луна сегодня так прекрасна, не правда ли?

сначала ликс держался. говорил, что такого результата и ожидал. забудется, нужен лишь градус в алкоголе повыше. всё ок, это нормально, когда твои чувства оказываются невзаимными. чувства, в которых ты тонул больше года. но в любом случае им не стоит переживать. потом стена, которую он выстроил вокруг себя сразу же после той ночи, дала трещину. да, ему немножко хуёво, но это всё дело времени. люди вокруг – лишь декорации, лопнет один пузырь, и на его месте появятся несколько новых. нет, он не ходит в универ не потому что боится пересечься с хёнджином и посмотреть ему в глаза, а потому что нездоровится. почему нездоровится? да голова разболелась. просто перебрал с выпивкой, конечно, ты не подумай. всё хорошо, правда. пройдёт. впервые разрыдался феликс в руках у минхо. разрыдался как и положено всем, у кого не оказалось рядом суперклея, чтобы собрать воедино расхуяренное сердце. курт после такого в себя шмальнул, кстати. парень дрожал всем телом, вцепившись в предплечье хо так, что у того потом на коже остались кровоподтёки в виде полумесяцев. ликс плакал, размазывая крупные слёзы по щекам, уже даже не пытаясь скрыть того, насколько его выворачивает и ломает изнутри. минхо обнимал, не говоря ни слова, перебирая в пальцах волосы феликса и положив подбородок на его макушку, а потом отпаивал валерьянкой пополам с пустырником. сынмин с боем отбирал у него сигареты, потому что «блять, феликс, второй блок за неделю – это уже слишком, не находишь?». а у ликса руки как у последнего наркомана тряслись, так, что он даже зажигалку нормально в пальцах держать не мог. чанбин, всё ещё находящийся в подвешенном состоянии, на полном серьёзе искал по ночам хорошего психотерапевта в городе, пока его сосед лежал уже вторые сутки на кровати звёздочкой, пялясь в белый потолок и не находя в себе сил даже подняться. несколько раз приходили джисон и чан, которых минхо без особой охоты впустил, даже несмотря на то, что уже счастливо состоял в отношениях с первым. поинтересовались, как самочувствие, хотя потухший взгляд говорил всё без слов. чан очень долго разговаривал с хо в коридоре за закрытой дверью, пока джисон без умолку рассказывал обо всём, что происходило вокруг, пытаясь отвлечь. темы, связанные с хёнджином и их скейтерскими тусовками, учтиво опускал и обходил стороной, за что феликс был благодарен, хотя и не мог этого сказать. ушли мальчики под впечатлением, в общем. потом небольшое улучшение – тогда, когда чанбин сообщил, что с деканатом всё уладил и что всё же с горем пополам, но закончит эту шарашкину контору. правда, придётся все долги сдавать с жопой в мыле, но это лучше, чем паковать вещички. ликс тогда даже улыбнулся пару раз и съязвил по этому поводу. дальше – ещё более беспросветный мрак, когда он таскал одну и ту же футболку неделями и появлялся только на тех парах, на которых присутствие отмечается в обязательном порядке. феликсу было хуёво, и насколько глубоким было это «хуёво», даже он сам не мог сказать. ‒ я пива принёс, ‒ сказал сынмин, заходя в комнату и бросая бутылку в кокон одеял, в котором ликс обитал последний месяц, ‒ безалкогольного. в коконе послышалось шуршание, и парень явился этому миру с глубоко залёгшими тенями под глазами и с хаосом на голове. ‒ спасибо, ‒ сказал он, принимая сидячее положение, взялся за крышку упаковки и внезапно посмотрел на кима, ‒ сядешь со мной? сынмин, опиравшийся на письменный стол, кивнул и залез в постель к парню прямо в джинсах, скрещивая ноги. он подождал, пока феликс откроет своё пиво, и чокнулся с ним горлышками бутылок. ‒ заседание клуба брошенок объявляется открытым, ‒ мрачно выдал он, делая первый глоток. ‒ ага, будем пить, плакать и бросать дротики в фотографии бывших, ‒ в таком же тоне ответил ему ликс. ‒ если ты шутишь, значит, ещё не всё потеряно. феликс промолчал и лишь сполз вниз, устраиваясь головой на бёдрах сынмина. ‒ ты так носишься со мной, хотя тебе, наверное, не лучше, ‒ сказал он, закрывая глаза, ‒ я хоть и нахожусь в состоянии овоща сейчас, но даже так замечаю вечные переглядки минхо с джисоном, объятия и держания за руки. ким печально улыбнулся и потрепал парня по волосам. ‒ наше с тобой отличие заключается в том, что у тебя эмоции выплёскиваются разом и одним напором, а мне отравляют жизнь долго, но потихоньку, ‒ сказал он, ‒ поэтому мне хуёво меньше, хоть и в более долгосрочной перспективе. феликс сделал ещё один глоток, едва не пролив жидкость на себя. ‒ расскажи о нём, ‒ попросил он после некоторого молчания и сразу же поправился, ‒ нет, в смысле не о минхо, его я как облупленного знаю, а о том, что ты чувствуешь. как тебя вообще угораздило на него краш словить? ‒ а тебя каким хуём к хёнджину привязало? – задал встречный вопрос сынмин, и ликс задумался. ‒ ну, это сложно объяснить. честно, я и сам не понял. такое ощущение, будто эта хуйня зрела очень долго, пока я не подозревал, а потом вылезла наружу, и мне оставалось лишь сказать «классно, теперь мы любим хван хёнджина, живём эту жизнь». как-то так. ‒ вот ты и сам ответил на свой вопрос, ‒ сынмин выпрямил одну ногу, ‒ меня в какой-то момент ёбнуло осознанием, и моей первой реакцией было «заебись, ещё один траббл для башки в коллекцию». феликс сложил руки на груди, глубоко вздыхая. ‒ ты бы хотел не чувствовать эту хуйню? – спросил он, впервые за весь диалог открыв глаза и посмотрев на парня. сынмин ответил не сразу. он начал закручивать пальцем пряди ликса в локоны в задумчивости, наклонившись вперёд для удобства. ‒ знаешь, наверное, нет, ‒ наконец сказал ким, и феликс закрыл глаза обратно. ‒ вот и я не хочу, ‒ уже тише сказал он, чувствуя, как в уголках глаз скапливается влага. ликс думал, что он начал справляться и отпускать. счастливо обманывал себя недели две, а потом в его жизни снова появился хван хёнджин и расхуярил там всё по-новой. он окликнул его, когда феликс выходил из аудитории. минхо ещё не пришёл, а сынмин в тот день остался дома. ликс уверил его, что всё в самом лучшем виде и что он справится и готов в хёнджина харкнуть, если тот появится перед ним. на деле же парень встал, как вкопанный, и до побеления костяшек вцепился в лямку рюкзака. ‒ минхо и сынмин меня к тебе на пушечный выстрел не подпускали и едва ли не кольями от твоей комнаты отгоняли, ‒ сказал хван, подойдя ближе, ‒ я хотел объясниться за ту ночь. ‒ валяй, ‒ с напускным безразличием сказал феликс, а у самого поджилки тряслись. хёнджин замолчал, закусив губу в мыслях о своих последующих словах. ‒ прости меня, ‒ наконец произнёс он, ‒ я правда тогда повёл себя как мудак, но… у меня девушка есть, ликс. хван йеджи, с первого курса журфака. мне жаль, правда. девушка, значит. хорошенькая, наверное. должна быть хорошенькой, не только по внешности – хёнджин только таких и заслуживает. значит, то не-свидание и правда ничего не значило – для хвана оно было лишь дружеской прогулкой. у феликса случился сдвиг по фазе, он сам придумал себе несуществующую взаимность, сам порезался об осколки, когда розовые очки разбились стёклами внутрь, и сам сейчас страдает от этого. всё так, как он и говорил в тот вечер. он бы сказал, что всё по хвану. ‒ я понимаю, ‒ ликс выдавил из себя подобие улыбки, ‒ я сам знаю, что сглупил. ничего страшного, всё в порядке. он видел, как выдохнул хёнджин и как расправились его плечи. нервничал. ‒ правда? ‒ правда. феликс отступил на несколько шагов назад, собираясь уходить, как внезапно повернулся. ‒ и это… никогда больше не подходи ко мне, хван хёнджин. всю следующую пару ликс провёл в университетском туалете, даже не пытаясь заглушить рыдания.