Чон-На-ти

Свежий воздух ночных улиц постепенно возвращал рассудок. На медленно тащил полусонного Чона к своей машине. Пьяные первокурсники вокруг стояли кучками, громко разговаривая каждый о своём. Высокие фонарные столбы освещали двум парням правильный путь. — Я… хо… у… спа… ть… — бурчал Чон, едва волоча ноги, всем своим весом опираясь на На. — Потерпи, Чон, скоро мы дойдём до машины, в ней и… Договорить На не успел, кто-то дёрнул его за руку, да так, что Чон чуть не полетел на асфальт. К счастью, он был крепко сжат в руках друга. — Наконец-то нашёл! — прозвучал то ли встревоженный, то ли разгневанный голос. На посмотрел в лицо остановившему. Знакомое лицо… Остатки алкоголя в голове не давали чётко разглядеть картину, но сквозь туман На увидел Пи’Тона. Это заставило его одновременно и расслабиться, и напрячься. — Как вы двое умудрились так тихо уйти, если в хлам пьяные?! Ещё и на уши всех подняли! — Тон говорил громко, быстро, едва не переходя на крик. В головах двух младших этот звук раздавался мерзким звоном от которого вдруг заболела голова. — Пи, не кричи, — пытался объясниться На, — когда мы вышли, никого не было, и… — Ладно, не важно, — Тон резко выхватил Чона из объятий друга, прижимая к себе, — я отвезу его домой. Чонлати поморщился сквозь полузакрытые веки, но быстро успокоился, поняв, в чьих объятьях находится. На, к счастью или к сожалению, этого спокойствия не испытывал. Неприятное волнение внутри не давало ему просто так отпустить Чона, пусть даже с его старшим. Что-то кололо в груди, предупреждая о скорых неприятностях. Однако спорить со старшим он не желал, особенно зная о чувствах своего друга. — Стой тут, скоро придут Ай и Най и вызовут тебе такси, — наказал На Чон, — и не двигайся с места! Второй раз искать тебя никто не будет. Сказав это, понёс Чона к своей машине под хмурый взгляд младшего, оставшегося посреди дороги. Глубоко вздохнув, На мог лишь надеяться, что с его другом не сделают ничего плохого. Спустя чуть больше часа, когда На благополучно отъехал домой и все жильцы дома Тонхона прибыли на место. Первые из машины вышли Най и Тон, сидевшие на заднем сидении. На переднем дремал Чон, который отрубился ещё в самом начале пути и теперь ни одна сила вселенной не могла его разбудить. — Чон, вставай! — Най потряс младшего за плечо. Безрезультатно. Вторая попытка тоже не увенчалась успехом. На третью отреагировал уже Тон, отодвигая друга в сторону. — Не буди, я его занесу, — сказал он, и подхватил Чона на руки словно это был не парень немаленького веса, а хрупкую девицу. Хотя Чон во сне ощущал себя маленьким мешком картошки. На руках своего любимого старшего, спящий Чонлати отправился в дом, пока две его свахи — Ай и Най — с вытянутыми лицами смотрели им вслед. Как только двое скрылись в доме, из уст парочки посыпались многочисленные шуточки про молодожёнов. Преодолев лестницу, Тон положил младшего на кровать. Резкий запах пота вперемешку с алкоголем ударил в нос. Старший не нашёл идеи лучше, кроме как проявить заботу и обтереть вялое сонное тело. Сходив за небольшим тазом теплой воды и полотенцем, Тон сел на край кровати, осторожно протирая видные участки тела. Забраться под одежду казалось странной идеей, только одна мысль об этом вызывала мурашки… Помотав головой, Тон откинул прочь глупые фантазии и отложил полотенце в сторону. Чонлати недовольно морщился сквозь сон, ворочаясь на середине кровати. Эта картина вызвала вдруг в старшем умиление. Нежелание тревожить своего друга детства, мирно сопящего на кровати, вынудило Тона сесть рядом на полу и, устроившись поудобнее, закрыть глаза… …Когда Чон проснулся, была глубокая ночь. Лёгкая боль витала около висков. Резкий свет в глазах заставил прищуриться, но вскоре картинка вокруг прояснилась. Чон привстал, выпучивая глаза. Последнее воспоминание в его голове — это момент, когда ему становится плохо на вечеринке, и он идёт в туалет, а дальше… поцелуй… «С кем поцелуй?» — мысленно спрашивает себя Чон, проклиная собственную память. Оглядевшись вокруг, младший замечает спящего рядом Тона. Только до Чонлати замечает полотенце с тазом на краю тумбы. Мысли о том, что с ним делали, пока он был без сознания, вгоняли в краску… Но младший старался держать себя в руках. Он ещё раз посмотрел на Чона… «Он обтёр меня, пока я спал, — пытался думать логически Чон, — и не пнул с кровати… даже не подвинул в сторону! Слишком заботливо, даже для него… Может ли быть.?» Чон сглотнул накопившуюся слюну. Мысли были абсурдны, но он не видел другого их исхода. В кабинке, в туалете, несколько часов назад они с Тоном целовались! «Не мог же я полезть к какому-то незнакомцу!» — уверенно заверял себя парень. И, чем ближе шло к нему осознание, тем быстрее голову заполняла одна звенящая, смущающая идея. «Я совсем не помню, как это было… Не будет же он против, если я… тихонечко…» — Чон… — вдруг раздался голос Тона, вызвав дрожь у младшего — я никому не позволю тебя обидеть… И снова тишина вперемешку с тихим сопением. Чонлати усмехнулся. В первый раз он слышал, как Тон болтает во сне. Фраза, пусть и сказанная неосознанно, заставила Чона откинуть оставшиеся сомнения. Он медленно и тихо приблизился к губам старшего. Дыхание ощущалось на губах, пробуждая бабочек в животе. «Тебе нужно выбрать, признаться или переболеть.» В голове вдруг всплыл небольшой разговор с другими старшими. Чон чётко заявил им, что закроет чувства глубоко внутри, а после и вовсе избавится. Но он ведь не знал, что всё так обернётся… Он не мог упустить этот шанс. Мгновение, второе, лёгкое прикосновение к губам и… Буря искр внутри резко разразилась громом. Тон резко распахнул глаза и грубо оттолкнул от себя своего младшего. Внутри Чона, словно у кролика в засаде, колотилось сердце. Все картины, выстроенные в мыслях всего пару минут назад, разрушились так же быстро, как и появились. Тон смотрел на него испуганным недоумевающим взглядом. — Чон, ты… — Тонхон не мог подобрать слов, но старался говорить спокойно, — зачем ты меня поцеловал? — Пи’Тон, я… — младший пытался найти хоть какое-то оправдание, но каша в голове не давала нормально думать. Глаза бегали из стороны в сторону, а голос предательски подрагивал. В панике не было видно ни единого ответа. — Пи’Тон… Чон мог только подойти ближе, надеясь, что его не оттолкнут… Но надежда была отброшена прочь, как и он был отброшен назад резким толчком. Мягкая кровать почему-то вдруг сделалась жёстче бетона. Тонхон широкими шагами ушёл прочь, крепко сжимая кулаки. Невооружённым глазом было видно, что он ужасно зол. — Пи’Тон! — Крикнул вслед Чон, но было уже поздно, старший чуть ли не выбежал из дома, игнорируя любой шум вокруг себя. Его встревоженный младший не раздумывая бросился вдогонку, однако и здесь он уже опоздал: блестящий шлем красовался на голове уезжающего прочь старшего. Чонлати не считал, сколько времени прошло с тех пор, как он со слезами на глазах провожал силуэт своей измученной многолетней любви, но каждая секунда, казалось, длилась целую вечность. Как Чон вернулся в комнату, он уже не помнил. Мир вокруг прояснился лишь когда в руках оказался телефон, а гудки трубки адски громко звенели в ухе. Наконец, трубку подняли. — Алло? — послышалось с той стороны. Чон едва мог различить, кто говорит. Он попытался что-то объяснить, но рот не слушался, и только громче и громче всхлипывал. — Чон, это ты? — голос вдруг стал тревожнее, — что случилось? Почему ты плачешь? — Я не з-знаю как так в-вышло… — едва ли чётко проговорил сквозь рыдания Чон, — П-пэн… — Чон, это не Пэн, — голос в трубке теперь был более различим, и до Чона вдруг дошло, что он принадлежал далеко не девушке, — ты ошибся номером. Это На.