***
Осень, подкравшаяся незаметно, уже берет все в свои руки: кончиков листьев уже касается еле заметная желтизна, а по их прожилкам течёт ярко-алая краска. Небо все выше, и Тэхён, когда они с Чонгуком выходят из машины, и он поднимает голову выше, изучая четырёхэтажный дом, ощущает как его голова слегка кружится от высоты раскинувшегося над вечерним, омытым тёплыми лучами солнца Сеулом. Позже, когда они уже поднимаются на крышу, откуда открывается вид на Сеул, мерцающий окнами отражающими солнце, Тэхён с искринками в глазах воодушевленно рассматривает город с достаточной высоты, пока Чонгук с тёплой улыбкой наблюдает за юношей. — Судя по твоему взгляду, тебе уже здесь нравится, — с усмешкой замечает альфа, обнимая омегу со спины и прижимаясь к его щеке своей. С этого ракурса он видит, как губы Тэхёна растягиваются в довольной, мягкой и расслабленной улыбке, а глаза слегка сужаются, щурясь на солнышке. Этого и того, что омега явно доволен больше, чем когда они осматривали первые несколько квартир в центре, становится достаточно для того, чтобы альфа понял ответ на вопрос без слов. Чонгук ощущает, что здесь Тэхён чувствует себя более расслабленно, когда омега робко поворачивается к нему и тычется носом в щеку, прося поцелуя. И альфа целует, трепетно и нежно прижимается к чужим губам, ласково обнимая и улыбаясь, когда Тэхён, расслабленный и разнеженный, запускает руку в его волосы и лохматит их. — Очень нравится, Гук-а, — тихо бормочет он в его губы, и мужчина отмечает, как по его телу бежит приятное, слегка покалывающее тепло, когда он слышит ласковое прозвище. Ещё несколько месяцев назад Тэхён со смущением называл его по имени, часто путаясь, забывая о договоре и называя его «Мистер Чон». Однако теперь, спустя долгое лето, все изменилось, и омега без сложностей называет его неформально, что не может не радовать альфу, который чутко ощущает, как омега все больше и больше раскрывается ему.***
Ещё пустую, залитую ярким предзакатным солнцем просторную, светлую квартиру, Тэхён осматривает, уже позволяя себе мечтать о том, как будут выглядеть комнаты в будущем, когда они с Чонгуком обживутся в ней. Омега счастливо и мечтательно улыбается, уже точно зная, что альфа почти согласен купить именно эту квартиру, потому что тот после его счастливого взгляда, пойманном на себе, остался говорить о чем-то со старой женщиной-омегой. Тэхён с уверенностью может сказать, что Чонгук обсуждает юридические мелочи покупки, и его сердце трепещет от того, что, кажется, все происходящее более, чем реально. Ему иногда совсем не верится, что у него, Ким Тэхёна, самого обычного, неприметного Ким Тэхёна, и правда так сильно изменилась жизнь после столкновения с альфой в школьном дворе уже почти год назад. Теперь у него есть альфа, и не просто альфа, а истинный, купающий его в нежности и любви. Ему не верится, что он уже почти совершеннолетний, и что его родители, познакомившиеся с Чонгуком по его же желанию почти сразу после выпускного, хоть и были удивлены выбором Тэхёна, но почти сразу приняли Чонгука, словно родного. На самом деле, по решению, принятым Тэхёном, они не стали говорить, что встречались почти с самого начала учебного года, и сделали вид, словно Чонгук признался в чувствах к Тэ за месяц до выпускного. Но все это не важно, хотя Тэхён и несколько побаивался реакции родителей, они, наоборот, были счастливы познакомиться с Чонгуком. Он не верит так же и в то, что все экзамены уже сданы, и он поступил в желанный университет на отделение искусства. Ему все происходящее кажется сном, и иногда омега даже побаивается, что, однажды проснувшись, окажется где-нибудь в прошлом, ещё до того, как сдал все экзамены. Тонкая грань между школьной жизнью и новой оказалась настолько незаметной, что теперь омега слегка теряется во всем новом, ещё не успев освоиться и осознать, что все правда изменилось. Изменения приходят так стремительно, что юноша ещё только-только успевает привыкнуть к чему-то одному, как появляется что-то новое, и ему постоянно приходится принимать те или иные решения. Чонгук говорит, что все это часть взросления, и поначалу ему правда может быть сложно и непривычно, но потом он привыкнет. Чонгук, когда юноша признался ему в том, что не верит в происходящее одним вечером, когда уже жил у альфы, расхохотался и повалил на диван в собственной старой квартире, чтобы поцеловать, доказав, что все реально. Однако иногда все кажется настолько прекрасным, что Тэхён не верит собственному счастью. И даже если во время экзаменов было сложно, даже если поначалу, когда он ещё учился в школе, между ним и Чонгуком, казалось, стояла настоящая непреодолимая пропасть, теперь все невероятно. В последнее время Тэхён и правда стал чувствовать себя с альфой намного легче, и, как верно подметил Чимин, когда тот признался другу, все это потому, что школа закончилась, и теперь Чонгук по праву только его альфа и никак не учитель. Чимин, выразившись на удивление глубоко, сказал, что раньше между ними стояла стена, возведенная самим же Тэхёном, и иногда старший искренне поражался тому, как терпеливо относится Чонгук к тому, что Тэхён открывается ему настолько медленно. После того разговора омега всерьёз задумался об этом и пришёл к выводу, что Чимин все же прав. После того, как закончилась школа, Тэхён и правда чувствовал себя с альфой намного проще и легче, и даже Чонгук одним тёплым июньским вечером, когда они принялись дурачиться, сказал о том, что чувствует, словно он, Тэхён, стал более живым, подвижным и открытым после окончания школы. Так же именно после того разговора Чимина и слов альфы Тэхён часто стал во многом проявлять инициативу: теперь он первым звал Чонгука на свидания, брал его за руку, что впоследствии стало привычкой, он первым обнимал, ластился к альфе, а когда они были наедине, даже сам усаживался на его бедра и целовал. Последнее обычно случалось, когда Чонгук работал слишком долго, и омега видел, что альфа устал. Обычно мужчина сразу же перенимал инициативу на себя, обнимал его за талию и усаживал на стол, глубоко и страстно целуя, позволяя рукам забраться под свою же футболку на омеге, чтобы почувствовать, как дрожит юношеское тело. Слишком далеко альфа, однако, по-прежнему не заходил: он лишь целует и обнимает, позволяя себе сжимать чужое тело. И только это беспокоит юношу, особенно после вечных подколов Чимина о том, что Чонгук наверняка, совершенно точно хочет. И хочет, надо сказать, очень сильно, и Тэхён не раз со смущением замечал, что альфа во время их поцелуев возбуждается. Все это вроде как и понятно, естественно, тем более учитывая, что альфа — взрослый мужчина, но омега несмотря на это постоянно безумно смущается даже когда думает об этом, не говоря о том, когда замечает желание Чонгука. Особенно сильно Тэхён стал волноваться об этом в последнее время, но заговорить с альфой о подобном представляется ему чем-то по-настоящему невозможным, поэтому он отмаличивается, а каждый раз, когда вроде как собирается поднять эту тему, узнать, что старший думает по этому поводу, тут