Примирение / Reconciliation

      Восемь лет спустя, после Кюсю.       «В городе становится оживленно.»       Крутилось в голове у Эммы Барнс. Очень долго, Броктон-Бэй был поделен между двумя преступными фракциями. Маркизом и Империей. Сейчас же, похоже, появились новые люди, которые пытаются занять свою нишу, преимущественно азиаты.       У нее не было уверенности в том, как именно они себя называют. Некоторые люди говорили, что они зовутся «Азиатские Плохие Парни», другие называли их «Императорами» явно пытаясь подшутить над «Империей», третьи же просто и незатейливо звали «Драконами». Похоже, что верхушка банды просто никак не могла сойтись на одном чертовом имени.       Что же касается Войны Банд, то эта оказалась короткой. Действительно короткой. В самом начале была парочка больших взрывов. Империя и Маркиз одновременно отправили своих кейпов в бой, чтобы побыстрому избавиться от новичков, но Азиаты уцепились крепко.       Выбили из нападавших все дерьмо, если верить слухам. Впридачу с парочкой кейпов.       Теперь новенькие владели всей бывшей территорией Барыг, вместе с изрядным куском города, который они смогли отвоевать у Империи и у Маркиза.       Это означало район доков, Бульвар, центр города, её собственный район (ну или почти ее, это было так близко к её дому, чтобы не имело особой разницы), а также тот, в который она направлялась прямо сейчас.       С пронзительным визгом плохо обслуживаемых тормозов резко затормозил автобус.       Она посмотрела в окно, на дом.       Ей действительно было грустно об этом думать. Грустно, даже просто приходить сюда.       С пневматическим шипением двери открылись и в автобус вошла её подруга. Та, с которой она познакомилась всего год назад.       — Привет Соф, — она улыбнулась и София вяло помахав, села рядом с ней. Ее голова откинулась на спинку сидения, а глаза закрылись, дабы урвать хоть немного сна за те двадцать минут пути оставшиеся до школы.       Эмма не обратила особого внимания. В любом случае, София никогда не была жаворонком.       Она снова посмотрела на дом.       Теперь, она уже смутно помнила те дни, но те, что все-таки помнила были заполнены улыбками. Она помнила их совместные ночевки, моменты, когда они вместе пытались испечь печенье, и в процессе сжигали его. Время, когда Тей была Александрией в их играх и как мистер Эберт играл злодея, когда у него находилось время.       Каждый раз, ей становилось грустно при мысли том, как здорово было если бы ее подруга была с ней, как замечательно они наверняка подружились бы с Софией.       Они в молчании сидели рядом, пока не добрались до школы. Девушки вышли из автобуса, стены Высшей школы Уинслоу, покрытые свежим слоем краски, весьма отдаленно напоминали тот потрескавшийся, покрытый пятнами фасад, что она видела мельком в прошлом году, когда училась в восьмом классе.       София зевнула.       — Вот чёрт. Оставила дома свои деньги на обед. Займешь?       — Не сегодня, — она ухмыльнулась и пожала плечами, — Похоже в этот раз от расплаты тебе не уйти.       — Дерьмово. Спорим, лекция будет идти минут 10 минимум, — закатила глаза София.       — Неа, все пятнадцать. Какой это раз? Шестой, за последний месяц?       — Какого черта? Ты их что, считаешь?       — Учитывая, что ты всегда просишь у меня в долг, и все еще не вернула за последние три раза, то вроде как да. Типа того.       София снова закатила глаза, толкнув ее в плечо, но Эмма толкнула её в ответ.       — Давай. Пошли скорее, пока звонок еще не прозвенел и мы не опоздали, — потребовала она.       София пожала плечами. Все равно больше нечем было заняться так рано утром.       Пять минут спустя, они стучали в дверь.       Дверь Директора, если быть точным.       — Открыто, — послышалось изнутри.       Они вошли.       — Привет, тетя Аннет! — прощебетала Эмма.       Женщина подняла глаза, улыбнулась двум девушкам и тут же опустила взгляд обратно, мимоходом заметив, что София старается не смотреть ей в глаза.       — Ты снова забыла свои деньги, не так ли?       София стояла, переминаясь с ноги на ногу.       — Вот честно, София, тебе нужно перестать быть такой забывчивой, — вздохнув, женщина перешла на лекторский тон и принялась рыться в своей записной книжке.       — Простите.       Эмма услышала, как ее подруга тихо пробормотала извинения.       Эмма была не глупа. Конечно, она не была и гением, но как и у любого другого подростка начинающего жить самостоятельно, у нее была по крайней мере основа знаний о том, как другие люди склонны действовать, а любопытство всегда было ее особой чертой.       Аннет бралась за проекты.       Уинслоу однажды стала одним из таких проектов. Сейчас, женщина уже более или менее закончила его.       Теперь, это была София.       Это был ее способ справиться с этим. Должен им быть. После потери Тейлор и мистера Эберт.       