закон Мёрфи

«приходи на меня посмотреть. приходи. я живая. мне больно.» — анна ахматова.

за три года до Церемонии Выбора. Кругом царила беспросветная тьма. Становилось даже как-то не по себе. Алекса не понимала, где она, что с ней и почему такое странное ощущение. Даже как-то не совсем было понятно, где именно она чувствует то самое странное. В теле или в разуме? Пик. Где-то далеко, сквозь толщу тьмы, послышался звук. Он был тихим, еле различимым и весьма неявным. Алексе даже подумалось, что ей показалось, и она вновь обратилась ко тьме, но ненадолго. Пик. Звук повторился, заставляя невольно зацепиться за него и ждать. Если писк будет снова, значит, это не видение, а куда более чем реальное. И вот снова… Пик. Откуда он? Алекса не понимала, где она, почему ничего не видит и как вообще тут оказалась. Что случилось? Когда писк повторялся вновь и вновь, девочка заметила, что теперь с каждым разом он становится всё громче. Если сначала звук был едва различим, то теперь с каждой секундой он звучал чаще и громче. В какой-то момент Мёрфи даже поняла, что чувствует некое раздражение и ей хотелось, чтобы этот звук исчез. Отчего не смогла заметить, что пиканье ускорилось, вторя её сердцу. Однако Алекса понимала, что стоит пойти на этот звук, ведь любопытство — такое забавное дело. Порой как бы страшно нам не было, любопытство перевешивает и заставляет нас идти. Идти туда, куда мы не хотим или туда, куда не стоит. Вот только что-то навязчиво подталкивало её, как Алексе думалось, в верную сторону. У неё не было ощущения, что она идёт или бежит. Это словно было в невесомости, в которой не существовало чего-то плотного. Словно это была вселенная, состоявшая исключительно из разума. Алекса поддалась этому странному, но отчего-то лёгкому порыву. Девушка просто позволила нести себя туда, где, как ей казалось, действительно есть выход из этой тьмы. Пик. Слишком громко, но куда более реально, чем все разы до этого. Что-то пищало справа от неё. Алекса начала чувствовать прохладный воздух, который окутывал её лицо. Девочка ощущала на себе одежду, которая не сковывала тело, а мягко его окутывала. Лёгкая тяжесть от одеяла давила в районе груди или это не оно? Слух прояснился, и теперь помимо надоедливого пиканья она слышала, что кто-то ходит, но не здесь, а чуть в стороне. Видимо, за стеной. Глухо были слышны голоса и как поют птицы. Пик. Чуть двинув пальцами рук, девочка ощутила, как на указательном пальце что-то закреплено. Тело слушалось плохо и с неким нежеланием, но всё же Алекса решила попытаться открыть глаза. Аккуратно, с ощущением лёгкой тяжести, Эрудит медленно открывала их. Сначала появилась тонкая щёлочка, через которую свет поступал чуть больше, чем до этого. После то открывая, то закрывая, словно качка на море, Алекса всё же распахнула глаза, постепенно адаптируясь к потоку света. Пик. Медленно, едва повернув голову вправо, опустив глаза в бок, она наконец-то увидела виновника. Это аппарат, который говорил о том, что её сердце бьётся. Что ж, весьма предсказуемо и как-то глупо, что она сразу не догадалась. Однако девочка нахмурилась, сведя брови к переносице. Что она тут делает? Почему подключена к этому аппарату? Взгляд невольно скользнул на панорамное окно, через которое солнце заливало комнату светом. В мыслях словно что-то зачесалось, натянулось и через секунду лопнуло, заставляя зрачки расшириться и сразу же вернуться в прежнее положение. Она упала. Произошедшее ранее прокрутилось в сознании снова, словно заставляя заново пережить. Спина отдалась болью, и Алекса поняла, что на грудь давит не одеяло, а бинты, которые туго обхватывали её корпус и не только они. Голова вернулась