серый. кубы. простой белый фон. серые костюмы от brioni. концепт этой фотосессии был не совсем свойственен bts, и намджун думал, что это слишком взросло для них. глубоко в душе он хотел чувствовать себя более свободным в выборе концепта, в выборе одежды, в своей жизни. он хотел чувствовать, что он принимает решения, а не компания.
этот концепт, — строгость и слепящая глаза серьезность, понравился только джину. остальные приняли его не так радостно — хосок показательно покрутил на указательном пальце желтый деревянный брелок в виде солнца, подаренный одной арми на фансайне со словами «ты стал моей надеждой», тэхен откинулся на спинку коричневого кожаного дивана, поставив локоть левой руки на подлокотник и громко выдохнув, а юнги лишь скрепил руки в замок, опершись локтями на колени. намджун по привычке прикусил внутреннюю сторону щеки; он ничего не мог сделать — эта фотосессия была в первую очередь рекламой бренда, и только во вторую — первым этапом промоушена их мини-альбома. шихёк сказал, что эти фото не так важны по сравнению с их второй, основной фотосессией в марте.
— намджун, смотрите туда же, куда смотрит ваш нос, — говорит фотограф, опуская камеру, — если он смотрит в сторону окна, смотрите туда же.
— хорошо, — он кивает и переводит взгляд на окно.
несмотря на большой опыт, он по-прежнему теряется перед камерой, он по-прежнему чувствует перед ней себя неуверенно, и когда приходит время смотреть фотографии, он смотрит на свои лишь пару секунд, затем — в пространство перед большим экраном компьютера около минуты, одобрительно кивая и соглашаясь оставить их финальными. фотографии были нормальными, но кое-что в них было не так. и намджун знал, что конкретно: он себе не нравился.
на фотографиях он видел не себя, а незнакомого и некрасивого человека.
— давайте оставим эти фотографии финальными, — улыбаясь, говорит намджун.
если они нравятся профессионалам, значит, все хорошо, верно?
намджун смотрит на другую сторону зала — джису тоже закончила. она выглядит спокойной и уверенной в себе, когда разговаривает с фотографом. у нее действительно красивая улыбка и очень приятная аура, как писали некоторые нетизены. он чувствует ее тепло даже находясь в другом конце помещения. намджун думает, что если бы ее аура была видна, она обязательно была бы сине-фиолетового цвета.
кажется, джису — амбассадор dior? по крайней мере, он читал какую-то статью об этом. этот дом идеально ей подходит, думает намджун, он раскрывает ее абсолютно другую атмосферу — загадочную и мистическую.
— она действительно красивая, — шепчется стафф рядом с намджуном, указывая на джису, и намджун внутренне с ними соглашается. — я думала, что пролью свой кофе от волнения, когда она со мной поздоровалась.
— как вижуал она хороша, — говорит парень из стаффа,
исок — так было написано на его бейдже, даже не смотря в сторону джису, — но как певица… не думаю. мне кажется, она на самом деле та еще сучка.
девушка, с которой он разговаривает, ударяет его по плечу, боязливо оглядываясь по сторонам, и проговаривает чуть громче:
— эй, не забывай, где мы находимся! она ведь может услышать.
— мне стоит прокричать это?
она снова бьет его и грозно смотрит ему в глаза, а затем, забрав пустой стакан из-под кофе со стола, уходит в сторону выхода из зала.
намджун чувствует раздражение, потому что в эту же секунду в зал входит парень из доставки, который несет с собой сэндвичи, и джису, действительно обворожительно улыбаясь, кланяется ему и говорит всем, кто находится в зале, поесть, чтобы принять ее благодарность за их усердную работу.
и этот парень из стаффа, как ни в чем не бывало, подходит туда самый первый, и также мило улыбаясь джису, берет сэндвич.
его высокий голос был неприятен намджуну изначально, но появившийся милый тон в его разговоре с джису взбесил его еще больше. он ниже намджуна, в серой футболке и черной кофте на замке с надписью «staff». кажется, и джису исок тоже не нравится: намджун не услышал его приветствия, но джису сжалась, когда исок подошел к ней.