же делает вид, словно хотел поговорить совсем о другом. Он волнуется, ужасно волнуется и, возможно, даже побаивается. Его тело, однако, судя по всему, не боится и не волнуется, потому что, как отметил Чонгук в последний вечер, запах Тэхёна теперь стал настолько ярким, что недавно в школе заметили, что к его собственному хвойному примешался ещё один. Кроме того, омега чувствует что-то новое, когда альфа по вечерам или прежде, чем уснуть вместе в обнимку, целует его, распаляя и себя самого, но не имея возможности остановиться. Тэхён в такие моменты выгибается, лёжа под ним, постанывает в поцелуи, а в последний раз и вовсе почувствовал, как все тело загорается изнутри, как оно хочет. Чонгук, однако, все равно далеко не заходит, шепчет о том, что хочет его, Тэхёна, но признается, что ждёт омежьей течки. И, если судить по тому, что запах Тэхёна проявился уже полностью, течка произойдёт уже совсем-совсем скоро, и это немало тревожит побаивающегося омегу. Но как бы там ни было, теперь все ощущается иначе, а после того, как он отучился в институте первые две недели, после того, как его жизнь стала совсем иной, Тэхён успевал лишь взахлёб делиться эмоциями с Чонгуком в перерывах на поцелуи, пока альфа готовил что-то вкусно пахнущее на своей кухне, а омега болтал ногами в воздухе, сидя на столе. Альфа только радостно расспрашивал и внимательно слушал о том, как весело было на том или ином предмете, ощущая себя счастливым не меньше, чем Тэхён. Тем более все ощущается иначе теперь, когда они с Чонгуком покупают их совместную квартиру. Альфа предложил Тэхёну переехать к нему ещё в начале июня, и доверяющие ему больше, чем даже Тэхён, родители омеги, дали согласие, чему юноша был немало удивлён. Сам Тэ, однако, не спешил с решением, и после предложения Чонгука это стало их постоянной темой для разговоров с Чимином, который отчаянно пытался Тэхёну доказать, что ещё не рано, что Чонгук, вообще-то, его истинный, что Тэхён сам совсем недавно мечтал об этом, о том, как они будут жить вместе. Тэхён на все это либо отмалчивался, не находя, что сказать, либо говорил, что все его мечты были о далёком будущем, и он не был готов к подобному повороту так быстро. Старший на все эти разговоры только фыркал, но в конце концов все же добился того, что друг согласился. Именно так утомившийся от сомнений и принявший решение Тэхён в качестве сюрприза и пришёл к Чонгуку в квартиру в конце июля вместе с чемоданом, который в итоге остался забытым в коридоре, когда альфа, не сдержавшись, усадил омегу на свои бедра и унёс в спальню, чтобы без конца целовать. А потом, в конце августа, когда Тэхён уже окончательно привык жить с Чонгуком, альфа заявил о том, что хочет купить квартиру попросторнее, чему юноша только обрадовался. Вот так они с Чонгуком, который забрал его после пар, и оказываются в новой квартире, одной из тех, которые им понравились по фотографиям в интернете, которые альфа и омега так долго смотрели, что даже успели поссориться и помириться. В тот вечер они долго спорили о том, где хотят квартиру, но в итоге все кончилось тем, что альфа накинулся на юношу с поцелуями и лаской, порычав что-то о том, что когда Тэхён злится, он просто не может противостоять его очарованию. Вспоминая это, когда стоит у окна в большой комнате, юноша тепло улыбается, наблюдая за тем, как тёплые лучи сентябрьского солнца омывают и ласкают Сеул, раскинувшийся внизу. Тэхён не сразу чувствует аромат хвои, а потому вздрагивает от неожиданности, когда ощущает, как его талию обнимают крепкие руки. Альфа, обнимающий его со спины, укладывает подбородок на его плечо, а Тэхён накрывает чужие руки своими, слегка гладя их и ластясь ближе к теплу чужого, скрытого под рабочей белой рубашкой тела. — Значит, та квартира в центре тебе все же не по душе, я правильно понимаю? — ухмыляется альфа, обдавая его ухо горячим дыханием. До того, как приехать сюда, они уже были в другой квартире, которая больше понравилась Чонгуку, но которая не совсем понравилась Тэхёну. Там были большие панорамные окна, огромная гостиная и большая спальня, но омеге хотелось другого. Хотелось уюта и простоты, которые он нашёл в этой квартире. Дом, в котором она находилась, был расположен на холме, и поэтому был виден весь Сеул. Привлекало и то, что квартира находилась на крыше, и, собственно, именно из-за неё по большей части омеге и нравилась квартира. — Ммм… Не то чтобы она мне не по душе, просто эта все же… Все же лучше. Здесь так уютно, и ты посмотри, какой вид открывается, — восхищённо отмечает омега. — И даже если она чуть меньше, чем та, в центре, здесь уютнее. Я не говорю, что та квартира плохая, просто… — он чувствует, как альфа тычется носом в его шею, оставляя еле ощутимые поцелуи на приоткрытой лёгкой блузкой коже, и тает от ласки. — Чонгук-а, ну не здесь же… — почти неслышно бормочет юноша, когда альфа поворачивает его к себе лицом. Несмотря на собственные же слова он тянется, к альфьим губам и целует, ощущая, как чужие сильные руки обнимают его тело, а губы подхватывают его. — Я соскучился и совсем не успел поцеловать тебя как следует прежде, чем оказаться здесь, — недовольно бурчит альфа в губы смущающемуся омеге. — Кроме того, ты ведь совсем не против, котенок, — он тычется носом в его горящую алым щеку, оставляя на ней чуть влажный поцелуй. — Значит, эта квартира? — явно с трудом отстраняясь, спрашивает Чонгук уже с полной серьёзностью. Тэхён же неверяще хлопает ресницами, потому что он правда не думал, что Чонгук возьмёт именно её. И, если быть откровенным до конца, Тэхён не хотел бы, чтобы Чонгук шёл на поводу у его желаний, забывая о своих, поэтому он колеблется, не решаясь сказать «да», тем самым решив вопрос. В конце концов, именно Чонгук покупает квартиру, а не он, и имеет ли право он решать? — Не думай о моих желаниях, Тэ, хорошо? — словно зная, что юноша томится в собственных сомнениях, говорит мужчина. — Она мне нравится, — робко, до сих пор сомневаясь, но омега все же отвечает. На его губах рождается тёплая улыбка, одна из тех, которые появляются на его лице в те моменты, когда что-то ему действительно нравится. Такую улыбку Чонгук видит, когда юноша мечтает, когда рисует или когда смотрит на него. Сердце альфы трепещет, и он обнимает омегу крепче, зная, что на этих словах ничего не кончится, и Тэ обязательно скажет что-то ещё — Чонгук уже знает его достаточно для того, чтобы понять это, и потому терпеливо ждёт. — Но разве так важно моё мнение? — хмурится юноша, чем все же удивляет мужчину. — Я хочу купить новую квартиру не для себя, а для нас, и поэтому мне важно твоё мнение, потому что я не хотел бы, чтобы тебе в ней было неуютно, — объясняет свою позицию альфа. Он замечает, что глаза напротив теплеют, и улыбается юноше. — Я не могу сказать, что эта квартира мне не нравится, поэтому не переживай о том, что мне может быть некомфортно, — Тэхён улыбается настолько счастливо, хоть и смущённо, что Чонгук ощущает, как все внутри волнуется, словно что-то внутри щекочет его. Ему казалось, что со временем он привыкнет к