в прежнее положение и небесного цвета глазки встретились с белым потолком. Левая рука, вяло и нехотя, поддалась на желание хозяйки, безумно медленно поднимаясь, плавно сгибаясь в локте и наконец-то достигая головы. Тонкие пальцы скользнули по лбу, на котором тоже был бинт. Проскользнув пальцами в сторону, Алекса почувствовала, что левая сторона лица скрыта повязкой от виска до подбородка. Пик. Дверь открылась, прерывая одиночество девочки и впуская в белоснежную палату Розалину — тётю Алексы. Писк аппарата сразу отошёл на второй план и словно перестал существовать. — Милая, ты пришла в себя. — Девушка, которой было слегка за тридцать лет, а назвать её женщиной просто не поворачивался язык, быстро подошла к племяннице, нажимая какую-то кнопку рядом с кроватью. Её тёплые пальцы коснулись правой щеки девочки, словно давая понять, что это не сон. — Как же я рада. Ты, наверное, пить хочешь? Алекса было хотела сказать «да, хочу», но лишь невнятное слово и хрип вырвались с сухих губ, которые она по инерции облизала языком, что вовсе не помогло. Горло сдавил сухой плен. Девочка поняла, что действительно хочет пить и очень сильно. Так странно, что организм часто подаёт сигналы только после того, как нам укажут на тот или иной момент. Она спала, правда, почему-то была очень уставшей и сейчас бы рада вновь уснуть. Но постепенно, с каждой секундой, Лекс понимала, что хочет не только пить. Появилось чувство голода, голова болела, спина тоже отдавалась тупой болью, безумно хотелось лечь в ванну с тёплой водой и намылить волосы. Хотелось размяться, встать и сделать наклоны, потянуться и бежать, неважно куда, лишь бы бежать. Но вместе с тем Алекса понимала, что почему-то не чувствует своего тела так как раньше, лишь лёгкие отголоски того, что когда-то было. Слишком слабо, словно тело не успело проснуться. Прохладная вода коснулась губ, а после Роза аккуратно сделала наклон кружки чуть сильней, чтобы жидкость скользнула дальше по горлу. Когда стакан постепенно опустел, Алексе казалось, что этого мало. Тётя лишь взглядом сказала, что пока этого достаточно. Девушка хотела возмутиться, но в комнату зашёл врач. Желание попить сразу же отпало, ведь Мёрфи не терпелось узнать, что произошло. — С пробуждением, Алекса. Я твой лечащий врач — доктор Пирс. Можно просто док, — мужчина с приятной и доброй улыбкой посмотрел на подростка. У него были каштановые волосы и чисто выбритое лицо. Пышные ресницы делали его глаза очень выразительными, девушки точно ему завидовали. Густые и плотные брови делали лицо более выразительным. Волевой подбородок, ровный нос, серые глаза. Алекса предположила, что ему около сорока-сорока пяти. — Как себя чувствуешь? — Не уверена, что могу точно ответить на этот вопрос. — Голос Алексы всё ещё хрипел, словно она кричала несколько часов подряд без остановки. Как только она закончила говорить, кашель вырвался невольно, заставляя всё тело содрогнуться от волны новой и неожиданной боли. — Что ж, вполне очевидная реакция. — Док вновь мягко улыбнулся, подходя к больничной кровати ближе и останавливаясь в шаге от неё. Медсестра, которая зашла вслед за Пирсом, внимательно осматривала все показатели и что-то старательно вбивала в планшет. — Алекса, ты была в коме месяц и три недели. Это большая радость, что ты вышла из неё так рано. — Пересекаясь с глазами мужчины, Мёрфи младшая невольно постаралась вспомнить, что это значит. Кома. Состояние, угрожающее жизни. Состояние. Характеризуется потерей сознания и… резким ослаблением, а иногда полным отсутствием реакции на внешние раздражения. Реакция. Раздражение. Потеря. Потеря чего? Угасание рефлексов, изменение и нарушение