~*~
Баки и не заметил, как погрузился в сон, но разбудил его восхитительный аромат свежесваренного кофе — Стив поднёс кружку прямо ему под нос. — Вкусно, правда, — поддразнил Стив, когда Баки сел и благодарно принял кружку. — Намного приятнее, чем нюхать всякие соли. — Да ну тебя, — ворчливо протянул он, с наслаждением делая большой глоток, одновременно с этим замечая на столике тарелку с бутербродами с жареным сыром и блюдом с тушёными овощами, над которыми всё ещё поднимался ароматный пар. Даже на расстоянии Баки чувствовал, что это качественный сыр — не та американская хрень ломтиками, чему был премного благодарен. — Не хотел тебя будить, но нам нужно забрать Сэйди где-то через час, и я решил, что тебе не помешало бы немного подготовиться и придумать, как ты всё ей объяснишь, — признался Стив, и Баки заметил у него в руках скетчбук, который тот крутил во время своей речи. Теперь альфа всё чаще проводил время за рисованием, и Баки вдруг охватило чувство вины: прекрасно зная, что Стив художник, к своему стыду он ещё ни разу не проявил интереса к его работам. «Хреновый из меня бойфренд», — подумал про себя Баки, а вслух произнёс: — Да, ты прав. Если честно, я пока в тупике. Боюсь, Сэйди просто не поверит, что он на самом деле мёртв, или не сможет принять… — Мы всегда можем полететь в Вашингтон, когда пройдут похороны, чтобы она смогла увидеть его могилу? — предложил Стив, и Баки ласково улыбнулся: альфа с готовностью предлагал какие-то варианты и свою помощь, и от этого на душе становилось как никогда тепло. — Его семья живёт в Техасе… эм, Армадилло*? Нет, Амарилло, точно, — скривился, ошибившись, он, а Стив фыркнул со смешком, но Баки сделал вид, что не заметил. — Чёрт, вот я идиот! В любом случае они наверняка захотят похоронить его там. — Сэйди найдёт себе развлечение — скорее всего там обитает огромное разнообразие новых насекомых, которых можно наловить, — заметил Стив, заставив Баки хохотнуть. — Если нас снимут с самолёта за то, что моя дочка попытается пронести на борт какого-нибудь скорпиона, я ничуть не удивлюсь, — хмыкнул Баки, рассмешив Стива, и приступил к еде, которую альфа для него приготовил. — Как думаешь, почему они не связались с его семьёй для опознания тела? — задумался Стив, когда Баки немного успокоился, поглощая сочащийся маслом жареный хлеб с восхитительным, буквально таящим во рту выдержанным чеддером. — Разве не логичнее было обратиться к ним, чем к бывшему? — Брат Брока, Лерой — единственный из всей семьи, кто ещё жив, насколько я знаю, и его с трудом назовёшь порядочным гражданином и уж тем более заботливым братом, — пояснил Баки, сглотнув. — Он всегда был той ещё занозой в заднице, пока мы с Броком были вместе, поэтому с ним тяжело найти общий язык. Брок часто из-за этого бесился. Их родителей уже давно нет в живых, но, как мне рассказывали, они не раз попадали за решётку из-за наркоты — варили мет прямо у себя в трейлере. Можно сказать, Брок был самым «нормальным» из всей семейки и настолько стыдился их, что, кстати, никогда так и не познакомил меня ни с одним из родственников. — О, это всё объясняет… наверное, — ответил Стив и, несмотря на все старания, чуть поморщился. Баки напряжённо усмехнулся. — Пожалуйста, давай поговорим о чём-нибудь другом, — попросил он и яростно вонзил зубы в сэндвич. — Мне нужно настроиться на более позитивный лад. — А, ну… я берёг эту новость на потом — собирался рассказать после того, как вы с Сэйди всё обсудите и потрясения останутся в прошлом… ну так вот… у меня вроде как намечается кое-какое мероприятие. — Мероприятие? — заинтересовался Баки, отвлёкшись от своего сэндвича обратив всё внимание на Стива, чем, по всей видимости, смутил альфу, судя по вспыхнувшим щекам. — Спонсируемое «Старк Индастриз», — выдал Стив и закатил глаза, словно чувствуя из-за этого некий стыд. — Это