Штормовое предупреждение

       Тесные комнаты. Маленькие. Потолки низкие. Тёмные. Холодные. Заброшенные. Она бродит по ним — как маленькая тень, как привидение. Раньше она жила там, где было тепло, светло и просторно. Где она сама была хоть немного заметнее.        Доркас некомфортно в новом доме. Матери, кажется, все равно.        Доркас иногда думает, что всё светлое и хорошее осталось в прошлом доме. Думает, что и мать осталась там. — Есть хочу, мам, — зовет Доркас, кладя ладонь на болящий от голода живот, и смотрит на взъерошенный затылок матери.        Та как будто не реагирует. Её отражение в зеркале не меняется, она смотрит куда-то в зеркальные глубины и… и она не здесь.        Раньше на слова Доркас реагировали хотя бы слуги, такими же тенями, как она сейчас, возникающие то тут, то там в поместье отца.        Сейчас же Доркас чувствует себя тенью — единственной — как никогда. — Доркас! Да, Доркас, иди ко мне, доченька! Как ты похожа на отца… поздоровайся, поздоровайся с ним! Ох, конечно, он тебя не увидит… Но ты, ты милая, замечательная папенькина дочь, увидишь его! Я разрешу тебе посмотреть, — мать наконец замечает её.        Доркас мимолетно думает: лучше бы и не замечала вовсе, — и сама пугается. Если и мама перестанет, что ей делать? Раствориться в этой темноте, наполняющей тесный грязный домик?..        Доркас мнется, боится собственных мыслей, теряется в них и… совершенно не хочет подходить. Мать оказывается неожиданно быстрой и сильной: Доркас не успевает даже отшатнуться! Больно впивается ногтями в руки, тянет на себя…        Доркас видит в зеркале себя в страшном сером платье, совсем не похожем на прежние наряды. Но матери в отражении рядом нет. Доркас оборачивается, но отец… Отец только в зеркале. Конечно, он не может оказаться в столь ужасной комнате, как эта! Такой великолепный, помпезный, в фиолетовом костюме и обвешанный драгоценностями — золотыми, под цвет хищных глаз. Доркас выглядит теперь не его маленькой копией, а дешёвой подделкой.        Ей не нравится то, что она видит.        Мать права, отец её не увидит. Не из-за условностей душевной зеркальной связи, вовсе нет. Отец никогда не видел Доркас, будто её и не существовало.        Доркас семь лет. Доркас не понимает, ненавидит отца и страшно боится, что перестанет быть на него похожа, ведь… тогда мать перестанет даже смотреть на неё?..        Доркас семь лет. Месяц они живут в старой лачуге в трущобах Асгарда. Доркас знает об этом месте лишь то, что служанки в поместье пугали им непослушных детей. Доркас всегда была послушной, но оказалась здесь. Она в чем-то провинилась — или они врали?..        В новом доме стены душат, топит тьма, развеять которую не помогают немногочисленные свечи. Доркас выбирается на улицу и впервые встречается со сверстниками. Не являющимися слугами. Не являющимися друзьями. — Нет уз прочнее колдовских, детка! — хохочет полубезумно мать, залечивая синяки на лице Доркас (слишком похожем на отцовское, чтобы она позволила Доркас и дальше ходить с синяками). — Самые долговечные и надёжные чувства — те, что создаёшь и внушаешь ты сама! Тут вопрос только мастерства и личной силы, а все наивные заверения, что настоящие чувства создаются двумя людьми… Чушь! Настоящие чувства создаются заклинаниями и зельями!        В моменты просветления мать учит Доркас тому, что знает сама. Такое случается редко, и оттого Доркас — столь прилежная ученица. Если единственный способ обратить на себя внимание матери — учиться у нее магии, Доркас будет впитывать все как губка!        Доркас восемь лет. Она видит себя только ведьмой: как мама. Она всё еще не понимает отца, ненавидит отца, боится перестать быть похожей на отца и страшно надеется, что, став прилежной маминой ученицей, заслужит чуть больше её любви. Доркас не понимает лишь еще одного… раз мать так искусна в контроле чужого разума — как упустила отца?..        