дыхания, изменением сосудистого тонуса, учащением или замедлением пульса, нарушением температурной регуляции. Изменения. Мысли Алексы путались. Она будто забывала то, о чём только подумала, но при этом помнила, хотя и не могла связать слова, словно на какой-то момент их смысл пропадал. Это вполне логично, ведь где-то внутри девочка понимала, что люди, которые провели в коме несколько недель, месяцев или же даже лет, не способны сразу вернуться в прежнее состояние. — Сейчас твои показатели в норме и ничего не угрожает твоей жизни, как в первую неделю. — Доктор Пирс увидел в глазах подростка растерянность сразу после его слов о коме. Медицинский фонарик оказался в мужской руке неожиданно быстро. По крайней мере, так показалось самой Алексе. Пирс проверил реакцию зрачков на свет и, вновь улыбнувшись, сделал пометки на бумаге. — Поначалу в твоей голове может быть хаос — это вполне нормально для такого состояния. Не переживай, уже завтра будет проще и в течение нескольких дней это пройдёт. — Медсестра, закончив делать записи, покинула палату. Розалина, сидевшая на краю кровати, по-прежнему сжимала руку племянницы, словно не желая отпускать. — Алекса, ты помнишь, что с тобой произошло? — Да, — белянка смотрела на Пирса немного испуганно, вновь вспоминая. Ей казалось всё сном, ведь безумно повезло, что она вообще осталась жива. — Я упала. — Тихий голос девочки, который упал чуть ли не до шёпота, заставил Розалину невольно и едва заметно вздрогнуть. Она очень боялась за племянницу и понимала, погибни Лекс и сама Роза не переживёт это. — Верно, ты упала с одиннадцати метров из школьного окна. Но, если быть более точным, тебя толкнули. — Доктор Пирс говорил спокойно и неспешно. Его голос невольно расслаблял и призывал к тому, чтобы его слушали. Мужчина прекрасно понимал, что Алексе сложно осознать происходящее и принятие займёт не одну неделю. — Произошедшее сразу же было взято в работу, но это тебе расскажут чуть позднее. При падении ты ударилась головой. Было сотрясение, но оно прошло, пока ты была в коме. Левая часть лица изранена осколками, а висок был рассечён. Также стекло порезало кожу спины, бёдер, рук и частично бока в районе живота. Мне жаль, но большинство шрамов останется. Некоторые будут менее заметны, но все же. — Мягкая улыбка с сочувствием скользнула по его лицу. Пирс на секунду взглянул в сторону Розалины и вновь вернулся к Алексе. — Несколько рёбер было сломано, они почти полностью восстановились, но какое-то время будут болеть с непривычки. Также у тебя повреждена спина. Благодаря своевременной операции и технологиям, мы смогли спасти тебя от инвалидного кресла, так что ходить ты скорее всего сможешь. Не сразу, конечно же, но со временем, возможно, даже побежишь. Однако если ты не будешь ничего делать для этого, то навсегда привяжешь себя к костылям... или к креслу. С восстановлением лучше не тянуть. Спина будет болеть долго, пока не закончится весь период реабилитации и твои мышцы не придут в привычный тонус. Со временем боль уйдёт, но периодически может возвращаться при чрезмерной нагрузке или погодных изменениях. Доктор Пирс замолчал, ожидая, когда Алекса переварит всё сказанное. Мёрфи неотрывно смотрела на мужчину, который спас ей жизнь. Она прекрасно понимала всё то, что он говорит, хоть периодически и не поспевала. Некоторые слова всё-таки теряли смысл, но чуть позже он возвращался, и картина собиралась воедино. Алекса кивнула. — Первая неделя твоей комы была самая сложная и несколько раз ты заставляла нас попотеть, но, как видишь, мы справились. Ты боец, Алекса. — Пирс передал поддержку улыбкой и коснулся плеча Розалины. — Пообщайтесь пока. Медсестра скоро