Белый Дракон и его Тень

      …Сильный ветер неистово бил прямо в лицо, и длинные волосы, обычно аккуратно перевязанные лентой, хаотично мешались за спиной, непослушной черной волной устремляясь ввысь, к темному грозовому небу. Каждый шаг по сыпучему гравию давался с трудом, заставляя сбиваться и без того прерывистое дыхание. Безупречно белые чиновничьи одежды путались под ногами, сбивались в ком, а длинные рукава, повинуясь порыву стихии, поднимались вверх, оголяя светлую кожу, как крылья чудной птицы. Тяжелый гобан оттягивал слегка онемевшие от холода руки, и пальцы, крепко сжимавшие доску, учитывая весь проделанный путь, казалось, уже намертво приросли к ней.       Оклеветанный и униженный, позорно проигравший на глазах у императора Южной Лян партию, которую должен был выиграть, он медленно брел по каменистому склону с разрывающейся на части душой и разбитым вдребезги сердцем.       Непревзойденный мастер Го, имя которого придворные летописцы уже наверняка предали забвению ни за что.       Чу Ин.       Тучи с каждым новым порывом ветра сгущались все сильнее, на горизонте уже можно было разглядеть серебристые блестящие блики молний. Небо по цвету почти сливалось с беспокойными мутными водами Янцзы — холодными и глубокими, которые сейчас шумно разбивались о неприступные горные скалы белой пеной. Они — приходящие и уходящие, как и все в этом мире.       Ветер поменял свое направление, и темные волосы полезли на глаза вместе с лентой, путаясь и застилая взор, но Чу Ин едва ли обращал внимание на такие мелочи. Остановившись в какой-то момент, чтобы перевести дух, он посмотрел вдаль, не чувствуя, как гудят ноги после непривычно долгой ходьбы, не чувствуя ноющих в руках мышц оттого, что продолжал беспрерывно нести свой гобан, словно знамя всей своей жизни. Раньше ему не приходилось, а теперь…       Теперь в этом не было смысла. Даже на краю земли от себя никуда не деться, и пора уже было отважиться принять реальность. Поставить точку.       Его жизнь кончена.       Изгой, без права заниматься тем, что было ему столь дорого, без права быть самим собой, честь которого заляпана ложным обвинением, от которого никогда не отмыться... В беспросветном мраке, в который вогнало его отчаяние, Чу Ин видел для себя только один выход.       Если больше играть в Го ему нельзя, то и продолжать жить дальше незачем.       Сжав доску так, что костяшки пальцев побелели от напряжения, он направился к краю утеса. Колючий холодный ветер немилосердно трепал прекрасное белоснежное ханьфу, сбивал с ног и время от времени бросал в лицо отдельные брызги — то ли начинающегося дождя, то ли капель неистово ревущей внизу Янцзы. Темная волна блестящих волос разметалась по светлому одеянию причудливым узором, а прозрачная лента все непоседливо тянулась к мрачным жестоким небесам.       Оказавшись на краю, Чу Ин вдруг заметил, как несколько камешков соскользнули вниз, прямо на скалы, омываемые сейчас могучей неспокойной рекой. Проследив взглядом за их безвольным падением, он почувствовал, как задрожали онемевшие руки, в которых он несколько часов кряду неустанно нес свой гобан, и, на секунду прикрыв глаза, в последний раз позволил себе поднять голову и взглянуть вверх. Взглянуть в сумрачное, беспощадное и потемневшее небо — обитель богов. Богов, которые были равнодушны к его страданиям и мукам, которые не обращали внимания на маленькую трагедию в жизни одного маленького человека, мнившего себя благородным и непревзойденным мастером. Чу Ин все смотрел и смотрел, и в голове назойливо крутился только один вопрос, который он бы выпалил во всю мощь своих легких, да только некому было услышать.       За что?!       За что?..       Разве… Разве это слишком много — просто хотеть играть в Го?..       По мере того как буря усиливалась, разряды молний все ближе подходили к берегу, сопровождаемые раскатами грома и безудержным ревом Янцзы. Жалость к себе, подобно бушующим волнам внизу, накатила на него с новой силой, и на гобан упала пара маленьких горьких слезинок. Он посвятил Го всего себя, и больше ничто в мире не будет иметь для него такого же значения.       Чу Ин сделал последний вдох, шагнул — и внезапно невероятно сильная вспышка молнии ослепила его, на мгновение залив ярким светом все вокруг…