художественная выставка для ветеранов, которая состоится в следующем месяце. Там будут представлены работы художников, которым пришлось покинуть военную службу ввиду каких-либо причин. Я подготовил несколько работ, и мне нужно получить твоё одобрение перед отправкой. — Моё одобрение? — подивился Баки, недоумевая сведя брови к переносице, смутив Стива ещё сильнее. — Я написал несколько масляных картин, на которых изображены… ну, вы с Сэйди, — неуверенно признался тот. — Я не мог отослать их на выставку без твоего одобрения. Обычно я предпочитаю что-то в стиле кубизма, интересные вариации и смешения цветов или… просто формы. Я уже давно перестал писать портреты, поскольку мне сложно передавать на холсте реальных людей и предметы. Это оказалось слишком энергозатратно и перестало меня вдохновлять. Но ты… — на миг Стив замолчал, опустив взгляд на колени, но Баки всё же уловил блеск благоговения в его глазах. — Бак, ты меня вдохновляешь. И опять Стив весь зарумянился. Но на сей раз скорее из-за странного ощущения тревожности — он явно не ожидал от себя, что отважится признаться в этом. Он так и не осмелился поднять взгляд, продолжая сверлить глазами край стола, бормоча что-то себе под нос, словно Баки где-то очень далеко и всё равно не сможет ничего различить. Долгие несколько минут Баки раздумывал над ответом. Безусловно, он был благодарен Стиву, что тот спросил, прежде чем выставить их с Сэйди портрет на всеобщее обозрение, но до сих пор недоумевал — разве не разумнее было бы спросить разрешение, а уж потом приступать к созданию целой картины? — Я делал наброски, — выдавил Стив, прежде чем Баки успел что-то сказать, и едва не впихнул свой скетчбук ему в руку, в которой тот сжимал оставшийся кусок бутерброда с жареным сыром, но Стив словно не заметил этого — не заметил, даже когда Баки отложил скетчбук, чтобы убрать бутерброд и вытереть ладонь салфеткой, лежавшей у тарелки. — Я просто… только не подумай, что обязан соглашаться, — поспешил заверить Стив, поглядывая на Баки с волнением, которое было трудно не заметить. Его почувствовала и Би — поднялась с места, подошла к хозяину и опустила морду ему на колено. Стив шумно вздохнул, едва сдерживая тревожащее душу отчаяние, но продолжил: — Я имею в виду, ты не обязан соглашаться только потому, что картина уже закончена. Мне необходимо было наконец вытащить из себя всё это и выплеснуть на холст, но это совершенно не значит, что я обязан продавать эти картины во время выставки. — Эм, что ты подразумеваешь под «вытащить из себя»? — с любопытством протянул Баки, до сих не решаясь открыть скетчбук, вместо этого продолжая с интересом разглядывать Стива. Из того, что он понял — скетбчук для художника вещь очень личная, и Баки не хотелось бы совать в него нос только потому, что Стиву стало совестно из-за картин, на которых он изображал их с дочкой. — Не знаю, как объяснить… у художников такое случается, — попытался разъяснить Стив, неловко усмехнувшись и взглянув на Баки. И в тот же миг смущение на его лице сменилось задумчивостью. — Ну, у меня, по крайней мере, точно. Когда переполняет вдохновение или возникает идея написать что-то новое, это похоже на… словно песня, застрявшая в голове. Я просто не могу переключиться на что-то другое, пока наконец не начну делать наброски или сразу берусь рисовать — примерно так же, когда не получается избавиться от навязчивой песни, крутящейся в голове, пока наконец не послушаешь её ещё раз. — О. На самом деле Баки не совсем понимал аналогии, поскольку обычно просто слушал что-то другое, и назойливый мотив постепенно исчезал сам собой. И сомневался, что способ Стива вообще работал. Но не хотел показаться засранцем, выпалив, что не понимает этого, а потому переключился на скетчбук, лежавший на коленях, не решаясь заглянуть внутрь. Баки вновь посмотрел на Стива в поисках