Наука матери помогает отстаивать свободу передвижения на улице. Доркас внушает доверие, располагает к себе могущих быть полезными, стравливает мешающих. Тасует чужие чувства, как колоду карт, дергает за ниточки марионеток — и радуется тому, как может всё выученное применить на практике!        Но ей девять. Она неопытна и не сильна. Не всегда заклинания срабатывают, не всегда длятся долго… Доркас девять, и она понимает, что недостаточно искусна — и сильна! Мать впервые говорит про отобранный гримуар; Доркас — впервые — понимает отца…        Люди злопамятны. Это Доркас тоже понимает в девять. Ей не забыли внушенные мысли и чувства. Доркас на улице — изгой, и сил не хватает внушить хоть кому-то, что это не так. Наловчилась лишь избегать прямых столкновений… и то — не всегда. — У тебя так здорово получилось заставить их подраться! Я бы с обоими подралась. И от обоих отхватила, — кривится девочка с кудрявыми темно-синими волосами и фингалом под глазом в цвет волос… «Пуделек Мими», — вспоминает Доркас и удивлённо смотрит на девочку. Она с ней никогда не связывалась: на неё не действовало ни одно материнское заклинание. Да и Мими сама никогда не лезла. До этого дня. — Я — Мишель. А ты? — Доркас…        Пуделек Мими — тоже изгой. Не потому что Брошенная Лгунья, околдовывающая разум. Потому что… честная? Прямолинейная? Вспыльчивая и неконтролируемая. Буйная. Бьется молниями во все стороны и обрушивается ураганом на обидчиков, не делая разницы между магией и кулаками.        Доркас девять. Она понимает отца… и впервые ставит под сомнения учение матери: в маленьком затхлом мире Доркас разыгрывается самый настоящий шторм под именем «Мишель».        Только вот шторм: ливень и злой ветер, грозы и молнии — это всё для остальных, для чужих. Доркас находится в глазу бури. Она не накладывала заклинаний, не поила зельями, но бушующий шторм защищает её по своей воле, неуклюже заботится, как умеет.        Доркас десять. Доркас в тайне от матери, в тайне от Мишель обещает, что не потеряет эту настоящую связь. Связь с единственной подругой: спонтанную и неконтролируемую!        Доркас клянется себе, что не потеряет Мишель.        Когда Доркас исполняется тринадцать, прямо в самую жуткую метель, которую едва выносит их лачуга, к ним приходят странные люди, несущие с собой холод страшнее уличного. Они говорят с матерью на повышенных тонах, упоминают проклятый гримуар; звучит имя отца.        Парочка изо льда и снега уходят, но осколок оставляют на попечении им. В их доме появляется Айси. Презрительно кривящаяся и раздающая приказы. Мать говорит заботиться о ней. Мать говорит не злить её.        Доркас и не собирается — никого — злить, но Айси…        Дарси тринадцать. Она не бунтует, как другие подростки. Унаследованная, выученная у матери магия не дает терять хладнокровие так просто, и улица тоже вбила осторожность. Дарси знает, что Айси сильнее, знает, что за ней стоят еще более сильные… и подчиняется.        Пока Айси не интересуется Мишель. Её милой наивной Мишель! Дарси тринадцать, и она боится, что нарушит данную себе клятву.        Нарушает. Не нарушает. Клятва зависает в неопределенности. Чаши весов замирают в идеальном балансе.        Дарси смотрит на Сторми и с болью угадывает в ней прежнюю Мишель. С каждым годом — всё реже. Сторми — ожесточенная версия Мишель. По-настоящему бешеная. Псина на поводке, который с удовольствием всякий раз отпускает Айси.        Не чудо, что Сторми влилась в их дуэт — трио. Трикс.        Дарси знает Айси, как облупленную. Та держит её поближе к себе: Дарси насмотрелась до тошноты! Покорно приняла и брошенное «Дарси», и роль «сестры», за прошедшие годы даже потеряв осознание, для чего.        Для чего терпела? Вроде как, уже и не важно. Вроде как, свыклась. Вроде как, уже не «сестры», а сестры.        Дарси через пару месяцев восемнадцать. Она слишком устала. Она не знает, чего хочет. Зато всегда знает, чего хочет Айси. Власть. Силу. Славу, которая затмила бы Трех Древних Ведьм! Но пока может лишь красть кусочек их славы (фальшивое: «сестры»).        