Это продолжение «Голландского мальчика», написанное с точки зрения Ноена.TW: депрессия, самоповреждение и упоминания о самоубийстве.Спасибо за чтение и, пожалуйста, наслаждайтесь :)
***
Я сказал себе, что все в порядке. Но это было не так. Моя жизнь превратилась в вихрь ошибок, рутинной работы и нужды вставать с постели. Иногда я даже не видел в этом смысла. Те солнечные дни были теперь лишь отдаленными воспоминаниями, и надежда когда-нибудь увидеть их снова медленно таяла. Иногда я был счастлив. Например, когда я был со своим парнем. Когда фильмы имели счастливый конец. Когда мой брат купил мне перекусить по дороге домой. Или когда я представлял себя в чужом теле, живущем другой жизнью и имеющем другую цель. Но большую часть времени я не был счастлив. Я просто чувствовал себя разбитым. Мысль о том, что я мертв, звучала довольно приятно. Спать в уютном гробу под мягкой землей, чтобы никогда больше не проснуться. Мне даже не придется мечтать. Я мог бы быть свободен. Свободен от этой жизни и этого существования. Мне не придется беспокоиться о людях в школе или о том, буду ли я когда-нибудь достаточно хорош для своего парня. Я не заслуживал его. Он тратил свое время и силы на кого-то вроде меня, на кого-то, кто никогда не сможет сделать его таким же счастливым, каким он делает меня. Я любил его. И он думал, что тоже любит меня. Может быть, он действительно был влюблен, я не мог сказать. Но я не мог не извергнуть эти чувства сокрушительной ненависти к себе. Кто может любить меня? Это был искренний вопрос. Я был неряшливым, глупым и застенчивым. У меня было раздражающее заикание, и тот факт, что Чейз терпел его так долго, до сих пор поражал меня. Я не принадлежал к кому-то вроде него. Он был слишком совершенен для меня. И именно поэтому я не мог позволить себе поверить, что он действительно любит меня. Потому что это было просто невозможно. Но был ли Чейз частью моей жизни или нет, это не меняло того факта, что я ненавидел в себе все. Я был тощим и не знал, как одеться во что-нибудь, кроме мешковатых джемперов моего парня, которые он оставил. Я вздрагивал от звука упавшей булавки и хотел выползти из своей кожи всякий раз, когда кто-нибудь приближался ко мне. Я не знал, как вести себя в социальных ситуациях, и едва мог прожить один день в школе, не задаваясь вопросом, сколько людей наблюдают за мной, осуждают меня. Я мысленно составил список всех проблем, связанных с моей внешностью и личностью. Я не хотел ни вписываться, ни выделяться. Я просто хотел раствориться в небытии и оставить эту жизнь позади. Я был катастрофой. Я ненавидел себя и свою жизнь. Я даже не был уверен, что многие люди заметят, если я просто исчезну. Чейз уехал в университет почти два месяца назад, как раз когда я начал свой последний год обучения в Вулфпайне. Мы провели вместе большую часть лета, свернувшись, как горох в стручке, и теперь, когда он ушел, я чувствовал себя потерянным. В основном я учился, работал и общался с Томми — он взял годичный отпуск перед поступлением в университет. Я скучал по жизни. Я скучал по ощущению себя живым, настоящим и сильным. Не искусственным. Не то чтобы я дышал ради этого. Я скучал по ощущению серебра, бегущего по моим венам, и звездному свету, сверкающему в моих глазах. Но все это испарилось. Я превратился в бьющееся сердце в человеческой оболочке. Я снова отключился. И мои мысли были нарушены тем, что Томми выругался себе под нос, — Клянусь богом, эта рыба укусила меня! — Воскликнул он. — Они не кусаются. — Я закатил глаза, когда Томми быстро пожал ему руку, его лицо сморщилось от боли. — У з-золотых рыбок есть зубы в задней части горла, это невозможно. Он хмуро посмотрел на меня, решив не спорить, а вместо этого отступить за прилавок. За те два месяца, что Томми проработал здесь, он научился кое-чему, но отказывался принимать все, что я рассказывал ему о животных, с