Старые ожоги

Его тело изучала влажная тряпка, нежно поглаживая кожу. Люк дёрнулся. Ему была не приятна ласка. Он хотел снова погрузиться в сон, но юноша не мог этого сделать из-за раздражителя, что не давал ему покоя. Люк не мог открыть глаза. На это просто не хватало сил. Он попытался отодвинуться, но ему не позволили этого сделать. — Не противься, ребёнок. Люка окатила волна страха. Он прекрасно помнил этот устрашающий голос. Слегка приоткрыв глаза, юноша попытался сосредоточить взгляд на тёмном силуэте ситха, но его фигура двоилась в глазах. Люк не понимал, почему больше не ощущает холод, исходящий от запачканного пола, и что имел ввиду ситх. Ткань прошлась по его шее, будто специально надавливая на синяки, — мх. Непослушный, грязный ребёнок Люк вспомнил, как крепко сжимали его горло, перекрывая доступ к кислороду. Помнил о попытках снова вздохнуть, набрать в лёгкие воздух, пока с щёк скатывались слёзы. Он никогда не сможет забыть об этом. Люк обратил внимание, что тряпка прекратила оглаживать его тело. В следующую секунду он почувствовал прикосновение к своему лицу. Рука, облачённая в перчатку, убрала капельки пота с его лба. Люк обречённо застонал. Ему были противны прикосновения ситха. С этими мыслями чужая рука отдёрнулась, будто боялась навредить. Люк больше не чувствовал попыток прикоснуться к нему. Он снова приоткрыл глаза, и в этот раз он мог разглядеть свою обнажённую грудь. Она была перебинтована, и лишь некоторые участки были открыты, на которых оставались влажные следы. Он огляделся, совсем не узнавая тюремную камеру. Не говоря уже о том, что Люк лежал на чём-то мягком, и лишь чёрные простыни окутывали его замёрзшие ноги. И что будет теперь, когда Люк очнулся? Его снова попробуют изнасиловать? Эти мысли пронзали его до дрожи в коленях. Юноша больше не хотел думать о том, что может произойти, если он попытается сопротивляться. Люк перевернулся на бок, сжавшись в комочек, но его до сих пор пронзала боль от не зажитых ран. — Люк, я больше не стану причинять тебе боль. Он зарылся лицом в простынь, не веря словам ситха. Повисло недолгое молчание, после чего Лорд ситхов продолжил, — После твоего выздоровления, ребёнок, я хочу, чтобы мы узнали друг друга… получше. Совсем скоро ты всё поймёшь, а пока, переоденься. Вейдер указал на одежду, что всё время лежала рядом с Люком. Он почувствовал, как ситх был в нетерпении, и не желая злить мужчину, Люк стал раздеваться. — Нет! — Вейдер схватил Люка за запястье, грубо потянув на себя. Юноша издал болезненный стон. Вейдер ослабил хватку, когда понял ошибку, которую он допустил по отношению к его ранам, — ты не имеешь права раздеваться сам. Эти слова напугали Люка. Он боялся, что ещё может сделать не так, и какое наказание его будет ждать. Вейдер, прочитав мысли ребёнка, мягко прильнул его голову к своей груди, осторожно поглаживая свободной рукой по спине, — Позже мы обязательно обговорим, что тебе не позволено делать. К глазам Люка снова подступили слезы, но ситх осторожно вытер их рукой. Я научу тебя выполнять мои приказы Люк коротко кивнул, и Вейдер осторожно толкнул его за плечо, заставляя принять лежачее положение. Он подхватил резинку штанов и нижнего белья, стягивая одежду вниз, оголяя юношу. Люку было стыдно оказаться полностью обнажённым перед Лордом ситхов. От каждого прикосновения хотелось кричать, с чувством отвращения отряхнуть руки ситха и попытаться сбежать. Но Люк понимал, что если будет сопротивляться, то тогда Вейдер точно убьёт его. — Я понимаю твою боль, ребёнок, — мужчина погладил Люка вдоль бёдер, — но теперь тебе нечего бояться. Одежда свалилась на пол, и Вейдер отстранился, наблюдая за попытками юноши прикрыться. — Не нужно стесняться меня, дитя. Твоё тело прекрасно. Вейдер мог взять Люка прямо сейчас. Без приличий нагнуть хрупкое тело, обхватить его вялый член, доставить ребёнку небывалое удовольствие, играя на возбуждении. Услышать умоляющие слова о том, чтобы разрешить ему кончить. Вейдер мог представить, как Люк выкрикивает его имя, с похотью двигая бёдрами в такт его руки. Мужчина почувствовал прилив возбуждения, но быстро оттряхнул головой, прогнав извращённые мысли. Он хочет Люка, но его ребёнок пока не готов к этому. — Теперь ты можешь одеться. Люк неуверенно потянулся к чёрной, как смоль, одежде. Он убедился, что ситх не