Они добираются аж до Облачной Башни. Для ведьм из трущоб Асгарда — недостижимая высота… Айси, конечно, не устраивает. Её амбиции простираются дальше.        Конечно, в конце первого курса Дарси замечает: Сторми что-то скрывает. Пропадает из Облачной Башни. Прячет книжки с печатями магиксовой библиотеки. Айси не замечает: она редко снисходит до других, если не нуждается в них — потому Дарси еще не взвыла в её компании.        Дарси не говорит ей о Сторми. Дарси не говорит с самой Сторми. Каждый имеет право на маленькие секреты…        Секреты оказываются не маленькими, но это Дарси узнаёт уже в начале второго курса.        Дарси искренне считает, что Сторми подменяет кто-то другой!        Другой. Не другой. Ответ одновременно правильный и неправильный. Ведь это точно не Сторми!..        Ведь это Мишель. Может, и правы Каракурт и Гриффин: Сторми прошла инициацию, отделилась от Айси и стала собой. Мишель.        Идиотский, отвратительный, проклятый гримуар матери! Дарси сама не понимает, как соблазняется, но оправдывает себя, ищет отговорки, считает, что справится с осуждением… Мишель.        Великий Дракон, это Мишель смотрит на неё с таким искренним пониманием — и с не менее искренней обидой! Как и в детстве, как и всегда, она совсем не контролирует свои эмоции, выплескивает их щедро в ментальный фон, расползается бурей эмоций и глушит Дарси, глушит, глушит, глушит!        Как же Дарси ошиблась! Как она могла искренне верить, что выдержит это? Эти несколько недель с как будто вернувшейся из детства Мишель… Дарси не может от них отказаться, не может теперь жить без этих отношений.        Нет плеча, на которое Дарси могла опереться, — и она падает во тьму, в которой боялась раствориться в детстве. Дарси снова некомфортно. Проклятый гримуар не спасает, не становится достойной наградой, вообще не стоит уплаченной цены! Дарси с отчетливой ужасающей ясностью понимает: никто никогда её не любил. Ни одержимая отцом мать, ни околдованный матерью отец, ни уж тем более властолюбивая амбициозная Айси. Только Мишель…        Дарси почти восемнадцать. Она нарушила клятву. — Ты — единственное, что твои родители сделали правильно! Каким бы мусором они оба ни были, но ты — самое лучшее, что только могли сотворить такие, как они!        Дарси это знала? Конечно, знала! Но когда это произносит та, чьё существование, чьё мнение имеет хоть какой-то смысл для неё… Приятно. Это приятно! Это помогает наконец определиться.        Доркас почти восемнадцать. Она отряхивает пыль со своей клятвы, снимает бережно с застывших во времени весов. Больше она не нарушит её. Больше Доркас не потеряет свою единственную подругу. Мишель.

***

       Самое ответственное — фейский бал, чтоб его Даркар однажды посетил, — осталось позади. Не считая того, что сегодня нужно будет представить и, соответственно, передать на попечение директрисе Кнута, я была свободна.        На рано (семь утра) заоравший будильник Доркас прошипела что-то из-под подушки, которой накрыла голову. Я вырубила будильник и отскреблась от матраса лишь после того, как дотянулась и хлебнула волшебного энергетика. Энерзелья? Зельтика? Покрутив так и эдак мысль, я фыркнула и пошла в душ.        У настолько ранней побудки была конкретная причина, и на этот раз даже не поход в библиотеку. Мне слишком не терпелось попробовать призвать вакуум…        В лесу меж деревьев стелился доходивший мне практически до колен белесый туман. Он больше напоминал даже то, что на концертах выплевывает дым-машина, чем реальное погодное явление… Однако все, наверное, можно было объяснить магией?        Кнут шёл чуть впереди, указывая дорогу к самой дальней от школы (и максимально пустынной) поляне. Её огибали все животные, что мне было очень на руку.        Шли мы довольно долго, где-то полчаса. Все это время — молча. Кнут почти не расспрашивал, что я собираюсь сделать. Ему хватило для раздумий новостей о скорой встрече с Гриффин.        