вернётся, чтобы сделать необходимые процедуры. Завтра у Алексы начнётся реабилитация. Увидимся, Лекс. — До свидания. — Голос окреп и уже не скрипел, как пять минут назад. Алекса понимала, что теперь ей придётся чуть ли не заново учиться ходить как прежде. Скорее всего, писать и читать — тоже. Она помнила всё до падения, эпизоды её жизни не исчезли из памяти и это дарило ей некое облегчение. Алекса не знала точно, насколько сохранились её прежние таланты и получится ли их восстановить на прежнем уровне. Однако она знала точно, что её память осталась прежней. Впрочем, в ней изменилось всё после падения. Всё, кроме памяти. Способность думать и говорить, как и до падения, вернулась к девочке сразу, позволяя ей что-то прокручивать в голове и формулировать свои мысли. Иногда слова застывали в горле, а Алекса чуть неуверенно прокручивала мысль в голове снова, ведь, возможно, слова были не теми. Но достаточно быстро она освоилась и уже через пару дней спокойно говорила с тётей, хоть и не так резво, как раньше, иногда путая слова. Бывали дни, в первые пару месяцев, когда Алекса вызывала у тёти и друзей смех. Впрочем, Мёрфи и сама смеялась над собой, когда понимала, что сказала что-то невразумительное. Лекс помнит, как Уилл, заходя с остальными ребятами в палату, забавно напрягся и в упор посмотрел на подругу. — Ты ведь помнишь, кто я? — Слова Уилла вызвали дружный смех, а Алекса лишь весело, но аккуратно покачала головой. Конечно, помнила и была безумно этому рада. Видеть боль в глазах людей, которых она забыла, было бы безумно тяжело. Да, Лекс бы не помнила, что это её друзья и вряд ли бы испытывала боль, но это всё равно неприятно... Они-то тебя помнят. Боль в спине, ногах или руках то появлялась, то исчезала. Когда-то боль длилась минутами, периодически это были секундные сокращения, а порой она улыбалась сквозь боль часами. Но уколы помогали, давая хоть какое-то облегчение, хотя бы на момент сна. Какое-то время ей нельзя было вставать с кровати, двигаться и садиться. Это было весьма сильным испытанием для Алексы, ведь желание встать голыми ногами на пол и ощутить его холод было велико. Каждый раз, когда Розалина отворачивалась, Алекса медленно поднималась, садилась и старательно держала осанку. Тётя ругалась, хоть и не сильно, понимая, что племяннице тяжело и ей хочется снова быть той активной девочкой, что и раньше. Радовало то, что рёбра зажили, пока Мёрфи была в коме, и сейчас они давали о себе знать, лишь периодически ноя. Первый месяц девушка проходила восстановление через процедуры. Вставала с кровати редко и под чутким контролем. Поначалу ей даже приходилось передвигаться на коляске, но упёртость давала о себе знать. Через месяц после пробуждения бинты все были сняты и наконец-то Алексе было позволено вставать. Благодаря сывороткам и прочим разработкам Эрудиции, у Мёрфи всё заживало довольно быстро и хорошо. Примерно через неделю после того, как она смогла более свободно передвигаться, хоть и при помощи костылей, к ней зашла в гости сама Джанин. Когда лидер фракции переступила порог палаты, настал тот самый момент «чуть позднее», как выразился при первой встрече доктор Пирс. — Здравствуй, Алекса, надеюсь, не помешала? — Джанин Мэттьюс уверенной и грациозной походкой зашла внутрь. Позади неё было два Эрудита, которые, по-видимому, помогали. Они прикрыли за собой дверь. Алекса невольно выпрямилась и чуть поморщилась, выдавая неприятные ощущения в спине. — Расслабься, милая, не стоит перенапрягаться, если ты устала: не та ситуация. — Здравствуйте. — Алекса невольно улыбнулась, вызывая подобную реакцию у женщины. Розалина и Пирс поздоровались с Джанин кивком. Алекса всегда