Эмма… у нее не было четкой картины произошедшего. Не совсем. Это ее отец постарался. Вместе с мамой. Она помнила только мельком подслушанные споры полушепотом между родителями, или перебранки с Аннет по телефону. А также другие вещи, что родители пытались скрыть от своих детей и более менее в этом преуспели.       По крайней мере до тех пор, пока они не станут старше и не смогут самостоятельно сложить вместе все кусочки воспоминаний.       У её тети Аннет, сделала вывод для себя Эмма, есть что-то вроде стремления к смерти.       В конце концов требуется определенная доля безумия, чтобы изгнать из школы банды Маркиза и Империи88. Заставить их прекратить открытую вербовку, или продажу наркотиков на территории школы. Та самая доля безумия, которая однажды заставит ее отца отправиться в полицейский участок посреди ночи, потому что её тетя просто застрелила одного из лейтенантов Империи88. И благодаря этой же доле безумия уже обоим ее родителям пришлось навещать ее в госпитале, после закономерного акта возмездия имперцев.       Определенной долей безумия было и стрелять в другого лейтенанта Империи88 с друзьями, всего через неделю после упомянутого возмездия.       Ее родители, конечно держали это все в секрете, но в школе невозможно заставить детей держать язык за зубами, а слухи распространяются быстрее звука.       Она до сих пор не знала, как именно тете Аннет удалось избежать обвинительного приговора за эти случаи. Может быть дело было в том, что нацисты никогда не вызывали особого сочувствия в этом городе.       Тетя Аннет была… возможно немного сумасшедшей. Она со всем пылом ринулась в Уинслоу, и возможно из уважения к ее упорству, а может из ощущения, что она просто не стоит неизбежной головной боли, либо из чувства — «не связывайся с психами», но банды держались в стороне. А те из учащихся, кто с гордостью щеголяли в цветах своих банд, получили настоятельный совет их снять, либо были быстро исключены.       Уинслоу была настолько близка к «завершенному проекту», насколько это вообще возможно в этом городе.       А затем, она нашла Софию.       Эмма не знала полной истории стоящей за их встречей. Только Аннет и София знали, что в точности произошло и ни одна из них не была особо настроена делиться этим. Все, что она знала, так это то, что София приехала из плохого места, а тетя Аннет… нуждалась в новом проекте, как бы бессердечно это не звучало.       Насколько ей было известно, дело по Опеке и Попечительстве все еще решалось в суде. По крайней мере, это то, что ей удалось выяснить подслушав телефонный разговор мистера Мартина, адвоката из фирмы ее отца, занимающегося семейным правом. Похоже, что мама Софии не особенно-то собиралась сражаться за нее. Ей предоставили государственного защитника, но она даже не появилась ни на одном из заседаний суда. Полное безразличие.       Тетя Аннет нуждалась в следующем проекте. А может быть, даже в дочери. А Софии нужна была мама, которой бы не было на всё плевать.       Это было бы идеальным сочетанием, если бы их обстоятельства не были столь печальны.       — Девочки, вы ведь собираетесь куда-то сегодня вечером?       — Сегодня ведь пятница, — заявила Эмма с преувеличенной серьезностью. — По закону мы обязаны выходить из дома поздней ночью, заниматься незаконной деятельностью с другими несовершеннолетними и скрывать это от наших родителей, насколько возможно.       — Ну да, точно. Никакого алкоголя и уж точно никакого секса.       — Расслабтесь, миссис Э, — ответила София, — мы просто пойдем в кино, я обещаю.       — Хочешь, я заеду за вами? — спросила женщина. — Если кино заканчивается поздно, то вероятно не стоит гулять по ночным улицам. Особенно учитывая эту новую банду в городе.       — В котором часу заканчивается фильм?       Эмма задумалась на секунду, — Кажется в десять.       — Тогда я заеду за вами. В торговом центре, верно?       Обе девушки согласно кивнули.       — Отлично. Аннет обошла свой стол и поцеловала обеих девочек в щеки. — Тогда идите и хорошего вам учебного дня. Увидимся, когда будете уходить, или уже вечером.       Эмма улыбнулась. Это было немного грустно. Она помнила всю эту маленькую рутину с Тейлор, каждый раз, когда оставалась у них на ночевку. Тетя Аннет всегда позволяла им быть маленькими девочками и заниматься своими делами до самого времени сна. А потом уже шло все связанное с душем, пижамами, чисткой зубов и сном. Она взглянула на фотографию Тейлор, висевшую на дальней стене. Одну из тех, на которых она вместе с мистером Эбертом.       Шерсть сменилась, а собака та же. Или как там звучит эта фраза.*       — Пока, тетушка, — она помахала ей рукой.       — Увидимся, миссис Э.       