Священное право

Всё-таки годы совместной жизни помогли мне довольно точно просчитывать некоторые действия Тома, а в частности, что он примчится, только заслышав, что я его жду. Так оно и вышло: не прошло и двадцати минут, как во дворе послышался визг шин, а следом Том влетел в дом. — Роуз? — позвал он. Свет в доме я специально сделала приглушённым и сейчас стояла в тени за мандариновым деревом, наблюдая. Несмотря на не самый праведный образ жизни, Том по-прежнему выглядел словно картинка. Ярко вспомнилось, как всё это начиналось. Тогда он казался мне принцем из сказки, рыцарем в сияющих доспехах. Жаль, что не у каждой сказки счастливый конец, а некоторые вовсе мутируют в хорроры и триллеры. — Выходи, — снова подал Том голос. — Ты же сама меня позвала, Роуз. Голос тихий, вкрадчивый. Почти ласковый. А у меня сердце забилось дикой птицей. Сразу вспомнилось, как он что-либо вещал подобным тоном, прежде чем в очередной раз размазать мою гордость по полу и нагадить в душу. — Ну хватит, — фыркнул он и достал мобильный. Посмотрев на дисплей, он нервно сжал его в руке, губы превратились в узкую злую полосу. — Оригинально — заглушить сигнал мобильного. Чего ты задумала, Роуз? Всего лишь восстановить справедливость. Уничтожить чудовище. Тем временем он направился на кухню. Звуки были характерными, он искал пистолет. — Я нашла его, Том. Как три других. Вылетев обратно в гостиную, он заозирался, но густая тень и листья растения надёжно скрывали меня. — Ладно, — вскинул Том руки. — Перестань вести себя как ребёнок и выходи. Обещаю, мы просто поговорим. Неужели он считает меня такой дурой? Считает, очевидно же. Поводов я ему дала уйму. — Роуз, милая, перестань, — снова этот мерзкий слащавый тон. — Я скучал по тебе. Я же люблю тебя, как ты не понимаешь. Горькая усмешка сама исказила губы. Если у него такая любовь, то я предпочитаю безразличие. — Скучал по мне, Том? — решила я наконец обозначить своё присутствие. — Поэтому складируешь в комоде чужие трусы? — Я мужчина, мне нужна женская ласка и разнообразие. Не вижу ничего плохого в небольших сувенирах на память, — усмехнулся Том. — Да и ты, моя дорогая жена, была не так уж и верна мне. Кстати, люди Волка грохнули твоего любовничка. Дыхание перехватило, а в груди всё болезненно сжалось. Остин… Нет. Пусть я его не любила, но всё равно известие о его смерти мгновенно выбило почву из-под ног. Остин, как же так? — Что-то ты побледнела, — глумливо произнёс муж. — Неужто любила этого старпёра? — Не тебе что-то говорить про Остина, — выплюнула я, чувствуя, как старая хорошо знакомая ненависть поднимается в душе. — В отличии от тебя, он был человеком благородным. — Воу, — хмыкнул Том. — Ты явилась оскорблять меня в моём же доме? Что вообще это за маскарад, Роуз? — Пришла поставить точку в нашей истории, — отозвалась я, приближаясь к нему осторожно, словно к бешеному животному. — Как оказалось, нам тесно в одной стране, да и на одной планете тоже. Значит, кому-то придётся исчезнуть. Нападай! Ответом стал громкий хохот. Такой долгий и издевательский. — Серьёзно? — выдавил он сквозь смех. — Ты хочешь со мной драться? Я только кивнула, не меняя положения, ожидая атаки. Том любит так делать — бить, когда не ждёшь. — Роуз, я не сражаюсь с женщинами, — сложил он руки на груди. — Это нелепо. Я тебя покалечу. Не выдержав, подскочила к Тому и, влепив хлёсткую пощёчину, отпрыгнула обратно. — Что же ты, Том? Давай, ударь, как любишь. — Ты спятила, ты женщина и драться с тобой — себя не уважать. — Вот как? Раньше тебе это не мешало. Помнишь, как ты любил подойти и ударить, резко так, с оттягом, зная, что я не отвечу, потому что слаба и мне страшно? Что, бить, когда я готова дать отпор, уже не интересно? Давай же, воспитай меня, как ты это называл. Затем я снова, подскочив, врезала по самодовольной морде. Этим не ограничилась, нанеся короткий удар в кадык. Том так любил схватить за шею и придушивать, пока выплёвывал мне в лицо всякие мерзости. Пусть на собственной шкуре ощутит, как это здорово, когда не можешь сделать лишний вздох. — Ты меня начинаешь злить, — прохрипел он, в глазах вспыхнули знакомые огоньки злобы. — Проси прощения, пока я не пристукнул тебя, сука! — Наконец-то я вижу знакомого Тома, — отозвалась я с издёвкой. Зарычав, словно зверь, он бросился вперёд. Я этого ждала и смогла увернуться, отвесив ему смачный