такому Тэхёну, что он больше не будет реагировать так, но, как оказалось, все совершенно иначе. С каждым разом, когда он видит омежью улыбку, на душе все теплее. Тэхён, ничего не говоря, тянется к нему, робко, но все же накрывает губы альфы своими, не решаясь действовать дальше, и потому облегчённо выдыхая, когда мужчина перенимает инициативу и целует его сам, позволяя себе толкнуться языком между чужих губ и поймать выпущенный омегой стон. В последнее время, Чонгук заметил, Тэхён стал ещё более чувствительным, Чонгук бы даже сказал, что он стал более нуждающимся, чем раньше, и, нужно полагать, его течка наступит совсем скоро, поэтому альфа старается действовать осторожно, чтобы юношу, который ещё не замечает явных изменений за собой, не спугнуть. Он и без того понимает, что омегу все это тоже волнует, и он наверняка думает об этом постоянно, хоть и не признается и не высказывается, и потому старается не торопиться и дать Тэхёну понять, что все в порядке. Когда он отстраняется от него, замечает в самой глубине потемневших юношеских глаз что-то, чего ещё не замечал ранее, однако, это быстро исчезает, словно его и не было. Альфа отвлекается на чужую мягкую улыбку и коротко целует его в губы ещё раз, прежде чем наконец-таки оформить сделку.***
— Чимин-и, но, в конце концов, я недавно подумал о том, что Чонгук, если бы хотел настолько сильно, наверняка бы уже хотя бы завёл об этом разговор, разве нет? — Тэхён наблюдает за тем, как друг расчесывает свои волосы на экране телефона — у них с Юнги сегодня свидание, и поэтому вместо личной встречи пришлось созваниваться по видеосвязи. Это далеко не первое свидание Юнги и Чимина, но Тэхён заметил, что ведёт себя Пак иначе, чем раньше: слишком сильно печётся о своём внешнем виде, подолгу крутясь у зеркала и выискивая недочёты. Так же младший заметил и то, что друг волнуется, он определённо точно волнуется, потому что целых три раза менял серьги и витает в облаках со сведенными к переносице бровями. Все это странно и ужасно не похоже на его уверенного на все сто процентов Чимина, если честно. — А ты не думал о том, что он молчит, только потому что боится спугнуть тебя? — Тэхён ошарашенно хлопает ресницами, пока Чимин уже в четвёртый раз меняет серьги, на этот раз на те, которые надевал в первый раз. Да, определённо, его поведение очень странное сегодня. — Чонгук взрослый альфа, Тэ, и я никогда не поверю, что такой, как он, не хочет секса, — юноша ощущает, как к щекам приливает кровь и падает головой на стол, слегка ударяясь ей лбом и постанывая. Почему чем старше он становится, тем чаще вокруг него начинает витать это смущающее слово? Или нет, нет, вопрос нужно поставить не так. Почему он не может относиться к этому так просто, как, например, об этом говорит Чимин? Из телефона до него долетают смешки и хихикание, и, если честно, он готов преодолеть экран телефона ради того, чтобы ударить Чимина, да посильнее. — Да ну хватит тебе уже смущаться этого, Тэхён! — с усмешкой говорит Чимин. — Но все же подумай о моих словах. Возможно, тебе стоит самому завести об этом речь, к тому же твоя течка уже слишком близко. Лучше вам обсудить все это заранее, чем когда она начнётся, хотя бы даже потому, что вместо того, чтобы хотеть это обсудить, ты будешь хотеть этим заняться, — старший подмигивает, а Тэхён, уже наслышанный о рассказах Чимина о течке, смущается. В его голове никак не укладывается, что он может настолько этого захотеть, что совсем перестанет испытывать смущение. — Думаю, ты все же больше прав, чем не прав, — Тэхён на некоторое время задумывается, хмурясь, о словах Чимина. Мог ли Чонгук молчать об этом из соображений о том, что омега может испугаться и снова начать шагать в обратном направлении? В последнее время он действительно стал более открытым и что, если мужчина боится, что это может измениться, если он поторопится? Но можно ли назвать это спешкой? Они вместе уже почти год, и Чонгук далеко не раз доказывал, что ему можно доверять. Тэхёну теперь кажется, что это даже слишком долго для того, чтобы не заводить разговор на эту смущающую тему, особенно теперь, когда они уже живут вместе в купленной ими недавно квартире. Теперь ему становится ещё более неловко от того, что он своими метаниями заставляет альфу ждать в неведении, потому что даже если течки у него ещё не было, она приближается, а они до сих пор это не обсудили, хотя это совершенно точно необходимо. — Я не возможно прав, а прав, Тэхён, — словно читая поток его мыслей, прерывает их Чимин. — Какая блузка лучше, эта, — он подносит к себе темно-бордовую блузку с глубоким вырезом, — Или эта, — меняет её на светло-голубую, строгую. Тэхён задумчиво кусает губы, потому что на самом деле все зависит от того, какого эффекта хочет добиться Чимин, и обе рубашки ему к лицу. — Они обе хороши, но я не могу решить, какая будет лучше для того, чтобы соблазнить Юнги? — Тэхён смущённо и удивлённо хлопает глазами, потому что на самом деле ожидал явно не этого. Он ощущает, как к щекам снова нещадно приливает кровь, и Чимин хихикает. Теперь становится ясно, почему старший выглядит немного более взволнованным, чем обычно. — Тэ, ну серьёзно, мне нужна твоя помощь, потому что это очень важно. — Ты знаешь, я не думал, что… Ладно, забудь, — он отчаянно старается привести растекшиеся вмиг мысли в порядок, наблюдая за тем, как друг примеряет то одну, то другую рубашку. — Думаю, бордовая? — неуверенно предлагает юноша. — Ты уверен, что Юнги-хёну будет важно, что на тебе надето? Какая вообще разница, если ты окажешься обнажённым в любом случае? — бормочет Тэхён, глядя куда угодно, но не на Чимина. Всё его мысли крутятся вокруг того, что друг выглядит относительно спокойным, учитывая, что ждёт его этим вечером, и он честно старается не думать об этом, но все тщетно, потому что вопрос «А смог бы он сам вести себя так же непринуждённо?» не прекращает крутиться в его голове. Даже если по Чимину и заметно, что он волнуется, теперь, узнав причину, Тэхён смотрит на него с восхищением, потому что он бы не смог вести себя настолько непринужденно. — На самом деле да, это имеет смысл, но не могу ведь я прийти к нему обнажённым, верно? — Тэхён кивает болванчиком в ответ. Собственно, что ещё он может ответить? — К тому же очень важно настроение, а на него может сработать все, что угодно. Обычно Юнги и правда все равно, что на мне надето, в последний раз, когда он возбудился, я был в… — Чимин замолкает, замечая, как Тэхён на экране, закрыв ладонями уши и зажмурившись, быстро-быстро мотает головой из стороны в сторону. Он совершенно точно не желает слушать о том, от чего возбуждается Юнги-хён. — Ладно, так или иначе, я думаю, тебе правда стоит поговорить с Чонгуком об этом. Кстати, как твои боли в животе? — озабоченно и взволнованно спрашивает Чимин, нанося на губы тинт. — Я пью таблетки, поэтому все хорошо, — в последнюю неделю, как раз после того, как они с Чонгуком окончательно переехали на новое место, его одолевали жуткие боли, настолько сильные, что на этой неделе он даже пропустил несколько