***
Вечерами, которые Бакуго выделил для редактирования планов уроков и периодических приступов жалости к себе, пришлось отбиваться от навязчивых звонков. Кажется, в него никто не верил, а может быть, все его друзья наконец-то показали свою истинную натуру и теперь издевались, как только могли, когда журналисты притихли. — Я просто хочу убедиться, что ты в порядке, — сказала Мина, позвонив, а потом потребовала включить камеру и показать наконец комнату, коридор, вид из окна и ванную. Бакуго показал себя и вытянутый средний палец. Это не помогло. Следующим напомнил о себе Монома. Наученный горьким опытом, Бакуго сразу показал ему средний палец. Монома показал свой в ответ. На том и попрощались. Те кто не звонил, писали. «Встретил сегодня Айзаву-сенсея, он сказал, ты хорошо освоился в школе. Очень рад за тебя, Каччан». Деку всегда его ненавидел — и вот оно, прямое подтверждение. «Я не думал, что ты согласишься на эту работу, но рад, что ошибся. Яойорозу тобой довольна». Это уже Тодороки. «Наконец-то ты почувствовал себя на моем месте. — Его мама никогда не была наседкой. — Будет сложно, но никого не убей. Мы любим тебя. И позвони отцу, сопляк!» Все ясно, он остался один против всего мира. Дни были не лучше вечеров. — Я его совсем не чувствую, сенсей! — Что? Свой навык? — Свой нос. Бакуго не рассмеялся, хотя хотел. Бакуго не заорал, хотя тоже хотел. Бакуго рыкнул и вместе со всем классом пошел осматривать площадку в поисках потерянного носа. Ампутация. Срань господня, что за причуда такая? Какой от нее толк, если немного переборщишь, и тебя приходится собирать, как пазл? — Не переживай, мы его обязательно найдем, Сецуна! Киришима, кажется, физически не мог потерять свой энтузиазм, Бакуго даже заподозрил, что в его протеиновых батончиках содержится что-то помимо орехов. Эти подозрения никуда не привели: украденный однажды батончик оказался просто вкусным, и Бакуго заказал себе такие же, делая вид, что воровать у ученика — это норма. Все равно Киришима бы угостил его, если бы он попросил. — Конечно, найдем! Если что, всегда можно будет попросить Гончего пса, он поможет. Круглолицая не лучше Киришимы. Возможно, они потерянные астральные близнецы, и Бакуго нужно их разлучить, чтобы Вселенная не взорвалась от излишнего доброжелательного энтузиазма, а он сам не рассыпался в пыль, как старый трухлявый пень. Страшно было признаться, но он даже заскучал по ехидству Мономы и однажды скинул ему мем, чем обеспечил себе десять минут живительного и неприкрытого саркастического общения. Полегчало, но ненадолго. Бакуго увидел нос среди кучи булыжников, оставшихся после разбитой скалы, и сразу понял — лучше пройти мимо, позволив его найти кому-то другому, но вот в чем вопрос — насколько тогда затянутся поиски? Пришлось поднять, обтереть о штаны и под общие восторги вернуть на лицо девчонки. — Вы лучший, Бакуго-сенсей! Серьезно? Ему двадцать четыре года, и все, что он сделал — всего лишь нашел чей-то нос. Он не гребаный детсадовец, чтобы получать похвалу за каждый шаг. Но Сецуна несчастно шмыгнула найденной частью тела, а Киришима посмотрел на него так, что слова застряли в глотке. Ладно, отлично, почему бы и нет. На фоне всех остальных он наверняка блистал.***
