Чёртов жемчуг

«И когда только в этом Сентфоре научатся правильно укладывать асфальт?» — металось в мыслях, когда я, чертыхаясь, судорожно старалась не подвернуть ногу на неровном тротуаре. Наверное, стоило все же надеть кроссовки вместо брендовых босоножек на шпильке, но они, к сожалению, не сочетаются с летним сарафаном. Так что ничего, потерплю. Погода радовала необычайно ярко светящим солнцем — что в принципе редкость для этого мрачного городка, из которого я сбежала еще десять лет назад. И вроде жила себе неплохо, даже умудрилась перебраться из Балтимора в Нью-Йорк после окончания колледжа. Но вот буквально пару месяцев назад дёрнул меня черт вернуться в это захолустье благодаря безвременно почившей миссис Хилл. И все бы ничего, но вот незадача — оказалось, что впереди свадьба моего бывшего и рыжей стервы Моринг, на которую она меня зачем-то решила пригласить. Да еще как пригласить — протрубить при всех сразу через несколько минут после того, как тело бедной старушки было предано земле. Не знаю, откуда у Адель взялась такая любовь ко мне: в школе мы не ладили, за исключением пары задушевных разговоров. Когда-то я увела у нее парня, но вряд ли рыжая до сих пор обижается, потому что уже завтра выходит за него замуж. Забавная штука, эти маленькие городки — все рано или поздно возвращается на круги своя. И вот теперь мне предстоит почетная миссия — быть одной из подружек невесты наряду с Кэнди, которая в данный момент беременна от Люка, Стефани с её партнершей, да еще парой каких-то девушек, имена которых я не вспомню и под дулом пистолета. Куда же я иду, спросите вы. Прекрасно осознаю всю абсурдность ситуации и сама не понимаю, почему согласилась на этот фарс и не свалила из города сразу после похорон. Но иду я никуда иначе, как в любовное гнездышко будущих мистера и миссис Тёрнер. Закономерный вопрос: зачем? А затем, что сумасбродная Моринг решила, что все подружки должны быть в одинаковых платьях а-ля пятидесятые — одно из этих бордовых недоразумений ждет своего часа у меня в шкафу, — да еще и обязательно с ниткой жемчуга на шее! Я понимаю, что эта классика, и у кого вообще нет жемчужного ожерелья? А вот у меня, Сары О’Нил, нет, здравствуйте. Но и тут моя новоиспеченная «подруга» не оставила меня в «беде» и решила одолжить свое украшение, чтобы я ни в коем случае не выбивалась из толпы других подружек. Жара на улице невозможная, но вот уже показался нужный мне дом, еще чуть-чуть, и окажусь, как я надеюсь, в прохладном помещении. Мелодичный звонок в дверь, и мне открывает… твою мать, Тёрнер. В футболке и пижамных штанах. Смотрю на его недоуменное лицо, похоже, его не предупредили о моем визите. Оглядываюсь по сторонам — по-моему, в таких домах дверь должен открывать дворецкий, не? Почему этот зеленоглазый Аполлон сейчас стоит напротив и хлопает своими длинными ресницами, м? Почему? Зачем мне это перед самой его свадьбой? Вот и я не знаю. — О’Нил, проходи, — наконец он выходит из ступора, — что-то случилось? Ну конечно, случилось! Невеста твоя случилась! И свалилась мне как снег на голову! Но вспоминаю, что я воспитанная леди, и вслух произношу лишь: — Адель просила зайти за жемчужными бусами… — Да, точно, — Майкл ударяет себя в лоб, — прости, забыл. Я сейчас. С этими словами он мчится наверх, оставив меня одну. Помотав головой, чтобы перестать пялиться на его спину, решаю поразглядывать стены. Ведь это же так увлекательно, когда больше нечем заняться. Ага, вот какая-то картина, что тут у нас? — Нашел, — он возвращается довольно быстро. Стоит весь такой растрепанный напротив, и этот его хитрый прищур никуда не делся. Господи, годы идут, а ты не меняешься, Тёрнер. Как и раньше, можешь свести с ума одним только взглядом… Но благо я уже большая девочка, и, конечно же, на эти его штучки не куплюсь. Нет-нет. — Держи. Как будто меня только разбудили, опускаю взгляд на его руку, сжатую в кулак, и лишь сейчас вспоминаю, зачем все-таки пришла. Протягиваю ладонь, на нее опускается украшение с перламутровыми бусинами. Жемчуг — это, конечно, хорошо, не спорю, но такие аксессуары точно не в моем стиле. Ну