***
«В какие же ебеня меня занесло на это раз?» — ворчала про себя Октавия, поднимаясь по лестнице на девятый этаж. Ранее логичный план заглянуть в гости к компании по убийству людей повернулась к Октавии пятой точкой: десятки круживших голову безликих коридоров, снующиеся вдоль запачканных стен пугающие работники, также внешний вид высотного здания порождал желание послать весь замысел бесу под хвост. В центре бюрократичной галиматьи небоскреба выводящие из себя утробные журчания принтеров, печатных машин, факсов, даже не весть откуда взявшихся криков жёстко игрались со струнами без того натянутой раздражительности. Октавия ощущала себя в центре улья в виде колоссально огромной каменной коробки с рогами, пылающего жёлтым пламенем собственного величия. В оконах то и дело промелькнут заискивающие тени, будто превращая обыденный свет ламп в мерцающие угольки. Ничем, упаси Сатана, не отличались работники от трудящихся гончих псов или, что хуже, свирепых гарпий — рабы, потертые и измученные затуманенным разумом, но все же трудящиеся за любой кусок прогнившего мяса. Чрезмерно пугающее зрелище, как снаружи, так и внутри. Что-что, а с фантазией у Октавии был полный порядок. Чересчур полный, даже болезненный. Адрес на помятом листке указывал лишь то, где находится здание, а вот указать точный этаж или кабинет составитель рекламной листовки не удосужился. Вариант спросить кого-нибудь о некой тройке бесов, занимающихся незаконным проникновением в царство живых Октавия отбросила сразу: учитывая состоятельность собственной семьи и отроду налепленного прямо-таки на лоб невидимого ярлыка «Аристократичная сука», мысли контактировать с отребьем отпадала сама собой. За все сознательное существование, лучшим другом во время прогулок по городу для Октавии был натянутый до лба капюшон — не лучшая попытка скрыть свою личность, однако, никто так и не заинтересовался семнадцатилетней особой. Трудно сказать, что именно этому сопутствовало: совсем невзрачная одежда или то, сколько времени занимала обычная прогулка. За час ходьбы до квартала с усеянными магазинчиками и обратно никто не обращал на неё особого внимания. Неспроста всем видом, которой гуляющая наслаждалась, была голая земля под лапами — смотреть вниз, чтобы не привлекать к себе лишний интерес, способ достаточно лёгкий. Сегодняшний день пора одарить табличкой «исключение»: среди сотни адских существ взгляд сам собой пытался уловить родной силуэт отца среди прохожих, и плевать Октавии, насколько опасно гулять без наемной охраны, пожирая неуёмным взглядом с ног до головы тварей на улицах. Плевать. Все лишь для того, чтобы поймать взглядом знакомую улыбку, длинный синий хвост и красные глаза. Убедиться в том, что все в порядке. И, наконец, спокойно спать, зная: под крышей особняка находится тот, кто всегда готов помочь в любой беде, выслушать, успокоить; с ним тебе никогда не будет грустно; с ним ты выпьешь утром вкусного чая, а после, отправишься под его опекой в любимую лавку, где начнешь рассматривать и изучать сотни артефактов, фигурок, музыкальных инструментов, а он каждую свободную минуту будет говорить тебе о звёздах. Суровая реальность решила напомнить о себе длинным коридором в котором предстояло найти нужную дверь. — Издевательство какое-то. — разозлилась Октавия. Зудящая боль в плече разнылась еще сильнее, а все из-за единственной лямки на плече. Привычка носить с собой сумку для документов на всякий случай, подаренную отцом на день рождения, когда Октавии исполнилось десять лет, оставалась неизменной. Хотелось ей скинуть с себя тяжелую усталость, во второй раз за день принять ванную, расслабиться и залипнуть в экран телефона, но переживания за собственного отца оказали куда больший эффект, испепеляя лень и излишки трусости в труху. — Попалась, зараза ты такая. — бросила Октавия в сторону двери с надписью «Штаб-квартира IMP». Октавия прислушалась к негромкому смеху по ту сторону и, немного замявшись, постучалась в дверь. Смех затих. Спустя какое-то время, со скрипом открылась дверь. В проеме показалась Милли. — Ебиться сердце перестало, Октавия! — Милли улыбнулась. — Сколько лет, сколько чисток! Рада тебя видеть. — И не сомневаюсь. — отрезала Октавия. — Я по делу пришла. — Конечно, заходи. — Милли услужливо освободила проход. Первым делом в нос ударил незнакомый Октавии запах, нотками своими приблизительно напоминая ей гарь и сегодняшнее ужасное утро. Штаб-квартира IMP — это сердце единого механизма с совершенное неверотяной задумкой: проникновение в мир живых с целью заработка на убийстве неугодных для