В целом общение с учениками наладилось. По крайней мере никто больше не самоубивался на его уроках случайно, или, как он иногда подозревал, намеренно. Такими темпами обезболивающего геля хватит до следующего приема у врача. Однако своих учеников и своих коллег он все равно бы не познакомил. Если бы его спросили. — Мы твои друзья, — вбросила Мина, позвонив однажды. — Можно мы придем посмотрим? Не-а. Нет. Нахрен. Они не друзья, они пираньи. — Мне до сих пор за это стыдно. Не хочу подорвать авторитет, так что не приходите. Я предупрежу охрану, чтобы вас не пустили. Охрана их пустила. Бакуго узнал об этом слишком поздно, когда столкнулся с ними на обеденном перерыве. Мина махнула ему рукой и продолжила осматривать столовую, как хищник в поисках жертвы, Монома даже не отвлекся от издевательски медленного накручивания лапши на палочки. — Ну, и чего вы приперлись? Бакуго нехотя сел рядом. Если уж приперлись, то лучше было их контролировать. — Мы скучали. — Попытайся еще раз. — Нам любопытно, Бакуго! Неужели ты бы не пришел, если бы Монома вдруг устроился преподавателем? — Мина закатила глаза куда-то под накладные ресницы. — Только чтобы поиздеваться. — Иногда мы так похожи, что я начинаю думать о разлученных в детстве близнецах. — Монома смерил его задумчивым взглядом. — Я бы задушил тебя пуповиной, если бы ты был моим братом. Мина постучала ладонью по столу и не дала перевести тему. — Ну так чо как? Никак. Все хуйня. Это пиздец, пиздец сложно. Он хочет обратно — к злодеям и ублюдкам, к скучным отчетам и тупым полицейским. — Они все ходячие проблемы. — М-м-м. Прямо как ты. — Мина улыбнулась, довольная не пойми чем. — Наверное, невыносимо общаться с кем-то себе подобным каждый день. От Мономы ждать сочувствия тем более не приходилось. — Я общался с тобой девять лет, это хуже. Сказал и понял, что не соврал. Неужели Стокгольмский синдром? Над этим следовало поразмыслить, когда Мономы не будет рядом, чтобы не быть предвзятым. Киришима возник у стола профессионально быстро и в качестве первой атаки улыбнулся, полностью дезориентировав Мину. Монома не повелся, но смолчал. Ему наверняка стало любопытно. — Бакуго-сенсей, это же ваши коллеги — Пинки и Призрачный вор! — Я знаю. Я буквально сижу напротив них. Мина тут же заворковала. — Это один из твоих, да, Бакуго? Как тебя зовут, мальчик? — Я Киришима! Киришима Эйджиро! Я ваш фанат! Ну конечно же. — Что, и его тоже? — Бакуго кивнул в сторону Мономы и увернулся от удара его остроносого ботинка. — Конечно! — Киришима замотал головой так быстро, что в глазах зарябило. — Так твой ужасный вкус распространяется не только на прическу. Мина наигранно схватилась за сердце. — И так ты разговариваешь с учениками? — Я не скрываю от них правды. — И как тебе наш Бакуго? — Он классный! — выдохнул Киришима, посмотрев на него огромными, влюбленными и до отвращения честными глазами. Что еще немного, и эти сведут воедино рассказ про прикрытие, «ты ему нравишься», и будет пиздец. — Лучше всех! Мы очень гордимся тем, что у нас такой учитель. Мина и Монома перевели взгляд с Киришимы на него. — Ты что, пообещал ему зачет за то, чтобы он тебя похвалил? — Он всего лишь не настолько безнадежен, как могло показаться. Я лучше вас всех, и восхищаться мной — разумный выбор. — Если он тебя шантажирует, скажи мне. Мамочка разберется. — Мина покровительственно похлопала Киришиму по руке. Киришима поплыл. — Давай без этого, у него и так волосы вместо мозгов, после тебя там вообще нечем думать будет. Монома прищурился, Мина довольно захихикала, явно приняв это за комплимент, а Киришима почему-то улыбнулся как придурок. Ему. Что? В его обязанности входит обеспечивать безопасность учеников, и он только что ее обеспечил. — Вы тут долго сидеть собираетесь? У меня вообще-то урок, я должен нянчиться с детьми, за которых мне хотя бы платят. — Ты иди-иди, мы сами разберемся. — У меня окно. Я могу вам провести