поджопник. Взвыв от злости и унижения, Том развернулся и снова атаковал. В этот раз отскочить оказалось сложнее. Отбежав на приличное расстояние, я снова заняла боевую стойку. — Это всё, что ты можешь? — продолжала я доводить его. — Я не пойму, чего ты добиваешься? — оскалился Том. — Влезла в мой дом, ведёшь себя неадекватно. Мне достаточно сообщить в полицию и тебя упекут. А на нары или в психушку, не столь важно. — Правда? — отзеркалила я его «улыбку». — А я думаю, они найдут нашу переписку в сети, где ты пригласил меня сюда, чтобы разрешить миром все проблемы. Но как оказалось, у тебя были другие планы. — Чего ты несешь? — поморщился он. — Нет никакой переписки. — Есть. Нужно быть внимательнее к людям, что тебя окружают. Вдруг кто-то партизанит за твоей спиной? Лицо Тома было бесценно, когда он осознал мои слова. Несколько мгновений он выглядел так, словно не мог поверить, что так поступили с ним. Затем его перекосило от бешенства. — Тебе конец, — прорычал он. Больше тратить время на разговоры он не стал. Атаковал всерьёз, желая убить меня. Это отчётливо виделось в пылающих жаждой убийства глазах. Он нёсся на меня, словно разъяренный бык; я попыталась уйти в сторону, но Том уже ждал этого. Предугадав манёвр, он ударил кулаком в лицом. Из носа мгновенно хлынула кровь, а шея оказалась у тискающих лап Тома. — Вот ты и добегалась, — прошипел он мне на ухо. — Стоило оно того, Роуз? У нас была хорошая жизнь. Тебе нужно было лишь закрывать глаза на небольшие мои слабости, но нет, ты устраивала постоянно сцены. Потом ещё и я виноват был. Вот и сейчас ты возомнила себя ангелом Чарли и подписала себе приговор? Стоили твои пустые принципы этого? Поборов секундную панику, попыталась собраться, отрешиться от боли. Вспомнила, как выбраться из такого захвата. Чуть повернув корпус, я локтём буквально отодрала руки Тома от своей шеи, после, не теряя времени, тем же локтём врезала ему в лицо. Хорошо получилось. Он отшатнулся и схватился за физиономию, между пальцами сочилась кровь. Один-один, мы сравняли счёт. Но собственная кровь, что бежала по губам и подбородку, намекала мне, что я зря затеяла — меряться силами с Томом. Я определённо стала сильнее и быстрее, но он опасный психопат, чья кровь пропитана наркотой. Пора с ним кончать. Приняв решение, я стала пятиться к кухне. Как я и надеялась, Том в поисках оружия совсем не обратил внимания на десятилитровую бутыль в углу. Схватив в руку чугунную сковороду, которая тоже дожидалась своего часа, я метнула её в стеклянную тару. Звон показался оглушительным, а в помещении разлился густой запах газа. Сложно ли закачать пропан в бутылку? Не знаю. Но за деньги на всё можно найти умельцев. Зато затащить это чудище от машины до помещения довольно проблематично, особенно если нужно не попасть на глаза соседям. — Что за херня? — скривился Том, что следовал за мной неспешно, как хищник. — Точка нашей истории, — произнесла я, открывая запасную дверь, что вела из кухни в сад. — Несчастный случай. Всего лишь трагическая случайность. Один чирк спичкой — и мирная реальность обращается адом. Похоже, я перестаралась, взрыв был таким, что меня отбросило метра на три. Попыталась обернуться, чтобы посмотреть на место «трагедии», и чуть не взвыла от боли в боку и ноге. Стекло из двери решило близко познакомиться с моим телом. Но мне нельзя тут лежать и охать, нужно уничтожить следы своей деятельности. Пока ковыляла к дому, шипя сквозь зубы, перед глазами так и стояло лицо Тома в момент, когда он понял, что это конец, я не остановлюсь. Это изумление, неверие пополам с обидой. Наверное, этот образ будет являться мне в кошмарах до конца жизни. Я едва успела собрать всё в сумку, зашвырнуть её в пруд неподалёку от дома и вернуться обратно к пылающей кухне, от которой распространялся пожар, как приехала куча машин: пожарные, полиция, скорая. — Мэм, вы в порядке? — подбежал ко мне мужчина в форме полицейского. — Я? Да, то есть не знаю, — говорила я, изображая оглушённую, впрочем, это и не было совсем ложью, в ушах правда звенело, а голова кружилась. — А вот мой муж, он остался там… При этом я смотрела на красивое, но безжалостное пламя. Больше вопросов не последовало, и ко мне подбежали люди в медицинской одежде. У меня есть небольшая отсрочка, прежде чем мне придётся врать. Много-много врать. Ради себя, Кевина и свободы от страха.