жителей ада людей. Это все только на словах, а вот по внешнему виду офис ничем не отличался от других, даже напротив, выглядел сейчас плачевно и неубрано. Окно открыто и комната проветривается — и на том спасибо. Увидев Октавию, Блиц сначала поморщился, словно отпил чая с солью, а потом осунулся и встревожился, видимо, ожидая увидеть за её спиной Столаса. — Вы поглядите, кого к нам занесло. — начал Блиц. — Выглядишь в этом капюшоне очень подозрительно. Слушай, если ты сюда пришла чем-то барыжить, то это на этаж ниже. — Идиот. — заключила Октавия, поглядывая на него из-под капюшона раздражительным взглядом. — Я просто пошутил. — извинился он. — Барыги у нас здесь на каждом этаже. А вот за комплимент — спасибо. Очень льстит. Только давай обойдёмся без подлизывания, пожалуйста. Твоему папаше некоторое услуги я указать могу, а вот тебе… Внутри Октавии сражались не на жизнь, а насмерть, два совершенно противоположных чувства. Вроде хочется влупить слегка меж рогов глумливому бесу, а вот с другой стороны — взгляд вольнительно бегал по комнате в поисках Столаса. Да хоть любой намек на его пребывание здесь в разы облегчил бы неуравновешенное состояние, вызванное недосыпом и непривычным волнением, сверху приправленного невпопад глупыми шутками беса напротив. — Твой член сейчас волнует меня меньше всего, если честно. А вот Столас… Мне кажется, с ним беда случилось. Пропал. Неделю дома не появлялся, телефон оставил и… Не знаю, может быть, ты его видел? — попытка Октавии скрыть в своих словах сильное переживание оказалась безуспешной. — Как это… Пропал? — подал голос Мокси. — Мать перемать! — Блиц засучил правый рукав пальто и посмотрел на тыльную сторону запястья. — Обед же давно уже кончился, судя по часам! Чего же мы сидим. — он посмотрел на Милли и Мокси, что сидели за столом. — Собирайтесь в комнате отдыха, клиент ждать не будет. — Ты не носишь часов, балбес! — сорвалась Октавия. — Не строй из себя придурка больше, чем ты есть на самом деле. Колись уже. Что ты знаешь? Все трое бесов как по команде невидимого генерала направились в соседствующую комнату. Не унимаясь, Октавия отправилась следом. — Дорогуша, сейчас не до этого… — Блиц поднял с телевизора бумагу с описанием заказа. — Посиди пока тут, не знаю, займись полезными вещами. Мастурбацией, например, или как вы там любите развлекаться… Когда вернусь — поговорим. В комнате отдыха сверкнул подбитый к переплету книги фиолетовый кристалл. На узорчатой обложке красовалась молодая луна в виде узкого серпа. Совершенно неожиданно появился интерес к книге, вставший внутри головы Октавии по стойке смирно. Знакомая обложка заставила вспомнить о недавно приснившемся кошмаре. — Это же… Это его книга. Откуда она у тебя? — удивилась Октавия. — Твой папаня отдал мне её сам за… Символическую плату. — Блиц поежился. — Короче, давай все обсудим позже, нам с ребятами одно дело нужно закончить, кровь из носу. — Что значит сам отдал? За какую такую плату? — не унималась Октавия. — Так… Получается, с помощью этой книги вы попадаете в мир живых? — Десять баллов тебе за догадливость. — Блиц провел двумя пальцами по странице, после чего на них показались тихие лепестки синего пламени. — Чем я хуже старикашки помешанного на науке, который вечно таскает с собой пиздюка по другим мирам? Правильно ответ: ничем не хуже, потому что пиздюка у меня два! С дирижерской точностью Блиц провел рукой перед собой. Пространство перед ним разверзлась в пылающий овал. По ту сторону портала сверкнула молния, вторя звукам падающего дождя. В лужах отражались темные ветви дремлющего леса. Тем временем, Мокси и Милли перешептывались о чем-то между собой, поглядывая на грустное личико аристократичной гостьи. — Стой, подожди. Пока ты не ушел, просто скажи, было ли что-нибудь странное… или, ну, необычное в поведении Столаса. — маска «плюй жечью во все, что движется» испарилась с лица Октавии, обнажая искренюю грусть чуть ли не всего мира. — Любая мелочь могла бы помочь. — Твой отец — спошная странность. — Блиц ухмыльнулся. Блиц чуть ли не за шкирку схватил своих подчиненных, те лишь переглянулись между собой, подарили начальнику парочку недовольных возгласов и прошли через портал. Когда кольцо в другой мир исчезло, на устах Октавии красноречиво застыло неприличное ругательство. «Приплыли, сушите весла. Как его бизнес вообще все ещё дышит, с такими-то навыками общения. Заносчивый засранец. Теперь торчать здесь хрен знает сколько… — подумала она. — Пожалуйста, пап, если ты умеешь читать мысли, найдить поскорее. Я уже с ума схожу».Глава 2. Пороховой улей.