восхищалась Мэттьюс, а тут она стояла совсем рядом и говорила именно с ней. Просто видя её со стороны, девушка хотела вырасти такой же сильной и умной, как лидер их фракции. — Как твоё самочувствие? Восстановление происходит по плану? — Получив утвердительный кивок от Пирса, Джанин снова посмотрела на подростка. Её взгляд был серьёзным, голос при этом лился спокойно, чтобы лишний раз не напугать девочку. — Да, я чувствую себя хорошо, ну, не всегда, но лучше так, чем совсем ничего. — Алекса неуверенно улыбнулась, саму себя подначивая, словно говоря быть сильнее. Она хотела, чтобы Джанин знала, что она сильная и храбрая. Хотела, чтобы Джанин знала, что она справится и однажды действительно побежит. — Ну и хорошо. — Мэттьюс улыбнулась тёплой улыбкой, заставляя невольно расслабиться. Алекса знала, по словам доктора Пирса, что лидер фракции приложила немало усилий, чтобы не только собрать всех пятерых виновников вместе и призвать к ответственности, но и сделать так, чтобы Алекса осталась жива и пришла в норму. Мёрфи не знала, что будет с ребятами, впрочем, сейчас тот самый момент. — Как ты знаешь, Алекса, сейчас мы занимаемся произошедшим. Те пять мальчиков, которые были виноваты в твоём падении, найдены. Однако нам необходимо, чтобы ты самостоятельно назвала их имена, так мы узнаем точную информацию. Это необходимо для того, чтобы никто не вызвался вместо них, позволяя уйти от ответственности. Джанин взяла планшет у одного из помощников и включила его. Алекса, сидевшая всё это время на постели, невольно заёрзала в некоем предвкушении. Она волновалась, очень сильно. Не потому что могла не вспомнить, нет. Лица этих ребят ничто не сможет заставить её забыть. Только не их. Алекса просто переживала из-за количества людей в комнате. Ей почему-то стало впервые неудобно из-за панорамного окна. Пристальные взгляды полные серьёзности заставляли мурашки бежать по коже. Взяв планшет, Алекса призвала себя расслабиться. Глубокий выдох сорвался с её губ, а тонкие пальцы уверенно сжали технику. — Милая, если ты не уверена, можно в следующий раз. — Розалина с переживанием посмотрела на племянницу. Она прекрасно понимала, что чувствует Алекса, ведь это было видно невооружённым взглядом. — Нет, всё в порядке. Правда. — Алекса кинула взгляд на Джанин. Она никуда не спешила, ведь такое дело не терпело спешки. Мёрфи внимательно посмотрела на планшет. На экране ровными рядами высвечивались фотографии всех её одноклассников. Под фотографиями были имена. Алекса просмотрела их полностью, невольно злясь. Ей были неприятны эти лица, особенно те, кто сидел тогда и просто наблюдал. Уверенно, но неспешно, Алекса нажимала на фото. Она была рада тому, что не смотрела на лица виновников её падения вживую. Просто потому что была ещё не готова к этому. Даже сейчас она невольно услышала едва слышные звуки, чем-то напоминающие смех и словно что-то разбивалось. Смотря на пять фотографий, которые выбрала, Алекса потерялась. Потерялась в своей же голове. Заблудилась в мыслях, которые раньше были её свободой. Снова горящие лёгкие. Снова паника. Снова страх и боль. Некая запоздалая реакция, словно мозг сам не понял, что видит. Лица парней тут же замелькали перед глазами. Сразу после Алекса уже точно и громко услышала повтор звуков. Смех. Разбивающееся стекло. Женский крик. Тупой удар об асфальт. Звуки, которые стали её преследовать. Звуки, которые могли бы свести её с ума. Глубоко и весьма резко выдохнув, Алекса поняла, что её голова кружится, а воздуха катастрофически не хватает. Однако отдавать планшет она не спешила, словно мёртвой хваткой впиваясь в металл. Алекса почувствовала прикосновение прохладной руки лидера