***

Том прожил ещё семь часов после взрыва и умер, не приходя в сознание. Эти часы были бесконечными минутами тихого ужаса. Я до нервной дрожи и истерической паники боялась, что его откачают и всё было зря, а впереди только ужас и безнадёга. Обошлось. Это жутко — радоваться чужой смерти, только иначе не получалось. А на публику я продолжала играть. Врала, пытаясь не захлебнуться во лжи, не запутаться в собственных показаниях. Как я и планировала, полиция после моего заявления, что Том сам меня пригласил, писал мне на электронку с левого аккаунта, эту самую переписку нашла в его компьютере. Согласно ей, Том начал писать мне чуть больше трёх недель назад. Сначала он пытался подкатывать, не раскрывая инкогнито, но, получив отставку, признался, кто он есть. Затем были требования вернуться и вернуть сына, потом угрозы, которые сменились уговорами. Я в основном отмалчивалась или говорила, что не вернусь, просила оставить в покое, прекратить преследовать. Там были подняты все наши «проблемы». От его постоянных измен до насилия. И, как и в жизни, он то угрожал, то заверял, мол, это не повторится. Я, конечно же, не верила и отказывалась возвращаться. А недавно я сказала, что у меня новая любовь и все его уговоры обречены. По закону жанра, то есть, характеру Тома, сначала шли всё те же упрёки-обвинения-угрозы, а потом он сдался. Согласился на развод. Я, как боящаяся его женщина, сначала не соглашалась на встречу, но потом решилась. Так я оказалась у него дома. Так он, вместо обещанного разговора о разводе, напал. Всё те же требования и попытки добиться своего силой. Мне удалось вырваться, я хотела убежать, бросилась к ближайшему выходу, который был на кухне, как раздался взрыв. Всё, я больше ничего не знаю. Самым слабым местом истории были осколки бутылки. Я жутко боялась, что её осколки найдут и начнут задавать вопросы, но всё обошлось. Представителей властей больше интересовала газовая плита и трубы, чем месиво из осколков и обломков. Взрывом и трубы хорошо приложило, так что уже было не разобрать, что к чему, и причиной стала утечка газа. Как я и хотела. Было также много вопросов, почему я ушла от мужа и тому подобное. Тут даже врать не пришлось. Плюс, они нашли оружие, что я перепрятала, и наркоту. Анализ крови только подтверждал, что это принадлежало ему. Спустя бесконечность времени меня наконец оставили в покое, не найдя ничего, к чему можно было бы прикопаться. Странно устроена психика человека. Я была уверена, честно полагала, в случае успеха меня ждёт долгая война с собственной совестью. Нет. Ничего подобного. Внутри всё было спокойно. Более того, облегчение и лёгкость владели мной. А ведь раньше я и животное обидеть не могла, а тут человека приговорила. Только достоин ли Том звания человека? Или я сама стала черствой и даже злой? Не хочется в это верить, но и сожалеть о содеянном не выходит. Зато было стыдно смотреть в глаза близким. До конца жизни я буду помнить тот момент, когда в больничную палату зашёл Дэн. Я долго не решалась поднять взгляд. Боялась увидеть разочарование в его глазах. Он смотрел грустно, с немым укором, но никаких претензий. После чего присел на край кровати и, взяв мою руку, прижался к ней губами. — Роуз, ты сумасшедшая, — сказал он. — Я бы не вынес, случись с тобой что. И всё. Больше он не сказал ничего. А мне стало ещё более стыдно. Лучше бы он сыпал обвинениями или кричал, но в том-то и дело, это совсем не в духе Дэна. Уже потом, дома, он тихо, но обстоятельно меня отчитал, заставив чувствовать себя совсем паршиво. Эгоисткой, которой плевать не только на него, но и на Кевина. Хотелось разозлиться, снова начать доказывать, как важно было сделать мне это самой, и не получалось. Видела, ему больно, он слишком боялся меня потерять, потому что в самом деле любил. — Обещаю, если снова случиться что-то, решать проблему будем вместе, — говорила я мягко. — Но именно с этой я должна была справиться самостоятельно. Не потому, что не доверяю тебе или сомневаюсь в том, что ты справился бы, а потому что только так можно было оставить этот кошмар останется навсегда в прошлом. Тема была закрыта, правда, я не была уверена, что этого достаточно, чтобы