19 апреля 2021 г. в 05:07
Стены конторы, во время обеденного перерыва наемных убийц, обзавелись тройкой неглубоких вмятин от круглых свинцовых пуль. Кислый аромат дымного пороха и дочерна пережаренных кофейных зёрен стремился к местами облезлой штукатурке на потолке, а после вырвался через приоткрытое окно; растворялся в изобилующим запахом костра уличном воздухе. Тусклый свет ламп разливался по переговорной комнате, с отблеском отражаясь от намертво приколоченных сувенирных масок, что безмолвно следили со стены за очередной перепалкой между двумя бесами.
— Фугас мне в глаз, совсем же не смотрится, — Блиц задумчиво потёр правый висок стволом кремневого пистолета, наблюдая за недавно прибывшей покупкой в конце комнаты. — На сайте эта хреновина смотрелась куда лучше, чем твоя вечно недовольная физиономия, Мокси. А это, я вас спрашиваю, что за бесовщина?
Мокси прошелся ладонью по выступившей испарине на лбу, нервно хватанул ртом воздух и положил уставшую руку на свою вздымающуюся грудь, мысленно посылая треклятый будничный день во все неприличные места. Он бросил короткий взгляд с перчинкой раздражительности в сторону ухмылки начальника, вальяжно расположившего свои ноги на краю овального стола. Коварно подкралась мысль о недальновидности вышестоящего руководителя, вкупе с нисколько не забытым звуком громкого хлопка из пистолета семнадцатого века, что до сих пор мерзким писком отдавался внутри головы. Ко всем остальным «прелестям» жизни присоединилась предстоящая работа по заделке дыр в бетонных стенах, вынуждая Мокси зябко поежиться. Задерживаться после работы ему вовсе не хотелось.
Угол переговорной теперь занимал внушительных размеров медный котёл. Желтоватое варево внутри слышимо побулькивало и пенилось по краям ржавых стенок, испещренной прилипшей плотью, кожей и редкими волосами. Такие котлы в аду никогда не требуют разожжённого костра под собой для нагревания содержимого, ибо любая жидкость, попавшая внутрь, тут же начинает странным, даже магическим образом, закипать самостоятельно, а все с помощью необычного сплава меди и неизвестной красной руды. К созданию этого наслышанного пыточного устройства приложили руки демоны из центра ада. Между тем, посвящать низшую касту бесов и прочий сброд с верхних кругов вечного пекла в тонкости кузнечного дела считалось, как минимум, неуважением к собственному ремеслу, поэтому на странице магазина в строке «Материалы» стоял жирный прочерк.
Знатная закалебанность Мокси стремилась к историческому пику, как и непреодолимое желание взяться за последний дневной заказ, а все потому, что в третий раз просьба подвинуть толстый и высокий медный таз к стене или в угол посчиталось им за чистейшее издевательство.
— Напомните, зачем вы купили котёл для варки грешников? — Мокси устало облокотился о край котла, после чего резко отпрянул в сторону, потирая обожжённый локоть, — Блядство… — прошипел он, и продолжил: — Я имею ввиду то, что с каждым разом ваши покупки все более бесполезны и…
— ...И это очень хороший вопрос, зануда! — пистолет с лязгом приземлился на кипу черных файлов, после чего в руке Блица показался телефон с открытым сайтом интернет-магазина. — Ты только погляди, даже пара над котлом нет. Суки, продают бракованную хрень за нереальные бабки, терпеть таких не могу. У этих кузнецов в центре ада, похоже, совсем мозги спеклись из-за… совсем забыл название. — Блиц защёлкал пальцами, оглядывая потолок в поисках ответа. — «Адской пыли»! Да, точно.
