закон Мёрфи

«жизнь прекрасна. я задыхаюсь от боли. иногда.» — марта кетро.

за два года до Церемонии Выбора. Алекса Мёрфи всегда была одарённой девочкой. С самого детства. Будучи рождённой в Эрудиции, она, как и все другие, знала, что это её дом. Алекса знала, что останется в своей фракции, будет усердно трудиться и, возможно, даже однажды займёт место рядом с лидером. В течение первого месяца после выхода из комы Алекса смогла выпросить книгу, которую с воодушевлением ждала. Как только та попала к ней в руки и взгляд коснулся первых строк, Мёрфи поняла, что у неё развилась дислексия. Каждое слово, которое она читала, было понятно, но в отдельности от всего текста. Слова не собирались в предложения, как бы Алекса не старалась. Смысл того, что было прочитано, ускользал от неё, словно вода, льющаяся сквозь пальцы. Иногда Лекс даже не могла вспомнить, как читается буква, хотя была уверена, что знает её. В тот день через пару минут глаза начинали болеть от непривычного давление, а голова разразилась очередной атакой, заставляя девочку устало опускаться на подушку. Ей было страшно, что она, прирождённый Эрудит, который до этого решал в уме сложнейшие уравнения за несколько секунд, теперь с трудом складывала буквы. Что теперь делать? Почему она выжила? Множество вопросов хаотичным потоком летали в её сознании, вызывая очередную головную боль или вовсе нежелание что-либо делать. Бывали моменты, когда Алексе казалось, что весь её ум заключается исключительно в хорошей памяти. Словно без этой феноменальной детали не было бы всех тех умений. Для того, чтобы решить уравнение или задачу, нужно знать правила, знаменатели и систему работы. Однако даже простое знание теории не даёт возможность решать всё без проблем. Алекса говорила об этом иногда с Уиллом или Розалиной, не желая ведать пессимистичные мысли кому-то ещё. Скажи она это Софи, то начался бы конец света. Эта девчушка была слишком солнечной и жизнерадостной. Как только рыжеволосая заходила в помещение, тоска сразу исчезала. У Алексы частенько было желание всё бросить. Слишком сильно это утомляло. Порой было настолько тяжело даже просыпаться, что вовсе не было желания вставать. Однако её всегда кто-то заставлял двигаться в те дни, когда она не хотела. Слова о том, что у неё что-то болит, не помогали. Анализы и результаты всех осмотров были прекрасными, поэтому боль просто была болью. Боль не была поводом не вставать с кровати и не улучшать навыки ходьбы. Боль не была поводом для того, чтобы отказываться от процедур. Мёрфи понимала, что ей необходимо делать каждый день одно и то же и периодически добавлять в свой «рацион» новые занятия. — Вставай. — Розалина нависала над Алексой, которая не хотела вставать. Это было, когда Мёрф ещё лежала в больнице. «Не хочу», — было ей ответом из-под одеяла. — Алекса… — Джонсон резко выдохнула и села на край больничной постели. — Милая, ты должна встать и заниматься плановыми процедурами. Это нужно для тебя. Чтобы ты могла жить как раньше. Понимаешь? — Понимаю, но я устала. — Знаю, милая, но нужно вставать. Она бы не позволила тебе лежать. — Одеяло было откинуто той, что пряталась под ним. Голубые глаза внимательно смотрели на Розалину, которая так сильно напоминала Алексе родную мать. — Я знаю. — Грустная улыбка скользнула по лицу подростка. Глаза сместили свой фокус куда-то вниз. Как хотелось сказать, что ведь её всё равно здесь нет, но отчего-то было стыдно. — У меня словно сил нет. — Так найди их в себе. Ты сильная девочка, под стать своим родителям. Не нужно это доказывать другим, докажи это себе. — Розалина аккуратно и мягко коснулась белоснежной пряди, заправляя её за ушко. Невольно она вспомнила, как плела Виоле косы. Наклонившись и поцеловав племянницу в