Трава казалась пожухлой, мёртвой. Ползший по лесу туман-дым поляну и вовсе огибал, не касаясь, и я ощущала… Пустоту. Не в том смысле, что ничего не было: от поляны тянуло такой же пустотой, как от магического накопителя, купленного Доркас. Идеальное место для призыва вакуума: случись что, энергия просто уйдёт в землю!        Пока я чертила два рунных круга (один — как в комнате, другой — в теории защищающий от меня), Кнут стоял за пределами поляны и повторял то, что должен был сделать, осторожно держа на ладони мой слишком крошечный для него телефон. — Всё будет в порядке, — хлопнула я огра по плечу, когда закончила с приготовлениями.        Кнут оскалился (я уже привыкла: так он улыбался) и пожелал удачи, после чего скрылся среди деревьев. Я выделила себе на призыв вакуума три часа, по истечении которых сработает будильник и Кнут должен будет прийти за мной. Такая себе страховка на случай, если что-то пойдёт не так.        Оптимизм во мне клялся, что все будет хорошо, а горький опыт давал более реалистичный прогноз: все опять пойдёт через даркарово колено.        Медитировать я никогда не умела. Не думаю, что научилась. Скорее, всему виной запредельная синхронизация со стихией, позволявшая чувствовать не только погоду вокруг, но и магию. Свою я почувствовала очень скоро, и шум ветра в небесах, далёкий гром над Облачной Башней — стихли.        С закрытыми глазами я не могла видеть, но явственно почувствовала: вакуум материализовался в ладонях, лежащих на скрещенных ногах.        …реализм оказался прав.        Над ладонями парил не сосуд вакуума, а уже знакомая книга с алым маком… — Вот куда он делся, — недовольно прошипела и ткнула пальцем в гримуар матери Доркас, который, как я считала, оставила где-то рядом с матрацем и не упорствовала даже в поисках.        Почему мой вакуум поглощает всякие сомнительные книжки? От прикосновения моего пальца парившая над ладонью книга немного отлетела в сторону, но падать на траву не спешила, стоически игнорируя притяжение. Ладно, даже если улетит далеко и надолго, горевать не стану.        Вернувшись к прерванной медитации, я буквально через пару секунд снова почувствовала это…        На этот раз — Гептамерон! — Да я даркарова мобильная библиотека! — проворчала, но Гептамерон не отпихнула.        Побоялась, что Аманита голову открутит. Так что бережно положила на согнутое колено; гримуар не противился гравитации, как его наполненный приворотами и способами противодействия им собрат.        В третий раз точно выковыряю вакуум! Не может же во мне оказаться ещё какой макулатуры!        Снова закрыла глаза, сконцентрировавшись. Казалось бы, на третий раз дело должно идти быстрее, однако как будто существовало препятствие. Пришлось поднапрячься — и только после этого значительная часть магических сил буквально вытолкнулась из груди, падая мне на ладони чем-то весьма тяжёлым.        Книгой. Очередной, три Древние подери, книгой!        Совершенно незнакомая. Большая и тяжёлая, как энциклопедия. Обложка из потертой, местами заплесневелой уже кожи; без названия и прочих опознавательных знаков.        Я раскрыла её, и ветхие страницы шелестнули, не желая отлипать одна от другой. Осторожно рассоединила их, но со страниц на меня смотрели ровные, как по линейке, ряды похожей на арабскую вязи.        Я полистала книгу, очевидный гримуар (магией от него фонило даже больше, чем от Гептамерона), но внутри не оказалось и изображений.        Вопреки отсутствию понятных букв и знаков, я уже догадывалась, что это.        Пропажа нашлась. Но не решила ни одного вопроса, связанного с собой! Это точно гримуар, с высокой вероятностью Сторми из него взяла ритуал, благодаря которому я здесь! Но что это? На каком языке? О чем?        Я понимала, как гримуар мог попасть в вакуум: очевидно, тот стал нестабильным и поглощающим все подряд прямо после ритуала, и гримуар попался ему до Гептамерона. Но как городская библиотека могла выдать гримуар ведьме-первокурснице?! Ладно, второкурснице! Дело это не меняет! Разве все гримуары не на учёте или вне закона? Разве не хранятся в Облачной Башне?..        