экскурсию, если хотите, — вызвался добровольцем Киришима. Бакуго закатил глаза. — Они учились здесь, зачем им экскурсия? Мина захлопала в ладоши. — Мы с радостью, да, Монома? Слышала, за последние годы в Юэй многое изменилось. Монома вытер рот салфеткой и встал из-за стола. — Уверен, нам даже разрешат присутствовать на уроке Бакуго, верно? Мы должны уточнить это у Яойорозу. Было бы интересно посмотреть. Посмотреть, запомнить и стыдить этим до конца жизни — вот что это значило в переводе. — Придете ко мне на урок, и я велю отрабатывать удары на вас. Киришима, покажи им комнаты отдыха и не пускай дальше. Считай, это миссия S-ранга. — Мы не работаем вместе всего четыре месяца, а ты уже злоупотребляешь своим положением. Скажи, кто подает тебе дурной пример? — Ты сейчас серьезно? — Бакуго от возмущения даже не нашел, что ответить. — Мы, пожалуй, пойдем. Да, Киришима? — Монома подталкивал его к выходу из столовой. — Плачу три тысячи йен, если заснимешь этого придурка на уроке. — Без проблем, но вместо денег я хочу топ десять историй про Бакуго-сенсея. — По рукам. Мина, наблюдавшая за ними, посмотрела на Бакуго и доверительно прошептала: — Если хочешь, то я могу скинуть фотки Мономы, где он закидывает ноги на стол, пока тебя нет. Забесплатно. — Ты собиралась посмотреть школу? Вот и иди. Кругом одни предатели.***
На практике Бакуго оценивал учеников и был честен с ними — лучше он отдавит больную мозоль сейчас, чем потом их тело размажут по асфальту злодеи. Восторженные взгляды, направленные на него, тускнели, губы сжимались в тонкую линию и маска «мы не обиделись» застывала на лицах. Бакуго знал, каково им, и единственное, чем мог помочь — признать слабые места, свести их к минимуму и стать лучше. Бакуго задавал вопросы, направлял, но никогда не говорил верный ответ. Кто-то сдавался в начале пути, кто-то в середине, кто-то пытался снова и снова, задерживаясь в классе. Бакуго оглядел полупустой кабинет и вздохнул. Задерживаться после уроков никогда не входило в планы, но вот он здесь. — А куда вы уходите, сенсей? Каминари нельзя было назвать усидчивым, в отличие от друзей, ему быстрее всех надоедало изучать записи своего боя. — Я вроде никуда не ухожу. — Нет, — Каминари поморщился, развернулся на стуле и устроил подбородок на спинке стульчика. — Когда вас заменяют другие. — Хожу бить морду наглым ублюдкам, — Бакуго усмехнулся, надеясь, что намек был понят и не стоит лезть туда, куда не просят. — Но про вас ничего не пишут, — Урарака кинула на него быстрый взгляд и продолжила закрывать вкладки на компьютере. — Раньше каждый чих Нитро был запечатлен на камеру, сенсей. Вот же любопытные черти, подумал Бакуго, сжимая зубы, научил на свою голову. — Вы не подумайте, мы просто беспокоимся, — заверил Каминари, забрасывая сумку на плечо, — может, мы могли бы чем-то помочь. — Вы можете хорошо учиться, мелочь, и не лезть в дела взрослых. — Мы тоже взрослые. — Круглолицая, — предупреждающе зарычал Бакуго, — хватай взрослого Пикачу, и валите уже. После случая с Шодо пошла отрицательная динамика, вернулась боль, и док только качал головой, осуждая молча. Бакуго терпел и тоже молчал. — А где все? — Киришима растерянно оглядел пустой класс и отложил наушники. — Друзья бросили тебя мне на растерзание. — Спарринг?! С вами? — Упаси, — Бакуго картинно закатил глаза, пытаясь погасить его энтузиазм. — Лучше расскажи, к чему пришел. Кивнул в сторону компьютера, на экране которого проигрывалась запись недавного боя Киришимы с Токоями. — Ты бы мог справиться за три минуты, максимум — пять. Улыбка