෴✰෴
Гермиона оказалась права насчёт мамы. Спустя несколько недель, когда набухший живот стал особенно заметен, она рассказала обо всём Джин. В тот день женщина пришла раньше со смены и ещё не успела упасть в объятия алкогольного опьянения, но даже это не спасло её от злости. Нет, это слишком мягкое слово. Мать была не просто зла. Она была в ярости. Гермиона никогда не видела её в таком состоянии, когда, казалось, она была готов свернуть ей шею голыми руками. Однако, несмотря на это, их разговор прошёл достаточно холодно, хотя Джин ясно дала ей понять, что с тех пор она является нежеланной гостьей в собственном доме. Как сказала тем же днём её мать, «она опорочила честь их семьи». — Ты любишь его? — Да, — сипло ответила Гермиона, лихорадочно закивав. — Очень. Женщина сжала губы в тонкую полоску. — Тебе придётся выйти замуж за этого мужчину, — холодно отрезала Джин, пустыми глазами смотря на неё с противоположного конца комнаты. Голова Гермионы невольно опустилась, когда она вновь кивнула, захлёбываясь очередным потоком слёз. Она стала чертовски эмоциональной. — У меня нет денег, чтобы обеспечить тебя и твоего... отпрыска. За свои поступки, какими бы они ни были, нужно платить, Гермиона, однако их цена не всегда оказывается приятной. — Я готова заплатить эту цену, — сообщил её дрожащий голосок, и она сжала в кулаках ткань плюшевой юбки. Её мать недолго помолчала. — Что ж, я рада, что хотя бы где-то ты можешь проявить остатки своей ответственности. Гермиона до последнего момента не хотела рассказывать о беременности Томасу, но под натиском мамы ей всё же пришлось это сделать. На улице стояла середина лета, когда Гермиона пригласила его в свой дом. Томас был не из числа глупых, поэтому, как подозревала Гермиона, он догадался намного раньше, что с ней случилось. В последние дни лета она часто отказывалась от встреч с ним, боясь его реакции на её стремительно распухающее тело и желая побыть наедине со своими мыслями. Встреча прошла не так эмоционально, как она ожидала. Томас игнорировал её весь вечер, поэтому Гермиона сумела избежать его злости по отношению к себе, что переняла её мать. — У меня есть жена, — сквозь стиснутые зубы проговорил Томас, когда её мама повторила то же, что сказала ей несколькими днями ранее. Женщина с громким стуком, что был единственным в комнате, поставила бокал с вином на стол. Она сидела в кресле рядом с Гермионой напротив Томаса, что с натянутой, как струна, спиной расположился на диване. Её глаза сузились. — Полагаю, это не помешало вам неоднократно насиловать мою дочь, что является неоспоримым фактом измены, мистер Риддл. Гермиона сглотнула и сжала тонкую ткань платья, обтягивающего её заметно выпирающий живот. Обстановка в комнате накалялась. Взглядом исподлобья она заметила, что Томас сильнее сжал челюсти, играя желваками на обтянутой бледной кожей лице. Её мать была права, и он это знал. — Я не насиловал вашу дочь, — он сделал акцент на первых словах, с холодной яростью смотря на Джин; как она посмела порочить его имя? Она фыркнула. — Тем не менее, мистер Риддл, насколько я знаю, — она кинула тёмный взгляд на Гермиону, — вы вступили в связь ней, когда Гермионе было только шестнадцать лет. Забеременела она всё ещё будучи несовершеннолетней, почти ребёнком, — Томас фыркнул, а Гермиона покраснела, но следующие слова заставили его растерять свой саркастический настрой: — С таким раскладом суд непременно воспримет это за изнасилование и принуждение, мистер Риддл. Не забывайте, что возраст согласия — достижение восемнадцатилетия. Гермиона почувствовала, как тошнота застревает в её горле по мере продвижения их диалога. Гарри собирался прийти к ней тем же вечером. Что она здесь делала? Ей казалось, что она находится в окружении двух хищных акул, которые жестоко нападают друг на друга, при