когда ей нужно улыбаться, она опускает глаза в пол. из-за его громкого голоса всем слышно, какие шутки он рассказывает. несмешные и отвратительные. никто в жизни бы не засмеялся с них. ей некомфортно. но это ведь то, что ей нужно делать как айдолу, верно?
просто улыбаться своей фирменной сногсшибательной улыбкой, чтобы люди не звали тебя сукой за малейшую ошибку.
и намджун внезапно себя прерывает.
это не его дело.
и он уходит переодеваться, предварительно попрощавшись со стаффом и похлопав чимина по плечу. и чимин не понимает, зачем, потому что они сейчас даже не разговаривали, потому что намджун откровенно пялился в сторону джису и потому что они стояли по разные стороны довольно длинного стола.
чимин думает, что намджун слишком сильно показывает свой интерес к ней.
так нельзя. тем более с участницей blackpink.
поэтому, когда он приходит в гримерку к намджуну, высказав свое мнение по поводу фотографий фотографу, тут же говорит:
— ты слишком явно ей интересуешься, хён, — он снимает черный пиджак и откладывает его на небольшой диван в углу комнаты, — могут поползти слухи.
намджун сначала непонимающе смотрит на него, а потом слабо усмехается. он снимает галстук и негромко говорит:
— я не интересуюсь, просто задумался, — делает паузу, думая, добавить или нет, — стафф здесь моментами грубый.
чимин решает снять рубашку вместо того, чтобы как-то ответить на его объяснение. честно говоря, его гораздо больше волнует то, что в твиттере снова набирает популярность хэштег #jiminleavebts.
это не первый случай, когда антифанаты выводят подобные хэштеги, но каждый раз это ранит его как в первый. он должен смириться с тем, что это обратная сторона популярности, что количество хейтеров — капля в море по сравнению с количеством фанатов, но некоторые комментарии действительно сильно задевают его.
возможно, потому что они говорят то, в чем сам чимин не может себе признаться?
он действительно ненавидит интернет в какой-то степени: нигде нет грязи столько, сколько ее есть в нем. нетизены, прикрываясь анонимностью, выплескивают усталость от рабочего дня, раздражение и грусть на айдолов, словно они какая-то груша для битья и снятия стресса.
хейтеры думают, что никаких проблем в их словах нет, что они написали комментарий, расслабились и забыли — но
все имеет последствия.
— я жду тебя в машине, — говорит намджун, тихо закрывая за собой дверь.
он всегда уходит тихо, думает чимин. и от тишины, наедине с которой намджун оставляет чимина, ему становится больно.
чимин хочет абстрагироваться от интернета, от общества, потому что мнение хейтеров постепенно превращается в его мнение о себе.
но чимин ведь не такой, каким его описывают хейтеры, верно?
по крайней мере, он очень хочет в это верить.
***
джису безумно изматывается в последнее время. даже не делая ничего, она устает, и она не знает, где брать энергию. ранние подъемы, игры с дальгомом, разговоры с людьми, тренировки — все отнимало силы вне зависимости от тяжести. она не хочет отвечать джэхену, который еще перед съемкой написал ей «удачи», не хочет писать менеджеру, что время ехать за ней, не хочет переодеваться. единственное, чего ей хочется — лечь на этот неудобный маленький диван в гримерке и заснуть. она даже отпустила визажистку после того, как та помогла развязать джису корсет. корсет — это ведь так естественно, правда?
джису напугана своим состоянием. она ведь совсем недавно была самой веселой и обаятельной девушкой на Земле, а сейчас ее улыбка — это лишь попытки оставаться такой же в глазах других людей. хотя в глубине души она уже себе призналась — она разбита. уже давно. с того момента, как на них обрушилась популярность, наверное? она была готова к дебюту, но джису не ожидала, что будучи новичками они уже соберут огромную фанбазу. даже ян хен сок не возлагал на них таких больших надежд. сны о такой популярности девочкам даже не снились. да что уж там — они даже мечтать о ней не смели.
но сейчас они самая популярная женская k-pop группа в мире, и дышать в условиях такой популярности невероятно сложно. у дженни проблемы со здоровьем, у джису — с самооценкой, а у лисы и чеен проблемы друг с другом. джису все еще не понимает, что между ними происходит: чеен и лалиса постоянно ссорятся, когда девочки собираются все вместе в репетиционном зале. конечно, ссоры — это обычная вещь, когда ты находишься в коллективе. но если обычно девочки все решали мирно и не доходило до скандалов и оскорблений, то у чеен и лисы бывали моменты, когда одна из них могла уйти, громко хлопнув дверью.
