот и сейчас он привычно придвинулся к сидящему на старом дырявом диване Ивану и натолкнулся грудью на его ладонь. – Тихо. Он пожал плечами и отправился на кухню, готовить себе какао. Мало ли, что там у Ивана, может он в роль, в образ вошёл и репетирует. Своё состояние его не беспокоило, он смирился. Он знал, что это состояние – предвестник последнего года. Значит, всё действительно пошло не так. Он снова уйдёт, но вот родится ли он заново? Сердце снова схватила огромная когтистая ледяная лапа. Он знал, что – нет. Всё пошло не так. Нарушилось условие, а значит – больше им не увидеться. Так тому и быть. Руслан вздохнул, пожал плечами. Так тому и быть. – Ва-ань? Так ты будешь какао? В ответ – тишина. Руслан озадачился, зевнул, потянулся и заглянул в комнату. Иван сидел всё с тем же странным выражением лица и словно смотрел какой-то фильм на стене. Руслан уже хотел было позвать его ещё раз, как он повернулся и каким-то просевшим голосом спросил: – Руслан. Рус. Скажи, ведь русалки в зиму отращивают волосы, а весной их обрезают, отдавая Реке? Руслан молча кивнул. Иван снова перевёл взгляд на стену. – Знаешь, неожиданно я понял, что откуда-то я это знаю. Когтистая лапа на сердце сжалась ещё сильнее, Руслан понял, что его сердце готово кровоточить от горя. Вот значит, как всё оборачивается. Он – уйдёт, а Иван – Иван всё вспоминает. – Мало ли ты сказок начитался, – как можно небрежнее бросил он. О, как же раньше он хотел, чтобы Иван вспомнил, но теперь его мечтой было – чтобы тот всё забыл. То он все эти тысячелетия был без Ивана, но теперь Иван будет без него. Много меньше, до конца жизни, но для людей и это слишком долго. Тем временем, Иван отмер, легко вскочил с дивана, подошёл к нему, сгрёб таким знакомым движением его волосы и провёл по ним пальцем, словно отсекая их. – Вот так. У Руслана затряслась нижняя губа, ему хотелось соврать, пошутить, сказать глупость, но он не смог. В мыслях он вернулся в прошлое, на речной берег. – Да. Значит – да. Я что-то такое вспоминаю. Рус, да как же так? Это не может быть правдой. – К-какао б-будешь? – чтобы не зареветь, спросил он. – Что я ещё вспомню? Я не хочу. – Я тоже, – сиплым от невыплаканных слёз голосом сказал Руслан. – Зато вот там, она, ей весело, наверное! Он скинул кулак куда-то по направлению к потолку. Баба Яга получила себе развлечение в своём Пустом Месте. Иван обнял его, стал гладить по волосам и бормотать что-то, что всё же будет хорошо, он же его вспоминает, ведь так и надо было, да? Да? Память к Ивану возвращалась кусками, но быстро, и каждая такая волна воспоминаний заставляла Руслана плакать, но, чтобы не расстраивать его, он находил повод то сбегать в другую комнату, то на улицу. – Да чего уж, реви здесь, – сердито сказал ему Иван. – А то я дурак, не понял, что всё заканчивается. – Заканчивается, – эхом повторил Руслан. – Я ухожу. Это мой последний год здесь. – И ты не вернёшься. Он покачал головой. – Обещай мне, что ты не бросишь учиться. Не бросишь всё. Ладно? – Да я и не смогу, – честно признался Иван. – Теперь уже не смогу. Я чувствую себя на своём месте. Спасибо тебе. – Тебе моего «клада» ещё хватит где-то на год или, если сможешь растянуть, на полтора. – Да что же ты мне тут как завещание пишешь, – тоскливо сказал Иван. – Потому что оно и есть. – Зачем ты тогда пошёл к ведьме? – Чтобы ты жил. Иван открыл рот сказать, что теперь жить без Руслана – это не жить, но рот закрыл. Нет, и без этих его философий плохо, не надо усугублять. – Всё равно я не верю. Ты должен остаться или переродиться. – Ты не узнал меня с самого начала, я не смог пробудить в тебе воспоминания. Ты же знаешь, всё пошло не так. – Ну и что? Может быть это «не так» означает, что ты просто вернёшься ко мне? – Когда будет мой последний день – я скажу тебе. Я его тоже чувствую. Никогда Иван не отдавал себя так страстно, отчаянно, ему хотелось запомнить Руслана всего, каждую чёрточку, каждую клетку его тела. Он принимал на себя всю тяжесть его тела, и ему хотелось, чтобы они стали единым, срослись, только чтобы не расставаться с тем, кого он любил, и с тем, кто его любил целую вечность. Утром Иван проснулся и понял, что рядом никого нет. Проведя рукой по пустой половине кровати, по подушке, на которой ещё оставалась вмятина от головы, он