он окончательно смирился с моим поступком. Ничего, время покажет, я говорю правду. Я хочу в будущем делить с ним все горести и радости. К сожалению, был человек в глаза, которого смотреть было ещё сложнее. Кевин. Пришлось сказать ему, что папа умер. Мой маленький воин старался не плакать, но у него ничего не вышло. Всё-таки дети, в силу своей чистоты, быстро забывают всё плохое, вот и Кевин не помнил, чего творил его отец. Для него Том был любимым папой. Что же, если ему так проще воспринимать жизнь, пусть будет так. Я точно не стану говорить сыну, какой скотиной был его отец. А главное, надеюсь, он никогда не узнает, почему Тома не стало. Он у меня добрый, очень умный и понимающий мальчик, но не уверена, что на подобное хватит его понимания, и не хочу быть чудовищем в глазах Кевина. Похороны я никогда не любила, а на похороны Тома с радостью вовсе не пошла бы, да нужно было. Это было мерзко. Я с самого начала поняла, в их семье всем заправляет мать. Формально у руля всех дел, до передачи бизнеса Тома, стоял его отец Тревис, но по факту главной была мать Фиби. Женщиной она была властной, с мерзким и тяжёлым характером. Меня она невзлюбила с первого дня, но потом Том что-то ей сказал и открытое презрение перешло в игнорирование, реже — снисхождение. Помню, когда семейная жизнь покатилась в Ад, я на волне отчаяния пробовала обратиться к ней. Верила, глупая, что, как женщина, она меня поймёт. Как же. Ответом мне было, что её Том никогда и никого просто так не обидит, если у нас что-то не так, то виновата в этом только я. Не пойму, чего я тогда ожидала от той, что к собственному внуку не испытывала тёплых чувств? Вот и на похоронах Фиби устроила сцену, стоило мне появиться. Показательно громко, с подвыванием рыдала и проклинала меня. Я свела её сына в могилу, я дрянь, которая всю душу её мальчику выпила. М-да, это она правды не знает. Как мать, я могла бы ей посочувствовать, но нет. Это она вырастила Тома такой самолюбивой, жестокой мразью, под стать себе. Если кого и было жаль, то его отца, он выглядел опустошённым, с грустными, усталыми глазами. От него веяло безнадёгой. Не хватило ему в своё время решимости спасти себя от этой женщины, и сейчас от него осталась только оболочка. После мне от Фиби сыпались угрозы, она звонила и писала на электронку, что это всё это так не оставит. Оказалось, Том не оставил завещания, а по закону я и Кевин наследуем приличную часть его состояния. Признаюсь, был момент, когда мне хотелось показательно от всего отказаться. Это глупый порыв я подавила. Кевин его сын, да и мне Том задолжал за все издевательства. Цинично? Возможно. Зато разумно. Жить в Нью-Йорке я больше не хотела. Этот город теперь не вызывал теплых ассоциаций и не казался сказочным местом. Посоветовавшись с Дэном, мы переехали в Нью-Джерси, город моего детства. Сначала хотели выкупить тот домик, где началась наша история, но хозяйка ни в какую не соглашалась. Тогда и выбрали этот город. Тут тихо, да мои родители смогут чаще видеть внука. Уезжая отсюда, была уверена, если и буду сюда возвращаться лишь навестить отца с матерью, и то — не часто. Пусть лучше они ко мне. А сейчас я искренне радовалась родным местам. Родители тепло приняли Дэна, а вскоре он сделал мне предложение, которое я приняла. Несмотря на все мои попытки помочь и проинвестировать, ведь я теперь была очень состоятельной женщиной, Дэн взял в банке ссуду, чтобы открыть свою риэлторскую контору. Как по мне это, было глупо, но для него было важно всего добиться самостоятельно. Пришлось смириться и принять его желание. Если Дэну это так важно, то пусть так, ведь он всегда принимал меня со всеми моими желаниями. Сама я не готова была стать бизнесвумен. Хотела иметь больше свободного времени для Кевина, потому устроилась в местный банк на полставки. Жизнь наконец налаживалась, впереди теперь маячило светлое будущее. Сигнал о входящем сообщении на электронную почту заставил отвлечься от чтения электронной книги. Остин Рейнер: Привет, Роуз. Слышал, ты стала вдовой. Поздравляю, как бы жутко это не звучало. Теперь ты сможешь стать счастливой и свободной, как того и хотела. Тебя было сложно найти с новой фамилией.