ладно, один день можно и потерпеть. — Спасибо. Снова поднимаю взгляд — черт, Сара, зачем ты это делаешь — и вижу, что парень в упор смотрит на меня. О чем он думает? Почему ясно-зеленые глаза вдруг потемнели? — Значит, подружка невесты? — выдыхает, и я вижу, как его взгляд падает на мои губы. Нет, Тёрнер… нет-нет-нет, не нужно так делать! Он становится еще ближе. — Значит, да, — пальцами сжимаю чертов жемчуг и уже жалею, что пришла. Надо было выяснить для начала, дома ли Адель! За все два месяца, что я здесь, мы ни разу не оставались с Майклом наедине, общались лишь в компании Драконов, да его ненаглядной невестушки. Конечно, я замечала его взгляды, брошенные на меня, когда никто не видит. Но ведь это праздный интерес, правда? Мы не виделись десять лет, интересно же посмотреть, как меняются люди. Не знаю, зачем, но делаю шаг вперед, свободной рукой сминая в кулачке его футболку на груди. А он стоит, не шевелясь и склонив голову, и внимательно наблюдает за мной. — Никогда не видел тебя в жемчуге, — наконец шепчет он, а я зачем-то прикрываю глаза, втягивая носом его дыхание. Мужская рука мягко ложится на поясницу. — Увидишь на своей свадьбе. Не вижу, но чувствую, как он наклоняется и через мгновение касается моих губ своими. Хочется податься навстречу, ведь воспоминания о его поцелуях захлестывают. Но вместо этого поджимаю губы и отстраняюсь. Его руки соскальзывают с моей талии, и Майкл нехотя выпускает меня из объятий. — Не самая удачная мысль, — я нервно заправляю волосы за ухо, — у тебя завтра свадьба. — Ты права, — делает шаг назад. — Мне пора. Много не пей, завтра важный день, — пытаюсь хоть как-то разрядить обстановку, и парень подыгрывает мне, улыбаясь. — Хорошо. Не буду. Стою, как идиотка, и все равно продолжаю на него глазеть. Ведь, несмотря на улыбку, вижу, что в зеленых глазах застыла грусть и какая-то… нерешительность? — Ну, я пойду? — наигранно-веселым тоном. Боже, О’Нил, тебе что, пятнадцать? — Да. Тянусь к двери и вот уже распахиваю её, чтобы покинуть дом, оставляя там счастливого жениха. Делаю шаг за порог… но сильная рука хватает меня за локоть и утягивает обратно. Вмиг оказываюсь припечатанной к стене и не успеваю взвизгнуть, как мои губы вовлекают в горячий, жесткий, требовательный поцелуй. Как будто я ему должна его. А может, и вправду должна? Нет времени на раздумья, я роняю чертов жемчуг, который звонко соприкасается с паркетом, запускаю пальцы в гладкий шелк каштановых волос и отвечаю, врываясь языком в рот Тёрнера. Под дрожащими веками мелькают флэшбеки: мы еще школьники и целуемся везде, где только это возможно, и плевать на всех остальных. Так и сейчас. Стыдно признаться, но я скучала по этим губам, которые так яростно терзают мои. Не выдерживаю и издаю стон, отчего Майкл на миг теряется, а я перехватываю инициативу, оставляя вереницу влажных поцелуев на такой сексуальной шее. Он тяжело дышит, когда я прикусываю кадык. По моим плечам сползают бретельки сарафана, под который я, конечно же, не надела лифчик. К слову, сейчас бы он был лишним, потому что губы Тёрнера уже спускаются к соскам. Невесомым дразнящим движением он облизывает каждый из них, наблюдая, как те тут же твердеют, и согревает теплым дыханием, продолжая мять грудь большими ладонями. — Тёрнер… — со стоном выдыхаю, пытаясь призвать к здравому смыслу. — Сара… — но получаю обратный эффект. Судя по всему, он заводится еще больше. Узнаю это рычание — его уже не остановить. В следующую секунду он разворачивает меня спиной к себе и прижимает к стене. Грубоватые пальцы скользят по моим бедрам, задирают подол сарафана, который уже, откровенно говоря, просто болтается на поясе. Майкл поглаживает живот, пока ягодицами прижимаюсь к его паху. Даже через штаны чувствую стояк. Его пальцы проникают в трусики и надавливают на клитор. Да-а-а, милый, как же я по ним скучала! Я и позабыла, насколько они умелые. Он обводит чувствительную точку по кругу, терзая, мучая, пока я прикусываю губы, лишь бы только не начать умолять его войти… — Я же тебя знаю, малышка, — зубы ощутимо прикусывают мочку. — Хочешь? Чертов Змей-искуситель, хочу