Хорошо, наверное, что я тогда не окликнула Шиона. Сейчас я понимаю, что такое гримуар, держу его в руках, и…        Кто этот Шион вообще такой? Он выдал Сторми настолько опасную вещь! Стоит ли гримуар на учёте или он незаконный? Скорее второе, иначе бы в библиотечной карточке значилось название… Да что там: будь он на библиотечном учёте, библиотекарь нашёл бы его в базе и потребовал вернуть! Если, конечно, Шион не спёр его из библиотеки…        В гримуаре магии больше, чем в Гептамероне, и я не знаю, что делать! Шион украл гримуар у библиотеки Магикса (тогда Сторми — его подельница или случайная жертва?) или это его собственная книга? Или украденная ещё откуда-то?        Ничего не понятно, но очень интересно. Придётся топать в библиотеку, рискуя нарваться на полицию или Шиона (и неизвестно, что хуже), и смотреть, какие книги брала Сторми. Едва ли она умела читать на… этом.        С трудом заставила себя вернуться к призыву вакуума: все равно загадка не решится простым прожиганием взглядом. Память — что моя, что доставшаяся — молчала. Надежды на «само вспомнится» не было.        Непонятный гримуар занял второе колено, и я наконец понадеялась, что вытяну вакуум, а не очередную книжку. Даже глаза открывать стало боязно, когда ощутила тепло и тяжесть в ладонях…        …Это был изящный флакон, чуть больше ладони в высоту, с узким горлышком, обвитым сияющей белой нитью, которая цеплялась за черную пирамидку-пробку. Весь оказался чёрным, едва бликующим в свете утреннего солнца, как не стекло даже, а скорее единый кусок камня — и лишь в глубине «пузатой» части вспыхивали и гасли миниатюрные молнии.        Голова разболелась настолько, что я зашипела и зажмурилась… Когда боль отступила, я зажала кровоточащий нос пальцами, уже точно зная — это не вакуум Мишель. У неё он был другим: ярко-бордовым, скорее даже ближе к фуксии, немного иной формы, белая нить тянулась иначе и не облегала так плотно сосуд…        Сейчас в руках я держала свой вакуум. Или слияние предположительно моего и Мишель… Вопрос только: насколько такие изменения вакуума опасны для меня? Спишут ли все на загадочный ритуал?..        Небольшое усилие, всего лишь желание, — и вакуум из ладоней исчезает. Я ощущаю его внутри и могу вновь призвать при должной концентрации… Мой контроль действительно немного вырос по сравнению с тем, каким был даже неделю назад. Спасибо Аманите, подобравшей подходящую книгу… А вот вопрос: могу ли я помимо книжек в себя что-то закидывать? Или это непременно должна быть магическая вещь? А доставать могу в произвольном порядке?        Часов у меня не было, но я сомневалась, что три часа уже прошло. Нужно ждать Кнута… Нет, был вариант с полётом до его землянки или до Башни, если сверху не сориентируюсь и не найду первую, однако зачем лишние телодвижения, если можно подождать с пользой?        Гримуары послушно исчезали, один за другим подчиняясь желанию. Первым исчез тот самый, непонятный, потом — паривший в метре от меня и земли доркасовский, последним стал Гептамерон. Мне необязательно было брать в руки книги — и в принципе касаться их, — чтобы они вернулись к вакууму. И вакуум прекрасно доставался отдельно от книг. Как и каждая книга — отдельно от остальных, игнорируя порядок «поглощения».        Похоже, в первый раз они все вываливались просто потому, что я понятия не имела, что призываю. Теперь же у меня было чёткое представление. Вопросы с «вместимостью» вакуумного хранилища и необходимыми характеристиками поглощаемых предметов только что стали самыми актуальными и приоритетными! С таким удобным «хранилищем» никакая сумка не понадобится!        Хотя, будь оно все так легко, не одна бы я додумалась использовать это в качестве альтернативы. Вполне очевидно, что вещи должны быть магическими и… Как там говорила Аманита? Я могу создавать лишь проекцию Гептамерона? Иначе бы могла прямо взять и отдать. Видимо, это как ведьминский костюмчик — целиком и полностью продукт моей магии, просто принявший такую материальную форму.        