Киришимы пошла трещинами: сначала дрогнули губы, слегка опустились уголки, пытаясь удержать показную радость, а потом все раскрошилось. Бакуго мысленно выругался. Дерьмоволосого хотелось хорошенько встряхнуть, наорать, что все не так плохо и не надо разочаровываться в себе. — Ни черта не смыслишь в тактике, — вместо этого припечатал Бакуго. Он не был знаком с таким типом людей — сильными снаружи, но без якоря внутри, и не знал, как закладывать в них основу. Джинс когда-то говорил, что за каждым стоит история, знание которой в будущем может пригодиться. — Тебе же нравится Алый бунтарь? Найди с ним материалы, разбери бой на составляющие, и в следующую встречу расскажешь мне, как бы поступил ты и почему так поступал он. С учениками никогда не знаешь, когда они обнесут тебя матами за дополнительную нагрузку, а когда будут сиять. Сейчас бы пригодились брендовые солнцезащитные очки Мономы, потому что вновь загоревшаяся радость на лице Киришимы сильно слепила глаза. Бакуго внезапно осознал, что залип на его улыбке и сам чуть ли не улыбался в ответ, что разговор давно провис, и они просто пялились друг на друга, как два идиота. Вот только этого не хватало. Хотя отрицать очевидное — Киришима был полностью в его вкусе — Бакуго не стал. Никогда не врал себе и не будет начинать. Он вздохнул и устало потер шею. — Вам плохо, сенсей? Бакуго резко выпрямился и наткнулся на взволнованный взгляд Киришимы. Не хватало ещё одного разговора с «я же переживаю». Ему было достаточно и Мины, которая писала каждые полчаса. — Все в порядке. — По вам не скажешь. — По мне много чего не скажешь. Проблемы? — Расскажете? Бакуго напрягся, приглядываясь к Киришиме. — Чего ты добиваешься? Тот растерянно моргнул, кажется, не совсем понимая смысл вопроса. Бакуго интересовались только друзья и журналисты. А теперь ещё и ученики, для которых он стал кумиром. Бакуго поднялся и подошёл ближе, чтобы разъяснить все за один раз. — Со мной действительно все хорошо. — Он опустил ладонь на плечо Киришимы и осторожно сжал, мимолётно отмечая шрам над правым глазом. Раньше они не стояли так близко, чтобы можно было заметить. — Жив, цел, здоров. Чертовски устаю от вас, таких любопытных. Киришима прикусил губу, а потом неловко улыбнулся, взлохмачивая свои волосы. Бакуго только что отчитывал его за интерес, а теперь сам хотел узнать, откуда шрам и как выглядят волосы, не покрытые лаком. Слишком личный интерес, сконфуженно подумал он и поспешил убрать руку с плеча. — Вы стали часто пропадать, ходят странные слухи?.. — Слухи? — Бакуго нахмурился, невольно вспоминая, о чем сегодня болтали в учительской: новости, успеваемость классов и будущий фестиваль. — Да... нет, — Киришима стушевался. — Случайно услышал, как вас будет заменять Влад-сенсей, потому что вы на процедурах. Так, а вот это проблема. Бакуго не зря верил — то, что знают двое, будут знать все. — Вы практически не используете причуду, поэтому... — Я не обязан ее использовать всегда. — Поэтому беспокоиться о вас — это нормально. Просто скажите, — Киришима неожиданно подался вперёд, сверкая глазами, — скажите, что вы не умираете? Вопрос спутал все мысли. Он? Умирать? Господи, что Киришима успел себе надумать? — Вы так обо всех преподавателях беспокоитесь? — усмехнулся Бакуго, пытаясь подобрать ответ, более-менее близкий к правде. — Нет, я определенно не собираюсь помирать, не дождётесь. — Не «вы», а я. Не обо всех, то есть о других тоже, но сейчас о вас сильнее. Приехали, спасибо. Бакуго решил никак не комментировать слова Киришимы. Им обоим будет неловко, если там