конечно! Теку уже как последняя сука, изнывая от желания ощутить тебя в себе. Мычу что-то неразборчивое, подаюсь бедрами вперед и сама насаживаюсь на пальцы. Приятная истома пробегает по венам коротким импульсом. — А-х-х!!! Он усмехается моей реакции и начинает толкаться глубже в уже хлюпающее соками лоно. — А ты ничуть не изменилась, О’Нил, — бархатный шепот опаляет кожу, а губы целуют в плечо, — все так же течешь от меня и насаживаешься на пальцы. — Боже, да! — к черту маски, если это так и есть. Кто бы мог подумать, что за десять лет он станет еще сексуальнее, притягательнее. И, сука, таким запретным. Поворачиваю к нему голову и ловлю пухлые губы своими. Целую глубоко, горячо, влажно… потому что ты чертов дьявол, Тёрнер. Даже спустя десять лет хочу тебя неимоверно. Он отвечает на поцелуй, не прекращая движения рукой, и через несколько секунд я кончаю, выпуская стон прямо ему в рот. Кажется, я умерла и попала в рай. Но нет, парень спускает трусики по моим бедрам, и я чувствую его юркий язык у себя на промежности. Твою мать! Еще чуть-чуть, и я убью его, если он меня не трахнет! Прямо здесь, прямо в гребаной прихожей их любовного гнездышка! Трахнет, как последнюю суку, потому что так же, как и я, жаждет этого до боли в мышцах. С того самого момента, как я вернулась в этот город, с того самого момента, как встретилась с мятными глазами, которые всегда видели меня насквозь. — Хочешь меня, Сара? — он поднимается и шепчет у самого уха. Я не могу больше сдерживаться. — Да, Тёрнер, да! Хочу! — почти хнычу. — Как меня зовут, Сара? — шлепок по заднице, и я блаженно прикрываю глаза. — Тёрнер… — Неправильно, — еще один шлепок, уже более ощутимый. Закусываю губу. — Скажи мое имя, Сара. — Майкл, боже! — подаюсь ягодицами ему навстречу. — Достаточно просто «Майкл», — по голосу слышу, что он доволен. — Если ты меня сейчас не трахнешь… Не успеваю договорить, как мир рассыпается на цветные осколки калейдоскопа. Потому что он всем телом прижимает меня к стене и входит по самое основание. Улыбаюсь и прикрываю веки, прижимаясь щекой к прохладной поверхности — то что нужно в такой знойный — во всех смыслах! — день. Давай же, милый… жестче, сильнее… так, как можешь только ты. И он будто читает мои мысли и начинает с остервенением вдалбливать меня в чертову стену. Как же я скучала по твоему члену, так идеально подходящему мне, будто мы изначально были созданы друг для друга. Знаю, что не самое время для сентиментальных мыслей, когда из тебя вытрахивает весь дух чужой жених, но не могу с собой ничего поделать. Ведь я же любила тебя, Тёрнер. Сильно. Настолько, что еще три года после побега не могла смотреть на противоположный пол. И мечтала когда-нибудь снова оказаться в твоих объятиях. Но о таком даже помыслить не могла. Он хватает меня за ягодицы, насаживая еще исступленнее, а я кладу пальцы на клитор, приближая второй по счету оргазм. Который не заставляет себя долго ждать. — М-а-а-йкл! — протяжно стону, ощущая, как сокращаюсь на члене, отчего парень рычит. — Да, детка, — он обводит пальцами мои губы, после чего проникает ими в рот, и я начинаю их с наслаждением посасывать, — стони мое имя. Тёрнер выходит из меня, оставляя чувство опустошенности, разворачивает к себе лицом и неожиданно нежно целует. Отвечаю, льну к нему всем телом и совсем не хочу отпускать. Поцелуй как акт совокупления — глубокий, горячий и истосковавшийся. И только мне стоит подумать о том, что все закончилось, как Майкл подхватывает меня под бедра и отрывает от пола. Охотно обхватываю ногами его торс, пока он торопливо поднимается по лестнице прямиком в спальню. Не хочу думать о том, когда же вернется его невеста. Да и, если честно, сейчас на это так пофиг, когда его губы не перестают осыпать поцелуями лицо, шею, грудь… Как будто дорвался до сладкого. — Черт возьми, Тёрнер, — томно шепчу, пока мелкие поцелуи на лице заставляют прикрыть веки, — да ты скучал по мне! — Сомневалась? — пелена, застилающая зеленые глаза, туманит и мой разум. — Член болит с тех самых пор, как я увидел тебя два месяца назад. Только и думаю о том, как бы тебе