***
20 апреля, 22:55 С минуты на минуту должен приехать Дима Позов и наконец-то отдать выписанный рецепт с болеутоляющими. Хвала Мерлину, что у Серёжи и Арсения были такие друзья, для которых подделать справки — сущий пустяк, особенно, если нужна срочная помощь близким. Дмитрий Темурович вообще-то был стоматологом по профессии, но, благодаря занимаемой им должности в хорошей клинике Санкт-Петербурга, он имел в мире медицины обширные связи, выстроенные честным трудом. Мужчина сам по себе был обаятельным в общении, и ему было очень сложно отказать. Но человек он честный и добропорядочный, идущий на аферу только в крайних, совсем безвыходных ситуациях. Таких людей ценили и уважали. Вот и сейчас он пошёл на маленькие махинации, чтобы помочь своему хорошему другу разобраться с его проблемой. Но, стоит отметить, что за всем этим скрывался и личный интерес Позова — что-то смутно знакомое показалось ему в фамилии «подопечного» Арсения, как того окрестил Матвиеныч, а вот, что конкретно, врач сказать не мог. — Поз, ты же осмотришь мальчишку потом? — спросил его армян, который как раз забирал препараты у очкастого. — Я знаю, что это немного не по твоей части, но всё же?.. — Да, конечно, Серёг, передай Арсену, что я позвоню ему на днях, чтобы решить этот вопрос, — мужчины вымученно улыбнулись друг другу. Один потому, что только отработал смену в больнице, а другой — переживает за состояние лучшего друга, которое напрямую сейчас зависит от самочувствия Шастуна. — Я, хоть и не нарколог, но общее состояние его точно оценить смогу, а там решим, что в этом плане дальше делать. — Может, зайдёшь на чай? — Матвиенко чуть отошёл в сторону от двери, приоткрывая проход. — Не могу, извините, Катя с Савиной меня уже заждались, — покачал головой Дима. — Семья — это святое, — улыбнулся мужчина. — Тогда, что ты здесь забыл? Дуй к своим домашним! — он развернул стоматолога лицом к лестнице и в шутку невесомо пнул. Оба мужчины рассмеялись. — Только не гони, Поз! — крикнул вдогонку Серёжа сбегающему вниз другу. — Знаю, — тот махнул рукой на прощание. Входная дверь закрылась с тихим лязгом. Всем нужна разрядка.***
24 апреля, утро Шастун старался, правда. Он честно пытался запихнуть в себя что-то кроме сладкого чая, но каждый раз его желудок начинало неимоверно крутить и всё заканчивалось несколькими часами, проведёнными у туалета. Пытался прилежно выполнять дурацкие упражнения, которые Арсений то ли придумывал для него сам, чтобы хорошенько поиздеваться, то ли реально брал с каких-то форумов «наркоманов», где говорилось о том, что они помогают легче переносить фантомные боли. — Чёрта с два, это всё брехня, Арсений! — не выдержал Антон, когда виновник утренней зарядки начал заниматься с парнем растяжкой. — Я по жизни-то бревно, чувак, а ты меня на шпагат пытаешься посадить. Хочешь, чтобы я вообще не вставал и приносил меньше хлопот? — на потном лице начали проступать красные пятна, чёлка предательски выбилась из импровизированного хвостика и упала на лоб. Шастун, в порыве злости, стал усердно её сдувать, ибо руки поднять у него уже не осталось сил. — Вот, что ты лыбишься, Попов, а? Смешно ему, мать вашу, — начал бурчать юноша, пока актёр продолжал маскировать смех под кашель. — Так, на чём я там остановился? — продолжил вслух рассуждать Антон. В такие моменты Попов не до конца понимал — побочка ли это от приёма наркотических веществ, или стиль общения «подопечного». — Ай, ладно, забыл, — парень всё-таки поднял руку, махнул ей на Арсения и вытер лицо. — Короче, если ты хочешь, чтобы я что-то сделал, то просто скажи мне об это прямым текстом, а не придумывай разного рода испытания для меня, окей? — он поднял глаза на хозяина квартиры, отчётливо в этот момент напоминая кота в сапогах из «Шрека». — Боже, — наконец-то выдохнул Попов. — Ты такой смешной, Батоша. — Арс! И это был первый раз, когда Антон Шастун позволил перейти своим словам или действиям по отношению к Арсению — «Арсу» — начерченную в голове границу. Вы никогда не замечали, как резко теплеет по отношению к вам человек, когда вы используете любимое им сокращение имени? Сразу стирается некая грань между вами: становитесь чуточку ближе, доверчивее. Вот Антон не хотел этого, ни в коем случае. Даже если он и не надеялся в ближайшее время покинуть квартиру Попова, то раскрываться перед этим человеком (или раскрывать его) он был не намерен. Слишком сложно потом, уже после того, как всё заканчивается, отвыкнуть от близости огня, который не обжигал, но согревал так приятно в нужные минуты. Антон ненавидел, когда о нём заботились. В детстве он всегда с радостью оставался дома, лишь бы прогулять ненавистную ему школу и чтобы мама, ухаживающая тогда за сыном, целый день была только его, пока в семь вечера не возвращался с работы отец, дававший маленькому прохвосту нагоняй в шутливой форме за то, что тот снова умудрился приболеть. Но всё хорошее закончилось ровно в тот момент, когда следить за Шастуном в такие дни стало некому. Мальчик резко был брошен