станет останавливать его, и поспешно натянул на себя нижнее бельё, штаны и рубашку. Когда юноша закончил, Вейдер приблизился к нему и аккуратно подправил воротник, — Иди за мной. Они шли по длинному коридору, не нарушая тишину, и лишь иногда на их пути встречались клоны. — В тебе есть Сила, но твои навыки её использования очень скромны. Скажи, ребёнок, разве тебя никто не обучал? — конечно, Вейдер знал ответ на этот вопрос, но ему хотелось как-то разговорить Люка. — Нет, — шепотом ответил юноша. Повисло недолгое молчание, после чего у Люка нашлись силы говорить, — Что с моими друзьями? Где они? — Живы. Тюремный блок, — отрезал Вейдер. Ему было совсем не интересно говорить не о Люке. — Освободи их, — остановившись, промямлил он. — Громкие слова от того, кто боится меня, — Вейдер внимательно рассматривал лицо юноши. Хмурые брови, тяжелое дыхание, будто его ребёнок закипал от злости. Теперь Вейдер не ощущал страха в сердце Люка. Вместо него пылало пламя, которое было готово обжечь любого, кто посмеет навредить его друзьям. Что будет, если ситх снова сожмет его горло до хруста, запретив дышать? Насладиться прекрасным видом за попытками снова набрать в лёгкие воздух, последние всхлипы и сладкие слёзы, скатывающиеся по его щекам, — Что ты можешь предложить за их свободу? — Я останусь с тобой, — Люк понял, какую значимость имеет для Лорда ситхов, раз он до сих пор жив. Юноша услышал рваные вздохи, исходящие от Вейдера, будто тот смеялся. Люку стало не по себе от этих звуков. Этот смех был совсем неестественен, и если бы юноша тогда не увидел живую плоть Вейдера, то он мог бы подумать, что его пытала машина. Когда смех прекратился, в сердце Люка уже не было прежнего пламени, что придавало ему уверенности в себе. — Если ты попытаешься сбежать, мне придется насильно заставить тебя остаться со мной, — Вейдер заметил, как поник его ребёнок. В следующий раз он не позволит себе насмехаться над его словами, — твоё предложение отклонено, но ты можешь подумать ещё. С этими словами Вейдер слегка подтолкнул Люка, чтобы они продолжили путь. Преодолев небольшое расстояние, они вошли в отсек, отделяющий их от длинного коридора. Казалось, здесь нет ничего необычного, пока еще одна дверь не среагировала на их движение и не открылась, пропуская яркие лучи света от люминесцентных ламп. Люку понадобилось мгновение, чтобы снова открыть глаза и увидеть штурмовиков, которых отделяло прочное стекло от юноши. Они совсем не обращали внимания на Люка, полностью поглощённые тренировочным боем на полигоне. Люк увидел на неровной возвышенности флаг, который клонам нужно было захватить, прорвавшись через дроидов. Со стороны может показаться, что здесь нет ничего сложного, но в таких сражениях прежде всего нужна командная работа и доверие к товарищам. — Совсем скоро они будут беспрекословно подчиняться и тебе, дитя. Люк не мог понять, о чём говорит Вейдер, но он вспомнил мёртвое тело штурмовика. Какие чувства испытывали другие клоны, когда Вейдер убил его? Возможно, среди них у бывшего командира были друзья. Люк сглотнул вязкую слюну, когда в его сознание пробралась мысль о том, что Лорд ситхов мог сделать с отрядом клонов, которые не справились с заданием по захвату Чуи на корабле. — Это расходный материал, — прочитав мысли юноши, ответил Вейдер. — Так нельзя. Вейдер усмехнулся. Он был доволен тем, что Люк уже не боялся выражать своё мнение. Он подошёл к ребёнку сзади, пока тот продолжал наблюдать за штурмовиками, и затем обхватил ладонью его шею. Вейдер не убрал руку, когда Люк вздрогнул. Он поглаживал кожу, проводя твердой тканью перчатки по синякам, слегка надавливая на них. Юноша с неуверенностью принимал ласку, боясь пошевелиться, чтобы не разозлить этим ситха. Он мог почувствовать, как от Вейдера слабо исходило знакомое тепло. Люк догадывался, что так происходит, когда Лорд ситхов испытывает нечто хорошее. — Я впервые испытываю подобные чувства за столь долгое время. Виной этому служишь ты, моё дитя. Сердце Люка разрывалось от мысли, что Вейдер прожил столько лет во мраке пустоты. Через что он прошёл, чтобы полностью закрыть свои чувства от мира, пока страх и ненависть медленно пожирали его изнутри? Машина. Бездушная машина, не способная испытывать ничего, кроме страшной боли где-то в глубине его души. Люку хотелось подавить эту боль.