К слову. Костюмчик…        Я поднялась с травы, отряхивая джинсы, и прошлась по поляне. Магии во мне было много, хотя она и не восстанавливалась здесь: сама земля тянула её из пространства — и из меня тоже! Правда, из меня ей удавалось вытащить совсем крохи.        Кнута не было ни видно, ни слышно, даже ветер не нёс его шагов. Что же, значит, у меня ещё есть время.        В теории я знала, как «растянуть» магию на тело, чтобы создать «ведьминский покров». По-простому, ведьминский прикид. Это у Трикс он был этакий латексно-обтягивающий. В Древних Заклятиях за первый курс упоминались и иные формы, вроде балахонов знаменитой троицы. Я не знала, что конкретно хочу, но точно не юбку! Что-то достаточно удобное и стильное…        Магия послушно оплела тело — пару раз сверкнули верные молнии, но испарились под влиянием моей воли.        Мне не покров из электричества нужен, а магический шмот! Вот только даже обмотав себя в магию, как в кокон (воздух вокруг аж дрожать начал и искажаться, как при сильной жаре), не добилась желанного результата. Чего-то не хватало. В прочитанных книгах не описывалось детально создание покрова… Ну, я в теории что-то знала, но прям пошаговой инструкции не имела! Может, покров, как и вакуум, нужно «вытолкнуть» из тела?        Главное — не вывернуться бы самой наизнанку…        Я поняла, что что-то получилось, когда магии значительно уменьшилось. Джинсы и свитер исчезли. Я с удивлением взглянула на голые руки — только на правой красовался вишнёвого оттенка напульсник… Даркаровы штанцы, от латекса я всё-таки не избавилась!        Очень не хватало ростового зеркала. В принципе — хоть какого зеркала… но рассмотреть отдельные элементы одежды удалось. Моя магия облачила меня в латексный комбинезон, штанины которого значительно выше колен заканчивались, а рукавов чудо не имело, зато вырез красиво облегал грудь, вполне даже целомудренно, если бы ещё не малиновая сеточка до ключиц. На талии мотался светлый ремень, застегнутый ромбовидным камешком, напоминавшим рубин. Чулки или колготки в сеточку, низкие сапожки в цвет костюма на чёрной платформе. Вишневого цвета гетры… Я пощупала горло — и да, нащупала чокер. Пока не коснулась пальцами, он почти не ощущался. Интересно, чёрный или тоже вишнёвый? Порадовала чёрная жилетка — без рукавов, но с меховым воротом. Не только застегивается, но и капюшон имеет!        Вообще, холодно в таком прикиде не было. Я взлетела повыше и, когда поляна значительно уменьшилась, почти превращаясь в малюсенькое пятно на фоне тёмного леса, замерла… Ветер нещадно трепал волосы, ощущался кожей, но холодно не было. Проверка температурой пройдена.        Когда спускалась на поляну, заметила бредшего через кусты Кнута… Сначала услышала будильник на телефоне, который Кнут не мог выключить из-за разницы размеров гаджета и пальцев. Я подлетела к нему, немного напугав, и выключила режущий слух рингтон. — Всё хорошо, Кнут. Спасибо. Я зайду за тобой через пару часов, — улыбнулась огру.        Он проворчал, что не стоит благодарности, но нахмурился, подслеповато щурясь и всматриваясь в моё лицо. — Миша… Это… Вот. Могу к ручью проводить тут рядом есть, — взволнованно захлопотал Кнут, достав из кармана новенького комбинезона носовой платок.        Точнее, скорее кухонное полотенчико — несколько я купила, когда подумала, что обычные носовые платки будут малость неудобны из-за размера.        С недоумением взяла протянутый платок. Зачем?.. Пока не вспомнила, как недавно кровь пошла из носа из-за перенапряжения от проявления воспоминаний Сторми. — Спасибо. Ручей будет очень кстати, — неловко рассмеялась, корябая кожу под носом ногтем.        Кровь уже засохла.        Рядом и правда оказался ручей. Скорее даже родник, пробивавшийся из-под груды местами поросших мхом мелких камней. Я смогла и умыться, и напиться (после заверения Кнута, что вода нормальная). Программу-минимум на сегодня выполнила, неожиданно решив одну из проблем, но тут же заимев другую.        