в каком-то оцепенении встал, прошёл на кухню. В квартире никого не было. Он ещё раз прошёл по квартире, заглянул в ванную, открыл шкафы. Всё было на месте. Вещи Руслана, его одежда, его зубная щётка. Всё было на месте. Руслана не было. Иван снова вернулся на кровать, крепко замотался в одеяло и заскулил в него. Настало время бесконечной тоски. Год, два, три. Деньги «русалочьего клада» закончились, и теперь уже Ивану пришлось подрабатывать баристой, спасибо Руслану – научил. Он подрабатывал где, кем и как мог, даже один год умудрился поработать Дедом Морозом. Классика для актёра, тем более начинающего, зато – неплохой заработок. Даже несколько раз возвращался к старой работе – кодил, но быть фрилансером-программистом и студентом театрального для него оказалось сложно, заказ всегда нужно было выполнить по горящим срокам «вчера надо было», а институт не терпел конкуренции. Плюс, у него не было «своих» клиентов, а раздобывать заказы по демпинговым ценам – себе в убыток. Дела стали выправляться, внезапно, благодаря его упорству и трудолюбию. О нём узнали, маленькие театры стали его приглашать, а когда выяснилось, что он ещё и «поющий актёр» – начали появляться роли в мюзиклах, в ансамбле, конечно, но и то хлеб. Когда Иван слышал похвалы своему трудоголизму, он криво усмехался. Да, работать до потери сознания – самое то для него, чтобы не мучиться, чтобы усталостью глушить боль. О Руслане он вспоминал каждый день и – нет, время не лечило. Утрата была постоянно с ним. Это было так тяжело, вспоминать сразу две счастливые жизни, ту, что была давным-давно, в другом мире, и ту, что была ещё три-четыре года назад. А теперь, теперь у него ничего нет. Ничего, кроме работы, кроме призвания, которое он нашёл благодаря всё тому же Руслану. Упорство приносило свои плоды, стали предлагать роли второго плана, не ведущие – но уже и не ансамбль. Два раза он даже ездил в Москву на тамошние кастинги, оба раза мимо – но уже и там его знали, и он оставил хорошее впечатление. Внезапно выяснилось, что любители мюзиклов его узнают, просят автографы, просят сфотографироваться, встречают на «служебках». Только Руслана не было рядом, чтобы разделить его радость. Зачем жить без любви? Без того единственного? Иван задавался этим вопросом, и ответ был только один: Руслан отдал всё, чтобы ты жил, так что – живи. Приходилось жить, но он с трудом понимал – зачем? С бывшим одногруппником он договорился сходить на кастинг нового мюзикла, что-то там про Онегина. Проект ему не был интересен, но зато образовалась дыра между выходами на сцену, поэтому логично было её заполнить ещё работой. Побродив между такими же кандидатами, как и он сам, Иван внезапно увидел тощего мальчишку с мутно-голубыми глазами, мелкими кривыми зубами, налезающими один на другой, и совершенно неприличной причёской, лохматой до безобразия: волосы слегка прикрывали шею и пушистились в разные стороны. В придачу к этому, одет он был совершенно разухабисто: длинный свитер, из-под которого воротник рубашки торчал дыбом с одной стороны, а с другой – прятался под вырезом свитера. Прежде чем Иван успел что-то подумать и сообразить, ноги сами принесли его к мальчишке, он уверенным, почти хозяйским жестом поправил этот безобразный воротник и сказал: – Ну ты и чучело, – и пошёл дальше. Он просто пошёл дальше. Дойдя до туалета, он заперся в кабинке, вскинул кулак вверх, погрозил и прошипел: – Тебе там весело, да? Весело? Ах ты, ведьма старая! Чтоб ты сдохла. Чёрт, ты и так сдохла. Да что же мне делать-то? Ну, веселись, тварь! Выйдя из туалета и пройдя два шага, Иван тут же натолкнулся на мальчишку. – А я знаю, кто ты! Круто, слушай, я думал, такие крутые актёры, как ты, на кастинги не ходят. Иван сбился с шага: крутым актёром его ещё никто не называл и так откровенно к нему не лип. – Что? Откуда ты меня знаешь? Глупости говоришь. – Ну ты же Иван Бояринов, тот самый! Молодая восходящая звезда, все дела. – Ты откуда такого нахватался? Что за бред? – он остановился, перевёл дыхание и сам спросил: – А тебя как зовут? Ру… Руслан? – Нет! Ярослав. Иван почувствовал, что от сердца немного отлегло, но при этом оно ещё и замерло. Как так, этот пацанёнок хоть такой мелкий, но очень похож на Руслана, э, да что там похож, у него даже родинка на шее, под