за одобрения и получил его, когда тот кивнул. Баки открыл скетчбук и отрывисто выдохнул, прежде чем успел взять себя в руки. В этот самый момент он всем сердцем пожалел, что называл наброски Стива «каляками-маляками», хоть и в шутку. На первых нескольких листах был изображён он: его лицо с разных ракурсов, он с забранными назад волосами в различных стилях, а на одном рисунке он красовался с водружённым на голову венком из цветов. Вновь он — спящий на диване, свернувшийся клубком в постели или склонившийся перед духовкой. Попался Баки и набросок, где он с голой задницей. Он сразу узнал ту самую гостиничную постель и жутко побагровел, а Стив лишь тепло рассмеялся. Рисунки с Сэйди последовали дальше: сначала Стив пользовался карандашом и углём, отчего наброски казались немного нечёткими, линиям словно недоставало уверенности. Невзирая на это, изображения были невообразимо прекрасными: вот его дочка играет с бабочками, а на следующем её мордашка на весь лист, тёмные волосы волнами спадают на плечи, и она улыбается Баки с бумажного листа, или вот Сэйди крепко спит в обнимку с Би, свернувшись калачиком. Все рисунки были восхитительными, и Баки, который совершенно не разбирался в искусстве, был просто поражён талантом Стива. — Я… не знаю, что и сказать, — выдохнул он, медленно закрыв скетчбук. Стив смотрел на него с чем-то очень похожим на робкую надежду. — Стив… эти рисунки просто… потрясающие. Я даже не подозревал, что ты так талантлив! — Не хочу, чтобы это стало решающим фактором в твоём решении о том, что я спрашивал, — робко напомнил Стив. — Но… спасибо тебе. Я просто не хочу, чтобы тебе было неловко… — От того, что собираешься выставить на всеобщее обозрение картину, на которой изображены мы с дочерью, не получив на это разрешение? — спросил Баки и получил кивок. — Стив, я же знаю, что ты вовсе не идиот какой-нибудь, чтобы так поступать. Баки замолчал, наблюдая, как Стив прикусывает губу, показавшись в этот момент неописуемо уязвимым. Он вздохнул и вновь отвёл взгляд. — Стив, я совершенно не против, будь на ней лишь я — одетый, хочу подчеркнуть на всякий случай, — но меня беспокоит, что моя дочь будет там, особенно пока она ещё слишком мала и не понимает, что это значит. Ей всего шесть, поэтому думаю, она вряд ли даст на это своё согласие. Возможно повзрослев… но это уже другая история, а пока… — …нет, я понимаю, — перебил его Стив, тепло и уверенно улыбаясь. — Правда, понимаю. Не хочу обращаться с ней, словно с… словно с… вещью. Сэйди очень дорога мне, Баки, но я не отец ей, поэтому не могу просто… просто… самовольно взять и представить на выставке её изображение. Это было бы неправильно. — И, ко всему прочему, ещё и незаконно, — пошутил Баки, и Стив коротко рассмеялся. Баки поднялся и пересел альфе на колени, вручил скетчбук обратно и, склонившись, нежно поцеловал. — Детка, попытайся не нервничать так, когда спрашиваешь меня о чём бы то ни было, ладно? В девяти случаях из десяти я не превращусь в злобную фурию. Я понимаю, что всему виной засевшее в твоей голове тревожное расстройство. Из-за него ты так нервничаешь — поверь, я понимаю, у самого есть проблемы, — но я люблю тебя и, как правило, не срываюсь на людей из-за мелочей, ты слышишь? — Ну… если «как правило», — уступил Стив с поддразнивающей ноткой в голосе, улыбнувшись Баки, чем заслужил смешок и легонький щелчок по уху. — А ну цыц, вот ведь! — усмехнулся Баки, заставив рассмеяться и Стива. — Есть ли ещё что-то, что ты боишься сказать мне из-за моей склонности драматизировать? — Возможно. — Возможно? — повторил Баки, и Стив вновь улыбнулся, умилив возникшим на щеках нежно-розовым румянцем. — Выкладывай, Стив. — Ну… моя мама хочет с тобой познакомиться, но я боялся, что вновь заранее планировать познакомить тебя с кем-либо из моих может… даже не знаю… сглазить весь наш прогресс. Что-то