Я всё не могла выбросить из головы мысли о неизвестном гримуаре…        В умениях я почти нагнала Сторми, но в знаниях? Особенно в тех, которые касаются её жизни? Надо порыться в книгах или поискать того, кто может ответить на вопрос, при этом не интересуясь его причиной. Память прежней Мишель точно есть во мне: появляются же периодически её воспоминания! Осталось только найти способ их просмотреть.        Однако ничего серьёзного на «окно» перед встречей с Гриффин я не планировала. Хватило и утренних экспериментов, унесших половину резерва и принесших слишком много головной боли. И буквально, и метафорически.        Доркас шумела в ванной, когда я вернулась в комнату, и я поспешила к тумбочке со съестным. Есть хотелось зверски, а завтрак мало того, что нужно было ждать, так ещё и аппетита он не вызывал. Полезно-то, может, и полезно, но и без таких мучений ведьма могла нормально развиваться — так говорила Аманита, а библиотекарше я верила практически беззаветно. — Куда ты пропала? — хмуро спросила вышедшая из ванной Доркас.        Шикарные каштановые пряди чуть завивались на концах от влаги, и она мягко водила по ним полотенцем. Ещё и в милой пижамке! Такая домашняя и строгая, почти как старшая сестра! Правда, сиблингов, даже двоюродных, ни у меня, ни у Сторми не имелось… — Общалась с Кнутом, — издала громкое «сю-юрп» лапшой, быстро втянув ту в рот, и невинно улыбнулась одними губами.        Доркас нахмурилась лишь сильнее, то ли вспоминая, кто это, то ли недовольная столь незначительной причиной для раннего подъёма… Но неожиданно её лицо разгладилось, и она невозмутимо села на кровать. — Настаивай у Гриффин на составлении договора в трех экземплярах. Один отнесешь в городскую администрацию Магикса вместе с огром, чтобы ему создали документы… Если хочешь, я могу пойти к Гриффин с тобой, — отвлеченно и совершенно незаинтересованно говорила Доркас, как если бы пересказывала выученный наизусть скучный параграф.        Я из-за её тона даже не сразу догнала, что это не просто предложение помощи, а уже сам по себе очень ценный совет! Ни о договоре, ни о документах для Кнута я как-то не задумывалась даже! — А ему… Точно выдадут документы? Он же огр, — неуверенно спросила, болтая палочками в бульоне из-под лапши.        Стало немного стыдно: даже животным паспорта делали! Да и не будь такой возможности, Доркас бы и не подняла тему… — Если Гриффин даст ему работу в Башне, с документами проблем не возникнет, — пожала плечами она и даже не приласкала меня фирменным взглядом «вот тупица!»        Определено, в наших отношениях наметился прогресс! — Спасибо тебе большое, — я искренне улыбнулась и предложила ей разделить со мной кофе и сладости.        Она фыркнула, благосклонно приняв предложение, а я продолжила расспрашивать о нюансах договора, которые мне следовало знать. Тащить с собой Доркас не хотелось, так что я пользовалась моментом её благостного расположения духа… Что же, теперь я примерно понимала, что просить у Гриффин. До этого собиралась положиться на чистую импровизацию, как поступала всегда.        Когда до двух часов оставалось меньше сорока минут, я миновала волшебное зеркало в комнате и отправилась за Кнутом. Когда мы вернулись в комнату, я засомневалась, что он втиснется в узкий проход… но, в конце концов, убирался же он прежде как-то! Так что, втянув в себя живот и очень сильно ужавшись, Кнут ввалился в уже пустую спальню. Доркас ушла на завтрак; сейчас в принципе большинство ведьм будет стекаться в столовую в надежде хоть что-то закинуть в бурчащие желудки…        Не знаю, почему Гриффин назначила встречу с Кнутом именно на два. Хочет оставить меня без завтрака? Показать меня в компании Кнута всей школе? Я не переживала, если нас кто-то увидит: даже мстительно представляла, какое лицо сделает льдышка… Но по большому счету, мне всё-таки было плевать на сплетни ведьмочек. У меня была цель — я шла к цели.        