дней в универе, и поэтому он и находится дома почти всю неделю, разбирая коробки с вещами, наводя уют и нетерпеливо ожидая, когда с работы вернётся Чонгук — только его присутствие рядом помогало уменьшить боли. Последние три вечера Тэхён, после того, как обнаружил, что запах альфы успокаивает боли, провел вместе с мужчиной, ластясь и бесконечно требуя поцелуев и прикосновений, чем вызывал у того нежную и ласковую улыбку в собственные губы, когда говорил «Ещё». — Будь осторожнее, хорошо? Я думаю, что это все из-за приближающейся течки, но будет плохо, если Чонгука не окажется рядом, когда она начнётся. И это ещё одна причина, по которой тебе стоит поговорить с ним об этом кстати, — отвечает Чимин, а Тэхён непонимающе хмурится. — Он должен быть рядом, когда она начнётся, Тэ. Хотя, полагаю, даже учитывая, что его гон ещё не подстроился под твою течку, так как её ещё не было, так как он взрослый, то понимает, что именно с тобой происходит, и говорить ему не обязательно, но было бы лучше, если бы ты попросил его остаться дома в ближайшие несколько дней, — Тэхён лишь, кусая губы, кивает, отводы взгляд от экрана и решая, что им нужно будет поговорить об этом сегодня же. Даже если альфа понимает, Тэхён все равно безумно смущен, потому что это все же его первая течка, и даже если он слышал множество рассказов о ней раньше, он не представляет, чего можно ожидать и к чему готовиться. Тем более, чем ближе течка и ее ощущение, тем больше омега волнуется, потому что одно дело слышать рассказы Чимина или омег в университете, которые тоже особо не стесняются, и совсем другое ощущать это на себе. И все было бы намного проще, если бы Тэхён не боялся этого: говорят, первая течка у многих проходит болезненно, и то, что у него уже постоянно скручивает живот, говорит о том, что легко это не будет. Присутствие Чонгука, однако, и правда делает это легче, как оказалось недавно, и поэтому, когда Тэхён отключается от звонка, желая подмигивающему ему Чимин удачи, он твёрдо решает, что поговорит об этом с альфой прямо сегодня.***
— Чон-а, — Тэхён счастливо обнимает только что вошедшего домой и еле-еле успевшего снять обувь альфу, ощущая, как он тут же обнимает его в ответ, глубоко вдыхая сладкий аромат и отмечая, что сегодня он особенно сильный, и он не помнит, чтобы когда-то он был настолько ощутимым, что ему даже не нужно стараться для того чтобы почувствовать его, как это было раньше, когда запах ещё не был устоявшимся. По его телу проходится заметная волна тепла, и он слегка теряется из-за этого, потому что в последнее время из-за приближения первой течки Тэхёна стало сложнее, но тут же сдерживает рвущееся наружу из-за близкой течки омеги желание, слегка отстраняясь и прижимаясь своими губами к чужим пухлым. Они целуются чуть дольше обычного, потому что Тэхён, как только альфа отстраняется, жмётся к нему снова, и мужчина даже не успевает понять, когда их языки уже сплетаются, а омежий робко, но все же толкается навстречу. Тэхён заметно взволнован, и Чонгук с тревогой ощущает, что его аромат все гуще, что отдаётся в альфьем теле приятными толчками тепла, пока омега жмётся к нему и еле слышно постанывает, жадно, пылко и жаждуще вбирая его губы в свои. Это первый раз, когда Тэхён берет все в свои руки, и Чонгук, слегка обескураженный и удивлённый напором, с трудом отстраняется. Омега тяжело дышит, уже тянется к нему за ещё одним поцелуем, когда Чонгук прерывает его, подхватывает под бедра, усаживает на свою талию, вынуждает его обвить ногами свою талию и без особого труда уносит его в гостиную, усаживаясь на диван, пока омега устраивается удобнее. — Котенок, все хорошо? — он с беспокойством заглядывает в его глаза, наблюдая за тем, как потерянный и удивлённый своим поведением не меньше Тэхён смущается: его и без того пылающие щеки покрываются ещё большим румянцем. Чонгук взволнован по нескольким причинам: Тэхён обычно никогда не вёл себя так, как ведёт в последнее время, кроме того, у него совсем скоро течка, и мужчина не может этого не чувствовать и не понимать. — Да, я… — омежий взгляд мечется, прячась от чужого, и Чонгук ласково улыбается. Кажется, течка Тэхёна начнётся совсем скоро, и Чонгук чувствует, как тело против его воли реагирует на близость почти течного омеги, вмиг возбуждаясь. Альфа, однако, вместо того, чтобы взять все в свои руки, терпеливо ожидает, когда юноша выскажется. Они ещё не поднимали эту тему, хотя, судя по всему, стоит сделать это как можно раньше, потому что, прежде чем что-либо сделать, Чонгук хочет узнать, стоит ли ему это делать. И, прежде чем течка начнётся, прежде чем Тэхён начнёт просить большего под её влиянием, Чонгуку важно узнать его мнение, чтобы не сорваться во время неё и не сделать того, чего делать не следует. — Всё хорошо, но я чувствую себя так странно, — юноша кусает губы, неуверенно заглядывая в чужие глаза и ерзая на чужих бёдрах. — Тэ, — альфа решает, что ему всё же стоит подтолкнуть смущённого Тэхёна, потому что постоянно избегать этой темы тоже нельзя, а решительности у омеги, он боится, может не хватить — все же это его первая течка, и мужчине понятно, почему юноша взволнован и смущен. Однако он, Чонгук, его альфа, и они в любом случае должны переступить и этот барьер. Юноша поднимает на него свой слегка затуманенный возбуждением взгляд, цепляясь пальцами за его широкие плечи под тёплой водолазкой: начало октября выдалось тёплым, и поэтому чаще всего Чонгук не надевает пальто. — Я знаю, что твоя первая течка совсем близко, поэтому ты можешь говорить прямо, малыш. В конце концов, мне нужно знать, что я могу делать, а что нет, — он наблюдает за смущенным, но, кажется, благодарным ему за то, что поднял тему сам, Тэхёном. — Я твой альфа, малыш, ты не должен смущаться этого. Мужчина притягивает омегу к себе и ведёт носом по его щеке, стараясь расслабить напряжённого и собирающегося ответить юношу. Чонгук знает, как никто другой, насколько это сложно для Тэхёна, когда тот цепляется за его плечи пальцами и жмется ближе, прикрывая глаза и начиная говорить: — Я… Чимин сказал, что ты должен быть рядом когда она начнётся, но я не хочу, чтобы из-за этого ты пропускал работу, но так же я хочу, чтобы ты был рядом, и это так странно, — Тэхён хмурится, пытаясь объяснить все, что чувствует, пока Чонгук лишь терпеливо ждёт. — Ещё я немного боюсь… Возможно, не немного… — робко признается юноша, кусая губы и мельком заглядывая в альфьи глаза. Он находит в них, на свое удивление, лишь понимание, ласку и тепло, хотя ожидал, что уставший ждать Чонгук, наоборот, примется уговаривать его пойти на большее. Он все же взрослый альфа со своими потребностями, и Чимин не раз говорил ему об этом. — На самом деле, — Чонгук довольно улыбается, — Я уже взял отгулы на следующую рабочую неделю, так как знал, что твоя течка приближается, — Тэхён удивлённо распахивает глаза, но ничего не говорит, ощущая, как ладони альфы медленно скользят по его спине, словно успокаивая, пока аромат хвои пробирается в нос и помогает справиться с волнением. — Не беспокойся об этом, я