лоб, Роза встала. Сейчас перед Алексой стояла прекрасная взрослая девушка, которая работает под начальством команды Джанин Мэттьюс уже не один год. Возможно, это и стало причиной, по которой лидер фракции лично контактировала с юным Эрудитом. Простое тёмно-голубое платье облегало стройную фигуру. В тон ему туфли на острой шпильке. Чёрные волосы распущены, но небольшое количество собрано прямоугольной заколкой на затылке. Белый пиджак висел на кресле, стоявшем где-то в углу. Мёрфи глубоко вздохнула и через неохоту села на кровати. — Они бы гордились тобой. — Не потому что Алекса всё-таки решила встать. Нет. Розалина видела, сколько силы в племяннице. Видела, что её так просто не сломать. Одно из основных, что исправно и старательно выполняла Алекса — это вес. Тело стало более худым, иногда казалось, что даже слишком. За те почти два месяца, что она пролежала в коме, подростковое тело истощилось. Казалось, что помимо всех капельниц, организм самозабвенно использовал и личные ресурсы. Конечно, Алекса не была настолько худой, что можно было заявить: у неё анорексия. Однако вес нужно было набрать. Она исправно питалась, понимая, что это необходимо не только для физического восстановления, но и для работы мозга. Алекса Мёрфи уже не была тем Эрудитом, которым родилась. Белянка лишь поначалу стремилась стать прежней. Не быстро и не сразу, но она поняла, что как раньше уже никогда не будет. Нужно просто вернуть себя к нормальной жизни, хоть и не такую, какой её знали. Мёрфи со временем снова начала решать сложные уравнения весьма быстро, но теперь уже только на бумаге и с ручкой в руках. Однако в случае путаницы в голове со слагаемыми она могла остановиться и просто потерять суть. Сложные рассуждения, вечно покоящиеся в её голове, были теперь более простыми, чтобы она сама случайно не запуталась в значении слов и предложений. Часто Лекс могла начать рассуждать вслух, совершенно забывая, что находится где-либо не одна. Алекса снова ходила, теперь уже без костылей, но медленно, словно никуда не спешила, будто у неё целая вечность впереди. Просто потому что не хотела спешить. Словно растягивала время. Вместо улыбчивой и милой девочки она стала более собранной, спокойной и предпочитала наблюдать. Хотя в компании друзей легко и быстро расслаблялась, становясь прежней собой. Алекса по-прежнему веселилась, любила шутить, звонко смеялась, и бывало, стреляла сарказмом. Все заметили изменения в ней, особенно друзья и Розалина. Однако они принимали это так, словно ничего не произошло. Каждый из них понимал, что подобное не проходит бесследно. Панические атаки были редким, но всё же существующим фактом. Первые два раза произошли непосредственно в больнице под присмотром врачей. Третий и четвёртый разы произошли в течение следующего года, когда она оказывалась случайно рядом с панорамными окнами выше четвёртого этажа. На счастье Алексы, с ней в оба раза был Уилл. Тогда она ещё не вернулась в школу, продолжая обучение на дому. Мёрфи была отчасти готова вернуться в класс, но врачи не давили на неё, ведь понимали, что постоянные припадки никому не нужны. Те моменты, когда паническая атака накрывала её с головой, она плохо помнила. В один из этих раз два друга отправились в библиотеку. В ней не было тихо. Стоял лёгкий шум голосов, шагов туда-сюда и шелеста страниц. Все были чем-то заняты, выуживая новую информацию. Тогда Мёрфи каким-то образом оказалась у панорамного окна, сама не помня этого момента. Уилл был рядом и обсуждал с кем-то книгу, держащую в руках. Всё было хорошо до тех пор, пока Алекса не поняла, где она и что происходит вокруг. — Я думаю, эта книга как раз подойдёт, в ней подробно опис… Голос Уилла потонул, словно под водой. Лёгкие шумы стали более тяжёлыми