— стоп, — говорит лиса, выключая музыку нажатием на умные часы, — чеен, давай мы отрепетируем, и все пойдут по своим делам?
лиса нервно кладет руки себе на бока и выставляет правую ногу вперед:
— ты решила мне отомстить?
— чего?
чеен, до этого пытавшаяся отдышаться, растерянно, почти с насмешкой смотрит на лису, нахмурив брови:
— ты специально останавливаешься на моей партии, верно?
— лиса, тебе нужно отдохнуть, наверное, — она не сдерживает усмешки, — ты несешь бред.
но лиса как всегда требовательна и упряма и, потряхивая ногой, ждет ответа розэ, не переставая смотреть ей в глаза. джису и дженни в этот же момент переглядываются: никто из них не понимает, что случилось. чеен, не выдерживая тридцатисекундной тишины, отвечает:
— я остановилась, потому что у меня в глазах потемнело; к тому же, следующей была моя партия, мне же надо будет отдышаться, когда я буду на сцене. у тебя какие-то проблемы?
— я вижу, что ты хочешь отомстить мне за… — лиса косится на джису и дженни, стоящих рядом, и замолкает.
— нет, лиса, я плевать хотела на тебя.
лиса приоткрывает рот и перестает дышать на секунду, а потом, делая громкий вздох, говорит:
— взаимно.
и уходит, взяв свою сумку и бросив «я потренируюсь дома» перед тем как выйти из зала. чеен склоняет голову и тихо говорит «блять». потому что она поняла, что сказала. какую херню-абсолютную-ложь она только что произнесла.
они же всегда были близки, что сейчас не так?
менеджер-ним, мне осталось снять макияж и переодеться.
хорошо, скоро буду. я в кафе напротив здания. тебе купить что-нибудь?
капучино с карамельным сиропом.
она кладет телефон на стол и смотрит в зеркало, а в нем уставшая и вымотанная ким джису, которая вот-вот рухнет на пол от изнеможения. от уведомления о сообщении экран телефона включается — на часах 21:14. без отпечатка пальца джису никто не сможет прочитать сообщение.
эта функция особо важна, когда находишься в комнате со стаффом. никогда не знаешь, кто из работников захочет подзаработать и слить сасэнам сообщения или информацию о том, с кем общается айдол. она гуглила и искала в соцсетях — в среднем стаффу платят около 20 долларов за не особо важную информацию об айдоле и больше 50, если она скандальная или провокационная. впрочем, даже если не найдется какой-нибудь меркантильный работник, сасэнам не составит проблем выдумать то, что им выгодно.
у джису проблемы с доверием.
потому что никогда не знаешь, кому понадобятся деньги. а то, что это личная жизнь айдола, никого не волнует.
айдолы ведь знали, на что шли, верно?
бутылки только в маленьком холодильнике под столом, и вода там холодная — у джису завтра репетиция в студии, и в приоритете забота о горле, а не жажда. не желая проснуться завтра с болью в горле, она отправляется на поиски теплой воды. кажется, кулер был где-то рядом с лифтом? по крайней мере, она видела его где-то рядом с входом, когда спешила на фотосессию.
она выходит из гримерки и направляется в сторону лифта: нужно было пройти через весь зал и зайти в коридор, где и должен был быть кулер. с одной стороны располагались кабинеты: другие гримерки, комната отдыха для стаффа, столовая для работников, комната ожидания, склады с реквизитом и помещения, где уборщицы хранили швабры, ведра и прочие принадлежности. с другой стороны, не прерываясь, располагались понорамные окна, прикрытые полупрозрачным тюлем.
из окон виднелся вечерний сеул: спешащий, занятой, абсолютно равнодушный.
из головы джису не вылезает gone. она тихо идет, склонив голову вниз, пока не на тыкается на
его правое плечо.
парень с отвратительными шутками.
впечатление о нем у джису действительно было негативным: он, скорее всего, студент, который младше нее, но разговаривая с ней в зале, обращался к ней на «ты». родители не учили его вежливости?