левым ухом, как у Руслана. Он – вылитый Руслан. Что за шутки у этой ведьмы? Иван покосился на потолок, приблизительно где-то там в воздушных сферах должна была обитать послесмертная оболочка Бабы Яги, в теории. – Я тебя видел! Я ходил на твои спектакли. Слушай, ты так классно поёшь. Я слышал кстати твой вариант «Гефсимании». На ютубе нашёл. Ты крутой. – Спасибо. А можно я… – А ты что петь будешь? А я тоже хочу «Гефсиманию». Знаешь, у меня мечта, я хочу обновить постановку «Иисус Христос – Суперзвезда» в России. – Да. Прикольно. Слушай, дай я пройду. – Ага. А можно я тебя подожду после кастинга? Короче, я подожду. Кастинг он не прошёл, но ему было совершенно всё равно. Он привычно замотался покрепче шарфом и вышел на улицу. Удивительно. Просто удивительно. Почему этот парень так похож на Руслана, только будто моложе? Что за странности происходят? Но, что самое удивительное, парень так и липнет к нему, и не сказать, что это Ивану не нравится. Нравится. – Пр-ривет. А я тебя дождался. Не прошёл? Эх. Я тоже. Но я-то ладно. Я вообще недавно твёрдо решил связать себя с музыкой. – Ярослав, правильно? А как тебя можно ещё звать? – Ну, Ярик. – Ага. Привет, Ярик. Сколько тебе лет? Иван никогда не думал, что такой простой вопрос может вызвать такой всплеск энтузиазма в отвечающем. – Девятнадцать! Прикинь, вот некоторые с детства знают, кем станут. А я такой: чего-о? дайте мне аниме и приставку и идите нафиг. Но прямо недавно меня шибануло – я хочу петь. Я хочу работать в мюзиклах. Где-то лет пять назад как шибануло с тех пор – просто горю этим делом. – Что? – Что? Ну или четыре. Короче, мне тогда вот-вот должно было исполниться четырнадцать. Я прям тогда как себя заново узнал, как только-только себя открыл. Типа, знаешь, как будто меня не было, а потом я – вот. Иван распустил душивший его шарф. – Говори помедленнее. Можешь? – Я почему запомнил – смешно, но тогда выяснилось, что родители потеряли все мои документы. Представляешь, как будто меня раньше и на свете не было. Пришлось потом восстанавливать свидетельство о рождении и всё такое. Даже в паспорта родителей заново вписывать. – Что за... что за бред? – Ага. Поэтому и говорю, такое не забудешь, когда в один день и час твёрдо решил, что – моё. Ещё бы пять лет назад Иван подумал, что сходит с ума и нужно бежать прочь. Но сейчас он знал – это всё правда. Каким-то образом в тот самый момент, когда «всё пошло не так», он был с Русланом, но параллельно – появился... другой Руслан? Стоп, или это началось позже, когда они стали жить вместе и Руслан предложил ему попробовать себя реализовать в глупой мечте? Да чёрт с ним. Главное, вот перед ним стоит его Руслан, только мелкий, хотя – такой же наглый. – А ничего, что я с тобой иду? А ты куда вообще? Иван замер, покрутил головой, понял, что идёт куда глаза глядят, и буркнул: – Гуляю. – Во. Я с тобой. Можно, да? Я видел тебя на сцене, ты просто огнина. Я даже два раза к тебе на «служебки» ходил, только ты меня не помнишь, наверное. Ну там обычно девчонок много, а я с самого краешку стоял и не шумел. Спокойно. Спокойно. Иван старался понять причину и следствие. За что ему такое счастье? Хотя, Руслан ли это? Но ведь он его не узнаёт, и зовут его по-другому. Как это можно объяснить? А нужно ли это всё объяснять? Вот перед ним стоит его Руслан, что-то ему рассказывает, даже так же жестикулирует, и даже губы замёрзшие такие же, слегка сине-зелёные от свежего осеннего питерского ветерка. Не слушая восторги, он привычно стащил с себя шарф и начал заматывать в него Ярослава. – Девятнадцать значит, понятно. – Ага, – Ярик не сопротивлялся, позволяя заматывать на себе шарф, он нахально смотрел на Ивана голубыми глазами и сообщил: – Совершеннолетия и возраста согласия уже достиг. – Отлично, Ярослав, а теперь беги к маме, пока окончательно не замёрз. Чучело. – Так что, завтра встретимся? Наглости и решительности ему явно было не занимать. – Зачем? – Так шарф же отдать. Иван растерялся. Похоже, что это снова – шанс для них. А вдруг нет? Ярослав – не Руслан или Руслан? К чёрту. Нужно просто себе позволить быть счастливым, Руслан всегда это говорил. – Ладно, Ярик. Беги, завтра шарф вернёшь. Давай договоримся, когда и где. – Супер! Так где? Может погуляем по парку? Завтра будет хорошая погода.