Властное и недовольное «войдите» раздалось после моего решительного стука по директорской двери, и я тут же втянулась в кабинет. Кнут от меня не отставал — и вот мы оба застыли перед столом Гриффин. Она отложила бумаги, которые просматривала, и подняла строгий и какой-то ехидный взгляд на нас. — Значит, огр… Что умеешь? — она искривила губы в около брезгливой улыбке, и у меня мгновенно зачесались кулаки.        Кнут начал немного невнятно мямлить, явно стушевавшись под змеиным властным взглядом директрисы, и я окончательно пришла в скверное расположение духа. Да, я знала его всего ничего, но мне и не нужно было много времени, чтобы проникнуться к нему теплотой. Даже уже не как к питомцу, а как к личности. — Его зовут Кнут, и он очень хорош во всем, что касается леса и жизни в нем, — выступила я вперед, пытаясь загородить окончательно стихнувшего здоровяка.        Ехидный взгляд директрисы я встретила гордо вздернутым подбородком и продолжила перечислять достоинства и умения Кнута. Он был бы потрясающим лесником, или садоводом, или смотрителем леса, или еще кем-то таким… Уверена, Гриффин сможет подобрать ему подходящую работу!        Директриса тарабанила пальцами по столу и уже не усмехалась так самодовольно. На требование составить договор в трех экземплярах она и вовсе удивленно вскинула брови… — Дарси научила, не так ли? — усмехнулась она, мгновенно всё поняв, и я без всякого смущения кивнула: чего тут скрывать или стыдиться?        Гриффин хмыкнула и провела ладонью над рабочим столом: книги и кипы бумаг растворились в воздухе, оставив лишь чернильницу с тремя перьями в ней и три девственно-белых листа.        Как не любила канцелярщину, так и не пересмотрела свое к ней отношение! Гриффин много зубоскалила надо мной, но уже под конец, когда мы ставили подписи на оригинальном договоре, пока два других пера сами по себе копировали его на другие листы, я заметила облегчение на лице директрисы. Ей тоже составление не принесло никакого удовольствия, и я не знала: это её наглость моя довела, или она тоже не любительница формальностей?        По итогу, договор выглядел вроде бы не мошенническим и вполне простым. Кнут будет получать зарплату, премии и даже возможность отпуска на три недели раз в год. Ему выделят жилье в Облачной Башне, питание и защитные амулеты и заклинания, которые не позволят никому из ведьм помыкать им. Огр стал полноправным работником Облачной Башни: хранителем тайных садов и оранжерей. — Они немного запущены, но Миша так расписала твой талант, что ты справишься, — пренебрежительно сказала Гриффин и посмотрела на меня с ядовитой улыбкой. — Может, за три года и получится привести всё в порядок. Вы ведь говорили про ответственность, Миша? Вот возьмёте её на себя после выпуска.        Да, ко всему прочему, трудовой договор носил временный характер. Как только окончу четвертый курс, снова придется задумываться, куда пристраивать Кнута. Но к тому времени, надеюсь, я и себя найду, куда пристроить! Да и, может быть, Кнут окажется так хорош на новой должности, что Гриффин сама не захочет его отпускать? Могу я немного помечтать? — Я не отказываюсь от своих слов, директриса Гриффин, — слащаво улыбнулась ей, сжимая в руках листы с договором.        Директриса ничего не сказала, только царственным взмахом руки выдворила в коридор. Хэй, а как же Кнут?!        С недоумением пялилась в дверь директорского кабинета, но не слышала ни звука из него. Наверняка барьеры от прослушки… я подождала пять минут. Десять. Пятнадцать. Огр не спешил выходить из кабинета. Может, они вообще с директрисой там сейчас ритуалы проводят? Или уже отправились осматривать фронт работ?        Время неумолимо тянулось к четырем часам дня, а я еще даже учебники на сегодняшние занятия в сумку не закинула… С тяжелым вздохом отправилась в комнату. Для Кнута я сделала всё, что могла, и он же теперь в Облачной Башне на законных правах! Еще сможем пересечься: нам нужно будет отнести экземпляр договора в администрацию Магикса.