вроде того? — Она живёт в Квинсе, так? — спросил Баки, и тот кивнул. — Ну, тогда всё проще простого — убьём сразу двух зайцев. — Что ты имеешь в виду? — заинтересовался Стив, в то время как Баки незаметно стащил из его тарелки сэндвич и смачно откусил. — Завезём договор Старку, а потом заедем поужинать к твоей маме. Проще простого, — заключил Баки, осыпав Стива крошками, но альфа был вроде как не против. — Погоди, ты серьёзно? — удивился тот, отряхиваясь, но слишком взволнованный и счастливый Баки — в голове крутилось лишь, что он всё-таки решился и вскоре получит протез от самого Старка, а тут ещё и встреча с мамой Стива — не позволил себе поддаться нервозности. Было приятно для разнообразия поговорить о чем-то хорошем. — Ты решился на операцию? — Что-то вроде того, да, — отозвался Баки, самого себя удивив уверенностью, с которой это произнёс, при этом совершенно её не чувствуя. Пока, по крайней мере. Он до сих пор нервничал, принимая это решение, но теперь был на все сто уверен, что на самом деле этого хочет. К тому же, какой идиот откажется от бесплатного протеза, разработанного самим Тони Старком? — Не пойми меня неправильно — я до сих пор жутко нервничаю, но хочу пойти на этот шаг, и думаю успею окончательно решить, правда ли готов, пока везу документы на согласие, чтобы передать их лично Тони. Стив открыл рот, собирая ответить, но в этот момент запищал телефон Стива, переполошив беднягу и заставив выругаться. — Я поставил будильник, Бак, — пояснил он, выуживая телефон из кармана поскорее выключить. Баки в это время пересел с его бёдер обратно на диван. — Нам пора забирать Сэйди. Сэйди. Воодушевлённый мыслями о предстоящем, Баки совершенно позабыл, что ему всё же придётся рассказать дочери о Броке.~*~
Прогулка в школу, так и из школы прошла без происшествий, впрочем Баки почти ничего не замечал вокруг, снедаемый беспокойством. Сэйди же, как и ожидалось, едва ли не светилась от счастья и чуть не сбила его с ног, наконец заметив у ворот школы, а затем с таким же энтузиазмом запрыгнула на руки Стиву. — Папуля, я так по тебе соску-у-училась! — протянула Сэйди, восседая у Стива на плечах, когда они возвращались домой. — Тебя так долго не было… целая ночь плошла! И ты не видел всех этих лыбок! Тётя Бекка водила меня в океаналиум! — Мы можем поехать туда вместе снова, милая, — пообещал Баки со смешком. — И ты покажешь всё, что мы пропустили. Сэйди засияла, и парни рассмеялись, когда малышка в тот же миг начала в мельчайших деталях описывать всё, что видела в океанариуме. Всё вроде бы шло отлично, но, по правде сказать, Баки не особо прислушивался к её щебету. И нет, он вовсе не хотел её игнорировать — он откровенно ненавидел родителей, которые относились с пренебрежением к рассказам своих детей, пропуская их мимо ушей, — но сейчас был слишком поглощён мыслями, как же преподнести ей эту непростую новость, из-за чего даже заметно трясся от беспокойства. — Почему мы идём к дому Стива? — внезапно поинтересовалась Сэйди, и Баки едва не споткнулся от неожиданности, желая остановиться и одновременно с этим пытаясь вести себя естественно, но в результате чуть не рухнул лицом в асфальт. — Папуля хочет обсудить с тобой «Взрослые Девичьи Дела», а после мы все вместе поедим пиццу, идёт? — торопливо вмешался Стив, наверняка заметив состояние Баки. Сэйди пискнула от восторга. — А я взлослая и обожаю пиццу! — развеселилась она и начала хихикать вслед за Стивом. Баки же было совершенно не до веселья — он лишь надеялся, что с трудом натянутой улыбки достаточно, чтобы Сэйди не почувствовала его тревогу. На самом деле единственное, что сейчас не давало ему расклеиться — энтузиазм и заманчивое предложение Стива о пицце. По пути в школу Баки хватило ума написать Дэниз и договориться о сеансе в эту пятницу. Он отведёт Сэйди туда, затем завезёт документы Старку, а вечером они все вместе отправятся на ужин к маме Стива. Если так подумать, то сгружать все эти мероприятия на один день — чертовски глупая затея, но Баки мысленно уже полностью подготовился к этому Важному Дню, чтобы теперь отступать.~*~