Роуз Мейсон: Остин? Обалдеть! Я тебе так рада! Я думала ты мёртв. А фамилия — это моя старая, от родителей.

Остин Рейнер: Ну спасибо, что заживо похоронила! С чего ты это взяла? Про фамилию знаю.

Роуз Мейсон: Мне Том сказал.

Остин Рейнер: Твой Том скользкая лживая медуза. Жив я и умирать не собираюсь. Я и тебе-то написал, потому что случайно узнал о смерти твоего мужа и захотел поздравить. Ладно, Роуз, на этом я прощаюсь. Не хочу бередить старые раны. Я так была рада его сообщению, тому, что Остин жив, потому совсем не подумала о его чувствах ко мне. В своё время Остин демонстрировал мне свой яркий интерес. Похоже, у него ко мне до сих пор что-то осталось. Потому я не стала настаивать на дальнейшем общении.

Роуз Мейсон: Прощай, Остин. Искренне желаю найти тебе своё счастье.

Написала я вместо тысячи вопросов, что крутились в голове. Мне многое хотелось у него узнать: как там Кристина и что было после нашего с Кевином бегства, но нет. Остин прав. Наша история давно закончена, он всего лишь яркий эпизод моей жизни. Я рада, что он жив. На этом всё. Отложив смартфон в сторону, посмотрела в окно. Небо было таким ярко-голубым, день прекрасным. Пора мне пойти найти людей, которых вижу в своём будущем. Я давно хотела показать Дэну и Кевину самые значимые для меня места в Нью-Джерси, сейчас для этого хороший момент. — Хватит сидеть дома. Идёмте гулять, — заявила я, чувствуя себя какой-то нереально счастливой. — Да! Гулять! — радостно подхватил Кевин. — У кого-то сегодня хорошее настроение, — улыбнулся Дэн, подхватывая Кевина на руки. — Лучше не бывает! — отозвалась я. Поцеловав сына в щёку, я взяла за руку Дэна и устремилась на улицу. Навстречу теплому дню, яркому солнцу и счастливому будущему.