этом каждый раз задевая её саму. Зрение Гермионы чуть поплыло, а руки стали холодны, как лёд. Невольно она обхватила маленькими ладошками свой живот, нервно держась за него, как за спасательный круг. В последние недели малыш, скрытый в её утробе, стал её личным спасением и поддержкой. Он единственный, кто всегда был рядом с ней. — Вы не посмеете, — прошипел Томас, вновь вернув Гермиону со звёзд. Её мать усмехнулась и сделала глоток грузинского вина, медленно, будто бы насмехаясь над ним, смакуя вкус. — Вы даже не подозреваете как. Мужчина весь съёжился. Одно из качеств, что Гермиона в нём, безусловно, презирала, — бесконечная трусость. Томас Риддл предпочитал избегать всех проблем в своей жизни либо находить им компромисс, что порой казалось чистым безумством. Оглядываясь назад, Гермиона ненавидела свою мать за то, что именно она привела его к последующему решению. Томас с нескрываемым презрением посмотрел на них и тихо выплюнул злобным тоном, поставив точку в этой главе их жизни: — Я согласен.෴✰෴
В конце холодного сентября Гермиона официально вышла замуж. Её сотрясала непрекращающаяся дрожь и слёзы от понимания того, что мать попросту избавилась от неё. В середине месяца Гермионе исполнилось восемнадцать, и она была вольна отказаться от женитьбы, но острая нужда в деньгах решила всё за неё. Джин было невыгодно обеспечивать её и будущего ребёнка Гермионы. Она знала это и горько плакала. Оставшееся наследство Томаса было их единственными деньгами, которых, по подсчётам Гермионы, должно было хватить на следующие несколько лет для хорошей жизни. Он не работал с позапрошлого года, как приехал сюда. Когда Гермиона поговорила с ним об этом, объяснив свои опасения, Томас сказал, что «она просто многого хочет». Гермиона поникла. Ранее весёлый тридцатидевятилетний мужчина, который возил её в жару в аквапарк и подарил бесценную любовь, сменился на злого, что теперь обвинял её во всех своих бедах.෴✰෴
Находясь на шестом месяце беременности, Гермиона экстерном закончила учёбу в школе. Её как никогда радовало то, что она ещё в детстве заимела привычку проходить больше материала самостоятельно, чем требовалось по программе одного из семестров. На последнем скрининге, который был пару дней назад, Гермиона узнала, что ждёт мальчика. Она не ожидала, что после этого известия её сердце наполнится бесконечным счастьем и любовью. Её мальчик. Её сын. Возможно, она слишком сентиментально восприняла эту информацию, но с тех пор её глаза каждый раз наливаются слезами, когда она вспоминает крошечные ручки и ножки, которые увидела на экране в тот вечер. Однако Томас не разделял её радости. Прошло не больше месяца с тех пор, как они поженились и стали жить в его доме, но он до сих пор продолжал себя вести так, будто бы её не существует в этом мире. В редкие дни Гермиона проглатывала его оскорбления, если что-то делала не так, стараясь не концентрировать на этом своё внимание, но в основном он игнорировал её. Гермиона знала с самого начала, что из этого ничего хорошего не выйдет, но слова об их ребёнке сами вырвались из её рта. Первую минуту она думала, что Томас снова промолчит, но он сделал гораздо хуже. — Я стану звёздным отцом сына шлюхи, а? В тот момент Гермионе хотелось ударить его, чтобы защитить свою и честь её ребёнка, несмотря на то, что это понесёт за собой непоправимые последствия, но слова матери чётко укоренились в её голове. Она заплатит столько за свой поступок, сколько нужно. Гермиона справится с этим.෴✰෴