засадить где-нибудь в укромном уголочке. От его слов возбуждаюсь еще больше, когда мы, наконец, оказываемся в спальне. Огромная дубовая кровать с массивным изголовьем… не хочу думать, как он трахал на ней Адель, потому что сейчас Майкл будет делать это со мной. Я даже облизываюсь в предвкушении. Тёрнер укладывает меня на постель, справляется с молнией на сарафане и босоножками, оставляя абсолютно обнаженной. Тянусь к его одежде, избавляясь от майки, и только сейчас замечаю в кармане пижамных штанов свои трусики. Хихикаю, потому что даже не вспомнила о них, когда он понес меня наверх. Пожалуй, оставлю их ему на прощание. Оставшись без одежды, он быстро подминает меня под себя и снова входит. Обнимаю ногами, позволяя проникнуть глубже, и целую… Нежно, страстно, запоминаю его губы, его запах. Ведь, возможно, это в последний раз, так почему не испить его до дна, получив всего без остатка. — Хочу быть твоей хотя бы эти несколько запретных минут. — Маленькая, что же ты со мной делаешь? — еще сильнее толкается, прошивая собой. Понимаю, что не только тело, но и душа тянется к нему. Какой же ты… Тёрнер. Не могу больше смотреть ему в глаза, поэтому торможу и переворачиваюсь, становясь на четвереньки. Недолго думая, он входит сзади, вырывая стон из легких, и я подаюсь назад, встречая толчки на полпути. Так еще теснее ощущаю пульсацию члена внутри и чувствую приближение третьей разрядки, когда он неожиданно хватает за шею и сжимает. — А теперь скажи мне, Сара, — он накрывает мое тело собой и шепчет на ушко, — почему я должен жениться на той, которую не люблю? — Ах-х, не знаю, — он придушивает, а я, как сумасшедшая, возбуждаюсь еще сильнее, пока он все еще находится во мне. Не сразу доходит смысл сказанного, и я продолжаю машинально насаживаться на член. Майкл рычит и переворачивает меня, снова укладывая на лопатки. Входит жестко и начинает грубо трахать. От его движений изголовье кровати ударяется о стену, и кажется, на весь дом слышно, чем мы тут занимаемся. Я вижу, что он злится, рычит, остервенело втрахивая меня в матрас. И, кажется, понимаю, что ему нужно, но не верю своим собственным мыслям. — А может, потому что та, которую я люблю, сбежала от меня? М-м, Сара? — Я не знаю, — испуганно бормочу, когда оргазм настигает и топит с головой в ощущениях и в этих зеленых глазах, что испытующе смотрят на меня. Майкл делает финальный самый глубокий толчок и кончает прямо в меня. Но как же сейчас все равно, когда его голова падает мне на грудь, и мы учащенно дышим. — Ты, наверное, хотел сказать «любил»? Почему я слышу надежду в собственном голосе? — Нет, — он приподнимается и убирает влажные пряди с моего лица. Бережно и аккуратно. Не выдерживаю этой нежности и целую его пальцы, когда по щеке скатывается слеза. — Люблю. Ту, что только что так сладко стонала подо мной, как и десять лет назад, Сара. Ту, что только своим возвращением перевернула все с ног на голову. Без моего разрешения слезы катятся по щекам, а я зарываюсь носом в его шею и полной грудью вдыхаю аромат кожи… его аромат, который за десять лет совсем не изменился. — Не понимаю, о ком ты. — Дурная, — он кусает меня за подбородок, — о тебе, конечно, — мягко касается губ и сладко целует. — Но прежде чем я разверну свою жизнь на сто восемьдесят градусов, ответь: любишь ли ты меня? Думаю. Думаю несколько секунд — а может, и минут, — в течение которых Майкл не сводит с меня взгляда. Нервно сглатываю и, собравшись с мыслями, все же произношу: — Я не за этим приехала в этот город и не хочу, чтобы хоть что-то меня здесь удерживало. Ты знаешь, как я его ненавижу, — Тёрнер шумно выдыхает, но не перебивает, — но теперь я понимаю, почему осталась здесь еще на два месяца. — Почему же? — Потому что даже играя с тобой в гляделки на совместных встречах Драконов или в честь помолвки, я снова чувствовала себя живой. Как будто часть души всегда оставалась здесь, — смотрю в малахитовые глаза и понимаю, что хочу тонуть в них вечно. — И эта часть души — ты. — Сара, — целует. Нежно, невесомо. — Люблю тебя, Тёрнер. — Майкл, — поправляет он, и я улыбаюсь. — Люблю тебя, Майкл.