которыми мы работаем. Половину времени он думал, что я выдумываю. Но он хорошо справлялся со своей работой, и я бы солгал, если бы сказал, что не ценю компанию. — Как там Дайя? — с любопытством спросил я, поворачивая шею, чтобы оглянуться через плечо, когда переставлял стопки опилок. Его лицо исказилось от отвращения, — Ух, даже не упоминай ее. — Он подавился. — Она все еще «изучает другие варианты». Что, черт возьми, это вообще значит? — Я… Это значит, что она далеко и не хочет тебя ждать. Все расстаются перед универом. — Я пожал плечами. — Чейз не порвал с тобой, — недовольно проворчал он. Я улыбнулся про себя, пытаясь скрыть это от Томми. Я чувствовал себя виноватым за то, что был в счастливых отношениях, когда он был так несчастен. Он действительно любил Дайю. «Наверное». — Не понимаю, — проворчал он, выстраивая ручки на прилавке в цветном порядке. — Вся эта история с дальними расстояниями…это требует больших усилий. И не пойми меня неправильно, Чейз полностью одержим тобой и всем остальным, но как ты можешь доверять такому человеку? Каждый день его окружают молодые, красивые, похотливые студенты. Я закончил разбирать полки и запрыгнул на прилавок, свесив ноги через край, когда отмахнулся от его идеально организованных ручек. — Я ему доверяю. Зачем кому-то обманывать, если он счастлив? Он бросил на меня недовольный взгляд, когда резко переставил свои ручки, посылая мне грязные взгляды за то, что я испортил их первоначальный заказ. — Откуда ты знаешь, что он счастлив? Я сглотнул, знакомое ноющее чувство никчемности поползло вверх по моему горлу. Что, если он не был счастлив? Что, если он почувствует себя в ловушке? Что, если я ему наскучил? Что, если единственная причина, по которой мы все еще были вместе, заключалась в том, что Чейз боялся, что я покончу с собой? Я почувствовал, как сжалась моя грудь, мои легкие сжались, когда я впитал слова Томми. — Я… я не знаю. — Пробормотал я. — Э, я уверен, что он в порядке. Он всегда выглядит счастливым, когда я с ним разговариваю. Но что, если он счастлив, потому что находится вдали от меня? Что, если это я делаю его несчастным? — Д-Да. — пробормотал я в знак согласия. Он игриво подтолкнул меня, привлекая мое внимание к себе, — Эй, Ной, просто забудь, что я сказал. — Он успокаивающе улыбнулся, его янтарные глаза были мягкими и теплыми, его песочные волосы слегка заросли и растрепались. — Я не хотел тебя беспокоить. Я улыбнулся в ответ, как мог,— В-все в порядке. — Я рассеянно кивнул. Он заколебался. — Эй, дай мне взглянуть на твои руки. — Что? — Я инстинктивно сполз со стола, слегка попятившись. — Да ладно тебе, Ноен, я начинаю волноваться. Разве ты не хочешь, чтобы я рассказал Чейзу, как хорошо ты себя вел? — Т-Томми, нет. — Ноен. — Нет, — резко перебил я. Его лицо стало пустым и невыразительным. — Хорошо. — Он пожал плечами. Но мы оба знали, что моя реакция была именно тем ответом, который он искал. Это был медленный день. Вошла пара покупателей в поисках припасов, а один просто пришел поковырять у меня в мозгах о своей любимой рыбке, которая все время плавала вверх ногами. Покормив нескольких собак, обитавших в конуре за домом, я со скуки принялся слоняться вокруг. — Эй, помоги мне с этими коробками. — В дверях появился Майло, держа под мышкой два больших контейнера с припасами. Мы с Томми неохотно застонали, прежде чем подчиниться и потащить коробки в магазин. — Как дела? — Он довольно мертвый. Клиентов почти не было. — честно ответил Томми. — Я могу уйти пораньше? — Нет, — фыркнул Майло. Его внимание переключилось на меня. — Ты готов идти? Я молча кивнул, хватая свой рюкзак и перекидывая его через плечо. — Увидимся завтра, Томас. — Я застенчиво улыбнулся. — Ты в состояние, чтобы запереть магазин? — спросил Майло, рассеянно крутя на пальце ключи от машины. Томми ничего ему не ответил, только махнул рукой и коротко