обнаружится второе дно. — Вы точно не обманываете? — Может, тебе еще и выписку от врача показать? — А... — Харе наглеть, — Бакуго недовольно фыркнул и, не удержавшись, влепил щелбан. Чужая забота, пусть немного навязчивая, оказалась приятной. — Спасибо. — Пожалуйста. — Можно вас обнять? — Даже не думай. На кумиров надо смотреть издалека, просить автограф, покупать их мерч, а потом сдувать с них пылинки, а не обнимать. — Простите, но вы не мой кумир. — Тогда твой препод. — Который режется с нами в игры. — Это было всего раз, и мы условились, что ни одна живая душа об этом не узнает. Отсмеявшись, Киришима шагнул ещё ближе, уперся лбом в плечо Бакуго и вздохнул: — Не представляете, сколько болезней выдал поисковик. От легкой простуды до последней стадии... По ощущениям, его словно оглушили его же причудой — резкая вспышка, глухой удар, а затем пустота. На то, чтобы собраться с мыслями, понадобилось несколько долгих секунд, в течение которых пришлось признать — второе дно все-таки есть. — Дети, конечно, цветы жизни, но вряд ли преподавание можно рассматривать как терапию. Киришима усмехнулся, Бакуго ободряюще похлопал его по спине, надеясь, что не выглядит сейчас, как прибитый пыльным мешком. — Постараюсь поверить вам. — Постарайся в анализ, — Бакуго кивнул на монитор. — Вы испортили момент связи, — Киришима смешно надулся — тут же захотелось ткнуть его пальцем в щеку. — Мы не космические роботы. — Вы смотрели Вольтрон? На ядовито-розовом диване с Миной и Мономой под боком, ворующими его попкорн. Потом он разозлился, попкорн рассыпался, и срочно пришлось убираться, но, в целом, ему понравилось. — Да, а теперь проваливай. — Вау, а можно прийти обсудить? Хотя бы в перерывах? — Киришима аж подался вперед. Гребаные отаку повсюду. — Просто свали. Принц Лотор говнюк, а свадьба Широ за кадром — дешевый ход. Бакуго готов подраться с любым, кто не согласен. — Спасибо, сенсей! Возражать было поздно — Киришима схватил сумку и вылетел из класса. Бакуго догадывался, если впустить таких за порог комнаты, найти общие интересы и позволить быть ближе, они займут место у самого сердца. И к такому он пока не готов.***
Сейчас, много лет спустя, Бакуго наконец понял почему Айзава-сенсей всегда выглядит так, словно умирает — потому что бумажная работа убивает тебя, если ты не Монома, но Монома не в счет. Он наверняка продал душу бюрократическому дьяволу и до самой смерти останется неуязвим. А может, и после нее. В схватке Дьявола и Мономы, Бакуго поставил бы на последнего. Сразиться со злодеем это одно, правильно оформить несколько десятков направлений на практику — совсем другое. К двадцатому он так замотался, что не сразу осознал то, что увидел — напротив имени Киришимы стояло криво написанное «Эпицентр взрыва». В графе про-героя — Ашидо Мина. Предательница. Зная друг друга слишком хорошо, они когда-то обговорили все прежде, чем пойти подавать заявление на регистрацию агентства. Штрафы, уборка, внештатные ситуации, обучение новичков. Тогда было решено, что возиться с детьми себе дороже. И что же, стоило ему ненадолго отойти от дел, как все договоренности пошли по одному месту? Бакуго схватился за телефон, не обращая внимания, что время уже второй час ночи. Наверняка против него организован сговор, и Монома с Миной теперь даже деньги в банку не складывают, а тратят их на курочку и пиво. И смеются, смеются над ним. — Ничего не понял и не очень-то и хотелось. Не звони мне ночью, если не умираешь или нам не предлагают крутую рекламу. Ладно, в случае угрозы всему миру тоже можно. Пока. Конечно же раскаяния