Милли тем временем задержалась у открытого окна, с лёгким наслаждением потягивая горький кофе — вечного спутника для клерков по серым офисным лабиринтам, состоящих из слабоосвещенных коридоров, безымянных дверей и лестничных пролетов. Она увлеченно покачивала головой из стороны в сторону в такт музыке из наушников, мечтательно цепляясь взглядом за воткнутыми в асфальт тремя рекламными щитами между усеянных тут и там домов; за громкими улицами города, что тонули в сошедших с неба бледно-фиолетовых оттенках.
Уже с первой минуты «обеда», что начался ближе к вечеру, — положенный отдых сместился из-за задержки бесов на одном заказе на, ни много ни мало, три часа, — Милли мысленно была готов к традиционным выяснением отношений Мокси и Блица по всяческим мелочам. Такое часто бывает, вызывая в ней неотделимую, и даже вредную привычку пропускать «обмен любезностями» мимо ушей. Оно, возможно, к лучшему.
— Насколько я помню, вам обещали ржавые вилы в подарок к этому… этой…— подметил Мокси, почесывая затылок.
— Стой-стой, заткнись! — Блиц, прищурившись, повел заряженный пистолет в сторону противоположной от Мокси стены. — У того угла котел смотрелся бы просто прекрасно. Где-то во-о-от… Здесь!
Мокси испугано сжался, словно в попытках спрятать голову в плечи, ожидая очередной громкий удар невидимым хлыстом по ушам. Спустя секунду раздался выстрел. Комната озарилась яркой и молниеносной вспышкой. Из ствола рванул бледный дым, тут же растекаясь в воздухе витиеватыми узорами.
— Да вы… с-совсем из ума выжили! — Мокси, недолго думая, возмущено развел руками. — Только вам, не поднимая задницы, удается сжигать деньги компании из-за блядской лени и показухи!
— Какой же ты грубиян. Я же стараюсь во благо нашей компании! Кто-то должен что-то рушить, чтобы мои подчинённые не теряли своих навыков работы со шпателем, согласен? К тому же, погляди, — Блиц встал из-за стола, прошелся к информационной доске и снял с гвоздя рядом тонкую синюю тетрадь. — Эта книга — самое ужасное, что я видел за всю свою жизнь.
— Это… Это «Книга жалоб и предложений», сэр. Не вижу в ней ничего плохого. — шикнул Мокси.
— И не увидишь, — Блиц подошел к кипящему котлу и небрежно, с толикой брезгливости, бросил книгу в мутную воду. — Как говорил мой дедушка: «Нет тела — нет дела».
Мокси безучастно наблюдал за тем, как страницы книги сырели, разваливались, а после прятались под густой пеной кипящей воды. Это было последней каплей ядовитого безрассудства со стороны Блица, которую мозг Мокси никак не мог принять.
Блиц широко улыбнулся и, как ребенок, быстро и громко захлопал в ладоши. Машина смерти, пронизанная духом многолетних мучений всяческого сброда, коим посчастливилось попасть внутрь котла, сейчас приносила никудышному боссу нескрываемую радость.
— Вы… вы, — прошипел Мокси, хватаясь в панике за голову. — Просто… Вы купили котел только ради этого? В этом же нет никакого смысла! Почему? Ой, в задницу, с меня хватит.
Мокси отмахнулся от котла перед ним, после быстрым и неровным шагом двинулся вперёд. Окончательно выведенный из себя бес, по непонятным даже ему причинам, копытцем зацепил ножку стула и с силой оттолкнул в сторону, затем уселся за раскидистый стол, всем видом источая свое недовольство.
— А знаешь, что самое смешное? — рука Блица исчезла в кармане изрядно потрепанного пальто и выловила оттуда столовый прибор. — Вместо вил мне пришпандорили сраную… Ха! Сраную столовую вилку, Мокси, понимаешь? Нет, смотри, охренеть, я чищу вилкой бесполезный кусок ржавого дерьма.
Блиц демонстративно поскребывал котел вилкой.
Мокси, до слуха которого все ещё доходил пронзительный смех и скрежет металла о металл, устало выдохнул и приземлил щеку на поверхность пыльного стола.