Едва ступив на порог дома Стива, Сэйди в тот же миг ринулась внутрь на пару с Би, и вскоре раздался восторженный вопль — они явно влезли в запасы вкусняшек у Стива в шкафу, а на обратном пути девочка наверняка наткнулась на своего обожаемого плюшевого монстра. Стив коснулся плеча Баки и потянул на себя, коротко целуя. — Я пойду в студию и поработаю немного, — сообщил он, прежде чем вновь чмокнуть Баки в губы. — Не беспокойтесь о времени и разговаривайте, сколько потребуется, хорошо? — Хорошо, — хмыкнул Баки, на секунду наивно пожелав, чтобы Стив пошёл с ним, но в то же время понимал, что не сможет выдавить ни слова, пока тот рядом. Нет, Баки знал, что ему необходимо сделать это одному. Баки неспешно вошёл в гостиную, заметив, как Сэйди счастливо прижимает к груди плюшевого паука, хрупкая крекерами из пачки. Благодаря ей диван Стива покрылся крошками, впрочем, Баки почему-то казалось, что альфа не станет из-за этого ворчать. К тому же, если Сэйди чувствует себя в доме Стива настолько вольготно, чтобы устраивать подобный бардак, это явный знак, что здесь ей вполне комфортно. — Сэйди, милая, — позвал Баки, и девочка оглянулась на него с зажатой во рту печенькой, совершенно невинно хлопая глазами. — Готова к нашему «Взрослому Разговору»? — Вполне, папуля, — прощебетала малышка, ловко вытерев руки о диванную обивку. Баки кашлянул и одарил её неодобрительным взглядом — та тут же робко прошептала извинения. — Солнышко, мне нужно рассказать тебе, почему мы со Стивом летели в Вашингтон, — начал Баки, присаживаясь рядом. Сэйди с любопытством продолжала смотреть на него в ожидании продолжения. — Там же плезидент живёт, — задумчиво пробормотала она. — Он посвятил тебя в свои лыцали? — Увы, милая, — усмехнулся Баки и потянул дочку к себе, обнимая. — Это связано с… Папой. Сэйди словно окаменела. — Па-папуля, я… я не хочу видеться с Папой, — выдохнула она дрожащим, едва различимым шёпотом. — Я… его боюсь. — Нет, милая, тебе не нужно с ним видеться, — поспешил успокоить Баки и почувствовал, как девочка мгновенно расслабилась. — Видишь ли… Папу… хм… с ним произошёл несчастный случай. И он серьёзно пострадал. Его больше нет… помнишь, что случилось с твоей рыбкой Пузыриком? Так вот… Папа умер. На какой-то миг Баки показалось, что Сэйди не поняла, что он имел в виду. С таким понятием, как смерть, она была знакома лишь отчасти, и Баки сомневался, правильно ли подобрал слова, но в одном был уверен — рассказывать шестилетнему ребёнку, что её отца убили, было бы слишком, но когда та подрастёт, он с готовностью всё ей объяснит. Разумеется, если Сэйди спросит. Первое время девочка молчала, уткнувшись взглядом в плюшевого паука в своих объятиях широко распахнув глаза, будто не в силах поверить в услышанное. — Умел это когда… мы уходим навсегда, — шёпотом рассуждала она скорее для себя. — Папа ушёл навсегда и оттуда не сможет снова сделать нам больно. — Всё так, солнышко, — мягко подтвердил Баки. — Он не вернётся. И вот тут Сэйди заплакала. И нет, она не просто всхлипывала со слезами, как случалось порой после ночных кошмаров, не было и отчаянных криков и рыданий, как у ребёнка, переутомившегося за день и требующего заботы и внимания. Намного хуже — она откинула назад голову и буквально взвыла. Баки видел в этом взрыве эмоций себя: сбивающая с толку грусть и облегчение, что их мучителя наконец-то нет. Ему самому было не просто это принять, но он боялся даже представить, насколько тяжело придётся Сэйди. И вместо пустых разговоров Баки просто усадил малышку себе на колени и обнимал как можно крепче, позволяя ей выплакаться.