твой альфа и должен быть рядом в этот момент, — омега доверчиво кивает в ответ. — И не бойся, Тэхён. Я услышал тебя и не зайду слишком далеко, если ты не попросишь, хорошо? Возможно, нам стоит начать с чего-то более невинного вроде прикосновений, поцелуев, обнажения и принятия вместе ванны, чтобы ты успел привыкнуть к этому? В конце концов, у нас впереди ещё не одна твоя течка , и, кроме того, я хочу тебя не только во время неё, — Тэхён смущённо бьёт альфу ладонями по плечам, пока тот хрипло посмеивается. — Что думаешь? — Да, я, — Тэхён проклинает себя и свои алеющие с каждой секундой все сильнее щеки, но благодарит вселенную за такого понимающего альфу и слегка неуверенно, но улыбается ему. В его мыслях против его воли проскальзывают картинки того, как нежен будет с ним альфа, и юноша проклинает свое разыгравшееся настроение вследствие приближающейся течки. — Мне нравится эта идея, Чон-а. И спасибо тебе, — он ненадолго замолкает. — За то, что так терпеливо ждёшь и не настаиваешь, — в конце концов он неловко чмокает альфу в губы, тут же расплывающиеся в улыбке. Юноша ощущает, как волнение, захватившее его так сильно, когда Чонгук вот-вот должен был прийти, сходит на нет и отпускает, и тяжесть в груди наконец-то почти исчезает, превращаясь во что-то более приятное. Внутри его живота тепло и словно что-то щекочется, и он слегка смущен, но все равно доволен тем, что они поговорили об этом всем. К тому же, это оказалось совсем не страшно. Спрашивается как он вообще мог бояться реакции Чонгука, когда он у него настолько понимающий и ласковый? Ну глупость ведь!***
Это начинается неожиданно, когда Тэхён на следующее утро, сидя на недавно купленном для новой квартиры кухонном гарнитуре и болтая обнаженными ногами, внимательно наблюдает за тем, с каким усердием Чонгук готовит им завтрак. Он обнажен по пояс, и к этому Тэхён привыкнуть ещё не успел, поэтому когда его взгляд нет-нет, да проезжается по смуглым широким альфьим плечам, мускулистым рукам и груди и крепкому прессу, омега слегка теряется и ощущает, как щеки наливаются жаром. Тёмные спортивные штаны альфы слегка приспущены, так, что юноша видит тазобедренные косточки, и он внезапно ощущает в своём теле, в самой его глубине, что-то загорается. Его мысли и тело полны желания, но омега с усердием скрывает их и кусает губы, когда в очередной раз против воли думает о том, как приятно будет, если руки Чонгука, сильные, ласковые, будут дарить ему прикосновения. Омежье тело загорается изнутри, как только юноша думает о чем-то подобном, и он безумно стыдится этого, пряча взгляд за челкой. Альфа с занятым видом помешивает овощи, его волосы растрепаны, а тело, освещенное утренним солнцем, играет мышцами, и выглядит он совершенно умиротворенным и совсем не похожим на учителя, каким ещё недавно считал его Тэхён. На самом деле привыкнуть к тому, что Чонгук не его учитель, не составило особого труда, так как, даже если Тэхён и ссылался на то, что альфа его учитель, что их отношения запрещены, он никогда не считал его таковым с самого начала, если быть честным. Чонгук всегда был большим, чем учитель, ещё с самого начала, с самого первого урока. Видеть его таким домашним и расслабленным, однако, по первости было чем-то невероятно занимательным и непривычным, потому что это не то, каким он привык видеть мужчину каждый день. В школе Чонгук всегда был довольно строгим, всегда собранным и внимательным, когда как наедине с Тэхёном он вмиг становился ласковым, мягким и требующим любви мужчиной. А потом Тэхён впервые переночевал у него, пойдя на это, надо сказать, сквозь довольно долго мучившие его сомнения. Омега как сейчас помнит, как смущался дико, когда Чонгук, который собирался спать на диване, но которого омега уговорил все же лечь на кровати, хотя безумно смущался, на следующее утро в первый раз предстал перед ним без футболки с оголенным торсом. В то утро Чонгук был по-особенному напорист, но нежен и ласков, когда прижимал ещё растерянного после сна и тянущегося за лаской юношу к кровати и бесконечно целовал. Омега, вспоминая их тягучие поцелуи, снова ощущает, как тело возгорается, кусая губы, отводя от улыбающегося ему Чонгука взгляд и вцепляясь в края столешницы крепче. Тогда альфа впервые предстал перед ним таким расслабленным и даже слегка растрепаным, и уже спустя месяц после этого омега признался, что таким, возможно, слегка небрежным и рассеяным, Чонгук нравится ему чуть больше, чем тем, каким он был в школе. Теперь Тэхён наблюдает за таким альфой каждое утро, и, кажется, это никогда не перестанет вызывать в нем всплески бурных эмоций. Он рассматривает умиротворенное лицо выспавшегося Чонгука, и ему лучше не знать, что альфа, принюхивающийся к его аромату со вчерашнего вечера, напряжённо ожидающий начала течки и утомившийся скрывать наполняющее его диким рвением желание, на самом деле взволнован ничуть не меньше, чем сам юноша. Возможно, лишь чуть меньше, только потому что знает, чего ему стоит ожидать, в отличие от Тэхёна, которому все это испытать придётся впервые. На самом деле Тэхён ощущает себя крайне странно, потому что все его тело, кажется, нуждается в ласке и альфе, когда как он сам безумно этого смущается. Он прятал свое лицо в изгибе шеи альфы, когда тот с утра накрыл его тело своим и по-особенному нежно, осторожно, трепетно поцеловал. Чонгук всегда был нежен с ним, но в последние дни, перед течкой, он был особенно заботлив, и Тэхён, смущенный тем, что, как его истинный, мужчина все чувствует, тем, что им предстоит заняться чем-то, о чем Тэхён даже думать смущается, тем, что все это он чувствует впервые и совсем не понимает, как себя вести, ощущал себя невероятно. От тёплой, искренней заботы альфы омеге действительно становилось проще, потому что, как бы он ни смущался и боялся неизведанного, понимает, что Чонгуку он доверяет безоговорочно. Когда тяжесть в его животе, которую он почувствовал с самого утра, усиливается, а внизу живота все взвывает, омега тут же тихонько стонет, жмурясь от внезапно накрывшей тело боли. Чонгук, находившийся в напряжении и готовый в любую секунду закончить любое начатое им дело, вмиг оказывается рядом, ощущая, как сладкий, густой и яркий омежий аромат внезапно окутывает их обоих. Он с тревогой следит за жмурящимся от боли омегой, осторожно, стараясь не спугнуть и не сорваться, обнимая того за талию. В его собственном теле толчками отдаётся возбуждение, и он внезапно даже для самого ощущает никогда ранее не испытанную им ранее мощную жажду от того, что рядом находится не просто течный омега, а его истинный течный омега, нуждающийся в нем, как ни в ком другом сейчас. — Тэхён-и, посмотри на меня, — юноша мотает головой, смущенный тем, что, кажется, течка началась, охваченный болью и безудержным желанием быть рядом с альфой. Он крепко цепляется за его плечи и глубоко вдыхает аромат хвои, глупо думая, что если помогало и до этого, поможет и на этот раз. Аромат альфы, вопреки его мыслям, только распаляет, и юноша ощущает, как все его тело внезапно разгорается изнутри, постанывая от