кивнул. Я улыбнулся в последний раз, прежде чем последовать за Майло на улицу и запрыгнуть в машину. И вот теперь я сидел в холодной комнате ожидания, над моей головой гудел кондиционер, пластиковое сиденье скрипело подо мной. Там было почти пусто, если не считать скучающей секретарши и молодой леди, качающей на коленях младенца. Это была идея Чейза. Он уговорил меня перед отъездом. Мои родители согласились почти бездумно. Никто из них не пытался понять, что происходит у меня в голове. Они просто хотели, чтобы его починили как можно скорее. Отправить меня сюда, казалось, было решением. — Ноен Юбенкс? Я поднял глаза, деревянная дверь со скрипом открылась, и я увидел женщину средних лет с теплой улыбкой. Я вздохнул, поднимаясь и заставляя свое вялое тело тащиться к ней. — Присаживайся, Ноен. — Х-хорошо. — Я тяжело задохнулся, рухнув на зудящий красный диван, а она сидела в мягком кожаном кресле с планшетом на коленях. Часы надменно тикали в углу, громко и назойливо. Мне нравился доктор Мун. Она понимала меня или, по крайней мере, делала вид. Ее длинные акриловые ногти были выкрашены в розовый цвет барби, в тон винтажным очкам «кошачий глаз», которые увеличивали ее бледно-зеленые глаза с голубыми тенями. Она выглядела как персонаж из «Грима». — Как дела? Расскажи мне о своей неделе. — спросила она, вырывая страницу из блокнота и балансируя ярко-розовой ручкой между пальцами. Я пожал плечами, — Я… я начал подавать заявления в университет. — Я вздрогнул. — И пишу л-личное заявление. В эти дни я чувствовал, что нахожусь в постоянном состоянии стресса, беспокоясь о школе, экзаменах, университете и следующем году Wolfpine. Люди смотрели на меня по-другому с тех пор, как узнали обо мне и Чейзе. Они не могли понять, почему из всех возможных вариантов он выбрал именно меня. Я тоже не мог этого понять. — Студенты дразнили меня, оскорбляли, пихали и дарили синяки чаще, чем раньше. Но пока я прятал их до того, как Чейз попросил видеочат, я был в порядке. Я мог бы с этим справиться. Сегодня. Доктор Мун понимающе кивнула, — Они хорошо работают? — Она прописала мне таблетки. Я пожал плечами и сосредоточенно посмотрел на свои ногти. — Они меня утомляют. — Это очень распространенный побочный эффект. — заверила она меня с милой улыбкой. — А как поживает твой дружок? Я перевел взгляд, сосредоточившись на ее ледяных глазах, которые смотрели на меня сверху вниз. Анализируя меня, читая меня, распутывая мои мысли. — У н-него действительно все хорошо. Ему там нравится. — Ты скучаешь по нему? Скучаю ли я по нему? Что это был за вопрос? Конечно, я скучаю по нему, он практически на другом конце страны. — Д-Да. — Вы говорите с ним о твоем здоровье? То есть ваше психическое здоровье. — уточнила она. — Поговорить с человеком, которому ты доверяешь, очень важно, Ноен. — Я не хочу его б-беспокоить, — смущенно призналась я. Как я должен был сказать ему, что моя доза дважды менялась с тех пор, как он ушел? Что я причиняю себе боль через день, ежечасно думая о смерти? Как я мог сказать ему, что депрессивные эпизоды прекратились, потому что теперь я все время был в депрессии? Если я скажу ему об этом, он только напрягется. И кроме того, что он мог сделать, находясь так далеко? — Просто знай, что есть тот кто может помочь, нужно обратиться к нему. Я кивнул, делая вид, что размышляю. — Да, я… наверное. — Я сдался, просто чтобы доставить ей удовольствие. Но я знал, что никогда не расскажу Чейзу, через что мне пришлось пройти. Я не мог. Я не был сильным человеком. Я боролся: ментально, физически, эмоционально. Но я знал, что рано или поздно мне придется преодолеть это, чтобы бороться с этим призрачным демоном внутри меня. Мне пришлось защищаться от острых клыков этого голодного, слюнявого монстра, живущего в моей душе, убивающего меня изнутри. И я боялся, что однажды он выиграет битву и заявит на меня свои права.