не последовало. Этого следовало ожидать от кого-то вроде Мономы. — Бакуго, дорогой, я только что запрыгнула на своего парня, и если ты не умираешь... Этот вызов Бакуго сбросил сам. Что ж. У него остался еще один вариант. Благо, общаги находились рядом. Киришима вытаращил на него глаза и стыдливо натянул одеяло до подбородка. Осознание в его взгляде появилось, только когда Бакуго повторил все по второму кругу. — Ты ворвался в мою комнату посреди ночи, чтобы я передумал насчет практики? И откуда такое разочарование в голосе? Ради чего же еще ему врываться? Подумал и сразу же понял, ради чего. Ну уж нет. Не то чтобы ему не хотелось. Хотелось так, словно организм решил выработать все гормоны разом за те годы, когда он думал только про учебу и карьеру. Вот только ему не четырнадцать, поэтому держать себя в штанах он умеет. — Давай на «вы» и не забывай добавлять «сенсей», засранец. Бакуго подтащил к себе стул и сел напротив взъерошенного со сна Киришимы. Пока тот ничего не соображает, можно попытаться отговорить. Заставить, если придется. — Вы ворвались в мою комнату посреди ночи, чтобы я передумал насчет практики, сенсей? С кем-то другим эта обнаглевшая морда не посмела бы разговаривать с такими ехидными интонациями, но он дал слабину, подставился, и вот результат. — Будешь умничать — взорву твою задницу. Пойдешь на практику — тоже взорву. Не выбешивай меня. Киришима скрестил руки на груди и задрал нос. Бакуго прикипел к нему взглядом. Нос — это безопасно. Глядя на него, можно смело игнорировать плакаты с собственным изображением, развешанные на стенах, и растянутую майку с ярко-оранжевым «Бум», в которой спал Киришима. Это все ничего не значит. Если игнорировать, то все закончится быстро и без драмы. Он уйдет обратно к своим пираньям, а Киришима к кому-нибудь другому. — Я могу поговорить с Тодороки, он тебя возьмет. Или с Реальной сталью. У вас причуды похожи. Бакуго плохо знал Тецутецу, но через общих знакомых смог бы найти на него выход. — Я уже подал заявку. Пинки согласилась. — Она не одна в этом агентстве, если ты не заметил. Мое согласие тоже требуется. — Нет. Монома-сан сказал, что пока ты в отпуске, они вдвоем могут принять такое решение. Он должен забрать свою долю и уйти к чертовой матери. Острые зубы партнеров отрывают от него кусок за куском. А когда они узнают про Киришиму, а они узнают, почуют, словно акулы кровь — совсем не оставят костей. Может, Мина и поймет, если он ей расскажет, но тогда все станет реальным. Он не сможет притвориться, что этих чувств не было, что Киришимы в его жизни — не было. А ведь он и без того держится едва-едва. — Бакуго, прости, что не спросил тебя, но ты бы отказал, я знаю. Я иду к Пинки, потому что восхищаюсь ею. — Киришима дернул плечом и улыбнулся. — Не то чтобы ты не играл совсем никакой роли, но к ней в агентство я хотел попасть еще с первого курса, только вы тогда никого не брали. «Ты связался с пираньями, идиот. Они сожрут тебя вместе с костями, а ты и моргнуть своими глазенками не успеешь. И меня сожрут тоже». Бакуго ничего из этого не сказал, потому что Киришима был уже взрослым и мог выбирать агентство сам. А гейская паника не подходящая причина, чтобы испортить ему жизнь. — У тебя ужасный вкус. — Разве? — Киришима смерил его наглым взглядом, выбрался из кровати и встал рядом. — А по-моему, я выбираю самое лучшее. Едва слышное «сенсей» в конце казалось издевательством. Бакуго сжал зубы, когда Киришима мазнул кончиками пальцев по щеке, провел ладонью по шее и прижал ее к бьющейся вене, а затем заглянул в глаза и