— извините, пожалуйста, — джису кланяется и виновато смотрит ему в глаза, — я задумалась.
— я настолько незаметный?
— что? — она сводит брови, не понимая, что на это ответить. он говорит неформально. они впервые друг друга видят, какого черта?
— я просто шучу, все в порядке, — он произносит это быстро, проглатывая окончания — она не сразу поняла, что он сказал. — дашь мне свой номер?
глаза джису округляются, и ей становится немного жутковато от взъерошенного вида парня. по виду он был года на три младше, и его волосы выглядели так, будто он не расчесывался с момента пробуждения. его тело было расслаблено — как будто в этом вопросе нет ничего такого. а взгляд уверенный. наглый.
соберись, думает джису.
— нет, извините, — она еще раз кланяется — даже не из чувства вины, а по привычке.
собирается идти дальше, как вдруг:
— я буду хорошим парнем, может, подумаешь еще раз?
да что непонятного в слове «нет»? и кто-то с красивым низким голосом произносит это вместо джису за ее спиной:
— она же сказала «нет».
исок смотрит немного напуганно куда-то выше ее головы, и отступает от джису на шаг. только сейчас она заметила, что он вторгся в ее личное пространство: между их лицами было чуть больше тридцати сантиметров. только сейчас почувствовала, как ей некомфортно.
— извините, намджун, — говорит он, кланяясь.
намджун? боже. почему из всех людей именно он? это нехорошо. очень нехорошо. если кто-то еще это увидит, могут поползти слухи. она отходит к стене, и теперь намджун и исок стоят напротив друг друга. джису немного развернулась и теперь видит его: намджун выглядит раздраженным. он прикусил внутреннюю сторону щеки и засунул руку в карман худи, но она может видеть, как сильно он сжимает ткань внутри.
он настолько зол?
из-за нее?
— и вы тоже извините, джису, — он еще раз кланяется и
уходит убегает в сторону зала.
джису немного мнется. никто из них не двигается. что ей сказать ему? он раздражен. стоит ли говорить хоть что-то? вдруг он не хочет разговаривать? поблагодарить за помощь? или сказать, что справилась бы сама? в голове множество мыслей, но с языка в итоге срывается только «спасибо».
он игнорирует ее благодарность и спрашивает:
— вы в порядке? сильно испугались?
— это было не страшно, — она говорит это на выдохе, с улыбкой облегчения, и двигается с места в сторону лифта (воды ей все еще хочется). она оборачивается, как бы призывая взглядом намджуна, и он, нерешительно отведя взгляд в сторону, идет за ней, — меня даже фильмы ужасов не пугают. они слишком скучные, не думаете?
она слышит, как он усмехается, но не решается повернуться и посмотреть на это.
им неловко. идти рядом друг с другом и (пытаться) разговаривать — это так странно для обоих. ранее эта мысль была для них запретной: вокруг них всегда было много глаз, и ни компаниям, ни намджуну и джису не нужны были проблемы. так что до этого момента они и не разговаривали ни разу. только джису с тэхеном взаимодействовали, когда они были ведущими на inkigayo, но прошло уже несколько лет, и их уже давно ничего не связывало. а сейчас… что нужно сказать и что сделать?
— вы такой высокий, сонбэнним, —
господи, джису, просто замолчи, ты несёшь такой бред, — завидую вам.
— почему же? — он щурит глаза и равняется с ней, теперь они идут
по-настоящему рядом.
— я все еще пью молоко в надежде на то, что однажды вырасту.
они уже подходят к лифту, и джису останавливается возле кулера. намджун неосознанно останавливается рядом. правда, пить джису уже не так сильно хочется. гораздо больше хочется поговорить с ним ещё немного.
разве это не естественное желание, когда разговариваешь с хорошим человеком?
— главное — это верить. может когда-нибудь у вас все-таки получится.
они смотрят друг другу в глаза пару секунд, а потом неловко смеются.
красивая улыбка. намджун отводит взгляд в сторону от смущения из-за такой мысли, а джису отворачивается, чтобы взять бумажный стаканчик (и скрыть румянец).
что это такое вообще? почему
они об этом думают?