и сильными. Они слились в непонятное жужжание, которое давило на слух. Звуки шагов звонко отскакивали от пола, начищенного до блеска. Шелест страниц стал раздражать, словно кто-то стоял под ухом и специально перелистывал их. Алекса решила отвернуться, чтобы постараться отвлечься и отдышаться. Она поздно поняла, что зря обернулась. Голубые глаза смотрели в упор на сплошное панорамное окно. Оно было около пяти метров в высоту, если не выше. Длина стеклянной стены уходила далеко на десятки метров. Закон Мёрфи. Шутливый философский принцип, который работает совсем не шутливо. Воздух сорвался с губ Алексы шумно и рвано. Сердце ускорило ритм. Появилось ощущение, что её душили, заставляя глотать воздух, словно ты рыба, выброшенная на берег. Внутри всё дрожало. Пальцы отбивали непонятный и хаотичный ритм. Сначала стало резко холодно, а потом Алексе стало казаться, что она жарится. Через несколько секунд снова стало холодно, а мир вокруг словно поплыл. Смех. Разбивающееся стекло. Женский крик. Тупой удар об асфальт. В голове что-то ранее назревающее теперь лопнуло, и колени Алексы подкосились. Мир перестал существовать. Девушка слышала, как давление бьёт по вискам. Как перепонки в ушах отбивают ритм, будто были барабанами. Перед глазами всё плыло, воздуха катастрофически не хватало. Смех. Разбивающееся стекло. Женский крик. Тупой удар об асфальт. — Алекса! — Глаза сфокусировались на том, что заслонило собой солнечный свет из панорамного окна. Через несколько секунд, за которые она успела раза три рвано вдохнуть воздух и выпустить его с хрипом из горла, она поняла, что это Уилл. — Алекса! — Судя по выражению его лица, он говорил весьма громко, но ей казалось, словно она под толщей воды. Вспотевшие ладони на щеках Алексы крепко держали её голову. — Дыши медленней и глубже. Слышишь? Дыши, Лекс, давай. — Алекса не понимала, что значит медленно. В какой-то момент внутри появилось безразличие, что вот так от своего страха она сейчас умрёт. Кто-то ещё склонился над ними, но Алекса фокусировала внимание на Уилле и его голосе. — Слушай мой голос. Алекса, ну же, ты можешь. Через несколько секунд Мёрфи почувствовала, что воздуха поступает больше. Лёгкие сковывает уже не такой тугой обруч. Смотря на лицо Уилла, белянка представляла их весёлые моменты. Когда они смеялись, забывая обо всём. Страх постепенно начал отпускать, забывая звуки, сводившие её с ума. Голос друга становился ясней, вскоре приходя в норму. Когда всё закончилось, Алекса морально долго не могла отойти. Не понимала, за что это ей. Не понимая, как вообще оказалась в этой точке зала. На следующее утро она сидела в кабинете доктора Пирса, который всё ещё наблюдал за состоянием подростка. Розалина, в свою очередь, всё свободное время проводила с племянницей, на что Алекса однажды начала возражать. Мёрфи считала, что тётя не должна забывать и про себя. Роза должна была ходить на работу, выполнять свои обязанности и строить свою жизнь. Лекс знала, что не пропадёт. Она дома, в родной фракции, среди тех, кто хочет ей помочь. Время пролетело стремительно, неся с собой нервы, срывы, горькие слёзы и разочарования. Но помимо этого, Алекса чувствовала радость, облегчение и гордость за то, что каждый раз находила в себе силы идти дальше. Она читала почти как прежде, но медленнее и часто дислексия давала о себе знать, поэтому теперь могла уделить книге не больше трёх часов, после чего начинала болеть голова и ей требовался перерыв. Полтора года прошли почти незаметно. Алекса спокойно ходила, хотя когда-то поначалу с трудом вставала. Она снова писала, но только почерк уже не был аккуратен, как раньше. Книги читались не так быстро, порой целыми днями не оказываясь в руках юной хозяйки. Письменные уроки тоже