улыбнулся. Он чуть не поддался, не схватил его за руку, не усадил к себе на колени. Провокация работала, еще как, до вставшего члена в штанах. Хорошо, что за окном ночь, а прикроватная лампа включена на минимуме. — Бакуго... Кто из них сделал первый шаг — неизвестно. Всего один удар сердца, и Киришима уже сидел на его коленях, скользил ладонями по спине и отчаянно целовал в ответ. Моральные принципы стёрлись в то же мгновение. У Бакуго сорвало крышу от одного прикосновения. Он кусался, проталкивал язык глубже в горячий рот Киришимы и сжимал пальцы на его заднице, поддерживая ритм. Тот покачивался на его бёдрах, притираясь членом о член через одежду, вздрагивал всем телом и судорожно выдыхал. — Мы... К черту слова. Бакуго медленно провел кончиком носа по шее Киришимы, лизнул на пробу, а затем впился губами. Протяжный стон раздался над головой, отозвался импульсом вдоль позвоночника, делая возбуждение еще невыносимее. — Блядь, — хрипло прорычал Бакуго и оторвался от Киришимы. Все внутри него протестовало — необходимо было заобнимать, зацеловать, обладать и отдавать в ответ прямо сейчас. Но последние остатки мозгов вопили, что общежитие Академии — не лучшее место. Ученик — не лучший выбор. — Бакуго? — Киришима растрёпанный, расслабленный и озадаченный выглядел красиво. Бакуго усмехнулся, поднялся вместе с ним на ноги и повалил на кровать. — Отцепляйся, — приказал Киришиме, а когда тот послушался, наклонился и поцеловал в последний раз. — А теперь спи. — Ты... — Киришима подскочил на кровати и казался расстроенным. — Тебе не понравилось? Не понравилось, как же. Настолько, что это не его член выпирал из штанов и приносил дискомфорт. Настолько, что не они тут чуть не потрахались. Но стоило все же сказать вслух, чтобы не было недопониманий и грустного лица — Киришиме шло сиять. — Не говори, что не почувствовал, насколько мне понравилось. — Бакуго пытался выровнять дыхание, собраться, чтобы хоть немного прояснить голову. — Сейчас не место и не время. — Потому что я ученик? — В точку. Но, если честно, Бакуго плевать. Он помнил себя в этом возрасте. К тому же Киришима совершеннолетний. Некоторые в этом возрасте начинали сольную карьеру и получали настоящие геройские удостоверения. И настроен серьезно по отношению к героике, своей жизни и к нему. — Но через три месяца я уже выпущусь. — Тогда и поговорим. Бакуго тихо рассмеялся, когда разочарование на лице Киришимы сменилось радостью. — Последний поцелуй, сенсей? — Все-таки нарываешься? — Есть немного. Добравшись до своей комнаты, Бакуго рванул в душ, буквально содрал с себя одежду и ударил по вентилю, подставляясь под холодный поток. Выдержка, которую он демонстрировал Киришиме, рассыпалась на частицы, и, оставшись один на один, его захлестнуло воспоминаниями. Бакуго пару раз стукнулся головой о кафель, поменял температуру воды и обхватил ладонью член. Неторопливо провел от головки до основания и обратно, скользнул языком по нижней губе и представил перед собой Киришиму. Приятно тяжелого, теплого, с поплывшим взглядом. От картины перед глазами пришлось задержать дыхание, переступить с ноги на ногу и расставить их шире. Бакуго толкался в кулак, сжимал ладонь сильнее и ускорялся. Подступивший оргазм вышиб весь дух, оставляя только капли спермы на животе, как доказательство реальности, и образ Киришимы с опухшими от поцелуев губами. И ему хотелось снова ощутить их на вкус. Всего Киришиму на вкус. Какое-то время он простоял под душем и, выйдя, рухнул на кровать. У Бакуго не было сил ни вытираться, ни натягивать на себя даже трусы. Все потом.