— Очень смешно. — безразлично прошептал Мокси.
Блиц перестал смеяться, когда в дверь его собственных мыслей вонзилось острие топора, в щепки разнося повседневный пофигизм. За заляпанным дверным глазком подсознания притаились давнишние жильцы, вызывающие внутри горе-начальника неотвратимое и по-настоящему чёрное чувство… Страха? Вовсе нет, это было нечто большим, чем просто страх сидящего на краю крыши запутанного в своей жизни человека. Большим, чем ужас перед старухой с косой, что вот-вот готовилась к размашистому удару, дабы поставить точку в книге под названием «жизнь». По ту сторону заколоченной двери ожидает гостеприимства давно забытая совесть, за массивными плечами которой украткой выглядывала вина. В прошлом, из-за этих двух граней характера Блиц сильно обжёг собственную душу, а самое сводящее с ума: ни причину своей вины, ни лиц, ни слов он не был способен вспомнить.
Блиц старался не думать, как он сейчас выглядит со стороны, но точно знал: челюсть сильно сжалась, нижняя губа заметно дергалась от внутреннего холода, а ногти добела впивались в ладонь — не самый пугающий в его представлениях вид. По крайней мере, играть в гляделки со своим отражением стократно хуже, чем несвежая дрянь из самой помоистой забегаловки четвертого кольца ада: пустующий взгляд собственных глаз вытерпеть, не выливая в себя литры алкоголя, попросту не казалось чем-то возможным.
Нынешний характер Блица напоминал ухабистую дорогу с редкими, практически не встречающимися поворотами. Шоссе глупых мыслей, размазанным пятном гоняющих под лучами промерзших уличных фонарей. Однако, при приступах личностного помутнения, видимая дорога становилась острым поворотом. В такие моменты остаётся только правильно повернуть руль, иначе: установленные в прошлом рамки слетят ко всем чертям в кювет, размазывая любые последующие мысли в безжизненное месиво.
А каким же Блиц был в молодые годы? Он сам этого не помнил, предпочитая записать в подруги одну-единственную вещь — забвение. Вещь, готовая скрыть сильнейшую боль прошлого. И не имеет больше значения то, каким способом Блиц покалечил свою память. Её больше не вернуть.
Лишь на секунду Блиц впустил в свое сердце чувство вины, тут же сжимая в кулаке помятый галстук. Печаль — на редкость гнустное чувство, способное выбить с лица наглую ухмылку.
Печаль приходит, когда Милли и Мокси нет рядом.
Блиц помотал головой, пытаясь согнать с себя липкую слякоть ужасных мыслей. Постепенно возвращаясь в реальность, он размеренным шагом миновал зашторенное окно, подминая ботинками ржавое крошево от котла. Стараясь придать своему виду больше обыденности, предвещая лишние вопросы со стороны сотрудников, Блиц наигранно тискал пуговицы на пальто, стряхивал с себя несуществующую пыль, и только тогда нашелся смелости аккуратно подойти к Милли и дотронуться до её плеча.
— Что такое? — та остранилась от окна и сняла наушник.
Совсем несвойственные порывы Блица, порой, оставались для Милли настоящей загадкой. Под толстым налетом грубости в словах, давящей нахальности и жадности скрывалось нечто большее, чем бизнесмен-неудачник. Сложно было верить в способность беса перед ней проявлять мало-мальски чувственные эмоции, тесно переплетённых с, как бы это странно не звучало, заботой. Именно заботу Милли замечала в неловких покачиваниях головой в сторону Мокси, чем Блиц на данный момент и занимается, всеми силами пытаясь скрыть свою доброжелательность под потупившимся в пол взглядом. Не в первый раз Милли понимает его без лишних слов, поэтому, оценивающе взглянув на уставшего мужа, направилась, чуть ли не вприпрыжку, в его сторону, едва заметно напевая себе что-то под нос.
— Полундра! — крикнула Милли, заставляя Мокси подпрыгнуть на месте. — Грустный юнга по левому борту! Выпускайте Кракена! А-ам! — она легонько впилась губами в шею Мокси.
— Ой… Не надо, блин, мне же щекотно! — Мокси неохотно пытался отбиться от настойчивой ласки, заливисто смеялся, в пух и прах громя гнетущую до сего момента тишину.
«Ужасно милые создания, — подумал Блиц. — Меня сейчас стошнит…»
Раздался настойчивый стук в дверь.