— я слышала, что у вас скоро камбэк,
сонбэнним, — джису произносит последнее слово особенно четко, — удачи.
она выделяет его, чтобы отрезвить себя. чтобы провести границу у себя в голове, что не нужны ей разговоры о чем-то большем. им просто
нельзя.
на намджуна, по видимому, это влияет так же, как и на джису: он выпрямляется и говорит равнодушно:
— спасибо. хорошего вечера вам, джису-щи.
лучше не рисковать. слухи — страшная вещь, когда ты айдол.
и он, до этого топтавшись на месте, кланяется и заходит в только открывшийся лифт. оттуда выходит менеджер джису со стаканчиком кофе в руках.
он кланяется намджуну и смотрит на джису, ожидая объяснений. менеджер ким не злится, он ждёт объснений. этим он нравится джису: он сначала выслушивает и только потом говорит свое мнение. ян хен сок, например, был другим.
да почему она постоянно о нем вспоминает? он уже год как сидит в тюрьме. бывший директор yg потерял все свои акции компании за растрату денег blackpink. он не был для них как отец, хотя девочки неоднократно говорили обратное на различных шоу; он, скорее, был строгим дядей. ругал за малейшие ошибки и требовал действительно недостижимого.
сейчас все по-другому, и новый директор допускает несколько камбэков в год. допускает, но не позволяет реализовать. хотя джису хотелось бы возвращаться с новой музыкой к блинкам чаще. она их правда любит.
компания запрещает джису вести трансляции на обычном vlive, потому что какой смысл, если это не платно? да и вдруг она скажет что-то не то? после того, как чеен сказала людям, которые не любят кого-то из их группы, не называть себя блинками, трансляции стали для компании ассоциацией с убытками и проблемами. чеен хотела как лучше. но во всем должна быть выгода — по крайней мере, так думала компания. но иногда джису так хотелось провести одну трансляцию поздно ночью, когда ей не спится. или
хотя бы на ее день рождения.
— мы случайно столкнулись.
— хорошо, но постарайся без случайностей в следующий раз.
менеджер ким быстро меняет недовольную гримасу на милую улыбку. он пихает ей в правую руку кофе и, мягко хватая ее за левое запястье, ведет за собой. джису рада, что у него хорошее настроение.
они были друзьями, хотя менеджер ким, точнее
инхо-оппа был ей скорее как старший брат. ему было тридцать два года, и в таком возрасте он уже имел семью, но не забывал заботиться и о джису. иногда он скрывал от компании внезапные перекусы джису в машине, а иногда даже им способствовал: приносил кимбап, сделанный его мамой специально для джису, или делил овсяное печенье на его перерыв вместе с ней. обрабатывал маленькие ранки, а в период, когда у джису болела спина во время коачеллы, он контролировал прием обезболивающего
вечно забывающей все пикачу (так он ее называл).
а джису в ответ слушала его песни. он хотел быть продюсером когда-то, и он даже стажировался долгое время, но затем его компания разорилась, а ему уже было двадцать три года, и этот возраст показался ему поздним для дебюта. поэтому он решил похоронить свою мечту и стать менеджером. инхо был ее поддержкой в те времена, когда джису была трейни. и она пообещала, что когда-нибудь споет одну из его песен на сцене. не только из благодарности, но и потому что они ей действительно нравились.
— лиса и розэ снова поругались, — говорит инхо по пути обратно в гримерку, чтобы джису наконец смыла свой макияж и переоделась во что-то более удобное. — ынхек так сказал. он вез их в общежитие сегодня, и в машине на протяжении всей дороги стояла гробовая тишина.
— как думаешь, что у них происходит? мне стоит вмешаться?
— когда ты стала такой неуверенной? джису-трейни непременно бы вмешалась.
когда мне начали желать смерти за то, что я не так коснулась участниц или отнеслась к ним недостаточно тепло.
— я уже джису-айдол, инхо-оппа, — говорит джису, закрывая дверь гримерки с усталой натянутой улыбкой прямо перед его носом.
через десять минут джису садится в машину и уезжает в квартиру как ни в чем не бывало. как будто не было никакого намджуна-сонбэннима.
на самом деле ее сердце пропустило удар, когда она почувствовала его за своей спиной. но это было из-за страха.
наверное.
