Химия — одна из важнейших и обширных областей естествознания, наука о веществах, их свойствах, строении и превращениях, происходящих в результате химических реакций, а также законах, которым эти превращения подчиняются.
Экспрессия чувств неистово зашкаливала, витала в воздухе, выдавала своё присутствие дрожью в коленках, сбившимся дыханием и сумасшедшим сердцебиением. Вот только зал бесился и неистово выкрикивал строчки песен, проникаясь той самой атмосферой безумного, эйфорийного счастья, когда о-боже-я-мечтал-об-этом-всю-жизнь-я-попал-на-концерт-кумиров, а взгляд Уэя-младшего был зациклен на одном-единственном человеке, который размахивал своей огненной шевелюрой и крутил бёдрами, не выпуская из рук микрофон. Лично для него Джерард _всегда_ был особенным и самобытным. Этакий единственный человек из его жизни, которого никем нельзя заменить, просто потому что он такой единственный и точка. Но всё вылезло за адекватные рамки, когда Уэй-старший, сияя, словно ребёнок, который распаковал рождественский подарок, заявился домой с ярко-красными волосами. Майки окончательно понял всех тех несчастных девушек, которые если раньше хотя бы пытались опровергнуть факт того, что Джерард Уэй является бесспорным секс-символом современности, увидев его с новой причёской окончательно тронулись умом. Только вот кто несчастнее – они, мечтающие ежесекундно видеть мальчика-красавчика или брат, который уже совсем не может контролировать себя в его присутствии? Каждое прикосновение било током, обжигало, растекалось по венам приятной тёплой волной, порою такой горячей, что оставалось только запираться в ванной, включать воду, неистово кусать губы до крови и отчаянно сжимать руки в кулаки, пытаясь прогнать маячащий красный огонёк из мыслей. Пусть болью. Пусть алкоголем. И ни в коем случае не терять маску спокойствия на людях, тем более на глазах Джи, самого-самого человека во вселенной. Самого-самого химического, самого-самого наркотического, самого-самого желанного. И какая жалость, что ему в братья выпал слабый, потерянный, неправильный, свихнувшийся и никем не понятый Майки Уэй.Психическая зависимость характеризуется субъективным ухудшением состояния при задержке приёма препарата, а также ощущением психического подъёма, удовлетворения при его получении. Таким образом, наркотик становится необходимым условием благополучного психического существования и функционирования.
Выбора не было уже давно. С Джерардом он спокойно существовать не может, без Джерарда тем более. И что остаётся? Терпеливо впитывать в себя каждый взгляд, каждую улыбку, каждое случайное прикосновение, стараясь избежать передоза, иначе крыша, держащаяся на хлипких гвоздиках, уедет окончательно, оставив только непонимание общества и избегание Джерардом своего брата. «Своего». Справедливо. Можно так и представлять людям, чтобы было честно и правдиво – знакомьтесь, это Майки Уэй, собственность своего старшего брата, без которого он существовать не может в принципе. Майки тряхнул головой и вспомнил, что он на концерте, что руки давно уже на автомате отыгрывают музыку, а мысли витают далеко-далеко. Давно уже не хватало сил одёргивать себя, напоминать о местонахождении и о том, что сейчас абсолютно неподходящий момент для того, чтоб витать в облаках. Уэй-младший только сдавленно выдохнул и продолжил перебирать струны гитары. Джерард услышал его, мгновенно обернулся, зацепился за его взгляд и в пару прыжков подскочил ближе, одними глазами спрашивая, всё ли нормально. Конечно же, нормально. Только все шесть чувств сосредоточены на том человеке, который сейчас обдаёт тебя горячим дыханием. Осязание ловило нервными окончаниями тело Джерарда, обоняние жадно вдыхало запах, зрение не выпускало из своего обзора лицо брата, слух с неистовым обожанием ловил звуки голоса, гравитация грозилась исчезнуть в любой момент и рухнуть в обморок, наплевав на все обстоятельства. А вкус тихонечко сидел в уголке и уже несколько лет бился в истерике от того, что ему никогда не суждено почувствовать сладость губ старшего брата. На самом деле всё произошло в несколько секунд – Майки улыбнулся своей фирменной улыбкой я-в-порядке-не-беспокойся-за-меня, Джерард заботливо поправил ему чёлку, скользнул пальцами по плечам и ниже, а дальше снова устремил взгляд в зал и сделал пару шагов в сторону. Всё нормально. Нормально. Кажется, он даже перестал играть в то мгновение. Радовал только тот факт, что зал этого, судя по всему, не заметил. Все шесть чувств – голодные, и, казалось, целую вечность повинующиеся действиям лишь одного человека орали, что I AM NOT O-FUCKING-KAY. Но Майки не мог отвести взгляд от Джерарда. Красивого, шикарного Джерарда, трясущего своей бесценной гривой, словно красноволосый лев. Уэй-младший клятвенно пообещал себе ни при каких обстоятельствах не упоминать это сравнение при самом Джи и снова провалился в спасительное полузабытье, продолжая на автомате отыгрывать свою партию.Передозировка — медицинский термин, описывающий случай приема лекарственного или наркотического препарата в дозах больше рекомендуемых или обычно применяемых.