желания получить больше прикосновений чужих рук к своему телу. — Чонгук-а, я… — он хнычет, тычась носом в чужую грудь и пряча пылающее лицо пока альфа едва ощутимо мягко поглаживает его по спине. — Сделай с этим что-нибудь, — Тэхён всхлипывает от пронзающей тело боли, трётся об альфу, прижимаясь к сильному телу сильнее, ближе. — Потрогай… Потрогай меня, — омега ощущает, как тёплые ладони альфы тут же пробираются под растянутую футболку, и он на некоторое время ощущает облегчение перед тем, как живот скручивает новый спазм боли. Когда Тэхён открывает слезящиеся глаза, они уже покрыты поволокой возбуждения, и Чонгук сомневается в том, что юноша сможет думать о чем-то кроме дикого желания. Он цепляется за него и жмется ближе, а мужчина лишь поддаётся, обнимая, ощущая, как тэхеново возбуждение впервые встречается с его, пусть и сквозь ткань, как омега трётся носом о его шею, постанывая от охватившей тело боли. Чонгук слегка теряется, излишнее внимание оказывая контролю собственных желаний, потому что он, взрослый альфа, впервые чувствует настолько сильное возбуждение, и он никак не ожидал, что контролировать его будет настолько тяжело. Стоило подумать о том, что он будет хотеть Тэхёна настолько сильно, что удержать внутреннего зверя будет сложнее, чем когда-либо раньше, настолько, что он, казалось бы, подготовленный, теряется теперь. Ощущение, словно весь опыт до этого словно смело волной, как будто его ударили, и он забыл о том, что было до Тэхёна, потому что он внезапно ощущает себя неопытным, таким же, как нуждающийся в нем омега сейчас. — Чон-а, сделай что-нибудь с этим, — омега хнычет, ерзая на столешнице и ощущая, как между ног становится непривычно липко и влажно. Прикосновений больших ладоней Чонгука под футболкой становится мало, слишком мало, и ему хочется безгранично больше, когда он тяжело дышит и неосознанно лижет альфью шею, слыша, как из самых глубин его горла вырывается глухое, утробное рычание. Чонгук, не контролируя себя, толкается бёдрами вперёд, и Тэхён стонет и слегка краснеет от того, как их пахи внезапно встречаются. Омега хватается за альфу крепче, пододвигается так, что чувствует его тяжёлое дыхание собственной часто поднимающейся грудью, но ему и без того кажется мало, пока его пальцы словно заново изучают смуглую кожу и мышцы Чонгука на плечах, груди и спине, — Чон-а, пожалуйста, — он ощущает, как ладони альфы обхватывают его крепче, когда тычется в чужие губы своими и альфа, не медля, давая своему течному омеге все, что ему нужно, наконец-то жадно, с бешеным напором, не давая ему контролировать себя, целует, тут же языком глубоко проникая в чужой приоткрытый рот. Тэхён стонет, обхватывает его талию ногами и тянет к себе, головой откидываясь на шкаф и теперь имея возможность тереться пахом о возбуждение альфы. Чонгук же, рыча, беспорядочно целует кожу его шеи, вдыхая сладкий, смешивающимися с его хвойным и возбуждающий ещё сильнее аромат, пока омега запрокидывает голову и, полностью захваченный желанием, хнычет и стонет все громче. Его аромат все ярче и ярче, а смазки становится все больше и больше, и ему уже некомфортно, когда он, не помня себя, просит альфу: — Сними… Сними с меня все, Чонгук, пожалуйста, — он болезненно хнычет, потому что одежда на теле кажется чем-то совершенно инородным, неприятно липнет к бессильному возбужденному телу, и когда Чонгук в мгновение ока лишает его футболки и боксеров, оставляя юношу совершенно обнаженным с разведенными в сторону ногами, растрепавшимися светлыми волосами и мутным взглядом, альфа рычит. Он усаживается на колени, чтобы поцеловать внутреннюю сторону бедра Тэхёна и отчаянно надеется, что ему хватит благоразумия не зайти слишком далеко, когда прижимается губами и оставляет укусы на тонкой медовой коже, слыша сверху неудовлетворенное мычание. Тэхён делает несколько попыток свести бедра вместе, пытается прикрыть наготу, впервые ощущая себя слишком открытым, когда альфа, не стесняясь, рассматривает его всего, но как только его руки тянутся к возбужденному члену, альфа глухо рычит, глядя на него исподлобья, и нещадно горящий щеками юноша против воли слушается. Чонгук удовлетворённо урчит и трётся носом о внутреннюю сторону бедра омеги, ставшего слишком чувствительным и стонущего даже от еле заметных прикосновений. Все в альфе кричит целовать, ласкать, кусать и брать то, что принадлежит ему, а возбуждение толчками проносится по телу, оседая тяжестью внизу живота и скапливаясь в жаждущем члене. Он целует бедра все выше, оказываясь все ближе и ближе к самым чувствительным омежьим местам, пока его руки поднимаются на талию и ласкают мечущегося по столешнице юношу. Иногда приходя в сознание, он укладывает ладони поверх альфьих и пытается его оттолкнуть, но то не из-за нежелания, а из-за смущения. Не желать прикосновений и ласки Чонгука невозможно, и Тэхён рассыпается под его поцелуями, блаженно прикрывает глаза и постанывает, когда альфа, жаждущий не меньше, кусает его раз за разом, мокро зализывая. — Чон-а, что ты, — он прерывается на стон, когда альфа внезапно с силой, которой ему не удастся противостоять, вынуждает его встать на пол. Омега, еле стоя на подкашивающихся ногах, опирается на альфью грудь и тяжело дышит, хныча от жара, разошедшегося по телу. Он трётся о Чонгука, ведущего носом по его виску и пытающегося сделать все правильно, без спешки и лишней торопливости. — Я так хочу тебя, Чон-а, — омега тычется губами в мужские, и альфа тут же подхватывает поцелуй, рыча и с силой сжимая тэхёнову талию и перемещаясь ладонями на его округлые бедра, жадно сжимая ягодицы и полностью ведя в поцелуе. — Доверяешь мне, малыш? — Тэхён лишь утвердительно мычит, жмурясь от пронизывающего тело желания и ощущая, как большие ладони альфы изучают его обнажённое тело. Каждое его прикосновение отдаётся в его теле вспышками жара, и Тэхён настолько теряется в ощущениях, что не сразу понимает, о чем его просит альфа, — Повернись ко мне спиной, — он, замечая, что омега совсем не контролирует себя, полностью отдавшись ощущениям, сам разворачивает его и тут же сталкивается пахом с его бёдрами, не в силах удержаться и толкаясь вперёд. Тэхён лишь выгибается в пояснице, послушно откидывается ему на плечо и стонет, когда губы Чонгука целуют шею, и альфа сходит с ума от того, насколько податлив Тэхён. Его аромат заполняет лёгкие полностью, и мужчина внезапно опускается вниз, горячо и беспорядочно целуя половинки стонущего Тэхёна — Разведи ноги в стороны, — урчит он, помогая омеге, который почти не контролирует собственное тело и лишь поддаётся его словам. Альфа, удовлетворённо хмыкнув, раздвигает омежьи ягодицы, наблюдая за истекающим смазкой входом и ощущая дикое, почти животное желание вылизать Тэхёна. — Хочу сделать тебе приятно, хочу попробовать тебя и бесконечно трогать. Ты хочешь этого, Тэхён-и? — заполошно и горячо шепчет альфа в чужой вход, глубоко вдыхая сладость и ожидая ответа от горящего и от смущения, и от желания Тэхёна. — Ну же, скажи, чего ты хочешь? — он на пробу ведёт языком, едва касаясь, но слыша