на произвол судьбы и не знал, что ему делать, от безысходности возненавидев любые проявления своей жалкости, как ему казалось, на глазах у других, а также оказываемую помощь, в любом виде. С громким скрежетом зубов Антону пришлось признать сегодня, что помощь Попова он готов принять полностью, конечно же, потом отблагодарив мужчину. Пиздец. — Нет, Арсений, для чего? — Шастун с периодичностью заламывает свои тонкие пальцы или крутить на них увесистые украшения. — Как ты не понимаешь? — вскипел брюнет. — Я хочу тебе помочь, Шастун, а для этого нужно, чтобы тебя осмотрел врач и… — О, хочешь сдать меня в диспансер? Так быстро тебе надоел? — сощурился парень, чуть приподнимаясь на локтях, чтобы получше разглядеть лицо Попова. — Да дослушай же ты меня до конца! — Нет! — Баран упёртый, блять, — голубоглазый тяжело дышал, переводя взгляд с «подопечного» на наручные часы и обратно. — Сейчас придёт Серёга, и ты будешь разговаривать уже с ним. — Косичка, да ла-а-адно! — прохрипел Антон и улыбнулся. — Хуичка, Антон. Шастуну нравилось выводить из себя Арсения. По факту, это единственное, на что готов сейчас был тратить остатки своих сил русоволосый. Правда, как только актёр закрыл за собой злополучную дверь комнаты, улыбка быстро сползла с лица молодого человека, а сам он начал растирать пальцами виски, сначала аккуратно массируя их, затем будто вдалбливая что-то в кости. Психоз. Очень хочется в этот миг получить новую дозу, успокоить тело и мозг, словив кайф. В какую-то секунду Антону не только осточертело носить постоянную маску, но и показалось, что стоит набрать выученный за столько лет номер, и все проблемы пройдут. Но тут в голове пронеслась мысль об Арсении, о том, что этот человек делает для Шастуна «просто потому, что»… И даже если ему что-то будет нужно от Антона в конце, то зеленоглазый готов дать «это» не раздумывая. Мысль оказалась настолько ошеломляющей и болезненной, что ломота в костях отошла на второй план, а парень, зажмурившись, сильно приложился головой о колени, пока подтягивал к себе ноги. «Я. Готов. Сделать. Всё. Ради. Него. — а следом, — Блять-блять-блять». И, как по мановению волшебной палочки, в этому минуту в обитель к Антону пожаловал Серёжа Матвиенко. — Эу, Шастун, с тобой всё нормально, — армян легонько тронул его за плечо, выводя из своеобразного транса. — Отъебись, косичка, — но всё-таки поднял голову и посмотрел выжидающе красными глазами на друга Попова. — Что хотел? — Ты что, плакал, чувак? — аккуратно присаживаясь рядом с парнишкой, спросил Матвиенко. — Твоё какое дело, ты мне скажи? — прорычал Шастун. — Воу, полегче, братан, — Сергей поднял руки в примирительном жесте. — Я тебе не Арсений, который будет докапываться и переживать, мне, в принципе-то, абсолютно всё равно на тебя, — он внимательно следил за реакцией малого, вдруг тот как-нибудь сорвётся на него. — Но не на своего лучшего друга. Просто так получилось, что сейчас его состояние напрямую зависит от твоего состояния, — мужчина ткнул пальцем Антона прямо в солнечное сплетение, тот болезненно поморщился, но промолчал, ожидая продолжения монолога. — Поэтому я пришёл поговорить с тобой об осмотре у врача. Шаст, — парня дёрнуло, ведь так его уже многие годы никто не называл. — Это не будет какой-то незнакомый дядька из клиники, тебя придёт посмотреть наш общий друг — Дима Позов, правда, твой случай не его профиль, конечно, но… — Погоди, ты сказал: «Позов»? — Матвиенко удивлённо кивнул, не понимая сути вопроса. — Дима? — опять кивок и странный взгляд. «Может, с ума сходит?» — подумал мужчина. — Дмитрий Темурович? — Шастун прекращай валять дурака. — Так он же стоматологом грезил быть, что ему меня смотреть? — только сейчас Серёжа заметил появившийся во взгляде Антона огонёк-надежду, который тут же померк. — Серёжа, нет. — Кто ты вообще такой Шастун? Откуда Димку знаешь? — Мы дружили, когда-то, — устало протянул парень, но от взгляда брюнета не укрылось то, что под этим была замаскирована грусть. — До того, как я попал в детский дом, поэтому я ни просто не хочу, чтобы меня смотрели какие-то доктора, я молюсь, чтобы вы не додумались его сюда пригласить в ближайшее время. Это будет пиздец. — Ты такой, блять, странный. Тебе помочь хотят люди, а ты… — А если я не хочу принимать эту помощь то, что? — То ты просто дурак, ёбанный пиздец! Тем более, если ты говоришь, что вы раньше с Димой были близки, в чём проблема?! — не выдерживает Матвиенко, малец его малость утомил. — Во мне, блять, и проблема, — Антон двигается ближе к армяну. — Ты меня видишь? Нахуя вы вообще возитесь со мной? Что, в жизни больше других дел не нашлось, семьи нет, — ироничный смех. — Я конченный почти, возможно, сумасшедший. Хотя, стойте-ка, твой Арсюшка же в этом будет похлеще, я смотрю! Ебитесь вы все конём, только без меня, — резкая пощёчина будто отрезвляет Шастуна. — Пока Арсений видит в тебе хоть каплю хорошего, он не отстанет, запомни, но я тебя услышал, пиздюк, — Матвиенко встал и в два шага покинул гостевую комнату.