Майки уже не помнил, как они отыграли концерт, как добрались до отеля, как он наконец оказался в спасительной ванной, зачерпнул холодной воды, умылся и обессилено сполз по кафельной стенке вниз, закрывая лицо руками и утыкаясь в коленки. Он очень хорошо понимал, что несколько счастливых секунд с большим опережением перевешивают всю пустоту потом, но совсем не понимал, как вести себя в это ужасное и одинокое «потом», которое с головой накрыло его в этой маленькой комнатке с раковиной, ванной, стиральной машинкой и крохотным зеркалом. Внезапно его волосы с нежностью взъерошила такая знакомая рука и обеспокоенный голос позвал по имени. Ты свихнулся настолько, что уже и галлюцинации начались! – радостно заметили остатки здравого смысла и окончательно смылись, напоследок проорав что-то вроде "good morning, Vietnam!" А Майки устал, Майки окончательно устал, запутался в отношениях с миром и самим собой, эмоциональная опустошённость пришла чуть позже физической после пика чувств, накрывая с головой и потроша никому не нужную душонку. Открывать глаза и развеять ощущение миража не хотелось категорически. Просто он слишком устал. Сегодня ему можно прижать эту тёплую ладонь ко лбу, провалиться в пучину сознания, которое помиловало его, обрисовав любимый образ, и шептать «джерард-джерард-джерард»… - Майки? – в голосе уже слышалась тревога. Уэй-младший понял, как далеко уже зашло его собственное безумие и нехотя открыл глаза. Джерард никуда не испарился и не исчез. Он сидел на коленях перед братом и казался реальнее всего реального. Майки скользнул взглядом по ручке двери и понял, что даже не закрыл дверь, когда в непонятном состоянии ввалился сюда, снова тихо охнул и как-то обмяк. Спустя пару секунд до него дошло, что брат гладит его по щеке и, кажется, губами проверяет температуру. - Майки, с тобой всё хорошо? У тебя, кажется, жар… Уэй-младший, всё ещё находящийся в полусонном состоянии, шепчет, что «это из-за тебя, тебя» и силится отодвинуться куда-то. А куда отодвигаться, если сзади – бортик ванны, слева – раковина, справа – стиральная машинка, а перед тобой человек, от которого сходишь с ума? Джерард продолжает звать его по имени, обхватывает лицо брата руками, очерчивает контуры и уже просто не знает, что делать, не знает, что творится с Майки, не знает, как вытащить его из состояния, как будто он собирается умереть здесь – опираясь на бортик ванной, тихо шепча какие-то слова и обмякая в его руках. - Майки, Майки, посмотри на меня, пожалуйста! И тут Уэй-младший выныривает и начинает осознавать ситуацию. Зрачки фокусируются на лице Джерарда и постепенно увеличиваются. Самый тяжёлый наркотик. Самый лучший наркотик. Самый нужный наркотик. Подушечки пальцев тянутся к рукам Джерарда, который всё не убирает рук с лица брата, нежно гладит скулы. - Так всё хорошо? Скорую вызывать не надо? Ты просто устал? Хочешь, отменим всё, что дальше в концертном графике, тебе, наверное, надо отдохнуть… Майки ничего не слышит, он неотрывно смотрит в глаза Джерарда, замечает, как красиво светятся ярко-красные волосы в свете одинокой лампочки и шепчет: - Джерард, прости меня, пожалуйста, прости… - За что? Майки? Уэй-младший всегда знал, что нельзя допускать передозировки близости. Что он не выдержит и сорвётся, а после этого всё пропадёт пропадом, всё, чем он так дорожил. Сам виноват – не прокрутил защёлку, не закрыл дверь. А Джерард, естественно, волновался, искал его, приводил в сознание, оказался так близко… И вокруг не было никого кроме, в руках не было гитары, которая, порой, единственная может сдержать. Прописная истина трёх слов – нельзя.допускать.передозировки. Может быть, потом придётся умереть. А сейчас его лихорадит, отчаянно лихорадит, самоконтроль испаряется в душный воздух и безумие, безумие этой огромной, страдальческой любви выпускается наружу, словно оголённый нерв. Майки запускает все десять дрожащих пальцев в гриву своего льва, притягивает его к себе и целует, целует отчаянно-нежно, со всей своей горькой недосказанностью, целует так, что все самые яркие слова о возвышенных чувствах теряют краски и блекнут. Все тоненькие ниточки лопаются, Уэй-младший не знает, что его ждёт хотя бы через минуту, но продолжает целовать брата, неимоверно сладкого и действительно