на предплечье. Повернув голову в сторону женщины, белянка сосредоточила на ней взгляд. Краем глаза Лекс заметила, как доктор Пирс подошёл с другой стороны. С пальцев исчезла тяжесть, которая была присуще планшету. — Дыши, Алекса, дыши. — Мужской голос донёсся до слуха девушки. Откинувшись неспешно на спину, Алекса глубоко и размеренно задышала, чуть прикрывая глаза. — Наверное, из-за нервов. Кто-то переволновался, да? Неудивительно. — Пирс понимал, что после произошедшего смотреть на лица виновников её состояния, было сложно. Это совершенно нормально: организм защищается. Розалина стояла рядом с доктором. Меж бровей пролегла складка, выдавая её напряжение. Джанин тем временем приняла прежнее положение, отойдя на шаг. Женщина сосредоточенно смотрела на планшет, оставляя его в своих руках, словно это сокровище. Алекса отдышалась и, наконец-то придя в себя за пару минут, осмотрела собравшихся. Задержав взгляд на Джанин, Лекс подала голос. — Что с ними будет? — Волновалась ли она? Да, бесспорно, но не в том ключе, как обычно волнуются за друзей. Ей было важно, будет ли это что-то стоящее, а не просто освобождение от учёбы на месяц. Алекса могла показаться жестокой в своих мыслях, но она хотела возмездия. — Они будут лишены выбора. По достижению шестнадцати, когда все отправятся на Церемонию выбора, они на ней не появятся. — Джанин Мэттьюс выглядела очень серьёзной и даже отчасти злой. Подобное поведение было неприемлемо, и она лично занималась этим вопросом. — По итогам прохождения испытаний фракции их способности сами решат, останутся юноши в Эрудиции или покинут её. Спасибо за уделённое время, ещё увидимся, Алекса. — Джанин Мэттьюс, кивнув в знак прощания, развернулась и неспешно покинула палату. Она уходила, всё ещё держа планшет в руках. В нём, будучи выделенными, в самом верху списка светилось пять фотографий. Эдгар Фрост. Люк Бэйл. Зейн Совэл. Кол Льюис. Нил Фрай. Более-менее уверенно встать ей получилось лишь спустя пару месяцев после выхода из комы. Всё это время она боролась. Почти круглосуточно юный Эрудит заставляла себя сквозь боль и нежелание брать костыли и вставать. Каждый день она делала всё одно и то же. Снова и снова. По кругу, раз за разом. Эрудиты, которые по своей профессии занимались подобными случаями, помогали ей, давая упражнения, задания и следили за её прогрессом. Нескончаемая поддержка друзей была неоценима. В дни, когда Розалина просто не могла оставаться с племянницей, а таких дней было много, ибо работу нельзя отменить навсегда. Пока Алекса была в коме и пару месяцев после все прекрасно всё понимали, но больше времени дать не могли. В такие моменты её спасали подростки, которым только повод дай прийти к Мёрфи. Уилл рвался больше всех, наравне с Софи. Иногда парень заглядывал со старшей сестрой, которая очень переживала, в свою очередь, за подругу брата. После школы, четыре подростка в лице неизменных Уилла с Софи, а также Эдварда и Майры, заседали в палате. Они делали вместе уроки, помогая тем самым Алексе. Конечно, у неё был свой местный учитель, но с ребятами было тоже в радость посидеть за учебниками. Хотя Мёрфи чаще просто сидела и с улыбкой наблюдала за их пытками и весельем. Когда время близилось к шести вечера, их начинали выгонять под предлогом, что девушке пора отдохнуть. Она была согласна, пока это действительно сильно выматывало её, но всё же ей нравилось. Самым последним, чуть ли не силой выходил, конечно же, Уилл. Иногда у Мёрфи появлялось чувство, что она всё ещё в коме. Особенно ярко она об этом задумалась через пару месяцев после пробуждения. Девушка спокойно занималась в одном из центров Эрудиции, проходя очередные упражнения