громкий стон и видя, как сжимаются и разжимаются жаждущие его мышцы внутри Тэхёна. — Сделай так ещё раз, Гук-а, — поддавшись, Тэхён жмурится, когда ощущает чужой влажный язык сзади. Все его тело горит от получаемого наслаждения, и он падает грудью на столешницу, тычась носом в сгиб руки от смущения, когда слышит, как мокро и жадно альфа с ужасно пошлыми и чавкающими звуками лижет его. Омега ощущает, как его ноги дрожат, но подаётся назад, выгибаясь сильнее и оттопыривая зад, чтобы Чонгуку было удобнее. Альфа же толкается языком глубже, рычит и мнет чужие половинки, жадно вылизывая и постоянно рыча. — Чонгук-а, — Тэхён, тяжело дыша, закатывает глаза от прокатывающегося по телу наслаждения, теряется в том, как часто оно отдаётся в его теле пульсацией, выгибается все сильнее, пока альфа лижет его все глубже и глубже, а потом омега замирает. Всё в нем внезапно взрывается, искрится, и Тэхён, подрагивая и без сил валясь на столешницу, с которой чуть приподнялся ранее, крепко сжав пальцами края, кончает. Альфа, крепко удерживая изливающегося на пол омегу, продолжает толкаться языком в часто сжимающуюся и разжимающуюся дырочку и рычать, а Тэхён стонет, почти не ощущая свое тело и ощущая лишь безумную пульсацию внизу живота. Чонгук напоследок толкается языком ещё раз, проводит им по ложбинке, а после встаёт и, развернув омегу к себе, накрывает его безвольное и бессильное тело своим, нежно целуя и удовлетворенно отмечая, что Тэхён кончил без помощи рук. Его запах, однако, не потерял свою силу, и омега, пусть и разнеженный, все равно первым тянется за поцелуем, цепляясь за плечи альфы и ощущая, как по удовлетворенному телу разливается тепло. Он тычется альфе в шею, когда тот шепчет: — Ты только мой, Тэхён-и, только мой омега, — юноша угукает в ответ, и Чонгук, удовлетворенный согласием, подхватывает его под бедра, вынуждая обхватить свою талию ногами. Его собственное возбуждение болезненно пульсирует и просит внимания, но он не торопится, унося омегу в их спальню и бережно укладывая на широкую, застеленную светлым бельём кровать, чтобы тут же разместиться меж разведенных ног. Он знает, что совсем немного времени пройдёт, прежде чем Тэхён снова возбудится, и пока мужчина трётся о его шею, вдыхая омежий аромат, юноша и правда возбуждается снова. Чонгук рассматривает его раскрасневшееся лицо и подмечает, что юноша как никогда красив сейчас, в лучах утреннего солнца, растрепанный, удовлетворенный благодаря ему, Чонгуку, ласково улыбающийся. Он, распаленный, снова хнычет, постанывает и трётся бёдрами о кровать, когда снова ощущает смазку между ног, а Чонгук, когда юноша испуганно цепляется за его плечи и смотрит на него, явно не ожидавший, что так быстро захочет снова, тихо шепчет: — Всё в порядке, так должно быть, это естественный процесс во время течки, малыш, — он покрывает шею омеги лёгкими поцелуями, расслабляя. — Доверься мне, хорошо? — заглядывая в глаза и ища в них одобрения, спрашивает Чонгук. — Я не буду делать ничего, о чем ты не попросишь, обещаю, — он не даёт ему ответить и как только замечает во взгляда напротив полное, безоговорочное доверие, тут же прижимается к его губам своими. Тэхён, однако, как он ощущает, несколько скован, и ему кажется, что это из-за недавно полученного оргазма, первого в его жизни, и естественно, что юноша смущается реакций собственного же тела, поэтому альфа решает помочь. — Тебе было хорошо, когда я вылизывал тебя? Тебе было хорошо, когда я довёл тебя до конца? — щеки Тэхёна очаровательно краснеют, и Чонгук ласково целует их. — Мне было очень хорошо, Чонгук-и, — с явным смущением, но все же отвечает юноша. Альфа оставляет поцелуи везде: на лбу омеги, на прикрытых веках, бровях, на самом кончике носа, подбородке, скулах, на губах, пока ресницы Тэхёна трепещут, а его тело дрожит от новых катящихся по нему волн желания. — Я могу сделать это ещё раз. И ещё раз, и ещё, столько, сколько потребуется, столько, сколько ты захочешь. Расслабься, все, что происходит, правильно, и позволь мне позаботиться об этом, — он укладывает руку на снова стоящий член Тэхёна и ведёт ей вверх-вниз, медленно, так, что омега в блаженстве против воли прикрывает глаза. — Тебе хорошо сейчас, когда я касаюсь тебя? — он слегка нажимает на покрасневшую головку аккуратного омежьего члена и, когда прижимается губами к чужим в поцелуе, вбирает чужой стон в себя. Он выпускает чужие губы, спускаясь поцелуями ниже и слыша сдавленное: — Мне хорошо, но я так смущён, и все это… Так много тебя, но так мало, хочется больше, — выпаливает омега, и Чонгук довольно улыбается, не давая юноше и опомниться, когда снова целует его, пробираясь языком к чужому и влажно сплетаясь с ним. Его рука по-прежнему медленно ведёт по истекающему смазкой члену омеги, пока тот подаётся вперёд, когда альфа отстраняется, и они снова целуются. Тэхён внезапно кусается, и Чонгук ощущает, как желания в нем становится все больше и больше, настолько, что терпеть становится выше его сил. Он отстраняется на несколько кажущихся им долгих секунд, чтобы снять с себя спортивные штаны и боксеры, а после снова нависает над вконец смутившимся омегой, взгляд которого уже успел упасть на довольно большой, налитый кровью член альфы. Омега, альфа замечает, даже во время течки, отчаянно нуждающийся, нервничает и напрягается, когда он устраивается между его ног, а их члены соприкасаются, и Чонгук спешит дать ему понять, что все в порядке: — Всё хорошо, Тэхён-и, помнишь, мы говорили о том, что в этот раз я не зайду дальше ласк, прикосновений, обнажения и поцелуев, верно? Я не стану делать чего-то большего, помня о том, что мы продвигаемся постепенно, ладно? — терпение даётся Чонгуку с трудом, и он ощущает, как все в его теле горит. Тэхён вжимается в него всем телом, чтобы ощутить жар чужого. Он на мгновение закрывает глаза и кусает губы, и Чонгук, тычащийся губами и оставляющий лёгкие поцелуи на всем его лице, чувствует, что что-то не так. — Нет, нет, ты не понимаешь, — Чонгук хмурится, — Я хочу, — Тэхён стонет, когда член Чонгука касается его, — Хочу тебя, — он говорит это, явно пересиливая себя, потому что смотрит в глаза, и альфа понимает, что это не просто так. Он на мгновение замирает, не веря и ощущая, как тело загорается ещё сильнее, даже если бы он бы не хотел этого. Его член подрагивает от одной только мысли о большем, о том, как омега будет сжимать его, и Тэхён смущённо опускает взгляд, когда чувствует это. — Гук-а, я правда очень хочу этого, — Тэхён стонет, тянет все ещё не двигающегося альфу на себя и, обнимая за шею, целует его глубоко и жарко. Его тело само трётся о чужое, жмётся к нему, и Чонгук не смеет противостоять желаниям собственного омеги, гладит его талию руками и берет руководство поцелуем на себя, когда ощущает, как между ними снова разгорается пожар. Он чувствует, что не сможет удержаться, как бы ни пытался, чувствует, что хочет этого так сильно, что сойдёт с ума, если не присвоит омегу себе окончательно, но его разум сопротивляется, пока тело оглаживает чужое, выгибающееся навстречу, максимально