огненного. Бедный, бедный мальчик, который замкнулся на своём безумии, потерялся во времени и пространстве, не видит никаких ориентиров и дорвавшийся наконец до того, чего желал, наплевав на последствия. Но здравый смысл (и какого чёрта он тут забыл?) резко снова возвратился на своё законное место, и Майки быстро отпрянул от губ брата, желая одного – провалиться под землю. - Да стой же ты… - хрипло шепчет Джерард, переплетает свои пальцы с пальцами брата и нависает над ним. – Робкий олень… иди сюда. Майки не верит в происходящее, мотает головой и вообще старается не смотреть на Джерарда. Получается очень плохо, потому что он замечает и румянец на щеках, и искусанные губы, и выбившуюся красную прядочку. Майки не верит в происходящее, отрицает реальность, но тянет руку к этой гипно-прядочке и заправляет её за ухо, будто возвращая ту ласку на концерте. Уэй-старший замирает, тянется за рукой, словно большой кот… лев, в конце концов перехватывает её, берёт за запястье и прижимает к своим зацелованным губам. Воздух наэлектризован дальше некуда и бьётся искорками, дверь закрыта, невыносимо жарко, каждый миллиметр кажется километром. - Майки… Джерард беспорядочно целует его в лоб, в нос, в щёки, в скулы – во всё, до чего только может дотянуться, хаотично гладит и залезает руками под майку брата. В конце концов он доходит до губ, здравый смысл орёт благим матом, Майки выгоняет его вместе с моралью далеко, надолго…навсегда? прижимается ближе к Джерарду, снова обнимает его, и вместе они сливаются наконец в единое целое – ненормальное, безумное, горячее, но такое счастливое. Воздуха не хватает катастрофически, но обоим наплевать на это, будто в этой жизни самое главное не кислород, а нежные и податливые губы своего собственного брата. Они целуются так, словно уже через пять минут их разлучат, а они так и не сказали друг другу самого главного, самого вечного, самого волнующего… Джерард отрывается и пару секунд смотрит на Уэя-младшего. - Майки, боже… какой ты у меня красивый. – с обожанием стонет кумир миллионов девочек-подростков. - Красивый олень? – улыбается Майки. - Ага. Робкий-робкий олень, - щурится Джерард. – Наверное, если спустя минуту я тебя всё ещё не оттолкнул, значит… - Мне было не до рассуждений, я совсем потерял счёт времени… - Неужели я настолько хорошо целуюсь? – самодовольно спрашивает Уэй-старший. - Лучше всех, - Майки снова запускает руку в его волосы и гладит. Джерард почти что не мурлыкает, и Уэй-младший всё-таки не сдерживается. – Чёрт, действительно лев… - Я лев? – отзывается Джерард и хитро ухмыляется. – А ты помнишь, что львам всегда достаётся всё самое лучшее? – Уэй любуется младшим братом, облизывается и добавляет. – И ты моя добыча. Не только сегодня…всегда. Джерард подхватывает Майки, опускает его на стиральную машинку и одним движением стаскивает с него мокрую майку. - Добыча будет сопротивляться? - Ради всего святого, заткнись и не останавливайся…ПРАВИЛО ВАНТ-ГОФФА - При повышении температуры на 10 градусов скорость реакции большинства химических реакций увеличивается в 2-4 раза.
Воздух плавился, одежда в беспорядочном хаосе валялась по всему периметру внутри этих четырёх стен, были слышны только вздохи и стоны. Ритм движений Джерарда сбивался, Майки обеими руками притягивал его к себе за поясницу, тщетно пытаясь сократить состояние до нуля миллиметров, хотел быть ближе, до невозможности ближе, и Уэя-старшего это неминуемо сводило с ума, заставляло запрокидывать голову, выстанывать имя брата, подаваться резче, с трудом балансируя на грани между удовольствием и реальностью, только каким-то чудом не срываясь вниз. Всё, что видел Майки – прекрасного Джерарда, _своего_ Джерарда, задыхающегося от наслаждения, покрытого испариной. И не сдерживался, раз за разом снова запуская руки в его волосы, пропуская их между пальцами и порою отчаянно цепляясь. Толчки, дыхание, сумасшедшее сердцебиение, тихий шёпот, жадные и лихорадочные поцелуи. Вот они какие – химические братья, которые через каждое «неправильно» проходили вместе и решали сами, действительно ли оно на самом деле такое страшное, или просто люди боятся перейти за узкие рамки, боясь осуждения общества… Но не они. В любую утопию, в любой омут или даже болото – только за руку, только вместе.