периодически давались с трудом, но Алекса упёрто продолжала навёрстывать упущенное. Благодаря Уиллу и Софи девочка не вешала нос и каждый день уверенно улыбалась. Алекса вернулась к нормальной жизни. Замкнутость исчезла. Она стала более весёлой, расслабленной, местами забавной, но только с теми, кто ей был близок. Белянка могла зависнуть, погружаясь в мыслях. Могла сидеть часами одна, размышляя и вспоминая. Алекса была разной, но живой. За эти полтора года Алекса полюбила бегать. Даже после того, как её физические упражнения, нацеленные на тренировку тела для восстановления, закончились, она не остановилась. Для белянки словно стало привычкой бегать по утрам, качать пресс, отжиматься, потому что чувствовать силу тела было приятно. А ещё ей было приятно, что те пять мальчишек, которые уже стали юношами, не смогут выбрать фракцию. Они были обозлены на неё из-за того, что сами сделали, но не желали принимать вину. Они считали, что это было несправедливо, — лишать их выбора. Конечно, возможно, эта ситуация вновь её настигнет, но Алекса будет сильнее. Мёрфи встретится с происходящим уверенным взглядом, с бесстрашными и смелыми мыслями. Невиновных нет, а история имеет свойство повторяться. за год до Церемонии Выбора. В последние полгода перед тем, как сделать свой выбор фракции, Алекса вернулась в школу. Её перевели в класс Уилла, что безумно радовало всех ребят. Теперь Мёрфи могла всегда быть рядом с друзьями. Алекса, Уилл, Софи, Эдвард и Майра теперь были вместе. На удивление Алексы она узнала, что их класс всегда относился к Мёрфи хорошо. Она быстро прижилась, хоть и не сблизилась ни с кем. Подростку хватало друзей и хотелось оставить среди них только близких. Больше не было приступов, что несказанно радовало. Никто не смеялся над ней, ведь опыт произошедшего заставил многих замолчать. Конечно, Алекса видела тех ребят каждый учебный день. Эдгар Фрост. Люк Бэйл. Зейн Совэл. Кол Льюис. Нил Фрай. Эти пять имён и лиц навсегда выбиты в её памяти. Как бы она не хотела забыть — не получалось. Эдгар Фрост всегда был агрессивным и вспыльчивым. Его наглость не ушла из глаз. Ему словно было плевать на то, что он натворил, и лишь сильнее обозлился на Алексу. Такой же позиции были Люк и Зейн. Ходили они всегда тройкой и совершенно не вписывались в мир Эрудитов, даже имея одежду того же цвета. Кол и Нил, в свою очередь, приутихли и обходили Алексу стороной. Через некоторое время после её возвращения они даже попытались попросить прощения. Мёрфи, конечно же, не могла отпустить злость с лёгкой руки. Она лишь примирительно кивнула, давая понять, что на этом любые их контакты окончены. Алекса научилась стоять в паре шагов от окна в своей комнате. Постепенно, не сразу, но научилась. Когда дверь закрыта и никого нет, она могла подойти, останавливаясь в шаге от стекла. Спокойно смотрела вниз, не испытывая страха и паники. Оно было шириной около метра и возвышалось до потолка. Это было единственное окно, на которое Алекса реагировала спокойно. Стоило Алексе оказаться случайно рядом с панорамными окнами выше четвёртого этажа, она сразу же слышала то, что хотела забыть. Смех. Разбивающееся стекло. Женский крик. Тупой удар об асфальт. Психологическая травма. Таков был диагноз. Такова была её история. Тяжёлый момент жизни, нарушивший её ощущение безопасности. Тяжёлый момент, который привёл с собой физические травмы и эмоциональное потрясение. Да, многие могут сказать: «А что такого сложного — взять себя в руки и жить дальше?». Вот только это не так уж и просто. Нельзя взять и выключить страх. Нельзя просто так забыть произошедшее. Это не является признаком слабости, ибо в дальнейшем, найдя в себе силы, вы победите. Для этого нужно работать. Трудиться и смело двигаться вперёд.