На улицах она нередко ловила глаз, поэтому старалась не выходить туда лишний раз, если это не касалось прогулки с её сыном или похода за продуктами. В декабре Томас начал пить и редко появляться дома, а деньги странным образом исчезать. С каждым днём Гермиона становилась всё более раздражительной и ранимой, плача из-за любого повода. Ей хотелось, чтобы её муж, которого она любит, был рядом с ней в самое тяжёлое для неё время, а не пропадал неизвестно где. Гарри был единственным живым человеком, с кем она много разговаривала. По вечерам, после школы, он приходил к ней домой, несмотря на то, что сейчас был самый пик сдачи экзаменов. Гермиона злилась на него за это, не желая стать причиной его плохих оценок, но Гарри всегда отмахивался, за что она после была безмерно благодарна. Гермиона решила назвать своего сына Томом. Когда она рассказала об этом Гарри, он воспринял её решение скептически, назвав её мужа «безответственным ублюдком», но не стал давить на неё. Томасу было всё равно, но она не отказалась от идеи. Она чувствовала себя одинокой.෴✰෴
Тридцать первого декабря маленький Том появился на свет. Гермиона была в середине девятого месяца беременности, когда Томас увёз её прошлым утром в больницу из-за острых болей в животе. Они начались более недели назад, приковав её к постели, но врач при осмотре сказал, что это нормально, хотя ребёнок должен был родиться ещё в середине месяца. Гермиона ему не особо доверяла. Несмотря на натянутые отношения с Томасом, он не отходил от её постели до начала самих родов, держа за руку во время пробных схваток. Тогда Гермионе показалось, что она прошла все безумия Ада. — Как вы назовёте своего малыша, миссис Риддл? — спросила медсестра, заворожённо наблюдая за её сыном. Она была полностью истощена, потеряв много крови и сил, но маленький комочек счастья на её набухшей груди, казалось, придавал ей необъяснимую энергию. Трясущимися пальцами одной руки она провела по его крохотной головке, растрепав пушок светлых волос. Когда он вышел из неё, то практически не плакал, что с удивлением заметили врачи и сама девушка. Сейчас он устроился на мягком теле Гермионы, прикрыв свои огромные чёрные глаза, обрамлённые смоляными ресницами, и прижав маленькие сморщенные ручки к её груди. Он был таким же невинным, как Ангел. Гермионе хотелось скрыть своего сына от всех посторонних глаз, проявив эгоистичность. — Том, — прошептала Гермиона, осторожно обводя костяшками пальцев его щёчки. Он был таким маленьким. Показав, как правильно кормить ребёнка грудью, медсестра покинула её палату, оставив Гермиону и Тома наедине с его отцом. — Какого хрена он такой маленький? Гермиона сморщилась и оторвала свой склеенный взгляд от сына, который слепо проводил пальчиками по её груди, обхватив пухлыми губами её мокрый сосок. Это было немного больно. — Потому что не все дети рождаются гигантами, Томас, — ядовито выплюнула она, не понимая, как могла влюбиться в такого тупицу. Но он был прав — Том весил всего шесть фунтов, когда как норма для его пола была не менее семи или, в лучшем случае, восьми фунтов. Он скривил губы и кивнул в сторону головы своего сына после недолгой тишины. — Это нормально, что у него светлые волосы? Гермиона пожала плечами, невольно коснувшись головы Тома. — Я читала, что такое бывает. Через какое-то время они должны стать темнее. Следующая минута была заполнена молчанием с их стороны, которое нарушал только их сын, дрожащими губами вцепившийся в грудь Гермионы. Пробормотав что-то о том, что он поедет домой, Томас вышел из небольшой стерильной комнаты, окрашенной в розовый цвет. Утром должен был приехать Гарри, поэтому она недолго будет без общения. Гермиона терпеливо вздохнула и покачала головой, вздрогнув, когда почувствовала боль в своём левом соске. Она опустила взгляд и увидела, как Том пристально смотрит на неё одним приоткрытым глазом, причмокивая губами. Он будто требовал её внимания. — Осторожнее, детка, — ласково сказала Гермиона, поглаживая его и улыбаясь. Наблюдая за тем, как Том засыпает, крепко прижавшись к ней своим сморщенным, красным тельцем, её сердце не прекращая трепетало.