для тела. Насколько она помнила, это была беговая дорожка. В какой-то момент, упустив суть мыслей, она запнулась в собственной голове, невольно возвращаясь в воспоминания минувших дней. Дыхание сразу стало тяжёлым и Алексе казалось, что у неё ингаляция, а в носу катетеры. Почему-то в момент паники, когда её лёгким не хватало воздуха, Мёрфи подумала о том, что она лежит на медицинской кровати. Девочка невольно представила, что от неё тянется канюля, которая несёт воздух от специального аппарата. Аппарат выделяет из воздуха кислород и не позволяет ей окончательно задохнуться. Два наконечника вставлены в нос. Один метр восемьдесят сантиметров. И это всё, что является преградой между ней и её смертью. Лёгкие начинало жечь всё сильнее, голова начала кружиться, в глазах рябило. Звуки притупились, а рядом уже были люди медицины, желая помочь девочке. Алекса же думала о том, что скоро всё закончится. Сейчас мягкие пластиковые трубки выскочат из носа и кислород начнёт заканчиваться. В какой-то момент, когда воздуха больше не будет, лёгкие перестанут хрипеть. Для них это будет свободой, ведь они устали. Устали наполнять тело кислородом, которое безвольно лежит на медицинской кровати. А может, она и вовсе уже мертва? Но ведь мёртвые не чувствуют боли, её чувствуют только живые. А значит, это всё реальность. Грязная. Страшная. Серая и жестокая. Реальность. Лишь на следующий день, проснувшись уже в палате, Алексе скажут, что у неё была паническая атака. Врач порекомендует ей находиться подальше от триггеров, которые могут спровоцировать новые приступы. Конечно, это невозможно делать постоянно, но хотя бы в первое время стоит постараться. Именно после этого разговора Алекса поняла, что тогда, при первом визите Джанин, у неё тоже была паническая атака. Быстротечная и не такая выраженная, но всё же состояние было похожим. Мёрфи было тяжело от осознания, что к списку её болей и сбоев теперь прибавится и паническая атака. Сразу после этого девушку выписали домой, но с ежедневным посещением Центра. Мэттьюс заходила к Алексе раз в две недели. Женщина проведывала её, интересовалась, как проходит восстановление, узнавала ничего ли не нужно и держала в курсе происходящего в городе. Даже после выписки из больницы Джанин наведывалась в гости к Мёрфи, придерживаясь привычного графика. Мечтала ли Алекса однажды встать по правую руку от лидера? Конечно! Однако пока что всё её свободное время занимала работа над собой. Тренировки и процедуры. — Почитаешь мне? — Алекса протянула руку с книгой в сторону Уилла. Парень без слов взял её и открыл, просматривая первую страницу. «Гордость и предубеждение» уверенно лежало в руках Уилла. Алексу безумно радовало то, что, несмотря на современный и продвинутый мир, книги и учебники в классическом виде никогда не покидали их. В Эрудиции была целая библиотека, наполненная огромным количеством книг по совершенно разным темам. Точно такая же, но более маленького размера была и в Искренности, а она знала это по рассказам в семье. — Хм, что ж, начнём. — Уилл вновь пробежался сосредоточенным взглядом по странице. Алекса лежала на кровати. Парень, в свою очередь, поудобнее уселся в мягком кресле. Он сидел совсем близко к постели, а вокруг царила тишина. Стрелка часов подбиралась к восьми вечера, а Розалина всё ещё не вернулась с работы. — «Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену. Как бы мало ни были известны намерения и взгляды такого человека после того, как он поселился на новом месте, эта истина настолько прочно овладевает умами неподалеку живущих семейств, что на него тут же начинают смотреть как на законную добычу той или другой соседской дочки…»