расслабляя. — Котенок, ты уверен? — урчит он в чужую шею, спускаясь поцелуями ниже, к груди омеги, чтобы захватить в рот сосок. Тэхён выгибается в спине и цепляется за его плечи крепче, часто-часто кивая, и по одному его усилившемуся ещё больше запаху Чонгук понимает, что правда уверен, даже если и нервничает слегка. Он целует его везде, где сможет, желая максимально дать расслабиться, пока сам старается не сорваться и сделать все верно. Мужчина понимает, что Тэхён даже под влиянием течки не стал бы говорить о том, что действительно хочет большего, если бы правда не хотел этого, потому что это Тэхён, и он бы никогда не пошёл на это так просто. Именно поэтому, когда он возвращается наверх, тяжело дыша в чужие губы, он шепчет, — Я не смогу остановиться, если ты этого захочешь уже после, — и это правда, потому что его влечение к омеге и желание доставить удовольствие слишком велико. Это сильнее него, намного сильнее, это не то, что он может контролировать, особенно учитывая, что он так долго ждал. Альфа сталкивается лбом с чужим и ощущает, как быстро бьётся тэхёново сердце в момент затишья, когда слышно лишь их сбитое от плещущегося, но удерживаемого в узде желания, дыхание. — Не останавливайся, — Тэхён прикрывает глаза, а его щеки краснеют ещё сильнее, и Чонгук даже удивляется, как они могут стать ещё более красными, когда набрасывается на омегу с жарким, жадным, мокрым поцелуем. Он не даёт ему отвечать и вылизывает чужой рот, рыча и позволяя желанию взять над собой верх, пока юноша жмется ближе и хнычет, потираясь о кровать всем своим телом и извиваясь под ним от переполняемого желания получить удовольствие. В его теле все горит, когда альфа, не разрывая поцелуя, подкладывает под его поясницу подушку и толкается языком ещё глубже, смешивая их стоны. Омега цепляется за чужие плечи крепче, когда чувствует, как мужчина пристраивает член у его входа, и жмурится, в ожидании ощущая, как в животе все внезапно скручивает от боли. Единственным, что может её, как кажется омеге, уменьшить — член альфы в нем прямо сейчас, и он уверен, что так и будет, когда открывает заплаканные от боли глаза и смотрит на Чонгука в отчаянии. Его тело нуждается в альфе слишком сильно сейчас. — Гук-а, пожалуйста, — просит со слезами на глазах. — Так больно, — хнычет. — Сейчас, маленький, — Чонгук тяжело дышит и, ощущая, как Тэхён тычется в его шею, доверчиво жмется всем телом в ожидании, когда он уменьшит его боль, медленно входит в него головкой, рыча от желания толкнуться дальше. В Тэхёне узко, жарко, влажно, и он настолько жадно его сжимает, просит «Еще», что Чонгук медленно входит до конца, ладонями ласково оглаживая омежье разгоряченное тело и ощущая, как сильно стенки Тэхёна сжимаются вокруг него. Истинность — это все же не только о чувствах. Истинность — это о том, что люди подходят друг другу как в эмоциональном и душевном, так и в физическом плане, и Чонгук впервые ощущает что-то подобное. Он чувствует, что Тэхёну хорошо точно так же, как и ему, когда омега выгибается в спине под его поцелуями, когда он просит его двигаться и шепчет о том, как ему хорошо, когда он чувствует так много Чонгука. Он чувствует, как они идеально друг другу подходят, и это невероятно. И все же мужчина не торопится двигаться, не желая сделать юноше больно и изо всех сил стараясь не двигать бёдрами, даже если хочется так сильно, что ему кажется, что он не может это контролировать. — Малыш, все в порядке? — он обеспокоенно целует его лицо, не решается двигаться, пока Тэхён, внезапно ощущающий так много альфы вокруг и в себе, жмурится и обнимает его, закидывая ноги на чужую поясницу и подаваясь навстречу его члену. Чонгук, уже взяв его, хочет больше, и ему кажется, что Тэхёна, такого, разгоряченного, нуждающегося, цепляющегося за него, доверяющего, но смущающегося, всегда будет мало. — Просто… Пожалуйста, сделай это, я… Это так больно… Ты можешь это исправить, — омега ластится к нему, и ему кажется, несмотря на то, что альфа буквально везде, вокруг него и внутри, что его мало, и поэтому он блаженно стонет, закатывая глаза и выгибаясь, когда чувствует, как тот делает первый толчок. Чонгук тычется носом в его грудь и выцеловывает, толкаясь все быстрее и рыча, пока его руки обнимают Тэхёна за талию, и омега ощущает, как боль наконец-то отступает, когда альфа толкается особенно сильно и глубоко, но с нескрываемыми осторожностью и лаской. Чонгук бесконечно целует, гладит, кусает, лижет и рычит ему на ухо, пока Тэхён цепляется за мощные плечи и ощущает, как все внутри него горит от желания почувствовать ещё больше альфы в себе. Он тычется в его шею губами, забывается и теряется в удовольствии, когда толчки мужчины становятся все быстрее, все рванее, когда он целует его и наполняет свои рычанием «Мой» и членом одновременно. Их языки сплетаются грязно и мокро, когда омега, в забытьи повторяя лишь имя альфы, выгибается под ним. — Тебе хорошо, когда я беру тебя? — альфа жаждет услышать ответ, прижимается к чужим губам в поцелуе и входит ещё быстрее, толкаясь между чужих бёдер и ощущая жар вокруг члена. Удовольствие скапливается внизу живота, и он рычит, постоянно кусаясь и помечая омегу. — Тебе хорошо, когда я так глубоко внутри тебя? — рычит, ожидая ответа от задыхающегося из-за насыщенности множества накрывших его ощущений омеги. — Очень хорошо, Чонгук-а, — Тэхён стонет, выгибаясь в спине. Он прижимается к чужому сильному телу, ощущая, как альфа гладит его талию и бедра, вбиваясь все быстрее, и совсем забывает о смущении, теряясь в бесконечном тепле, поцелуях и любви, которыми одаривает его мужчина. Он не замечает, когда Чонгук встаёт на колени и принимается входить в него ещё быстрее, он, распластанный на кровати, желающий получить наслаждение и ощущающий, как оно толчками проходится по телу, чувствует, как член альфы с каждым разом проникает все глубже и глубже, как его тело отзывается на эти прикосновения. Тэхён не слышит, как чужие бедра со шлепками бьются о его ягодицы, слышит лишь чужое рычание, дрожью отзывающееся в его теле. Чонгук нескончаемо целует, кусает закинутые на свои плечи длинные омежьи ноги и наблюдает за омегой, бесперестанно шепчущим его имя в получаемом удовольствии. По его телу гуляют солнечные зайчики, пробивающиеся из-за полуоткрытых штор, его глаза зажмурены, а губы широко распахнуты, когда он, кончая, задыхаясь и выгибаясь в альфьих руках особенно сильно, кричит его имя. Мужчина склоняется к нему, быстро вбивается во вновь ослабшее тело, ловит омежьи губы своими, целует напористо и жарко, а когда ощущает приближающийся оргазм, выходит из омеги, быстро водя рукой по члену, шипя и дрожа всем телом, когда сперма вытекает и каплями падает на живот разнеженного и уставшего после второго оргазма юноши. Он доводит себя до конца, заботливо вытирает омежий живот до того, как сонливость берет своё, а после укладывается рядом с засыпающим и уже почти посапывающим Тэхёном, прижимаясь губами к его виску, тихо, вызывая на чужом лице, ещё не подернутым смущением, улыбку, говоря: — Я люблю тебя.