Женщина кивнула и снова села за свой стол, когда они вышли. ***       — Итак, как вам фильм? — спросила Аннет. Это был довольно предсказуемый вопрос, пока они возвращались к ним домой. Эмма позвонила отцу, который подтвердил, что все в порядке если она останется у них на ночь. Да и честно говоря она делала это настолько часто, что у нее уже была там своя зубная щётка и личный ящик под вещи.       — Мне понравился, — честно ответила она.       — Полный отстой, — подскочила София, со своего места на заднем сидении.       — Почему же? — рассмеялась Аннет.       — Сюжет непоследовательный, диалоги бессвязные, а актеры играли так, как будто им приплачивают за дополнительную бездарность.       — Если собираешься заглотить денежную наживку грядущего сиквела, то приходится занижать свою планку до разумно низкого уровня, — пожала плечами Эмма.       — Дерьмо собачь…       — Следи за языком.       — Простите. К черту это всё! Я не собираюсь занижать свои стандарты только потому, что сценаристы, режиссеры или актеры не способны им соответствовать. Это разрушает сам смысл наличия «стандартов».       — Знаешь, а это объясняет, почему ты все время такая угрюмая. Ты должна быть более беззаботной, как я, — она улыбнулась подруге через плечо, для большей убедительности.       — У меня в голове сейчас крутится примерно шесть шуточек про «пустоголовую», но я предпочитаю оставить их при себе, и знаешь почему?       — И почему же?       — Потому что это ниже моего достоинства, стрелять в такую простую мишень.       — Ооо, оой! А вот это было больно, — она прижала руку к груди, — Прямо вот тут.       Тетя Аннет тихонько рассмеялась.       Но смех быстро затих в её горле, когда они подъехали к дому.       — Кто это чёрт возьми?       Это заставило Софию принять сидячее положение на заднем сиденье. Наклонившись вперед, она высунулась между ними и прищурилась.       Там кто-то стоял, на тротуаре, перед домом Аннет.       Незнакомец был высоким и худым, одетым в темную толстовку, под которой ничего не было видно, но длинные каштановые волосы, ниспадающие из-под капюшона создавали впечатление, что это была девушка.       Либо это, либо парень, который ещё не понял, что вся эта мода на длинные волосы устарела уже минимум на десятилетие.       Аннет свернула на подъездную дорожку.       — Девочки, оставайтесь внутри, — сказала она прежде чем вручила Эмме свой сотовый телефон и открыла дверь машины. Эмма потянулась было, чтобы схватить её за руку, но Аннет уже вышла, держа в руке сумочку. В которой у неё был пистолет.       София последовала за ней.       Эмма разрывалась между тем, чтобы остаться внутри или же открыть дверь, но через мгновение все же собралась с духом и открыв пассажирскую дверь, последовала за ними.       — Как я могу вам помочь? — это прозвучало скорее угрозой, нежели реальным предложением помощи из уст Аннет.       — Я… я не… — замялась девушка, теперь, благодаря голосу, это было отчётливо ясно. Она заметно нервничала и переминалась с ноги на ногу. Этого хватило, чтобы напряжение понемногу начало спадать с Аннет, но София все еще выглядела так, словно готова броситься на нее.       Они не могли видеть её лица. Только губы. Девушка стояла под уличным фонарём и тень падала как раз таким образом, чтобы скрыть большую часть её лица. Эмма могла бы поклясться, что такое положение выбрано специально, если бы не то, какой растерянной и неуклюжей казалась девушка.       — Я просто… немного заблудилась, — сказала наконец она.       — Ладно, тогда что же ты ищешь?       — Я… ну, свой дом, но… я вроде как вторглась в этот район, так что… не могли бы вы подсказать мне самый быстрый способ выбраться отсюда?       Это был довольно странный выбор слова. Вторглась. И у девушки, как теперь поняла Эмма, послушав ее немного, был еле заметный акцент. Ничего такого особо заметного, но он проявлялся в некоторых словах.       — Дальше по кварталу. Поверните направо, потом налево. Через два квартала снова поверните направо и окажетесь у Шелтон-авеню.       София была первой, кто заговорил. У Эммы возникло ощущение, что та сказала бы что угодно, лишь бы прогнать незнакомку из этого места, которое стало для неё домом.       — Да… спасибо вам. Я… извините за беспокойство, — кивнув, сказала девушка и повернувшись пошла по дороге в сторону, куда указала София.       Через мгновение Эмма сделала глубокий вдох, словно на некоторое время позабыв как дышать.       — Ну, это было странно, — продолжила она отдышавшись и сбрасывая напряжение.       — Несомненно, это довольно уникальная встреча и выбивается из способов, которыми я обычно предпочитаю заканчивать свой вечер, — улыбнулась тетя Аннет оглянувшись на девушек.       — Давайте разогреем какую-нибудь вредную для здоровья еду в микроволновке и ляжем спать.       Эмма кивнула и они втроем зашли внутрь, мысли о странной девушке исчезли столь же быстро, как и сама девушка.